Сергей Чекмаев
ДРАКОНЬЕР
Не то, чтобы Гвор был рыцарем. По крайней мере, никто никогда не бил
его прямым клинком по плечу, произнося слова Посвящения. Если так и было,
то только в мечтах, ну может, еще в пьяной болтовне. Дабы охали погромче
селянские девки, да стискивали от зависти зубы собутыльники. Но здесь, в
разоренном Алваре, где каждый пастух, более или менее сноровисто
управляющийся с пикой, считался воином, ветеран Вековой войны, переживший
Битву Семи Народов и осаду Кимхара, кондотьер знаменитых "черных
ландскнехтов" сойдет за настоящего носителя Золотых Шпор.
Поэтому когда на дорогу выскочил герольд в линялом салатово-розовом
гамбизоне и совершенно немузыкально трижды протрубил в свой рожок, Гвор
лишь ухмыльнулся. Ну да, ну да, как можно забыть этот древний обычай! Сидит
себе какой-нибудь местный аристократик в своем замке, тискает по углам
дебелых служанок, изредка выезжает на охоту - хотя какая охота в этом краю!
- ну еще попытает иногда пришлого колдуна. А если скука совсем уж заела -
прикажет притащить ведьмочку для костра. И все. Поговорить не с кем, соседи
кругом - королевские фохты, жалованные земельным наделом да парой
деревенек. Грамоте не обучены, чего с ними обсуждать - виды на урожай?
Скотьи болезни и качество навоза? Вот и завели аристократишки себе
развлечение: высылают герольдов на все большие тракты да перевозы - пусть
зазывают гостей на обед к графу или барону такому-то. Рыцарей
странствующих, что полмира повидали, а не будет таковых - и
алхимик-малефициус сойдет. У того тоже много чего занятного найдется
порассказать. Отказываться нельзя. Во-первых - неучтиво, а во-вторых,
всякие захолустные прыщи с титулами мнят себя крутым начальством, могут и
обидеться. Характер у некоторых - не дай Предвечный! Заклинит в голове, и
прикажет граф-барон дружине: догнать, схватить, заточить в каменный мешок и
там сгноить за ненадобностью! Доказывай потом, что ты не то имел в виду.
А герольд тем временем вовсю заливался соловьем:
- Мой повелитель приглашает благороднорожденного и приятнозримого
путника разделить с ним скромную трапезу!
Так, не стал герольд вколачивать в землю несчастного путника титулами
своего прыща. Значит либо совсем незнатный у него господин, либо, наоборот,
считает, что цвета его всякому в округе известны. Ну-ну...
- Что же, звонкоголосый посланник, воистину желудки наши пусты, а ум
требует беседы. Благодарю твоего господина и с радостью принимаю
приглашение.
Герольд зыркнул как-то странно, но сказал лишь:
- Прошу следовать за мной, благороднорожденный.
Нет, подумал Гвор, он и вправду принимает меня за настоящего рыцаря! В
первый раз назвал благороднорожденным для красного словца, ладно, понять
можно, но два раза подряд уж слишком. Впрочем, ничего такого уж загадочного
в этом нет. Панцирь с черным оплечьем, боевой конь, привычный к литому
нагруднику - любому пахарю видно, что передние ноги высоко не поднимает,
армигер всамделешний сзади семенит, держась за стремя, - ну чем не рыцарь!
С Прямого тракта свернули на хорошую мощеную камнем дорогу. У
посланника лошадь была - кляча клячей, еще полгода и пора на скотобойню, но
он, похоже, привык. Да, не шибко богатая земля. Чтобы не ставить герольда в
неудобное положение, не обогнать невзначай, Гвор то и дело сдерживал Седого
поводьями. Шипастые подковы звонко высекали искры из старых булыжников.
Ехали молча. Герольд, видно, не мог заставить себя первым заговорить с
рыцарем, Гвору же говорить не хотелось, и он молчал. Слышалось лишь тяжелое
дыхание оруженосца. Ничего, Рамай, крепись, скоро приедем - отдохнешь
впрок.
Наконец из-за ближайшего холма неровными зубами поднялись сторожевые
башни замка. Гвор опасался худшего и был приятно удивлен - несмотря на
явные признаки обветшания, стены выглядели крепкими, а сам замок - весьма и
весьма... Да...
Потом Гвор увидел щит над въездными воротами и опешил. Во как! Черный
гриф, когтящий добычу на красно-зеленом поле! Да это же маркграф Бассет,
князь марки! Что же это он так обездолел-то, а?
Знамя с грифом Гвору довелось видеть при штурме Лахоской цитадели.
Тогда король бросил "черных" ландскнехтов на стены, пообещав тем, кто
останется в живых, город на один день и одну ночь. "Черные" резались как
демоны, не считая убитых, и когда северная стена была занята, когда рухнул
подрубленный мечом золотистый стяг Лахоса, король приказал князьям марки
довершить дело. Гвор с дюжиной выживших ландскнехтов стоял, устало опустив
меч, и смотрел, как сплошное море княжьей панцирной пехоты захлестывает
последних защитников.
Ворота остались позади, проехали и переднюю стену, а Гвор все не
переставал удивляться странному запустению и даже какой-то бедности. И это
замок князя марки! Да стены крепки, но местами требуют ремонта. Стражники,
стоящие у подъемного механизма, взяли на караул, как положено, но Гвор
наметанным глазом разглядел поизносившиеся котты с выцветшим шитьем. Тот же
черный гриф, конечно, но бледный какой-то. Люди выглядят усталыми, лица
осунулись.
Спаси-защити, Предвечный! Гвор едва удержался от восклицания вслух.
Вот почему я герольда-то не опознал. Гамбизон у него такой застиранный, что
зеленый цвет стал салатовым, а красный - бледно-розовым! У стражи те же
цвета, кольчужные безрукавки местами покрыты ржавым налетом, оружие
местное, самокованое, никаких богросских клинков, никаких трофейных, тех же
лахоских алебард, а ведь каких-то полтора года назад маркграф Бассет взял
на Севере неплохую добычу. Гм... Есть над чем подумать.
С поклоном подбежал низенький толстячок, ливрейный слуга:
- Мой господин, спрашивает тебя, о благороднорожденный, окажешь ли ты
ему честь поприветствовать его или предпочтешь сначала отдохнуть с дороги?
Гвор спешился, закинул поводья, кивнул армигеру - проследи, и только
потом ответил:
- Хороший воин приветствует союзника, не дожидаясь рассвета. (Во
загнул! Это из старого Кодекса, пусть знают с кем дело имеют...) Веди меня,
честный прислужник.
Лестницы, длинные коридоры, едва освещенные коптящими факелами,
полутемные залы... Далековато забрался маркграф. Гвор шагал неутомимо, а
вот толстячок запыхался, дышал громко, со свистом. Наконец подошли к
высоченной двухстворчатой двери с медным узорочьем. Оковка изъедена
зеленью, старое тутовое дерево потемнело от времени. По бокам застыли -
даже глазом не моргнут - глыбообразные стражники. Ну, хоть у этих с оружием
и доспехами порядок.
Хрипло дыша, ливрейный почтительно осведомился:
- Как прикажете доложить о себе, благороднорожденный?
- Хм... Твой хозяин помнит меня как черного кондотьера Гвора из
Керкелеса. Так и доложи, только не зови больше благороднорожденным, хорошо?
Толстячок изменился в лице. Интересно, каких баек о "черных"
ландскнехтах он уже успел наслушаться? Однако в голосе его страха почти не
было:
- Понял, господин.
И споро юркнул за дверь. С минуту ничего не было слышно, потом -
досадливое восклицание и усталый голос: "Зови, чего уж теперь!"
- Кондотьер "черных" ландскнехтов, Гвор из Керкелеса!
Дверь распахнулась, и все тот же толстячок сделал приглашающий жест.
Маркграф Бассет сильно сдал с тех пор, как Гвор видел его в последний
раз. Лицо князя марки избороздили морщины, волосы еще больше серебрились.
Когда он встал, приветствуя гостя, стало заметно, что и тело уже с трудом
повинуется хозяину.
Гвор, прекрасно сознавая разницу в ранге и возрасте, поклонился
первым.
- Приветствую тебя, прекраснозримый и победнославный маркграф! Прими
два моих поклона - как повелитель западной марки Алвара и как верный
соратник!
Да-а-а... Трапеза маркграфа могла бы показаться насмешкой, если бы он
не сидел с Гвором за одним столом и не ел то же самое. Конечно, луженый
желудок кондотьера перемалывал, бывало, и не такое, в походах не до
разносолов, но... Чтобы князь марки довольствовался жестким мясом дикого
муфлона! А где же нежнейшее мясо молодой телочки из тучнейших стад? А это
разве хлеб? Наполовину из ржаного семени! Слов нет, Гвору сойдет и такой,
но, насколько он знал, аристократским зубкам не по нраву ничто кроме
свежайшего пшеничного каравая. Да за один такой хлеб маркграф давно должен
был повесить своего повара!
От глаз кондотьера не укрылось и то, с какой осторожностью катили
слуги бочонок темного рислинга с Островов. Такое винцо в замке хранилось,
похоже, только для гостей.
После положенных по этикету здравиц и тостов, маркграф немного
расслабился: черты лица будто разгладились, на минуту с плеч спал груз
забот. Бассет и Гвор уговорили еще кувшин, языки развязались, маркграфа
понесло на воспоминания. Гвор поддакивал, в нужных местах восторгался или
ужасался, кивал. На третьем кувшине, Бассет услал застольного прислужника,
подливал гостю и себе сам.
- Видишь сам, славный кондотьер, в каком положении моя марка.
Так. Гвор напрягся, мгновенно трезвея. Похоже, добрались до сути.
- Ты благороден душой, смелый Гвор, хоть и не рожден благородным.
Любой из моих соседей, доведись им оказаться сегодня за этим столом,
возмутился бы на мое нищее застолье. Не знаю, как маркграф Ливен, он мудр
не по годам, но этот молодой волчонок, Сажерга, точно начал бы бросаться
перчатками, вызывая меня на поединок. Всерьез решил бы, небось, что я
вознамерился оскорбить его пищей простолюдинов.
- По происхождению я не достоин сидеть за одним столом с тобой, князь.
И если бы ты решил указать мне на мое место - ты бы не преломил со мной
хлеб, а просто наказал слуге: покорми, любезный, заезжего кондотьера.
Значит причина в другом.
Маркграф ожидал продолжения, но Гвор молчал.
- Спасибо, что не требуешь с меня объяснений. Это тоже благородно.
Слушай же. Моя марка под властью дракона.
Гвор кивнул. Воин воину врать не будет. И пусть последнего дракона
убил в Сумеречье Марлетт-островитянин двенадцать лет назад, это не значит,
что чешуйчатых тварей больше не осталось.
- Уже полгода, как он облюбовал пещеру на западном склоне Шатрового
пика. Спалил две деревни, потом пожег поля, уничтожил урожай. Деревенские
старосты прибежали ко мне: спаси, защити, век не забудем! Я дважды ходил на
него. В первый раз погибло четверо моих людей, я сам еле спасся. Во второй
раз...
Маркграф издал неопределенный звук, помотал головой, потом схватил
кувшин, налил себе еще, залпом выпил.
- Во второй раз погиб мой сын. Дракон рассвирепел, на следующий день
прилетел к замку и принялся палить башни. Мы потеряли еще троих.
Катапультой удалось подранить ему крыло, но в итоге сгорела и она. Тогда мы
заключили договор. Видит Предвечный, мне больше ничего не оставалось... А
теперь думаю, прав ли я был тогда? Ты видишь - мы едим только мясо дичи,
все остальное пожирает дракон. Каждый день я отправляю ему по корове, и от
моих когда-то тучных стад не осталось почти ничего. Мы едим ржаной хлеб,
рожь неприхотлива, вырастает и без присмотра, а пшеничные поля крестьяне
боятся возделывать. Дракон-то иногда вылетает поохотиться. И это не все. По
договору мы должны дракону тысячу золотых каждый год! Мне даже не на что
подновить стены! Ты заметил верно, ну, конечно, заметил, глаз-то у тебя
солдатский, чем вооружены воины на воротах? У меня, маркграфа, князя марки,
нет денег, чтобы купить хорошую богросскую сталь! Эта проклятая тварь взяла
меня за горло! Я даже вынужден был продать все лахоские трофеи!
Предвечный, подумал Гвор, а я-то считал, что запад Алвара выглядит
таким разоренным из-за недавно закончившейся Вековой войны. Стало быть, тут
еще и такая напасть.
Вслух Гвор произнес:
- Король...
Это было явно зря. Маркграф взвился, будто ему наступили на больную
мозоль:
- Что Король?! Я трижды писал в Новую Столицу, трижды. Я переступил
через себя, просил помощи, а в последний раз - когда стало ясно, что ни
одного воина из столицы я не получу - в последний раз я просил выслать
копии драконоборских свитков из королевской библиотеки! Знаешь, что мне
ответил Его Величество?! Чтобы я понапрасну не разводил панику и научился
справляться с мелкими проблемами сам. Иначе, мол, ему придется подумать о
моей замене!
Бассет умолк, снова схватившись за кружку. Два богатырских глотка и он
снова продолжил:
- А тут еще принцесса на мою голову!
- Принцесса?
- Ну да, принцесса Линая, королевская племянница. Ей вздумалось
путешествовать! Знаешь, наверно, принцесса увлекается древними свитками,
собирает по старым замкам, по монастырям. Король ей во всем потакает.
Прискакал утром человек из ее свиты, привез приказ - выделить эскорт и
проводника. Принцессе приспичило заглянуть в монастырь Древневеров, будет
искать там свои истлевшие бумажки. Я, конечно, дам десяток дружины, да что
толку. От монастыря до Шатрового пика - каких-нибудь три сотни перестрелов.
Если дракон заметит...
Наутро голова Гвора нещадно трещала. Вчера они с Бассетом уговорили
таки на пару полбочонка, вспомнили самые слезливые наемничьи песни,
маркграф велел было кликнуть менестреля - записать, но силы его оставили, и
Гвор, сдав Бассета постельничему с рук на руки, почти без посторонней
помощи побрел в отведенную ему комнату.
В замке происходил какой-то переполох. Толстенная дубовая дверь хоть и
глушила звуки, но окончательно отрезать комнату в тишину не могла. Гвор
поднялся, мимоходом отметив ветхость постельного покрывала, умылся в
огромной бадье, оставленной слугой еще вчера. Холодная вода взбодрила, Гвор
окончательно проснулся. С минуту раздумывал, не позвать ли слугу, чтобы
помог одеться, но потом решил - не самая важная птица, справлюсь и сам.
Дорогу к гостевой зале маркграфа Гвор нашел быстро, правда, не без
помощи взъерошенного мальчишки-поваренка, пойманного за локоть в коридоре.
Тот едва ли не бегом проводил "благороднорожденного господина" и умчался.
Выглядел он несколько испуганным.
У дверей неподвижными изваяниями замерли стражники, давешние ли или
другие какие-нибудь, Гвор не вспомнил. Однако пропустили его
беспрепятственно. В зале за столом с наспех прибранными остатками
вчерашнего пиршества подперев кулаком подбородок сидел маркграф. Он тихо,
зато изобретательно ругался на двух языках. Рядом замер слуга с ошарашенным
выражением лица. Заметив Гвора, маркграф вскочил на ноги (даже не
пошатнулся после вчерашнего!), прокаркал приветственно:
- Доброе утро, славный Гвор! Если оно хотя бы для тебя действительно
доброе...
- И ты, благороднорожденный маркграф, прими мой поклон. Как пребывает
твоя жизненная сила? В здравии ли?
- Какое может быть здоровье с таких отвратных новостей! - заметив
недоумение Гвора, Бассет хмыкнул: - Что до сих пор еще не один вонючий
сплетник в этом замке не разболтал тебе все в самых мельчайших
подробностях?! Собачьи дети! Впрочем, вижу, что нет! Пошел вон! - бросил
маркграф слуге.
- Как я и думал, Гвор, как я и думал... Все одно к одному, в гроб его
с присвистом! Эта головная боль, принцесса Линая, чтоб ее, приказала стать
лагерем на ночь в монастыре Древневеров. Другого места, япона мать, не
нашлось!
Гвор тяжело вздохнул - понятно, допрыгалась древнеискательница!
- Да-да, вижу, ты уже понял. Естественно, ночью их долбаный костер
заметил возвращавшийся дракон и решил выяснить, что это тут за долбаная
иллюминация. На часах стоял воин из свиты принцессы, полный обмылок... не
разобрался, ядрена-матрена, что за летающий демон припожаловал, завопил от
страха и давай гвоздить в раздолбайского дракона из своего раздолбайского
арбалета. Был бы на страже кто из моих людей, они бы с драконом
договорились, в крайнем случае, мать бы его за хвост, дали бы временный
откуп. А так охреневшая тварь разметала этих дерьмовых охранников, двоих
насмерть, еще трех покарябала сильно, подхватила принцессу, чтоб ей
перевернулось, дыхнула огоньком, да и улетела. Принцессины вояки-долбари
пока потушили палатки, наспех перевязали раненых, пока разобрались что к
чему - полночи прошло. К утру двое недотраханных драконом уродов
приковыляли за помощью. Что теперь делать - не знаю. У меня в замке
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг