Лиса точно током ударило.
- Э! Командир, какие еще "сверх того"? Ты что, маршал Армии спасения, или
нам уже начислили премию за успешное взятие Ройхенбаха?
- Сверх того солид вам лично за радушие и душевный прием.
- Итого сто пятьдесят динариев, - подвел итог Лис.
- Сто шестьдесят два, - поправил его шкипер, которому по роду службы
считать деньги было не внове. - А обещали пять фунтов! Три тысячи
гортингонских ведьм!
- Ах ты, краб облезлый! - накинулся на Гигера Лис. - Пять фунтов! Мы что,
по-твоему, уже в Англии?
- А это как вам, господа, будет угодно. Только договаривались за пять.
- За пять фунтов! Да вся твоя паршивая лохань со всеми ее крысами и
клопами не стоит таких денег, - кипятился Рейнар. - Сто пятьдесят динариев
- и ни гроттена больше!
- Почему же сто пятьдесят?
- Почему? Каналья! Он еще имеет наглость спрашивать, североморская
пиранья! Ты забыл, что мы полтора дня охраняли эту дряхлую посудину от
пиратов?
Глаза шкипера стали величиной с блюдце.
- Здесь нет никаких пиратов, приятель! Клянусь рогами сатаны, я за десять
последних лет не видел здесь ни одного живого пирата! - кипятился Ганс
Гигер.
Однако если бы он знал Лиса столько, сколько знал его я он мог бы быть
уверенным, что сто пятьдесят динариев - это все, на что он может
рассчитывать... При очень удачном стечении обстоятельств.
- Так что же я, по-твоему, вру? - не сдавался Рейнар. - Что ты мне
голову-то морочишь? Эти места кишат пиратами, как твоя борода блохами... И
если бы не мы, - Лис вытащил свой кинжал и изобразил процесс отпиливания
головы, - вы бы уже давно водяному сказки рассказывали...
Спор затягивался и становился все более и более беспредметным.
- Послушай меня, дражайший мой Йоган Гигер, - перебил я бессмысленный
торг, - либо ты берешь деньги и высаживаешь нас в ближайшей гавани,
либо... - рука моя легла на меч, - ты не оставляешь нам другого выхода.
Ганс выругался себе под нос и протянул свою широченную ладонь:
- Платите.
- Интересно, какую часть этой суммы получат матросы? - поинтересовался я,
когда шкипер скрылся за дверью.
- Тоже мне, защитник угнетенных выискался, - недовольно фыркнул Лис. -
Максимум по динарию. Так что, считай, двенадцать солидов этот прохвост
положит в свой карман. День-то задержки он всегда списать может. На
погоду, на черта морского, да мало ли на что?
Пройдя коварную горловину Хорстингена, корабль тихо плыл вниз по течению
Везера все ближе и ближе к Северному морю.
- Что дальше будем делать. Капитан? - утихомирившись, осведомился мой
верный напарник.
- Дальше? Дальше мы атакуем двумя колоннами по сходящимся направлениям.
Первая колонна - это я и Малыш де Меркадье. Мы стремительно движемся
задавать накопившиеся вопросы герцогу Лейгонбургскому. А вторая в составе
тебя, направляется в Ольденбург в гостиницу "Черный орел". Имя помнишь?
- Готье де Вердамон, Джордж Талбот... Только к чему это?
- Этот след тоже ведет к Лейтонбургу.
- А-а-а! Я-то подумал, к маркизе!
- Лис, не дурачься! Знаешь ли ты, кто такой Отгон Лей-тонбургский?
- Кто? Дядя императора. Младший брат покойного Фридриха Барбароссы. Что
еще?
- В общих чертах правильно. А что ты скажешь об императоре?
- Генрихе Шестом? Тиран. Деспот. Развратник. Жесток. Капризен. Истинный
ариец. Беспощаден к врагам рейха. Неприятный, в общем, тип.
- Тоже верно, но не совсем. Как ты понимаешь, папаше-императору заниматься
своим худосочным отпрыском было недосуг. Случались дела и поважнее.
Воспитанием молодого волчонка занимался дядя. Он обучил его всем
премудростям рыцарского искусства, в котором, кстати, сам большой мастер,
он же пристрастил к разврату и пьянству и преподал азы государственного
управления. Правда, тут дальше азов дело не сдвинулось.
Когда же, по воле волн, корона очутилась на голове юного Генриха, именно
дядя, как ты понимаешь, стал первым человеком в империи; Ничего в стране
не происходит без его ведома. С тех пор как Фридрих Барбаросса утонул,
направляясь в крестовый поход, Генрих - послушное орудие в руках дяди. Он
его и использует как орудие. Таран для выбивания ворот. При этом, как мы
видим, еще ведет какую-то свою игру.
- Скажи проще: "Путь к Львиному Сердцу лежит через потроха старого волка",
- зевнул Лис. - Хорошо, Лейтонбург так Лейтонбург. Ты командуешь
операцией, тебе видней.
В дверь постучали.
- Я не помешаю? - В каюту, согнувшись, втиснулся Эдвар. Со вчерашней ночи
он изрядно посвежел, и румянец играл на его исхудавших щеках.
- Шкипер велел передать, что на горизонте Браке. Там он нас высадит. Пусть
командует, или выкинуть его за борт?
- Малыш, - всплеснул я руками, - откуда у тебя такие уголовные наклонности?
- А что, - удивился Кайар, - король Ричард точно бы велел выкинуть.
- Почему?
- Да потому что шкиперу следует прийти, поклониться и узнать, не изволит
ли господин рыцарь сойти на берег в этом самом Браке.
- Все хорошо, Эдвар. Пусть себе командует.
- Как скажете, ваша честь, - поклонился Меркадье. - А я бы все-таки
выкинул. Для острастки остальных.
Через несколько минут мы стояли на палубе "Святого Николая", всматриваясь
в неясные контуры приближающегося порта.
- Похоже, там большой корабль, - произнес Лис, чей натренированный глаз
лучника позволял определить половую принадлежность мухи в полете.
- Купец?
- Нет. Военный. Судя по всему, английский неф.
- Английский?
Лис пожал плечами, достал откуда-то из-под туники сарбакан и пару съемных
линз.
- На, сам посмотри. - Он протянул мне импровизированную подзорную трубу.
- "Черный вепрь", - прочитал я надпись на борту. - Корабль, видимо, из
Корнуолла. Интересно, что он здесь делает?
- Разгружается, - чуть помедлив, ответил Лис. - Интересно, что это за
второй фронт?
По сходням корабля на берег сновали люди с сундуками и ящиками. Вокруг них
в большом количестве поблескивали кольчуги и шлемы воинов.
Немного поодаль от общей разгрузочной суматохи находилась небольшая группа
всадников, наблюдавших за высадкой.
Один из них, восседавший на роскошном фризском коне, привлек мое внимание.
Он был высок и необъятен, как соборный колокол. Несмотря на это, а также
на смиренное монашеское одеяние, он непринужденно гарцевал на своем гнедом
жеребце, который в сочетании с ним отнюдь не казался тяжеловозом.
- Как там говорится в вашей поговорке, Лис: "Зверь обречен бежать на
охотника"?
- Ты это об чем? - перевел на меня глаза Рейнар.
- О том, мой друг. Что задача твоя несколько упрощается. В Ольденбург ты,
видимо, поедешь в веселой компании. Не думаю, чтобы где-то в округе
сыскался еще один аббат такой толщины. Хотя...
"Святой Николай" подходил все ближе и ближе к берегу, и картина
происходящего просматривалась уже совсем ясно.
- Хотя это примерно такой же аббат, как ты профос из Лютца. Перед нами
мессир Бертран Лоншан - канцлер Англии.
Немая пауза, повисшая над кораблем, затягивалась.
- Капитан, ты уверен?
- Фигура заметная. Ошибиться трудно.
- Полагаешь, тайные переговоры?
- Ну, если отбросить версию, что господин Лоншан на заслуженном отдыхе
просто путешествует инкогнито ради своего удовольствия, то скорее всего -
да.
- С Лейтонбургом?
- Несомненно. С императором бы он встречался открыто и с большой помпой.
Лоншан любит пышность, как и всякий выскочка.
- Их благородных? - Сергей вновь воззрился на сановника.
- Да. Всем, что он имеет, он обязан своей хитрости и изворотливости. Ну и
умению красиво писать. Мессир Бертран, конечно, возводит свой род к
младшей ветви нормандских Л'Аншенов, но всякий знает, что начинал
новоиспеченный граф Херефорд писцом у королевы-матери. Как бы то ни было.
Лис, ты должен приклеиться к нему и не оставлять его ни на минуту. Стань
ему родным отцом, а если придется, то и родной матерью.
- О! Уматерить его - это всегда пожалуйста.
- Не перебивай, ради бога! Помни об этом де Вердамоне. Насколько я понимаю
- он человек Отгона.
- Ну, это к гадалке не ходить!
- Вот и не ходи. Этот Талбот, или уж как там его, - второй твой пациент.
- Ясно. Понял. Ну, я пошел?
- Ступай. Мы сойдем на берег попозже, когда шум-гам уляжется, и в городе
останавливаться не будем. Действуй по обстановке.
- Это, положим, ты мог и не говорить.
Ровно через час мой славный напарник открыл ногой дверь таверны "Крест и
якорь" и, непринужденно бросив поводья в руки подскочившему слуге, крикнув
на ходу: "Жареной телятины с артишоками и кубок гасконского!",
насвистывая, прошел на белую половину. За единственным столом, стоявшим
здесь, восседала веселая компания, жадно поглощавшая заливного поросенка.
Судя по груде костей, валявшихся вокруг, это была далеко не первая
перемена блюд.
- Добрый день, господа! Доброй вам пищи! - вежливо поприветствовал
собравшихся Лис.
Взгляды сидевших обратились к моему другу. Не надо было быть Шерлоком
Холмсом, чтобы определить, что мясо благородное общество запивало отнюдь
не водой.
- Жонглер? - после минутного молчания произнес один из сидевших, вперив
мутный взгляд в мандолу на плече Лиса. - Какого черта! Чтобы я, рыцарь
Девид Бервуд, обедал за одним столом с каким-то жонглером! А ну пошел вон!
- Рыцарственной рукой Девид Бервуд сгреб тунику на груди нахала и грозно
начал подниматься.
Лис печально вздохнул, выпустил посох и, перехватив одной рукой запястья
противника, другой резко повернул его локоть. Ошеломленный рыцарь шумно
врезался лицом в блюдо, сокрушая бренные останки поросенка и взметая
вокруг себя брызги соуса.
В ту же секунду подброшенный отточенным долгими тренировками движением
посох вновь влетел в руку и, совершив полный круг, встал на прежнее место.
- Я Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк, - спокойно глядя на разъяренного рыцаря,
проговорил Лис. - Гасконский дворянин и такой же добрый подданный короля
Ричарда, как и вы. Я не жонглер, как вы изволили выразиться, а менестрель.
Если вы не чувствуете разницы - это выставляет вас дураком, невеждой и
деревенщиной. Скажу только, что дед нашего славного короля вовсе не
стыдился подобного титула.
- Да по мне, будь ты хоть царь Давид, я расшибу тебе голову, - все больше
свирепел рыцарь.
- Ерунда! Забудь! Это тебе не удастся, сколько бы ты слюной здесь ни
брызгал!
- Что здесь происходит? - раздался откуда-то сверху спокойный мягкий
баритон человека, патологически уверенного в себе.
Лис взглянул туда, откуда доносился голос, и хищно улыбнулся про себя.
"Высок, худ, носит длинные волосы - Фридрих фон Норгаузен явно не был
ценителем мужской красоты".
Вышедший на шум перебранки мужчина действительно был высок, скорее
худощав, чем худ, и носил длинные волосы, светлой волной стекавшие по его
плечам. Его лицо, являвшее прекрасный образчик гордой мужественности, было
странно освещено большими серыми глазами опушенными длинными ресницами.
Взгляд этих глаз струил мягкий и почти печальный свет, и можно только
пожалеть тех дам, которым суждено было встретить этот взгляд.
- Что здесь происходит? - негромко спросил он, и взоры всех присутствующих
невольно обратились к нему.
- Да вот, ваша милость, Девид повздорил с этим достойным господином, -
отозвался на вопрос один из сидевших за столом рыцарей. - Он менестрель и
гасконекий дворянин.
- Гасконский дворянин? Да мы с вами земляки, друг мой, - улыбаясь,
обратился к Лису тот, кого рыцарь именовал "милость". - Я Роберт Льюис
Барентон, видам"Видам - светский держатель церковных владений." его
преподобия аббата Сен-Тибальда оф Брокстона. Хотя я англичанин, но родился
в Пюжаси, что в трех лье от Иерака. Как там дома, господин...
- Д'Орбиньяк. Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк.
- Не из гайренских ли Орбиньяков, случайно?
- Да. - Лис нервно сглотнул.
- Ба! Да мы с вами родственники! Мой двоюродный дядя со стороны матери был
женат на Элоизе д'Орбиньяк.
- Это моя троюродная тетушка, - не краснея, соврал Рейнар.
- Что ж! Родство, конечно, не близкое, но по гасконским законам мы почти
братья. Вы давно из Гаскони?
- Давно. Я много странствую, как и подобает менестрелю.
- А сейчас откуда?
- Из Бремена. Возвращаюсь с ежегодного бард-турнира "Бременские музыканты".
- И каков был приз?
- Как обычно. Дочка глупого короля!
- И кто же его выиграл?
- Увы. Все короли, имеющие дочерей, отказались признаться в глупости, а у
единственного, который готов был это признать, не оказалось дочери.
Эта незамысловатая шутка Лиса привела к поистине странным последствиям.
Господа рыцари хохотали. Хохотали самозабвенно, утирая слезы рукавом. Лед
недоверия был сломлен, и только сэр Девид Бервуд угрюмо смотрел на
Рейнара, не желая принимать участие в общем веселье. Как бы там ни было,
через несколько минут Лис уже сидел в тесном кругу и, перебирая струны
мандолы, напевал:
Рыцарь чувствует, сражаясь,
Что он ранен в грудь смертельно.
Прижимает панцирь к сердцу,
Чтобы кровь остановилась...
И скупые мужские слезы орошали давно не бритые лица новых приятелей Лиса.
Насколько я мог судить, Лиса хватало часов на восемь подобных песен. Может
быть - больше.
Так или иначе, я никогда не видел, чтобы спасовал знаменитый гайренский
менестрель - всегда первыми сдавались слушатели.
Все эти долгие часы, пока длился сольный концерт заезжего шансонье, кони
уносили нас все дальше и дальше от Браке. Когда начало смеркаться, мы
пустили коней шагом, и я с грустью стал созерцать однообразные лесные
пейзажи, расстилавшиеся по обочинам знакомой мне уже дороги римских
легионов.
Всего три дня назад мы мчались по этой дороге очертя голову в предвкушении
славной драки и быстрой победы. Насчет драки наши ожидания вполне
оправдались. А насчет победы?.. Сейчас мы были ничуть не ближе к ней, чем
в момент нашего прибытия.
- Мессир Вальдар, - прервал мои горестные раздумья де Меркадье, - правда
ли, что вы прибыли сюда, чтобы вернуть свободу королю Ричарду?
Я утвердительно кивнул головой.
- Вдвоем?
- Уже втроем. Ты временно зачисляешься ко мне в штат оруженосцем. Не
возражаешь?
- Что вы, милорд!
- Уже хорошо. Найдутся и другие. Кроме того, мы ведь не собираемся вести
тотальную войну против империи. Не правда ли?
Эдвар Жильбер не понял, о какой войне идет речь, но слегка погрустнел.
Похоже, ему как раз очень хотелось развязать небольшую войну против
Гогенштауфенов.
Сумерки начинали сгущаться. Пора было подумать о ночлеге. Когда впереди,
на заросшем столетними дубами холме, грозящем небесам перстом,
вырисовалась высокая башня какого-то замка, сердце мое забилось чаще в
предвкушении ужина, бывшего для нас также обедом и частично завтраком.
- Что это за башня? - спросил я у крестьянина, понуро тащившего на спине
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг