мог без бани, и хороший березовый веник для него поистине был предметом
первой необходимости. Каждый месяц списывалась масса веников, но любитель
попариться немедленно завозил новую партию. Вот как обстояли дела на самом
деле.
Геракл всего этого не знал. Он ринулся на разгрузку завода от
сверхнормативов, как когда-то в молодости бросался на поединок с Немейским
львом, занесенным уже тогда в Красную книгу.
В этом и состояло ответственное срочное поручение, данное Зевсом.
Сверхнормативное добро ржавело, усыхало, сгнивало, поедалось молью и
мышами, просто исчезало невесть куда - и никто не заносил его в тревожную
Красную книгу. Миллионы драхм висели на "Олимпе". В довершение всего,
Афина Банковская прекратила давать деньги, заявив:
- У них по складам столько всего валяется - хватит на небольшую страну.
Как накопили, так пускай и сбывают!
Предстояло учесть все запасы и распихать их куда возможно.
Герой авгиевых конюшен бился, как подобает герою, - самозабвенно,
страстно, с молодецким удальством.
На "Олимп" стали бояться приезжать в командировку. Директор одной соседней
птицефермы прибыл на завод выпросить десяток вместительных амфор для зерна
и по неосторожности попался Гераклу на глаза. Через час очень тихий
директор птицефермы выехал из проходной на четырех грузовых колесницах, с
робким ужасом оглядываясь назад на связки гигантских спецсандалий и
длинные ящики с заготовками для весел Афродиты, сделанными по ошибке из
гранита. Чем Геракл сумел запугать куриного руководителя, осталось тайной.
Иногда герой становился за прилавок созданного по его инициативе
универсального магазина "Бесценное - за полцены!", Он так мощно нахваливал
свой товар, что в цехе амфор сыпалась штукатурка, а меч над станком
Дамокла звенел и крутился пропеллером. Для пущей рекламы каждому сотому
покупателю вручался один из бракованных троянских коней с головой,
повернутой назад. Простаки-покупатели доверчиво брали коней, запакованных
в ящики. Именно с тех пор и получила хождение поговорка о том, что нужно
бояться дары приносящих.
Победителям смотров художественной самодеятельности в обязательном
порядке, помимо жасминового тирса, вручались в награду ржавые щиты.
Олимповцы, желавшие вступить в садово-дачный кооператив "Веселая оливка",
предварительно обязаны были показать квитанцию о покупке двух или одной
кифары на каждого члена семьи.
Кстати сказать, кифарами Геракл занимался особо. Объявления о приеме в
кифарный кружок были размножены в несметном количестве экземпляров,
заполнив собою все уголки "Олимпа". От шпиля на храме заводоуправления до
трубы кузнечно-прессового цеха протянулось над заводом колоссальное
объявление, нарисованное метровыми буквами. Возле трубы полотнище
закоптилось, и окончательный текст выглядел так:
"ОЛИМПОВЦЫ"!
НА КУРСЫ ИГРЫ ПО КЛАССУ КИФАРЫ
ВАС ПРИГЛАШАЕТ ГЕРА
Новое имячко сразу прилипло к Гераклу. Поначалу он вздрагивал и бросался
в жаркую битву с обидчиками, позже привык и стал охотно откликаться на
"Геру". Он был в общем-то добродушный и отходчивый древний грек.
Трудно сказать, что еще предпринял бы герой для очистки завода от
сверхнормативных запасов, но через пару месяцев центральный склад вместе с
филиалами опустел, как оливкохранилище весной. Геракл гоголем прошелся меж
пустынных стеллажей центрального склада, заглянул в подсобные помещения, в
подвал. Все было вычесано под гребенку - распределено, пущено в
производство и на запчасти, продано, обменено, подарено, всучено,
переработано...
Геракл вычистил щеткой подызноснвшуюся львиную шкуру и отправился в храм
заводоуправления за славой, распорядившись на ходу очистить "Олимп" заодно
и от объявлений.
Слава, эта капризная неповоротливая дама, не заставила себя ждать. Зевс
немедленно отправил Афине Банковской гонца с ликующим посланием. Приказом
по заводу герой был переведен в боги 3-й категории и, тем самым, причислен
к сонму олимповских руководителей высшего звена. Многотиражка "Боги
жаждут" посвятила производственному подвигу целый разворот, что обычно
делала лишь для отчетов с общезаводских профсоюзных агор. Две колонки
занимало интервью под броским заголовком "Скажи мне, Геракл, любимец
богов..." Материал сопровождался рисунками, изображавшими предыдущие
деяния героя. В центре разворота красовался портрет - Геракл, стоя на
колеснице, обозревает строительство нового корпуса цеха амфор и как бы
дает руководящие указания.
По правде говоря, к строительству нового корпуса Геракл ни малейшего
отношения не имел, но редактор многотиражки решил сделать портрет
поэффектней. Он же (редактор) переложил ответы героя па звучный гекзаметр.
Последнее сделать было легче легкого, ибо редактор всерьез баловался
стихами. Оставшись в редакции один, он частенько надевал на голову изящный
лавровый веночек - вещь, требовавшую большого трудолюбия, так как лавровый
лист приходилось приобретать в пакетиках и долго отпаривать над кипящей
водой (иначе листья в изящный венок не сплетались).
Во время интервью Геракл поинтересовался, чего, собственно, жаждут боги из
названия газеты.
Редактор ответил весьма строго:
- Боги могут жаждать только одного - безусловного выполнения плана по всем
технико-экономическим показателям. А вы, что же, не жаждете?
Геракл смутился и пробормотал:
- Нет, отчего же... Я тоже жажду. Как без этого. Я к тому, что название
больно уж громкое...
- Ну, это решать не нам с вами, - спокойно ответствовал редактор, и
интервью на этом закончилось.
Поздним вечером уставший от почестей Геракл вышел за проходную. По улице
тянулась вереница грузовых колесниц, тащившихся куда-то в обход "Олимпа".
- Куда путь держите? - поинтересовался герои у сонного возницы.
- На склад, куда же еще...
- На какой склад? - забеспокоился Геракл.
- Известно на какой, на наш, олимповский. Здесь других заводов нету. Но-о,
проклятущая!.. Почитай, через день возим и возим, конца-краю не видать.
Животное покормить некогда...
- А что возите-то? Какой груз?
- Да разный, - охотно откликнулся возница задней колесницы. - Канат возили,
пряжу в мотках, олово в слитках. Теперь вот кифары. Чудно получается... -
возница засмеялся и огрел пегаса кнутом. - Вторую неделю все кифары да
кифары... У вас тут музыкальный завод, что ли, ай как? Чего молчишь.
парень?
- Музыкальный, - глухо произнес Геракл. - У нас тут ежедневно концерты и
сольные выступления. Проезжай давай, не задерживай колонну, л то сейчас не
выдержу - разнесу весь ваш кифарный караван к чертовой бабушке! А ну,
давай!
Испуганные возницы нахлестнули пегасов и укатили за угол, озираясь на
взбешенного героя.
Геракл все понял. Покуда он очищал центральный склад, оборотистый Гермес
со своими толкачами, не теряя времени, переоборудовал заводское
оливкохранилище и теперь усиленно свозил туда вновь приобретаемые запасы.
На завод снова шли потоком щиты, солнечные хронометры, устаревшие еще до
покупки станки, вазы, хитоны 60-го размера... Недаром любимая поговорка
заведующего отделом снабжения и комплектации Гермеса гласила: "В Греции
все есть!"
На следующее утро прибыл гонец от Афины Банковской. "В связи с тем, -
говорилось в официальном свитке, - что сверхнормативные запасы на "Олимпе"
возросли против прошлого периода с четырех до пяти с половиной миллиона
драхм, дальнейшем ссуды заводу будут производиться из расчета 20% годовых.
Зав. отделением банка Афина"
А к вечеру полный разочарования Геракл уже катил в далекую командировку.
Просился-то он еще дальше и поопаснее - в рискованный вояж за кожсырьем,
но туда только что отправился Язон с бригадой специалистов. Пришлось
смириться и поехать за яблоками сорта "Золотой налив" для заводской
столовой.
В дальнейшем Геракл очень не любил вспоминать о своем неудавшемся подвиге
и убедительно просил других не делать этою ни в коем случае. По сей
уважительной причине одно из самых блистательных деяний могучего героя
навсегда осталось скрытым от пытливых умов историков. В памяти последующих
поколений сохранились предания лишь о двенадцати подвигах великого
Геракла..."
Должен признаться, к этому моменту для меня почти все стало ясно. Для
верности я все же решил прочесть еще одну, взятую наугад, историю, а затем
уже делать окончательные выводы о рукописи.
Я пропустил несколько рассказов - о приключениях Тезея в бюрократическом
лабиринте, трудной командировке Язона за кожсырьем, о ящике Пандоры, по
ошибке выпущенном в тарном цехе (слишком много ящиков для одной
рукописи!).. Ближе к концу мелькнуло название "Счастливый Поликрат". Я
углубился в чтение.
"Счастливый Поликрат
На заводе "Олимп" работали разные люди - везучие и незадачливые,
флегматики и холерики, передовики производства и нарушители трудовой
дисциплины, зеленые юнцы и умудренные ветераны, светлые головы и,
наоборот, ударенные пыльным мешком из-за угла... Всякие, словом,
подобрались люди.
Но самым счастливым из всех олимповцев, бесспорно, был заместитель
директора по капитальному строительству Поликрат.
Поликрат имел все, что нужно древнему греку для счастья - отдельное жилье
(с колоннами скромными, но приличного ордера), приятную должность с
недурным окладом, персональную колесницу последней модели. Кроме того,
имелись в наличии: нескандальная супруга, милые детишки - дочка-отличница
и сын - будущий археолог, - дача и... Впрочем, никакое не "и". Напротив, -
самое главное. Итак, у Поликрата было самое первое и важное - здоровье
юноши-дискобола.
Комплект, таким образом, имелся полный.
Из этой причины (счастья) вытекало три логических следствия.
Во-первых, Поликрат, как и многие столь же счастливые люди, обожал
прикидываться несчастным. У безжалостного Цербера каждый раз перехватывало
горло от жалости, когда замдиректора, страдальчески мигая глазками, брел
утром через проходную. Левую руку Поликрат неизменно держал на сердце.
Так, с прижатой рукой, сидел на совещаниях, обедал в столовой, ездил на
персональной колеснице, поливал на огороде редьку, даже спал.
Если Зевс интересовался на летучке, как идут дела во вверенной службе,
заместитель по капстроительству, спустив голову, :молчал минуты три. Затем
следовал прерывистый вздох - как бы подавляя подступающие рыдания.
Присутствующим становилось жутковато. Тело замдиректора обмякало, рука,
прижатая к сердцу, дрожала быстро и мелко.
Зевс пугался.
- Вы мне только цифру скажите и все. Хоть за прошлый квартал...
Судорожный всхлип. Слезы нависают на ресницах.
- Не надо, не надо за квартал! За месяц скажите, и я вас тут же отпускаю.
Сколько процентиков? Тихонечко, не напрягаясь...
Первая слеза уныло капает на председательский стол. За ней готовится целая
горючая очередь. Правая рука лезет за валидолом.
- Все, уже все, - говорит Зевс. - Ступайте отдыхать. Только один
малюсеньский вопросик... План есть? И сразу уходите! Задание выполнено? И
сразу - домой! Кивните, да или нет, Последнее усилие, дорогой...
Горестная пауза. Всем хочется зарыдать или повыть.
- Да... План есть... - еле слышно звучат слова горемыки-замдиректора,
более похожие на стон раненой утки.
Облегченные вздохи превращают кабинет тучегонителя в некое подобие моря -
в тот самый момент, когда из пучин всплывает кит и усиленно дышит полной
грудью.
- Вы свободны! А может, приляжете? У меня тут диванчик есть в комнате
отдыха...
Поликрат безнадежно мотал головой, плелся в свой кабинет на дрожащих
ногах...
Так с ним и мучались. Разговаривать на повышенных тонах боялись - а вдруг
не выдержит и умрет? Перевести на менее ответственное место опасались по
той же причине - а вдруг!.. Поэтому Поликрата старались не трогать, но
боязнь оставалась - обделенный вниманием, запрется в своем кабинете и
опять же умрет!
Трудно было работать со счастливым Поликратом,
Вторым следствием, вытекавшим из полного поликратовского счастья, было
стремление избегать.
Замдиректора по капитальному строительству тщательным образом избегал
производственных рытвин и ухабов, острых углов, загвоздок и закавык - то
есть всего, что могло нанести урон взлелеянному блаженству. Поэтому
Поликрат все округлял.
Делал он это с упоением. Особенно доставалось неровным цифрам типа 93,7%.
Поликрат не мог смотреть на них иначе, как с омерзением, и неизменно
приводил в божеский вид - то бишь округлял до ста.
Но подлинного мастера отличает какой-нибудь, ему одному свойственный,
гениальный мазок. Таким заключительным мазком для замдиректора была
единичка. Аккуратно поставленная после запятой, она достойно венчала
творение. В отчете получалась симпатичнейшая цифра - 100,1 процента.
Число, с одной стороны, достаточно круглое, чтобы получить премию, а с
другой, - вполне достоверное из-за маленького гениального довеска.
Поликрат настолько полюбил эту немудрящую цифру, что даже название
арабских сказок казалось ему не "1001 ночью", а 100,1 - то есть полным
выполнением плана по ночам, да еще и с некоторым запасиком.
И наконец, третьим следствием счастья была борьба с посягательствами.
Замдиректора никому не позволял посягать и сомневаться. А попытки, надо
заметить, были постоянные.
- Поразительно! - возмущался проверяющий из министерства после осмотра
строительства нового корпуса. - Технология у вас допотопная. Каменный век!
Поликрат немедленно оскорблялся до самых глубин своей счастливой души.
- Где ж каменный-то? - раздраженно говорил он, смахивая яростную слезу. -
У нас давно бронзовый век! Мы всегда шагаем в ногу со временем, да-с!
Тут же он принимался обильно плакать. Проверяющий в замешательстве уезжал
обратно в министерство, увозя с собой сувенирную Афродиту, сделанную по
высшему классу, то есть с головой и руками.
Время от времени на покой замдиректора посягала многотиражка, взявшая
строительство под контроль. Но Поликрат сумел отвязаться от настырного
редактора раз и навсегда.
- Что вы ко мне повадились? - спросил он однажды. - Видите, вот у меня
утвержденный план строительства?
- Вижу, - ответил редактор. - И вы его регулярно срываете.
- Простите, - ядовито заметил Поликрат. - Вы, собственно, что заканчивали?
- Допустим, журфак.
- Так как же вы, человек без специального образования, беретесь судить о
тонкостях строительного дела? В плане ясно указано: срок окончания -
греческие календы. Вот когда они настанут, тогда и поговорим.
- Когда же они настанут?
- А вот как закончим, так и настанут, - ответил великолепный Поликрат, и
редактор отвязался.
Таким образом, заместитель тучегонителя успешно избегал, округлял, боролся
с посягательствами и, в целом, благополучно двигался вперед - к заветной
пенсии.
Но однажды пришла беда.
Замдиректора сидел в кабинете и смотрел в окно на гору шла-коотходов. На
него всегда умиротворяюще действовал вид Сизифа, возившегося на вершине с
камнем.
Несун-рецидивист как раз пробовал усовершенствование - с помощью лебедки
втаскивал камень наверх на веревке. Сизиф неторопливо крутил ручку и
прикидывал, сколько можно сорвать за такое рацпредложение.
Поликрат любовался идиллической картиной, как вдруг мирный ход его мыслей
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг