Тут Ладошиной захотелось позабавиться. Она сказала "активистам",
чтобы они шли вперед, что ей нужно кое о чем поговорить с Маршевым и
Рудаковым, а сама замедлила шаги и, сдерживая ехидную улыбочку,
спросила:
- Ну, так как же ваша засада? Вы ее все-таки будете устраивать во
Дворце пионеров или передумали?
- Ничего не передумали. Мы в пятницу вечером засаду устроим, -
ответил Веня и объяснил, почему именно в пятницу.
Зоя надолго замолчала. Бенин ответ ее встревожил. Она собиралась
завтра же извиниться перед Купрумом Эсом, она была уверена, что добрый
учитель простит ее и у них снова наладятся отношения. И она, конечно,
рассчитывала еще по раз проглотить эликсир, при одной мысли о котором
ее всю передергивало.
Словом, это было совсем ни к чему, чтобы мальчишки вели наблюдение
за учителем. Зоя вдруг остановилась и властно сказала:
- Ну-ка, слушайте! Никаких засад вы больше устраивать не будете! -
Тут она вспомнила, что ей надо обращаться с приказаниями к каждому
человеку в отдельности, и повернулась к Роде: - Маршев, слышишь?
Никаких засад во дворце ты не устраивай! - Она посмотрела на Рудакова:
- И ты никаких засад не устраивай, вот!
В тот же миг каждый из друзей почувствовал, что ему совсем не
хочется пробираться во дворец да прятаться за щитами.
- Ну чего ты раскричалась! - спокойно сказал Веня. - Я сам только
сейчас подумал, что никакой засады устраивать не надо: еще влипнем в
какую-нибудь историю, а дела не сделаем. Правда, Родя?
- Засада, конечно, вещь интересная, - медленно проговорил Маршев,
- романтика все-таки... Но конечно, мы больше пользы принесем, если
просто пойдем к директору и скажем: так, мол, и так, по ночам в
лаборатории биохимии свет и кто-то там занавешивает окна...
Зоя оторопела. Только этого ей не хватало, чтобы сам директор
Дворца пионеров установил наблюдение за лабораторией! Зоя вспомнила
слова Купрума Эса, что проглоченный ею эликсир с каждым новым
приказанием "выгорает", ей захотелось поэкономить свое "горючее", но
было ясно, что теперь придется расстаться еще с некоторым количеством
его. Она в упор уставилась на Родю.
- В общем, ты, Маршев, ни к какому директору Дворца пионеров не
пойдешь и ничего ему не скажешь. Ясно? - Она повернулась к Вене: - И
ты, Рудаков, к директору не ходи и ничего ему не говори!
Она замолчала, поглядывая на приятелей и ожидая, что они ответят.
Те тоже помолчали.
- Может, ты права, конечно, - глядя себе под ноги, негромко сказал
Родя.
- Ну, а в самом деле, - отозвался Веня, - если это Купрум Эс и
если он что-нибудь полезное изобретает, зачем мы ему будем мешать?
Дальнейший разговор не клеился. Зоя почувствовала, что мальчишкам
как-то не по себе. Она распрощалась с ними, и они отправились в
обратную сторону.
- Все-таки чудно! - со вздохом сказал Родя.
- Что чудно?
- Ну прямо три минуты тому назад я был уверен, что или засаду надо
устроить, или директору сообщить, а теперь почему-то уверен, что
ничего делать не нужно.
- Ну, это Зойка нас уговорила. Она это... она умеет логически
рассуждать.
- Да какие там рассуждения? Ну чем она доказала, что там никакие
преступники не орудуют? А вот не хочется почему-то заниматься этой
историей - и все! А почему - не знаю.
- Да-а! Умеет эта Зойка уговаривать! - снова пробормотал Веня.
К Зоиному удивлению, дверь ей открыла мама.
- А ты почему не на работе? - спросила Зоя.
- Тихо! - вполголоса ответила мама. - Меня вызвали с работы:
бабушка серьезно заболела.
- А что с ней? - шепотом спросила Зоя.
- Гипертонический криз.
- А что это?
- У нее резко повысилось давление. И может быть, в этом виновата
ты: бабушка очень волновалась, когда ты пропадала ночью. Где ты
шаталась так поздно?
- Просто гуляла. С Нюсей Касаткиной, - ответила Зоя и спокойно
выслушала наставления, которые давала ей мама. Зое предлагалось не
шуметь, готовить уроки в кабинете у папы, в комнату к бабушке не
входить.
Глава девятнадцатая
На следующий день в кабинете у Клавдии Мироновны, помимо ее самой,
находились трое. В кресле, стоящем боком к директорскому столу,
выпрямившись в струнку, держась за сумочку, поставленную на колени,
сидела худенькая старушка с большими встревоженными глазами на
маленьком лице. Это была жена Куприяна Семеновича Мария Павловна.
Напротив нее, на диване, расположились Надежда Сергеевна и директор
Дворца пионеров Яков Дмитриевич Сысоев. На столе перед Клавдией
Мироновной лежала коробочка со "Слип камли".
Только сейчас директор школы рассказала Марии Павловне и Якову
Дмитриевичу о вчерашнем визите Куприяна Семеновича, о звонке
начальника отделения милиции и о странных речах, которые вел Купрум
Эс. Надежде Сергеевне она сообщила обо всем еще вчера, попросив никому
ничего не говорить. А минуту назад она распорядилась, чтобы к ней
вызвали Зою: взрослым надо было кое о чем ее порасспросить.
Некоторое время все молчали, потом Клавдия Мироновна обратилась к
Марии Павловне:
- Я вам вчера несколько раз звонила, но никто не подходил.
- Да... Меня вызывали в больницу, но к нему не допустили, - тихим,
дрожащим голосом проговорила Мария Павловна. - А потом я поехала к
дочери: я не могла оставаться дома одна. - Она судорожно вздохнула. -
Но понимаете... врач мне ничего такого не сказал... ни о какой Зое...
Сказал, что муж в полном сознании, просто острый приступ
стенокардии... А о Зое ни слова не сказал, ни о какой Зое...
Директор Дворца пионеров снял очки с прямоугольными стеклами и
стал их протирать носовым платком.
- Ничего не замечал. Ничего такого за ним не замечал, - медленно
пробасил он. - Ну, правда, осунулся Куприян Семенович за последнее
время, а так... ни одного занятия не пропустил, всегда вовремя...
Ничего но замечал. - Яков Дмитриевич надел свои очки, и от этого его
лицо с широким подбородком стало выглядеть очень внушительным.
Дверь открылась, и вошла Зоя. Она была немножко бледна, глазищи ее
смотрели настороженно: ведь вызов к директору обычно не предвещает
ничего хорошего, а тут за ней прислали нянечку и вызвали прямо с
урока.
- Здравствуйте! Клавдия Мироновна, можно? - тихо спросила она.
- Входи, Зоя!
Зоя увидела Марию Павловну, увидела директора дворца и побледнела
еще больше. "Это из-за Купрума Эса!" - мелькнуло у нее в голове.
Неужели узнали про его эликсир?! А вдруг узнали, что она его выпила! А
может, только что-нибудь смутно подозревают, может быть, заметили
что-то странное, но толком-то ничего не знают? За какие-нибудь две или
три секунды Зоя сообразила, как ей надо себя вести, и сразу стала
спокойней.
- Вы меня вызывали, Клавдия Мироновна?
- Да, Зоя. Только не беспокойся: за тобой никакой провинности не
числится... Зоя, возможно, мой вопрос тебя удивит, но припомни,
пожалуйста: когда ты последний раз видела Куприяна Семеновича?
- Вчера, - быстро и коротко ответила Зоя.
- Вы о чем-нибудь говорили с ним?
- Ну, я сказала ему: "Здравствуйте, Куприян Семенович!", а он
ответил: "Здравствуй, Зоя!"
- И больше ничего?
- Больше ничего, Клавдия Мироновна.
- Зоя, скажи, лапушка, - заговорила Надежда Сергеевна, - бывало
так, чтобы Куприян Семенович сам подходил к тебе, заводил какой-нибудь
разговор?
Зоя приподняла плечи, растопырила опущенные пятерни и сделала вид,
что даже удивлена таким вопросом.
- Бывало, конечно, - ответила она.
- О чем же он с тобой говорил? - спросила Клавдия Мироновна.
- Ну, спрашивал, как поживает бабушка, один раз спросил: "Ну как,
твоя бабушка бросила курить?" А иногда просто говорит: "Передай
бабушке привет". И все.
Зоя умолкла и заметила, что взрослые переглянулись между собой,
переглянулись очень значительно. В это время зазвенел звонок на
большую перемену.
- Ну спасибо, Зоя. Можешь идти.
Зоя попрощалась и направилась было к двери, но вдруг остановилась:
- Клавдия Мироновна, а можно узнать, зачем вы все это спрашивали?
Что-нибудь случилось?
- Ничего серьезного, Зоя. Иди!
- Так я вам и поверила, что ничего серьезного! - прошептала Зоя,
выйдя в коридор. На душе у нее было тревожно. Что же все-таки хотели
узнать эти взрослые? И вообще, что они знают и чего не знают?
А взрослые после ее ухода опять помолчали.
- Ну, что вы скажете, товарищи? - спросила наконец Клавдия
Мироновна.
Надежда Сергеевна, которая интересовалась медициной, высказала
свое предположение:
- Товарищи дорогие, а не могло получиться так: у Куприяна
Семеновича был спазм одного из сосудов головного мозга и это привело к
временному нарушению его психики? А потом этот спазм прошел, и...
Собеседники Надежды Сергеевны сказали, что не разбираются в таких
вопросах. Как бы то ни было, все четверо решили никому не говорить о
странном поведении старого учителя. Пусть в школе знают лишь о том,
что у него плохо с сердцем.
Глава двадцатая
Яков Дмитриевич простился с Клавдией Мироновной и Марией
Павловной, а Надежда Сергеевна пошла его проводить. В коридоре они
увидели большую толпу, стоявшую перед школьной стенгазетой. Тут были
старшеклассники, тут еще больше было ребят из четвертых, пятых и
шестых классов, тут путались под ногами даже второклашки. Статью вслух
читал Гена Данилов. В ней уже не было слишком высокопарных выражений,
всех этих "в наш грандиозный век" и "увы". Лева Трубкин поправил
статью так, что старшеклассники, слушая ее, не смеялись.
Проходя мимо толпы, Надежда Сергеевна вдруг остановилась.
- Яков Дмитриевич! А ведь это вас касается. Непосредственно! - И,
взяв директора за локоть, она стала протискиваться с ним к газете,
приговаривая: - Ребятки, ребятки, родненькие, дайте дорогу, ведь это
знаете кто? Это сам директор Дворца пионеров, Яков Дмитриевич Сысоев,
ведь ему эта статья как раз и адресована.
Ребята расступились, замдиректора подвела Якова Дмитриевича к
стенгазете и указала ему на статью.
Якову Дмитриевичу было не до статьи. Он думал о беде, постигшей
Куприяна Семеновича, о том, что, возможно, теперь придется искать
нового руководителя для лаборатории биохимии. Но тут в толпе
установилась такая мертвая тишина, что директору дворца стало ясно: он
должен прочитать статью и высказать свое мнение. В полной тишине он
прочитал ее, потом сказал, протискиваясь обратно:
- Ну что ж, дельно написано. Только вот как практически
осуществить, не имею понятия.
Последнюю его фразу ребята как-то пропустили мимо ушей и, когда он
ушел, стали повторять:
- Слышали, что он сказал? "Дельно написано"!
- Ага! "Дельно написано"!
- Ну вы же слышали, как он сказал: "Дельно написано"!
А к концу большой перемены слова "дельно написано" уже повторялись
во всех уголках школы, где были юные конструкторы и исследователи.
Еще через один урок Гена разыскал Надежду Сергеевну и обратился к
ней:
- Надежда Сергеевна, вам не кажется, что нужно ковать железо, пока
горячо?
- В каком смысле, дорогой?
- Яков Дмитриевич назвал статью Маршева дельной. Может быть, стоит
направить к нему делегацию из ребят пионерского возраста?
- Поговорить насчет "Разведчика"?
- Ну да, чтобы они попросили открыть им доступ в "Разведчик" или
хоть какой-нибудь филиал для них организовать...
Надежда Сергеевна призадумалась.
- Ну что ж! Пусть попробуют поговорят, хотя я не уверена, что из
этого что-нибудь получится. - Она опять помолчала. - Только если уж
пускаться на такое предприятие, ты возглавь эту делегацию сам, а то
твои пионеры могут растеряться и разговора не получится.
Через минуту Гена поймал Родю в коридоре и приказал:
- Живо! Собирай инициативную группу! Срочное дело!
Эти слова уловила Зоя, и она подошла поближе, чтобы подслушать
дальнейший разговор.
Скоро Маршев вернулся с Лялей, Валеркой и Веней.
- После уроков отправляемся к директору Дворца пионеров, - объявил
Данилов.
- Зачем? - спросил Веня.
- Для разговора о создании пионерского научно-конструкторского
общества. Сама Надежда Сергеевна сказала, что надо ковать железо, пока
горячо.
Как вы знаете, Надежда Сергеевна таких слов не говорила, но Гене
очень уж хотелось, чтобы это было именно так.
- С самим директором... - пробормотал Веня. - А что мы будем ему
говорить? Я, например, обалдею просто и ничего не скажу.
- Вам, может, и не придется говорить. Этим я сам займусь. Вы
будете только присутствовать как члены делегации.
Валерка сказал, что он и присутствовать не может, потому что у
него больна мама и ему надо бежать в аптеку за лекарством. Тут Зоя
скромно проговорила:
- Гена, я, конечно, никакими исследованиями не занимаюсь, но
все-таки можно мне с вами пойти вместо Валеры?
Гена согласился. Он знал, что завод, которым руководит Зоин папа,
шефствует над Дворцом пионеров, и поэтому Зоино участие в делегации
может оказаться полезным.
Около двух часов дня самозваные делегаты вошли в вестибюль Дворца
пионеров и узнали от дежурной технички, что Яков Дмитриевич у себя.
Тут даже Гена малость оробел. Он подошел к зеркалу и что-то слишком
долго водил расческой по волосам. У мальчишек расчесок не было, и они,
поплевав на ладони, прихлопнули ими вихры, а Лялины жесткие кудряшки
находились в полном порядке. Наконец все двинулись к кабинету, который
находился на первом этаже. Вход туда был через комнатку секретарши, но
той на месте не оказалось. Гена постучал в обитую пластиком дверь,
потом слегка приоткрыл ее.
- Яков Дмитриевич, разрешите войти?
- Войдите! - послышался басок директора, и все по очереди
протиснулись в кабинет. Именно протиснулись, бочком, почему-то не
решаясь открыть дверь пошире.
Несколько секунд длилось молчание. Сидевший за столом директор с
некоторым удивлением смотрел на посетителей через свои четырехугольные
очки. Родя провел пальцем по вспотевшему носу, а Веня не то крякнул,
не то кашлянул.
- Так вы по какому делу? - спросил наконец директор.
- Яков Дмитриевич! Мы к вам в качестве делегации от двадцать
восьмой школы. Нас направила замдиректора по внеклассной работе
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг