подобной ролью. А другие - где ж их взять? Червонная дама и две ее
очаровательные подружки бабочками порхнули на стол, смешиваясь с другими
лежащими на нем картами. "Интрига?" - помилуй бог. Играть в эти игры с
Гогенштауфеном я не мог и надеяться. То есть играть-то мог. Если меня не
интересовал результат. Прощай, червонный король! "Магия?" - цену своим
возможностям в этой области я отлично знал и, пожалуй, не стал бы на них
рассчитывать в подобной игре.
Лис не мог похвастаться и этим. Как ни крути, а порядочного практикующего
мага в нашем распоряжении не было. Дама пик таинственно улыбалась с
художественной миниатюры неизвестного мастера.
А вот у принца наверняка маг есть, и не профан какой-нибудь, а ас из асов.
Да при нем еще целый штат помощников и учеников, на подлете и на подхвате.
Король пик держал в своих руках изукрашенный жезл, который вполне мог
сойти за магический.
"Штурм?" - конечно, на сегодняшний день, благодаря нашим с Лисом
совместным усилиям, у нас под началом уже состояло небольшое войско. Но
для штурма цитадели этого было катастрофически мало.
Мои геройские валеты бесславно полегли под натиском безликих неумолимых
тузов.
Пасьянс не складывался, хоть тресни.
В дверь ко мне постучали.
"Ладно. - Я вытащил из колоды пару джокеров. Это был наш официальный
талисман, наш позывной, если хотите - наша сущность. Мы могли стать кем
угодно - любой из карт колоды, но мы должны были, мы были обязаны
побеждать. Побеждать любого, самого невероятного из тузов. Джокеры упали
поверх остальных карт. - Что ж, как говорится: так победим!"
В двери постучали снова. Это был малыш Меркадье, вернувшийся от герольдов.
- Вас ждут, милорд.
- Благодарю тебя, дружище. Помоги мне одеться.
Я облекся в праздничное одеяние "от Эмрис" и, пристегнув к поясу длинный
кинжал, последовал за своим оруженосцем.
Совета турнирных судей я немного опасался. Ни хулы на Бога, ни оскорбления
дамы, ни нарушения слова за мной замечено не было. Не покидал я также в
сражении собрата по оружию. С вероломными нападениями тоже все было в
порядке. Рекламаций не поступало.
С этой стороны загвоздки быть не могло. Однако проблемы генеалогического
плана могли привести к большому конфузу. Но тут я надеялся на свои
обширные познания и отдаленность других представителей вестфольдского рода
Камдилов. В противном случае дело могло принять самый неприятный оборот.
Герольд Леитонбург, высокий седовласый старик с худым изможденным лицом
аскета, испещренным множеством глубоких морщин, смотрел на мир
пронзительным взглядом своих серых, почти бесцветных глаз из-под седых
мохнатых бровей, и этот взгляд хранил в себе какой-то неумолимый мрачный
огонь.
- Вы - Вальдар Камдил, сьер де Камварон, - осведомился он после долгого
придирчивого осмотра моего герба и клейнод, - носящий также сеньяль"
Сеньяль - своего рода псевдоним, поэтическое прозвище " Верная Рука?
Я поклонился с самым почтительным видом.
- Вы Камдил, следовательно, находитесь в прямом родстве с Лоннерами? -
продолжал он после некоторого молчания, пожевав зубами невидимую травинку.
- Прямой потомок, ваша честь. Сайлан, прозванный Камдилом и ставший
родоначальником нашей ветви Лонне-ров, был вторым сыном конунга Ингвара
Лона, прозванного Мудрым, за великие деяния свои при основании
Вестфоль-да. Мой отец - герцог Ингвар Камваронский.
Герольд вновь пожевал зубами и, по-прежнему недоверчиво глядя на меня
из-под своих мохнатых бровей, спросил:
- Откуда вы прибыли?
Здесь надо было быть особенно осторожным. Этот вопрос мог скрывать
множество ловушек.
- Из Берсака, - произнес я, - родового замка моей матери.
К некоторому моему удивлению, этот ответ вполне удевлетворил зерцало
рыцарской чести.
- Да-да... - Казалось, он сразу утратил ко мне всяческий интерес и, сделав
знак ботенам принять у меня гербовый щит и баньеру" Баньера- рыцарский
вымпел.", устремил свой взгляд на следующего рыцаря, терпеливо ожидавшего
своей очереди.
Я был признан безупречным.
Глава семнадцатая
Я пил из адского котла и осенял себя мечом.
О. де Браскор
- Добрый день, мой друг! Где это вы пропадаете? - Зычный голос сидевшего
на моем табурете мужчины прокатился под сводами комнаты и заставил окна
дребезжать. - Я жду вас почти с обедни!
Гость, казалось, чувствовал себя в моих апартаментах, как у себя дома. Я
бросил взгляд на слугу, оставленного мне Шамбером для хозяйственных забот,
но тот лишь обреченно вздохнул и развел руками.
- Не ругайте своего раба, милейший господин Вальдар, разве он мог меня
удержать?
- Его сиятельство изволили постучать, я было решил, что это вы
вернулись... - начал оправдываться слуга.
Я прощающе махнул рукой и дал ему знак принести вина. Дожидавшийся меня
мужчина был широкоплеч, статен и огненно-рыж. Его густая шевелюра,
спутанная борода и усы в первый момент встречи невольно приводили в
смятение. Казалось, что голова этого человека была объята пламенем.
Несмотря на свои сорок лет и мощное телосложение, он категорически
отказывался проявить склонность к полноте, невзирая на безусловно
выдающиеся способности в области поглощения пищи и горячительных напитков.
- Представьте себе, мой друг, вы явно приносите мне удачу. Сегодня с утра
я сел перекинуться в картишки, во "французскую игру", и, верите ли,
проиграл все подчистую. Все, что вчера выиграл с вашей помощью!
Я тяжело вздохнул. Он так и сказал: "Перекинуться в картишки..." Что ж,
начало пороку было положено крепкое. Жребий брошен вместе с остальными
доспехами при попытке обратно перейти Рубикон.
Моего незваного гостя звали Михель. Он происходил из славного и богатого
рода графов фон Тагель, что однозначно подтверждал червленый вепрь,
вышитый на его серебристой тунике. Вчера, когда мне понадобился партнер
для игры в деберц, я избрал его. Не могу точно сказать, что двигало мной.
Возможно, то обстоятельство, что добродушная улыбка, постоянно игравшая на
губах этого достойного рыцаря, свидетельствовала о ровном и незлобивом
нраве силача, уверенного в себе, а потому не желающего делать каверзы
окружающим. Как бы то ни было, к концу вечера Михель чувствовал себя моим
первейшим другом, что, по всей видимости, давало ему непреложное право
врываться в мою комнату, когда он сочтет это нужным.
- Видите ли, граф, я хотел бы прогуляться по окрестностям Трифеля.
Говорят, здесь отличная охота.
- Вот и прекрасно! Сейчас кликну наших оруженосцев, и мы с вами поедем
осматривать здешние леса. Я вам покажу парочку изумительных мест. Вы же
знаете, я здесь почти что местный житель.
Я это знал. Пока старый граф фон Тагель, звавшийся на французский лад де
Ла-Тажель, доживал свои дни, проводя время в созерцании несметных сокровищ
в своей цитадели на берегу Роны, его сын предавался благословенному
безделью, охоте и воинским забавам в принадлежащем ему замке Зоммердорф в
паре лиг отсюда.
Граф не был домоседом. За последние годы он побывал в Святой Земле в
составе германского ограниченного контингента и, вдоволь навоевавшись,
благополучно вернулся оттуда, везя с собой несколько богатых выкупов, от
которых, правда, уже не осталось и следа.
Потом он повернул бег своего боевого коня в земли литов, где "увешанные
шкурами дикари" никак не могли взять в толк смысл и могущество Божьего
слова. Уверовав в свои силы на стезе прикладного богословия, граф Михель с
рьяностью и энергией, достойной лучшего применения, принялся втолковывать
язычникам постулаты смирения, терпения и кротости, но вконец одичавшие
дикари, почему-то воспринимавшие крест исключительно в виде рукояти меча,
одарили славного рыцаря полудюжиной каленых стрел, прилетевших откуда-то
из темноты и поневоле заставивших фон Тагеля вернуться к родным пенатам и
залечивать раны, полученные на ниве ревностного служения Господу.
Между тем граф пнул ногой дверь, от чего та застонала как-то особенно
жалостно, и, вырвавшись на площадку, взревел: "Клаус! Клаус! Где тебя
носит, мошенник!"
От звуков этого голоса игравшие внизу в зале испуганно свернули карты, а
те, кому Фортуна, в утешение за проигрыши, продемонстрировала свои
роскошные ягодицы, невольно поперхнулись и поставили на стол кубки с
дармовым вином.
- Я здесь, ваше сиятельство! - Крепкого вида молодой человек лет
девятнадцати с миловидным озорным лицом, не успевшим еще приобрести
подобающую рыцарю суровость, появился внизу лестницы, как чертик из
табакерки.
- Поправь тунику, негодник! - властно потребовал рыжеволосый рыцарь. -
Клянусь мощами Марии Египетской, если так пойдет и дальше, через несколько
лет добрая половина города будет звать тебя папашей.
Эти слова моего друга были встречены взрывом гомерического хохота, от
которого собаки, разгуливавшие по зале в ожидании подачек, вначале
испуганно поджали хвосты, а затем возбужденно залаяли.
Виновник этого веселья, деланно смущаясь, расправил злополучную тунику и
склонился в низком поклоне.
- Ладно, Клаус, ничего, дело молодое, - смягчаясь, произнес фон Тагель. -
Беги лучше найди Малыша Эда, оруженосца господина Вальдара, и вели на
конюшне оседлать наших коней. Мы отправляемся на прогулку. - Михель
вернулся в комнату и захлопнул дверь. - О, очень кстати! - Появившийся на
пороге моих покоев слуга держал в руках объемистую флягу с вином и пару
кубков. - Очень кстати! - повторил мой гость. - У меня глотка пересохла,
как все пустыни Сирии. Да! К вопросу о Сирии. Вы не знали, случайно,
барона Росселина фон Шамберга?
Я пожал плечами.
- Он вроде бы участвовал в крестовом походе. Кажется, там была какая-то
история с походом на Джелу. Я не ошибаюсь?
- Нет-нет, мой друг. Вы абсолютно правы. Это именно он, - просиял фон
Тагель. - Прекрасный рыцарь, прекрасный. У него превосходный удар копьем.
Я сам имел неосторожность испытать его. А уж на мечах он не знает себе
равных. Ходят слухи, что он будет на турнире возглавлять партию,
соперничающую с зачинщиками.
- Очень интересно. Буду рад лично засвидетельствовать ему свое почтение.
Однако к чему это вы?
- Сейчас при дворе только о нем и говорят! Представьте себе, он приехал
вчера и привез с собой некую прекрасную даму.
- Я рад за барона. Но разве в этом есть что-то необычное?
- Вы не поняли. Она не является прекрасной дамой барона. Это жена
какого-то английского лорда, волей случая оказавшегося у нас в плену. Она
ехала к принцессе Матильде просить ее замолвить словечко мужу насчет этого
самого джентельмена, да только, на свою беду, вместо покоев ее высочества
она попала в лапы разбойников. Трудно сказать, что бы с ней было, не
случись в ту пору Росселину объезжать свои владения. Да и то правда,
вольно же было этим негодяям обделывать свои гнусные делишки в
Лухсенвальде! После той печальной истории с матерью барона у него с
разбойниками разговор короткий. В хорошем настроении он их вешает рядами
вдоль дороги, а в плохом - велит согнуть два близстоящих дерева,
привязывает бедолагу за ноги к вершинам - и давай!
- Что давай?
- Известно что - деревья отпускают, разбойника тут же пополам - только
ошметки во все стороны.
- Бр-р-р. - Я брезгливо поежился. - А что за история приключилась с его
матерью?
- Черт побери, все время забываю, что вы приезжий. История, в общем-то,
известная. Отец Росса был ранен в какой-то пограничной стычке и опасно
заболел, возвращаясь в свой замок. Ему пришлось остановиться в Мангейме, в
гостинице, где он несколько недель лежал, объятый лихорадкой, и местный
доктор опасался за его жизнь. Когда известие об этом дошло до госпожи
баронессы, матери Росса, она, не медля ни минуты, велела запрягать и,
сопровождаемая всего парой слуг, бросилась на выручку своему супругу. Надо
сказать, что сия достойная дама была весьма сведуща в искусстве
врачевания, которому она несколько лет училась в Мюнстере, в аббатстве
Святой Урсулы.
Без всякого сомнения, она быстрее, чем кто-либо другой, поставила бы
своего возлюбленного мужа на ноги, но, увы, судьба порой бывает так
жестока... В окрестностях Мангейма на нее напали лесные разбойники. Они,
видимо, сочли возок, сопровождаемый столь малой охраной, легкой добычей
для себя.
Что ж, они просчитались! Оба сопровождавших баронессу вассала были
закаленными в битвах воинами, да и сама фрау Марта - так звали ее милость
- была достойной женой рыцаря, и ей зачастую приходилось встречать
незваных гостей на стенах Шамбера. Конечно, тяжелый меч был не для ее
нежных ручек, но пущенные ею дротики неизменно находили цель и разили не
хуже ядовитых змей.
Тут Михель сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Незаметно, очевидно, для
самого себя он начал переходить на высокий штиль, отчего создавалось
впечатление, будто он ведет какую-то давнюю героическую сагу. Если бы речь
шла не о матери моего доброго друга, я бы воспринимал это повествование
именно так.
- Но что говорить, силы их были слишком неравны. Озверевшие грабители
буквально растерзали тело этой прекрасной женщины. Наглумившись вволю, они
привязали ее к конскому хвосту и пустили коня вскачь с этим ужасающим
грузом. Несчастный жеребец, терзаемый страхом и болью, примчался в
Мангейм, где прах фрау Марты нашел последнее пристанище по христианскому
обычаю. В тот же день, ближе к вечеру, барон Ульрих фон Шамберг пришел в
себя и потребовал сообщить ему, что с его женой. Представьте себе! Ведь
все дни до этого он метался в беспамятстве, и душа его, похоже, витала
где-то вдалеке, лишь изредка возвращаясь в бренное тело. А тут он вдруг
открыл глаза, и первые его слова были: "Что с моей женой?"
Сказать по правде, ни доктор, ни слуги, ни соратники барона не хотели
говорить ему правды, опасаясь, естественно, что эта недобрая весть может
убить воина. Но, казалось, он и так знал все наперед. Когда кто-то из слуг
попробовал солгать ему, то госпожа баронесса наверняка ожидает возвращения
супруга в Шамберге, он засверкал глазами, заскрежетал зубами и так хватил
несчастного кулаком по темени, что вышиб из него дух вон. Едва удалось
спасти. После этого он вскочил с постели, будто все это время всего лишь
отдыхал после дороги, и велел подавать доспех.
Насилу местный доктор смог убедить барона наложить новую повязку. Не
обращая ни малейшего внимания на ужасающую свою рану, а ранен он был - с
позволения сказать - копьем в грудь, барон скомандовал своему отряду
выступить из города на поиски разбойников. Неделю барон Ульрих не сходил с
седла, неделю он и его люди обыскивали все окрестные леса и овраги в
поисках самого легкого и незаметного следа, неделю они, словно охотничьи
псы, преследовали заветную добычу, пока наконец не настигли ее в глухой
пещере за много лиг от того места, где произошло злодейское нападение.
Разбойники чувствовали себя в полной безопасности и мирно отдыхали в своем
логове, предвкушая новые злодеяния. Хвала Всевышнему, их мечтам не дано
было осуществиться. Барон взял их тепленькими, всех до одного.
- И что же он с ними сделал?
-Конечно, Ульрих фон Шамберг не имел права вершить свой суд на землях
Мангейма. Тогда он сделал так. Он запряг этих негодяев цугом в возок, на
который они напали. Его удалось отыскать в лесу. А сам барон сел на место
кучера и бичом погнал эту упряжку от Мангейма до Шамберга. Через всю
Алеманию.
- А потом?
- Потом отец моего славного друга решил построить мост на границе своих
владений в Лухсенвальде. Он привязал разбойников к каждой свае попарно и
самолично забил все эти сваи в дно реки. Если когда-нибудь будете в тех
краях, не забудьте взглянуть на местный мост. Вы все равно не сможете
проехать мимо. Единственная дорога пролегает через него. Так вот, обратите
внимание - свай там значительно больше, чем нужно.
Мой взгляд скользнул куда-то в сторону. Чего уж там - я прекрасно помнил
этот мост.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг