Андрей Сульдин
ОБЪЯВЛЕНИЕ В ГАЗЕТЕ
----------------------------------------------------------------------------
Сб. Бесконечная игра - Москва, Советский спорт, 1992, 176 с.
ISBN 5-85009-278-1
OCR and spellcheck by Andy Kay, 01 January 2002
----------------------------------------------------------------------------
- Ну как ты, Слон? Еще жив? Я с огромнейшим трудом продрал глаза,
разлепил ссохшиеся губы:
- Ничего...
- Крепись, Слон. Немного осталось. Здесь где-то заброшенный домишко
должен быть. - Вава провел шершавой ладонью по моей недельной щетине и
вернулся к костру, над которым кипел закопченный чайник, погромыхивая
крышкой. В его чреве рождался немыслимый напиток, в котором Вава намешал
аспирина и витаминов, будучи твердо уверен, что это мне поможет.
Кружка обжигала руки, но я пил большими глотками, чувствуя, как
растекается по телу бодрящее тепло.
Приступ начался прошлой ночью: я проснулся от собственного стона. А затем
стоило хоть на мгновение сомкнуть веки, как начинался давно знакомый
кошмарный сон: виделось, будто неумолимый водоворот постепенно увлекает меня
в свою ярко-красную глубину.
Словом, ночь прошла скверно. Потом был холодный, прохватывающий до дрожи
рассвет, мы опять шли, только теперь уже не тем, что вчера, бодрым шагом.
Меня освободили от всякой поклажи. Думаю даже, что мои товарищи несказанно
обрадовались моей способности передвигаться самостоятельно. Радовался и я,
ибо знал, что болезнь, к счастью, не ударила из главного калибра: простуда и
высокая температура - еще полбеды, но мог проснуться и радикулит, который я
насидел в своей пронизываемой сквозняками комнатке в редакции молодежной
газеты. И хотя спина уже поднывала в самом роковом месте, я все же надеялся,
что смогу дойти сам, хотя бы до этого хуторка, о котором с такой надеждой
говорил Вава.
Как это ни смешно, мои друзья, несмотря на мой жалкий вид, продолжали
звать меня Слоном, то есть прозвищем, которое я получил еще в школе, потому
что любил на переменках устраивать одноименную игру, считался слишком
добродушным, хотя и не самым большим в нашей компании. А самым могучим у нас
был Сережка - "Центнер", на редкость здоровый парень, чемпион области по
борьбе самбо в тяжелом весе.
Работает Центнер на краностроительном заводе старшим экономистом. Жену
его зовут Леной. У них два сына, боевые ребята, вечно бегают по улице и дома
сидят редко. Поэтому, забегая к другу, вижу их от случая к случаю, и мне
кажется, что парни растут не по дням, а по часам.
У Сосы - тоже двое, мальчик и девочка. И жена у него прекраснейший
человек, работает в нашей типографии корректором.
Соса - это производное от Сашки, который сызмальства любил "сосательные"
конфетки. Он инженер в НИИ, среднего роста, сухощав, о своих проблемах
распространяться не любит, но в чужие моментально ввязывается. Служил на
Северном флоте и страшно дорожит всем, что с этим связано: тельняшку,
бушлат, которые привез домой, постоянно штопает и штопает, хотя им, кажется,
уже пора рассыпаться от времени. Сашка всегда коротко стрижет свои немного
вьющиеся волосы. Принципиально не курит и не пьет, но в компании веселится
за троих. Ну а почему Вавой стал Валерка, сам уже не помню. В школе всем
дают прозвища, вот и пошло у нас: Вава да Вава.
Вава в нашей компании самый старый. Он на год старше - в пятом классе
учился два раза, все никак не мог справиться с русским правописанием, а наши
пацанята над ним незлобливо подтрунивали: неграмотная Машка! Но длительное
учение пошло ему на пользу, он умудрился подтянуться, а со временем и вовсе
стал первым учеником. Но в институт не пошел, захотел после армии поработать
в геологической партии в Тюмени, потом рванул на Сахалин - два года на
рыбоперерабатывающем заводе. Затем совершенно неожиданно ринулся было в
сельское хозяйство - поехал в деревню к тетке в отпуск и остался там
слесарить в мастерских. Там же женился на доброй и нежной девушке Тамаре.
У них четверо детей, все девочки, чему он страшно рад, но воспитывает их
по-спартански: еще в деревне приучил к холодной воде, а перебравшись с
семьей в родной город, все так же поощрял их неизменные купания, даже зимой,
в нашей небольшой и неглубокой речке, которую мы иначе чем Переплюевкой не
называем, но любим за очень прозрачную воду и множество чистых родников.
Новая для Валерия и довольно нервная профессия водителя автобуса никоим
образом не отразилась на его жизнерадостности. Он по-прежнему заводной и
улыбчивый, все так же дружит с гитарой, не без помощи которой ему удалось
покорить сердце Тамары и которую вот уже 12 лет она слушает все с тем же
восторгом...
Вот с этими-то славными мужиками я и оказался в те роковые и неизгладимые
в моей памяти дни в труднопроходимых лесных чащобах, настигнутый внезапной
хворью и еще не знающий, что меня ждет потрясение куда более значительное,
чем несчастный случай в туристском походе.
Все началось с того, что я взял отпуск, нисколько не задумываясь, как я
его проведу. Просто за последние месяцы сильно вымотался - хотелось хоть
немного побездельничать. Когда и как отдыхать - такие вопросы решаю сам,
поскольку жены у меня нет. Одно время это обстоятельство долго не давало
покоя "лучшим половинам" моих друзей, не раз пытавшимся меня наконец-то
сосватать. Но их мужья свято берегли от них мою грустную тайну и не
поддерживали этих начинаний. В конце концов меня оставили в покое, хотя и не
скажу, что этому очень рад.
Вечером я решил зайти к Сосе, благо рядом, и предупредить, что ухожу в
честно заработанный очередной отпуск. Сашка, конечно, сразу посадил меня за
стол. Вскоре появился чай с блинами и клубничным вареньем... И тут как раз и
родился этот замечательный план.
Надо сказать, что Соса - турист прирожденный. Он и в велопутешествиях
бывал, и ходит на байдарке, любит посмотреть новые города. Но все же пешие
маршруты у него всегда - самый любимый отдых. Поняв, что меня заедает
хандра, Сашка предложил: собрать нашу школьную компанию и по случаю моего
тридцатипятилетия устроить многокилометровую гонку, "как прежде". Тем более
что у него самого на работе скопилось немало отгулов.
- А жен и детей не возьмем, - заговорщицки подмигнул Соса. - Они будут
сковывать наш маневр. Ну, что нам стоит? Палатку - на плечо и прошагаем за
недельку километров двести!
Тут Соса схватился за телефонную трубку. И через четверть часа
организационная работа была закончена: друзей и их жен он уговорил отдохнуть
друг от друга. Ленка, правда, немного поныла, но Соса и ее в итоге
"обработал"... Вот так и получилось, что день на сборы, и - в дорогу.
Программу Соса составил довольно напряженную - тридцать километров в
день. Хотя, надо заметить, в прежние годы у нас бывали маршруты и посложнее.
Но, все равно, мы за последнее время несколько отошли от лучшей формы,
набрали лишнего веса. И, в принципе, нам нужна была хорошая встряска.
Первый день был прикидочным: Соса с опытностью бывалого пешехода задал
довольно терпимый темп, наблюдая, как мы будем вести себя. К вечеру он
удовлетворенно хлопотал у костра, мурлыкая под нос какую-то песенку, что
было явным признаком хорошего настроения. Значит, "вступительный экзамен" на
этом отрезке перехода мы выдержали.
Но на следующее утро Сашка погнал нас в путь с замашками сердитого
старшины, и тут уж не приходилось роптать, коль сами же и выбрали его
"командором".
Соса, надо отдать ему должное, нашу область знает прекрасно: привалы мы
делали всегда в таких изумительных местах, что просто загляденье, и так
всегда случалось, что рядом плескалась речка либо ручеек, только и
нарушавшие заповедную тишину этих, словно забытых и предоставленных самим
себе, девственных уголков.
Сказочные рассветы и закаты, которыми одаривали нас эти дивные места,
всегда повергали в немоту восхищения. Зато по ночам, когда в ясную июньскую
сушь здешнее небо по обыкновению загоралось гроздьями крупных звезд, каждому
почему-то не терпелось говорить и говорить. И не о чем попало, не о суетном.
Привычные для дня темы - о политике, экономике, житейских проблемах,
социальных неурядицах - в такие часы даже не приходили на ум. Звездное небо
будило мысли о загадочном и таинственном, и тут уж мы всласть наговаривались
о далеких населенных мирах, о контактах с внеземными цивилизациями, о
феномене Тунгусского метеорита, о странном исчезновении советской
автоматической станции вблизи Фобоса и, конечно же, о многочисленных и все
более частых случаях наблюдения НЛО и даже самих "пришельцев" в различных
районах планеты.
...Рано утром нас торопливо поднимал Соса, поил чаем, намекая, что
подошло время расставаться с местом нынешней стоянки, угощал бутербродами -
и когда он только успевал приготовить завтрак? И тут же тащил в путь, чтобы
успеть в прохладное время прошагать километров двадцать. Затем будем пару
часов отдыхать в тенечке, набираться сил перед еще одним десятикилометровым
рывком. И лишь после него станем подыскивать место для ночлега.
До свиданья, гостеприимный зеленый дом! Нет, мы не отплатим тебе
неблагодарностью: весь мусор будет прибран и кострище заложено аккуратно
нарезанным дерном. Пусть все останется, как было до нас. Наконец мы
вскидываем на спины тяжелые рюкзаки и - марш-марш - только посвистывают под
кедами росные травы да пощелкивают сучья старого хвороста. Так и продолжался
наш маршрут, упорядочение и славно, пока невесть откуда не натянуло махровых
туч. В одном из переходов я очень некстати промочил ноги. Холодный и влажный
ветер довершил эту неприятность - я заболел.
...Заброшенный когда-то хозяевами обветшалый домишко, о котором говорил
Вава, действительно был обнаружен на самой опушке леса. Здесь, по замыслу
ребят, мне предстояло укрыться от непогоды, отлежаться, покуда все трое не
доберутся до шоссе и не уговорят какого-нибудь проезжего водителя машины с
хорошей проходимостью свернуть на раскисшую лесную дорогу. (Поначалу они
хотели оставить Ваву присматривать за больным, но я запротестовал, мотивируя
тем, что мне уже "лучше", а еще более тем, что машину, вероятно, придется не
раз выталкивать из глинистого месива колеи, и в таких случаях всегда лучше
иметь три пары рук, нежели две.)
Помещенный на какое-то подобие кровати, укрытое ветошью, и снабженный про
запас термосом с уже известным варевом заботливого Вавы, я остался один и
только тогда перебрал взглядом все детали убогого жилища. Пропыленные стекла
крошечных окон, толстый слой пыли на явно самодельном дощатом столе,
полуоткрытая и провисшая на одной петле дверца печурки, груда хлама в углу
(в основном пришедшие в негодность части пчелиных ульев), густое
переплетение паучьих снастей под потолком, - все говорило о том, что хозяин
навсегда и безвозвратно покинул эту лесную обитель, которая когда-то была
пасекой.
Под стать грустной окружающей обстановке становилось и самочувствие. К
ознобу, стуку в висках и тупой боли под лопатками добавилось и то, чего я
боялся более всего: неумолимые и злобные укусы радикулита при малейшем
движении. Мой старый враг становился все настойчивей, совершенно не давая
пошевелиться. Ощущение беспомощности порождало отчаяние. Борясь с ним, я
закрыл глаза, попытался отвлечься мыслью о ребятах. Пошли, наверное, не по
тропе, а напрямик, продираясь через мокрый кустарник и бурелом... Но в ушах
все сильнее нарастал колокольный гул. Нет, мне опять не избежать "вишневого
омута"! На этот раз он разверзся передо мной вулканическим кратером, хотя
темно-красная лава почему-то не выдавливалась наружу, а напротив, уходила в
его чрево, наползая со склонов и закручиваясь спиралью Архимеда. Я
чувствовал ее нестерпимый жар, но не сгорал в ней, увлекаемый все глубже и
обволакиваемый багровым маревом.
...Первое, что я услышал, приходя в себя, был звук легких шагов. "Ребята
вернулись!" - промелькнуло в голове, и я открыл глаза, радуясь их скорому
возвращению и тому, что вырвался из столь знакомых мне объятий
полусна-полубреда. Но ничего не увидел, потому что чья-то мягкая ладонь
легла мне на лоб.
- Вот и все, бедненький мой. Температура почти нормальная, - прозвучал
над изголовьем ласковый женский голос. И я вздрогнул, тут же ощутив не очень
свирепый, но все же укус моего врага. Но мне было не до него.
- Кто? Кто здесь? - вырвалось у меня. - Где я? Где ребята?
Чужая ладонь соскользнула с моих век, и я встретился с большими карими
глазами, устремленными на меня с выражением нежного сочувствия.
Не ответив мне, молодая гибкая женщина в простеньком платье, из тех,
которые нередко удаются деревенским мастерицам лучше, чем столичным
модельерам, отошла к столу, покрытому льняной скатертью, и вернулась к
изголовью с большой глиняной кружкой.
- Это надо выпить маленькими глотками.
Все, что я увидел, ошеломило. Вопросы изумления роем кружились в голове,
но ни один не просился на язык. Полы и оконные стекла были чисто вымыты.
Потолок сиял свежей побелкой. От печки струилось тепло, и ее дверца была
затворена, пропуская через тонкие щелки ритмичные отблески пламени.
Захотелось ущипнуть себя побольнее моего врага. Неужели бред продолжается?
Да нет же, здесь что-то не то... Последняя мысль утвердилась после того, как
я обнаружил, что лежу в куртке и обуви на той же постели из ветоши.
Собственно, ничего необъяснимого не произошло. Но сколько же я провалялся
без сознания?
Потягивая теплую бурую, чуть горьковатую жидкость из кружки, я осознал,
что задавать глупые вопросы как-то стыдно. Может быть, все наоборот? Ребята
не оставили меня одного, а сдали на руки заботливой хозяйке. А мрачное
убранство заброшенной избы мне только пригрезилось? Скорее всего так. Но кто
же укладывает больного на такое тряпье, на такой колченогий топчан?
Покончив с питьем, я сообразил, что пора что-то сказать.
- Меня зовут...
- Слон?
- Да, а откуда... Ну да, ребята сказали! А скоро они придут?
- Придут, придут. А меня - Вера.
- А давно вы здесь?
- Почитайте всю жизнь, с небольшими перерывами. Я на этой пасеке выросла.
Ну что, полегчало? А теперь всерьез лечиться будем...
И Вера с деловитостью зрелого эскулапа, который всегда знает, что
предпринять, решительно стащила с меня кеды, куртку и рубашку, перевернула
на живот. Пока я вытирал непроизвольно катившиеся из глаз слезы - кто не
знает, что такое радикулит, настоятельно рекомендую с ним не знакомиться, -
вышла в сени и вернулась с небольшим горшочком. Через секунду по моим
позвонкам потекла густая холодная жидкость, которая стала медленно
обволакивать излюбленное моим врагом место укусов.
- Конечно, неплохо бы и пчелок посадить, - рассуждала моя мучительница,
невольно касаясь моих плеч прядью душистых каштановых волос. - Но уже
ночь... Ничего, у меня банька почти поспела. Вы пока полежите, а я сейчас...
И хозяйка ушла. Это, казалось, было против правил: нельзя же оставлять
тело открытым, тем более что тягучая жидкость сильно холодила спину. Но
буквально через несколько минут мои сомнения отпали: густая и тяжелая
жидкость, словно впечатываясь в позвоночник, все сильнее аккумулировала
тепло, а через минуту-другую это был уже просто жар. Да, с таким лекарством
я еще не встречался. Именно как с лекарством, потому что позже догадался,
что это был... мед.
- Ну что же мне делать с вами, Слон, сами-то до парилки не доберетесь? -
немного смущенно сказала хозяйка, вернувшись в комнату раскрасневшейся, как
видно, после отнюдь не пустяковой работы. - Обопритесь на меня.
С полсотни метров мы проковыляли до баньки, дымившей на краю огороженного
двора. Вера доставила меня прямиком в парилку, стянула обувь, одежду,
уложила на полок. Из черпака плеснула на раскаленные камни - все помещение
сразу же заполнили испарения каких-то растений. Запахло одновременно и
осенним садом, и летним полем, и весенним лесом. От горячего пара стало на
минуту труднее дышать, но только лишь на минуту. Я вытянулся на широкой
сосновой лавке, отдаваясь всепроникающему теплу, и с удовлетворением
услышал, как дверь за деликатно вышедшей Верой закрылась. "Какая все-таки
славная, само обаяние! Сколько же ей? На вид лет 25, не больше..."
Размышления были прерваны новым появлением моей исцелительницы, на сей
раз в пляжном одеянии и с большим веником из крапивы в защищенной рукавицей
руке, и я понял, что взялась она за меня действительно всерьез.
И вот уже водопад из ушата низвергся на мою спину. И вот уже шквал
обжигающих ударов посыпался на нее. Мой враг огрызается, соперничая с ними в
жестокости причинения боли. Хочу кричать и не могу - не позволяет мужская
гордость, и только слезы, неподвластные усилиям воли, текут и текут,
смешиваясь с соленым потом.
Лицо Веры сосредоточенно и прекрасно. Теперь в его выражении нет
сострадания. Она воюет с моим врагом и, как мне кажется, понимает это.
Неприятель пятится, отступает, и не спастись, нигде не укрыться ему от
карающей руки моей защитницы!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг