сказал:
- Нет, дам не надо. А то напьешься да еще ляпнешь что-нибудь без
предварительной цензуры, так при дамах неудобно.
Когда Передонов ушел, Вершина, усмехаясь, сказала:
- Чудит Ардальон Борисыч. Очень уж ему инспектором хочется быть, а
Варвара его, должно быть, за нос водит. Вот он и куролесит.
Владя, - он при Передонове прятался, - вышел и сказал со злорадною
усмешкою:
- А слесарята узнали от кого-то, что это Передонов их выдал.
- Они ему стекла побьют! - с радостным хохотом воскликнул Виткевич.
x x x
На улице все казалось Передонову враждебным и зловещим. Баран стоял на
перекрестке и тупо смотрел на Передонова. Этот баран был так похож на
Володина, что Передонов испугался. Он думал, что, может быть, Володин
оборачивается бараном, чтобы следить.
"Почем мы знаем, - думал он, - может быть, это и можно; наука еще не
дошла, а может быть, кто-нибудь и знает. Ведь вот французы - ученый народ, а
у них в Париже завелись волшебники да маги", - думал Передонов. И страшно
ему стало. "Еще лягаться начнет этот баран", - думал он.
Баран заблеял, и это было похоже на смех у Володина, резкий,
пронзительный неприятный.
Встретился опять жандармский офицер. Передонов подошел к нему и шопотом
сказал:
- Вы послеживайте за Адаменко. Она переписывается с социалистами, да
она и сама такая.
Рубовский молча и с удивлением посмотрел на него. Передонов пошел
дальше и думал тоскливо.
"Что это он все попадается? Все следит за мною и городовых везде
наставил".
Грязные улицы, пасмурное небо, жалкие домишки, оборванные, вялые дети -
ото всего веяло тоскою, одичалостью, неизбывною печалью.
"Это - нехороший город, - думал Передонов, - и люди здесь злые,
скверные; поскорее бы уехать в другой город, где все учителя будут кланяться
низенько, а все школьники будут бояться и шептать в страхе: инспектор идет.
Да, начальникам совсем иначе живется на свете".
- Господин инспектор второго района Рубанской губернии, - бормотал он
себе под нос, - его высокородие, статский советник Передонов. Вот как! Знай
наших! Его превосходительство, господин директор народных училищ Рубанской
губернии, действительный статский советник Передонов. Шапки долой! В
отставку подавайте! Вон! Я вас подтяну!
Лицо у Передонова делалось надменным, он получал уже в своем скудном
воображении долю власти.
x x x
Когда Передонов пришел домой, он услышал, еще снимая пальто,
доносившиеся из столовой резкие звуки, - это смеялся Володин. Сердце у
Передонова упало.
"Успел уже и сюда прибежать, - подумал он: - может быть, сговариваются
с Варварою, как бы меня околпачить. Потому и смеется, - рад, что Варвара с
ним заодно".
Тоскливый, злой вошел он в столовую. Уже было накрыто к обеду. Варвара
с озабоченным лицом встретила Передонова.
- Ардальон Борисыч! - воскликнула она,- у нас-то какое приключение! Кот
сбежал.
- Ну, - крикнул Передонов с выражением ужаса на лице. - Зачем же вы его
отпустили?
- Что же мне за хвост его к юбке пришить? - досадливо спросила Варвара.
Володин хихикнул. Передонов думал, что кот отправился, может быть, к
жандармскому и там вымурлычит все, что знает о Передонове, и о том, куда и
зачем Передонов ходил по ночам, - все откроет да еще и того примяукает, чего
и не было. Беды! Передонов сел на стул у стола, опустил голову и, комкая
конец у скатерти, погрузился в грустные размышления.
- Это уж завсегда коты изволят на старую квартиру cбегать, - сказал
Володин, - потому как кошки к месту привыкают, а не к хозяину. Кошку надо
закружить, как переносить на новую квартиру, и дороги ей не показывать, а то
непременно убежит.
Передонов слушал с утешением.
- Так ты думаешь, Павлуша, что он на старую квартиру сбежал? - спросил
он.
- Беспременно так, Ардаша, - отвечал Володин.
Передонов встал и крикнул:
-- Ну так выпьем, Павлушка!
Володин захихикал.
- Это можно, Ардаша, - сказал он, - выпить завсегда даже очень можно.
- А кота достать надо оттуда! - решил Передонов.
- Сокровище! - ухмыляясь, отвечала Варвара, - вот после обеда пошлю
Клавдюшку.
Сели обедать. Володин был весел, болтал и смеялся. Смех его звучал для
Передонова как блеянье того барана на улице.
"И чего он злоумышляет? - думал Передонов,- много ли ему надо?"
И подумал Передонов, что, может быть, удастся задобрить Володина.
- Слушай, Павлуша, - сказал он, - если ты не станешь мне вредить, то я
тебе буду леденцов покупать по фунту в неделю, самый первый сорт, - соси
себе за мое здоровье.
Володин засмеялся, но тотчас же сделал обиженное лицо и сказал:
- Я, Ардальон Борисыч, вам вредить не согласен, а только мне леденцов
не надо, потому как я их не люблю.
Передонов приуныл. Варвара, ухмыляючись, сказала:
- Полно тебе петрушку валять, Ардальон Борисыч. Чем он тебе может
навредить?
- Напакостить всякий дурак может, - уныло сказал Передонов.
Володин обиженно выпятил губы, покачал головою и сказал:
- Если вы, Ардальон Борисыч, так обо мне понимаете, то одно только могу
сказать: благодарю покорно. Если вы обо мне так, то что же я после этого
должен делать? Как это я должен понимать, в каком смысле?
- Выпей водки, Павлуша, и мне налей, - сказал Передонов.
- Вы на него не смотрите, Павел Васильевич, - утешала Володина Варвара,
- он ведь это так говорит, душа не знает, что язык болтает.
Володин замолчал и, храня обиженный вид, принялся наливать водку из
графина в рюмки. Варвара сказала, ухмыляясь:
- Как же это, Ардальон Борисыч, ты не боишься от него водку пить? Ведь
он ее, может быть, наговорил, - вот он что-то губами разводит.
На лице у Передонова изобразился ужас. Он схватил налитую Володиным
рюмку, выплеснул из нее водку на пол и закричал:
- Чур меня, чур, чур, чур! Заговор на заговорщика, злому языку сохнуть,
черному глазу лопнуть. Ему карачун, меня чур-перечур.
Потом повернулся к Володину с озлобленным лицом, показал кукиш и
сказал:
-- На-т-ко, выкуси. Ты хитер, а я похитрее.
Варвара хохотала. Володин обиженным дребезжащим голосом говорил, словно
блеял:
- Это вот вы, Ардальон Борисыч, всякие волшебные слова знаете и
произносите, а я никогда не изволил магией заниматься. Я вам ни водки, ни
чего другого не согласен наговаривать, а это, может быть, вы от меня моих
невест отколдовываете.
- Вывез! - сердито сказал Передонов, - мне не надо твоих невест, я могу
и почище взять.
- Вы моему глазу лопнуть наговорили, - продолжал Володин, - только
смотрите, как бы у вас раньше очки не лопнули.
Передонов схватился испуганно за очки.
- Что мелешь! - проворчал он,- язык-то у тебя - как помело.
Варвара опасливо посмотрела на Володина и сказала сердито:
- Не ехидничайте, Павел Васильевич, кушайте себе суп, а то простынет.
Ишь, ехидник какой!
Она подумала, что, пожалуй, и кстати зачурался Ардальон Борисыч.
Володин принялся есть суп. Все помолчали немного, и потом Володин обиженным
голосом сказал:
- Недаром я сегодня во-снях видел, что меня медом мазали. Помазали вы
меня, Ардальон Борисыч.
- Еще не так бы вас надо помазать, - сердито сказала Варвара.
- За что же? позвольте узнать. Кажется, я ничего такого, - говорил
Володин.
- За то, что язык у вас скверный, - объяснила Варвара. - Нельзя всего
болтать, что вздумаете, - в какой час молвится.[12]
XX
Вечером Передонов пошел в клуб, - позвали играть в карты. Был там и
нотариус Гудаевский. Передонов испугался, когда увидел его. Но Гудаевский
вел себя мирно, и Передонов успокоился.
Играли долго, пили много. Поздно ночью в буфете Гудаевский внезапно
подскочил к Передонову, без всяких объяснений ударил его по лицу несколько
раз, разбил ему очки и проворно удалился из клуба. Передонов не оказал
никакого сопротивления, притворился пьяным, повалился на пол и захрапел. Его
растолкали и выпроводили домой.
На другой день об этой драке говорили по всему городу.
В этот вечер Варвара нашла случай украсть у Передонова первое
поддельное письмо. Это было ей необходимо, по требованию Грушиной, чтобы
впоследствии, при сравнении двух подделок, не оказалось разницы. Передонов
носил это письмо с собою, но сегодня как-то случайно оставил его дома:
переодеваясь из виц-мундира в сюртук, вынул его из кармана, сунул под
учебник на комоде, да там и забыл. Варвара сожгла его на свечке у Грушиной.
Когда, поздно ночью, Передонов вернулся и Варвара увидела его разбитые
очки, он сказал ей, что они сами лопнули. Она поверила и решила, что виною
тому злой язык у Володина. Поверил в злой язык и сам Передонов. Впрочем, на
другой день Грушина подробно рассказала Варваре о драке в клубе.
Утром, одеваясь, Передонов хватился письма, нигде не нашел и ужаснулся.
Он закричал диким голосом:
-- Варвара, где письмо?
Варвара смешалась.
- Какое письмо? - спросила она, глядя на Передонова испуганными, злыми
глазами.
- Княгинино! - кричал Передонов.
Варвара кое-как собралась с духом. Нахально ухмыляясь, она сказала:
- А я почему знаю, где оно! Бросил, должно быть, в ненужные бумаги, а
Клавдюшка и сожгла. Ищи у себя, коли еще оно цело.
Передонов ушел в гимназию в мрачном настроении. Вчерашние неприятности
припомнились ему. Он думал о Крамаренке: как этот скверный мальчишка решился
назвать его подлецом? Значит, он не боится Передонова. Уж не знает ли он
чего-нибудь о Передонове? Знает и хочет донести.
В классе Крамаренко смотрел на Передонова в упор и улыбался, и это еще
более страшило Передонова.
В третью перемену Передонова опять пригласили к директору. Он пошел,
смутно предчувствуя что-то неприятное.
Со всех сторон до Хрипача доносились слухи о подвигах Передонова.
Сегодня утром ему рассказали о вчерашнем происшествии в клубе. Вчера же
после уроков к нему явился Володя Бультяков, на-днях наказанный своею
хозяйкою по жалобе от Передонова. Опасаясь вторичного посещения его с такими
же последствиями, мальчик пожаловался директору.
Сухим, резким голосом Хрипач передал Передонову дошедшие до него слухи,
- из достоверных источников, прибавил он, - о том, что Передонов ходит на
квартиры к ученикам, сообщает их родителям или воспитателям неточные
сведения об успехах и поведении их детей и требует, чтобы мальчиков секли,
вследствие чего происходят иногда крупные неприятности с родителями, как,
например, вчера в клубе с нотариусом Гудаевским.
Передонов слушал озлобленно, трусливо. Хрипач замолчал.
- Что ж такое, - сердито сказал Передонов,- он дерется, а разве это
позволяется? Он не имел никакого права мне в рожу заехать. Он в церковь не
ходит, в обезьяну верует и сына в ту же секту совращает. На него надо
донести, он - социалист.
Хрипач внимательно посмотрел на Передонова и сказал внушительно:
- Все это не наше дело, и я совершенно не понимаю, что вы разумеете под
оригинальным выражением "верует в обезьяну". По моему мнению, не следовало
бы обогащать историю религий вновь изобретаемыми культами. Относительно же
нанесенного вам оскорбления вам следовало бы привлечь его к суду. А самое
лучшее было бы для вас - оставить нашу гимназию. Это был бы наилучший исход
и для вас лично, и для гимназии.
- Я инспектором буду, - сердито возразил Передонов.
-- До тех пор, - продолжал Хрипач, - вам следует воздержаться от этих
странных прогулок. Согласитесь сами, что такое поведение неприлично педагогу
и роняет достоинство учителя в глазах учеников. Ходить по домам сечь
мальчиков - это, согласитесь сами. . .
Хрипач не кончил и пожал плечами.
- Что ж такое, - опять возразил Передонов, - я для их же пользы.
- Пожалуйста, не будем спорить, - резко прервал Хрипач, - я самым
решительным образом требую от вас, чтоб это больше не повторялось.
Передонов сердито смотрел на директора.
x x x
Сегодня вечером решили справлять новоселье. Позвали всех своих
знакомых. Передонов ходил по комнатам и посматривал, все ли в порядке, нет
ли где чего такого, о чем могут донести. Он думал:
"Что ж, кажется, все хорошо: запрещенных книжек не видно, лампадки
теплятся, царские портреты висят на стене, на почетном месте".
Вдруг Мицкевич со стены подмигнул Передонову.
"Подведет", - испуганно подумал Передонов, быстро снял портрет и
потащил его в отхожее место, чтобы заменить им Пушкина, а Пушкина повесить
сюда.
"Все-таки Пушкин - придворный человек",- думал он, вешая его на стену в
столовой.
Потом припомнил он, что вечером будут играть, и решил осмотреть карты.
Он взял распечатанную колоду, которая только однажды была в употреблении, и
принялся перебирать
карты, словно отыскивая в них что-то. Лица у фигур ему не нравились:
глазастые такие.
В последнее время за игрою ему все казалось, что карты ухмыляются, как
Варвара. Даже какая-нибудь пиковая шестерка являла нахальный вид и
непристойно вихлялась.
Передонов собрал все карты, какие были, и остриями ножниц проколол
глаза фигурам, чтобы они не подсматривали. Сначала сделал он это с игранными
картами, а потом распечатал и новые колоды. Все это проделывал он с
оглядкою, словно боялся, что его накроют. К счастью его, Варвара занялась в
кухне и не заглядывала в горницы, - да и как ей было уйти от такого изобилия
съестных припасов: как раз Клавдия чем-нибудь попользуется. Когда ей
что-нибудь надобилось в горницах, она посылала туда Клавдию. Каждый раз,
когда Клавдия входила, Передонов вздрагивал, прятал ножницы в карман и
притворялся, что раскладывает пасьянс.
Между тем как Передонов таким образом лишал королей и дам возможности
досаждать ему подсматриваниями, надвигалась на него неприятность с другой
стороны. Ту шляпу, которую на прежней квартире Передонов забросил на печку,
чтоб она не попадалась под руку, нашла Ершова. Домекнулась она, что не
спроста оставлена шляпа: ненавистники - ее съехавшие жильцы, - и очень может
быть, - думала Ершова, - что они со зла на нее наколдовали в шляпу
что-нибудь такое, отчего квартиру никто не станет снимать. В страхе и в
досаде понесла она шляпу знахарке. Та осмотрела шляпу, таинственно и сурово
пошептала над нею, поплевала на все четыре стороны и сказала Ершовой:
- Они тебе напакостили, а ты им отпакости. Сильный колдун ворожил, да я
хитрее: я напротив его тебе так выворожу, что его самого скорежит.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг