-- Я видела тебя вчера, Сережа, -- первой снова зашептала
Наташа.
-- На площади поселка у свадебных машин?
-- Нет, -- и я внутренне насторожился, такой поворот меня
напугал. "Нет" -- это значит, что Наташа видела меня в другом
месте, но где и как, ведь вечером вчера она находилась уже
здесь, в больнице!..
-- И где же ты меня видела?
-- В твоем дворе...
-- А-а, возле хижин, -- обрадовался я, но по глазам Наташи
я понял, что обрадовался напрасно. Возле хижин мы виделись в
том, замысловатом сне, тогда где же она могла меня видеть? Я
насторожился еще больше. Дыхание, затаившись, пружинило у меня
в груди.
-- Я видела тебя вчера вечером в твоем дворе на футбольном
поле, -- я вслушивался в каждое ее слово. -- Ты возвращался
откуда-то домой очень печальный и несколько минут постоял на
футбольном поле. Я подошла и поцеловала тебя, а ты отшатнулся
от меня и так поспешно ушел...
От этого признания Наташи, в свою очередь, мне стало
жутковато... Уж не призрак ли, действительно, Наташа? И я снова
погладил ее волосы и прикоснулся к ее щеке ладонью.
-- А потом появился какой-то туман, -- сказала Наташа. --
Я увидела людей в белых халатах, один из них хлопал меня по
щекам, я поняла, что приоткрыла глаза. Меня тошнило и очень
кружилась голова...
-- Можно, я буду тебя навещать? -- прошептал я.
-- Да, конечно... -- утомленным голосом ответила Наташа.
-- А сейчас уходи, пожалуйста, я постараюсь уснуть. -- Она
закрыла глаза.
Через три месяца
-- Ну, как? -- спросила Аня, когда мы вышли из Дворца
культуры.
-- Неплохо, -- ответил я. -- Думаю, что парткому
понравится.
-- Господи, как же я устала от этих репетиций! Хочется
отдохнуть...
-- Пойдем что-нибудь выпьем в летнем кафе, -- предложил я.
Аня посмотрела на часы:
-- У меня в запасе только один час.
-- Только час? -- переспросил я.
-- Да, а потом надо зайти в детский сад, за Аленкой.
-- Аленка, это кто?
-- Это моя дочь.
-- Ясно...
-- Ну что, идем в кафе? -- переспросила Аня.
-- Да, -- решительно ответил я.
Мы взяли по чашечке кофе, по стакану густого лимонного
сока и присели за столик в самом углу решетчатой беседки. В
кафе почти никого не было, звучала негромкая музыка.
-- Нет, в самом деле, тебе понравилось или ты просто не
желаешь разочаровывать меня? -- спросила Аня.
-- Конечно понравилось. К чему беспокоиться... Я не привык
обманывать себя, строить взаимоотношения на похвальном
похлопывании по плечу... Впрочем, одно место я, вероятнее всего
бы, скорректировал, -- и я улыбнулся...
-- Какое? -- спохватилась Аня.
-- "...за правду, за труд!..." Ты помнишь эту фразу, она
звучит в конце второй части?
-- Да, -- ответила Аня, недоумевая. -- Но что же здесь
плохого?
-- В самой фразе плохого ничего нет. Только вот в слове
"труд", буква "дэ" звучит как буква "тэ", и на слух "труд"
слышится как глагол "трут". А там еще и "за"!.. Вот и
получается -- "затрут". И вся фраза воспринимается не иначе,
как "... за правду -- затрут!.." -- Аня улыбалась, придерживая
ускользающие из-под ее тонких пальцев губы. Я вначале тоже
сдерживал порывы своей улыбки усилием воли, старался быть
серьезным. Но мы все-таки весело расхохотались, не обращая
внимания на окружающих! А впрочем, никому не было дела до
нас...
-- В самом деле, а что же делать? -- успокаиваясь,
спросила Аня.
-- Думаю, -- ответил я, -- надо скорректировать фразу так:
"... за правду и за доблестный труд!.."
-- Спасибо за подсказку, -- ласково поблагодарила меня
Аня. Она отпила лимонный сок, сделала пару глотков, поставила
стакан перед собой и о чем-то задумалась. Мы немного помолчали.
Мы оба смотрели через решетчатую стену кафе на улицу. Поодаль
от нас шумела автострада. Машины, словно механические существа,
изворачивались на повороте в порывах ветра и, подсигналивая,
обгоняли друг друга; иногда какая-нибудь из них, чтобы
пропустить торопливого пешехода, резко притормаживала, припадая
на передние колеса, и, когда рассеянный пешеход давал стрекача,
машина, весело взвизгнув шинами по асфальту, снова уносилась
вдаль.
Аня и я, молча, небольшими глотками, отпивали из чашек
очень горячий кофе, густой, словно жидкий шоколад, запивали
кофе холодным лимонным соком и смотрели на автостраду...
-- Я прочел рассказ о любви, -- сказал я, нарушив наше уже
загустевшее молчание.
-- Ты без любви, -- утвердительно и как-то отрешенно
определила Аня и откровенно посмотрела мне в глаза.
-- Как ты это чувствуешь? -- недоверчиво спросил я, потому
что не поверил Ане, потому что уже не хотел я ей верить на этот
счет. Там, в больнице, у изголовья Наташи, я уже почувствовал
рождение ранее действительно неведомого мне чувства. Я еще не
мог с точной уверенностью сказать, что это любовь, но я уже не
мог не ощущать ее сладкий, еще ослепительно размытый контур...
Я посмотрел на Аню выразительно и недоверчиво покачал головой.
-- Но твоя любовь где-то очень близко, рядышком. Только
протяни ей навстречу руки, и ты сможешь ее обнять, -- тут же
добавила она.
С минуту мы снова молчали. Теперь меня что-то сковало
изнутри. Мысленно я подыскивал новую тему для разговора. Мне
вспомнилась первая встреча с Аней в моем рабочем кабинете, но
следующий мой вопрос, как я ни старался, прозвучал как-то
неохотно, неуверенно.
-- Аня, -- тихо позвал я девушку. Она подняла опущенные
глаза и оперлась взглядом на меня.
-- Аня, -- спросил я, -- что ты имела в виду, когда
говорила, что символ "вы" имеет право на земное существование?
Насколько я понял тогда, ты все-таки чего-то недоговорила!..
Аня словно пришла в себя, как-то приободрилась и
повеселела. По всему было видно, что она благодарна мне за то,
что я не продолжил мучительную для нее тему.
-- Сейчас я тебе все постараюсь объяснить, Сережа... Ты
правильно догадался, а я в самом деле недоговорила тогда. Но
сам понимаешь: из-за стола рекомендуется вставать, когда еще
хоть немножко ощущаешь голод, а разговор на какую-то тему, на
мой взгляд, надо останавливать, когда еще есть хоть немного
недосказанности.
-- Хватит философствовать, -- улыбнувшись, вмешался я, --
или ты опять хочешь ускользнуть от ответа?
-- Вовсе нет, -- шутливо продолжила Аня, -- но оправдаться
лишний раз не грех! Итак... Ты, конечно, в курсе, что наш мозг
состоит из двух полушарий? -- Аня прищурилась...
-- Обижаешь! -- вдохновился и я.
-- Так вот, -- продолжила Аня уже серьезно, -- ученый мир
доказал, что каждое из полушарий предрасположено к более или
менее определенному роду деятельности. Каждое из них может
работать самостоятельно.
-- Значит в человеке получается как бы два человека! Ты
это имеешь в виду? -- спросил я.
-- Да, -- ответила Аня. -- И вот что: надо развить свои
полушария так, как предлагают ученые, чтобы они работали на
равных. Но, все-таки, в зависимости от жизненной ситуации,
какому-то из полушарий необходимо уменьшать свою деятельность
за счет увеличения деятельности другого, соседнего; вплоть до
полного включения другого в это время. Тогда символ "вы"
оправдывает свое земное существование, потому что в человеке
начинает жить попеременно, или согласованно, или на равных --
два человека. Но этого состояния может достичь только тот, кто
научится владеть полностью своими эмоциями, страстями,
ощущениями и даже мыслями. А это подвластно лишь человеку с
высоким развитием интеллекта, согласись. Мне далеко не каждому
хочется сказать "вы", все больше -- "ты", тому, кто совершенно
не владеет собою, ближе к животному сословию, чем к
человеческому...
-- Да-а, Аня... -- проговорил я, -- интересные, честно
говоря, права на земное существование у символа "вы...",
интересные...
Мы переглянулись.
-- А что такое "астральное тело"? -- спросил я неожиданно
даже для самого себя. И вообще я стал в последнее время
замечать, что я частенько говорю первое, что приходит в голову,
не раздумывая, будь то вопрос или ответ. Аня как-то особенно
выразительно посмотрела на меня и тоже спросила:
-- Почему у тебя возник такой вопрос?
-- Читал книгу Гуревича "Возрожден ли мистицизм?" и там
наткнулся.
-- Ну что же, -- сказала Аня, -- тогда слушай.
Наш мир, а точнее мир вообще, делится мистиками, условно
конечно же, на три взаимосвязанные, составляющие одно целое,
части. Это ментальный, астральный и физический планы. Ну,
физический план, с ним проще! Мы, то есть, наше тело --
физическое, находится в нем непосредственно -- это мир форм.
Астральный план, -- это мир образов и чувств. Ментальный -- мир
мыслей, идей. Вот, например, у художника появляется идея
написать картину, идея формируется в ментальном плане,
переживается, воображается в более или менее конкретной форме в
Астрале и, наконец, реализуется в физическом плане, то есть
пишется художником на холсте красками...
-- Не значит ли это, что существует и ментальное тело? --
спросил я, оживившись.
-- Совершенно верно! И ментальное тело тоже существует.
-- Интересное дело! -- охотно обрадовался я своему
открытию. -- А нельзя ли подробнее?
-- Можно и подробнее! -- одобрительно ответила Аня. --
Астральное тело также реально, как и физическое. О ментальном
пока говорить не буду, о нем как-нибудь потом. Астральное тело
не имеет определенно канонизированной формы своего
существования, как наше физическое тело, а может, по желанию
его обладателя, принимать любую форму, доступную нашему
воображению.
-- Как это? -- удивился я.
-- Очень просто, -- продолжала Аня, -- оно может принять
форму, например, большого и маленького шарика, форму любого
предмета, растения, животного, а так же форму физического тела,
находящегося в физическом плане...
-- Недавно я узнал, что мой двоюродный дед был колдун. Он
жил в сорока километрах от Каспийского моря. Рыбаки из
окрестных деревень не брали его с собою в плавание, потому что
огненные кошки бегали по палубам, карабкались на мачты,
огненные птицы преследовали корабль и нападали на рыбаков, до
смерти их перепугивая. Как объяснить это, Аня?
-- Это чисто астральные проказы, шалости. Видимо, твой
двоюродный дед умел выводить, в качестве подчиненных ему, целые
группы людей в астральный план. Он умел так сильно притягивать
Астрал...
-- Слушай, удивительные вещи ты говоришь, -- задумчиво
подытожил я и сделал последний глоток лимонного сока.
-- Удивительного здесь ничего нет. Просто для тебя это все
в новинку, необычно. -- Аня посмотрела на свои часы и
всплеснула руками:
-- Все! Пора идти за Аленкой. Ты меня проводишь до
остановки?
-- Да, конечно же, провожу, -- ответил я озабоченно.
Мы поспешно поднялись из-за стола и торопливо вышли из
кафе.
Письмо из Москвы
"Здравствуй, Сергей!
Вот наконец-то пишу тебе...
Жаль... все-таки очень жаль, что ты не поступил. Помнишь,
на абитуре -- сидели-гадали по ночам -- кто поступит?
Вот теперь все ясно...
Да, тебе все-таки нужно было, конечно, поступить -- все же
образование есть образование. Хотя все зависит в первую очередь
от самого человека... Это тоже верно...
И я знаю -- ты человек сильный, и поэтому я все-таки за
тебя как-то не боюсь особенно... Ну, дай Бог...
Как хоть ты жив-то?
Собираешься ли в ближайшее время в Москву? Обязательно,
обязательно заезжай! Я живу в 526-й комнате с третьекурсником
(хороший парень, знаю его два года, все нормально).
Да, Мысивчик поступил. Живет в 511. В колхозе еще как-то
общались, но потом у нас произошел с ним ряд обострений и
сейчас отношения весьма сдержанные... Да, в общем-то этого и
следовало ожидать.
Курс наш получился неважный. Особенно это проявилось уже в
колхозе.
И, может быть, еще и потому так обидно, что ты-то так и не
поступил...
Курс абсолютно разрозненный, группировками. (Хотя сейчас
слегка это сглаживается.)
Публика наша -- или люди не очень далекие, или же --
позеры, скоты, важничающие "гении", или ни то, ни другое --
так, просто...
Хотя, конечно, есть и хорошие ребята, но... их так мало,
очень мало...
Такие вот дела, Сергей...
Лекции, конечно, сильные. Очень интересные преподаватели.
Уровень высокий. И что самое главное, не банальный. (За
исключением преподавателя по истории КПСС -- тут морали.) Да
что рассказывать, -- приезжай, сходим вместе. Может, решишь на
будущий год снова поступать. У нас очень много здесь ребят и
девчонок, которым в районе 30 лет (есть и 32, 33).
Хотя, -- кто его знает... Смотри сам.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг