"Может быть, все-таки, -- думал я про себя, -- весь мой
разговор с этой девушкой из области сумасшествия, может, я уже
сошел с ума и на самом деле никакой девушки нет?.. Может, на
самом деле я разговариваю сам с собою?"
-- Если не ясны какие-то детали, -- заговорила Аня,
прервав наше обоюдное молчание, -- независимо от того --
крупные они или мелкие, -- это область наук, их задача
открывать и постигать детали, дробить мир. Там, где существуют
большие провалы между деталями, на первый взгляд, с виду, не
имеющими друг к другу тяготения логики, -- это область интуиции
гения, -- это, зачастую, начало новых наук или гигантские
прыжки старых. И наконец, где невозможно углядеть совместимость
деталей, как ни крути, ни верти их, где существует полное не
объяснение интуицией и логикой, -- это область человеческой
фантазии, еще говорят -- мистики, в худшем случае -- область
сумасшествия... Но об этом потом, как-нибудь в другой раз, --
Аня снова замолчала...
Я тоже молчал. А что мне было говорить? Про себя мне стало
стыдно, я укорил себя за то, что я мог подумать так об области
сумасшествия! И еще, я удивился ее догадливости о моих мыслях в
этом плане.
Начиная с прошлой ночи, вся моя жизнь стала состоять из
таинственности: Наташа во сне, "Возрожден ли мистицизм?" --
(появление этой книги), Наташа наяву -- ее обморок, эта девушка
Аня, рассуждения о "вы"... Я уже начинал убеждаться в
безысходности, в том, что вся моя жизнь теперь перешла в иное,
не земное измерение...
В следующее мгновение Аня пристально посмотрела на меня и,
как-то покорно улыбнувшись, продолжила разговор:
-- Но все-таки есть у символа "вы" положительное, чисто
земное право на существование, в данном случае конечно...
-- Какое же? -- удивился я.
-- Благодаря этому слову мы, -- шутливо отвечала Аня, --
вообще смогли заговорить с тобою обо всем этом. Так что -- да
здравствуют слова!
-- Да здравствуют слова, -- подхватил я последние слова
девушки, словно поддержал сказанный ею тост. А я действительно
себя чувствовал захмелевшим от неожиданно интересного для меня
знакомства.
"Нет, она не сумасшедшая! -- думал я. -- Тогда кто же
она?"
И я спросил девушку:
-- Аня, кто ты?
-- Психофизиолог! -- с рекламным восторгом ответила она.
-- А зачем ты пришла ко мне в кинотеатр?
-- Понимаешь, мне очень нужна твоя помощь.
-- Какая? -- отзывчиво откликнулся я.
-- Ты же знаешь, -- обратилась Аня ко мне, глядя на меня в
упор, -- интеллигенту невозможно вступить в партию просто
так...
-- Да уж, известное дело! Я, директор -- беспартийный...
Из-за этого с моим мнением почти не считаются в райкоме... Но я
же не принимаю в партию, Аня.
-- Я вообще-то, -- продолжала говорить Аня, -- закончила
медицинское училище и университет по специализации --
психология. Мечтаю заняться наукой, работать во Дворце
Здоровья. Но чтобы работать там, на серьезном месте,
обязательно надо быть членом партии.
-- Но я же не принимаю в партию, Аня, -- возразил я еще
раз.
-- Не волнуйся, директор, я не сомневаюсь, что в партию ты
не принимаешь. Речь идет о другом. Мне приходится существовать,
а не жить полной духовной жизнью, третий год я уже на заводе,
здесь, на бетонном -- лаборанткой! Рабочих в партию принимают с
меньшими лимитами. Через месяц заседание парткома: будет
решаться и мой вопрос о переводе из кандидатов...
-- Но я не влиятельный человек на заводе, Аня.
-- То, что ты не влиятельный, я знаю... Но начинаю
понимать, что ты еще вдобавок и нетерпеливый!
-- Извини, слушаю дальше, -- определился я.
-- Все бы хорошо, -- продолжала Аня, -- но у меня есть,
так сказать, партийное задание, сколотить художественную
агитбригаду на заводе -- тогда переведут в члены!
-- Ну, хорошо, а чем я могу быть тебе полезен в этой
ситуации?
-- Как тебя зовут? -- вот уж совсем неожиданно спросила
меня Аня.
-- Сережа, -- ответил я с тем удивлением, что ведь до сего
момента она, действительно, не знала моего имени...
-- Сережа, -- жалобно обратилась ко мне Аня, --
агитбригаду я уже сколотила, но у меня во время ее выступления
согласно сценарию из парткома, рефреном демонстрируются кадры
одного документального фильма, а наша киноустановка,
передвижная...
-- "Украина", что ль? -- спросил я, начиная понимать, в
чем дело.
-- Да, кажется, "Украина", -- ответила Аня. -- Она
поломалась. У тебя в кинотеатре -- есть такая установка, мне
подсказали в парткоме.
-- Есть, -- покровительственно подтвердил я.
-- Выручи, Сережа. Мне нужна она будет только два раза:
показать выступление представителям парткома и отстреляться на
отраслевом смотре художественной самодеятельности.
-- Хорошо, -- обрадовался я. Представлялась возможность
продолжить наше знакомство!.. И я протянул Ане чистый лист
бумаги и ручку. -- Вот, -- предложил я, -- напиши, куда и когда
надо будет привезти установку.
Я провожал Аню. На ступеньках кинотеатра мы остановились.
-- Вот что, Сережа, -- вдохновилась она, -- поскольку мы с
тобой волею судьбы еще не раз встретимся, дам-ка я тебе
почитать сборник рассказов. Они написаны одним очень близким
мне человеком. Это вот, -- она вытащила из своей сумочки
книжицу небольшого формата в красном переплете и по-дала ее
мне, -- держи, они никогда не были официально опубликованы,
всего лишь отпечатаны на пишущей машинке!
Я бегло пролистал ее.
-- Спасибо, почитаю, -- сказал я.
Мы попрощались. Девушка решительно спустилась по
ступенькам кинотеатра и направилась через площадь к
троллейбусной остановке.
Я следил за ней озадаченным взглядом и чувствовал себя
снова неким загустевшим существом. Но обнаружил себя стоящим с
книжкой под мышкой когда мимо меня по ступенькам поднималась с
заплаканными глазами, причитая на ходу, уборщица Лидия
Ивановна.
-- О, Господи! Горе-то, Сергей Александрович, --
обратилась она ко мне. -- А я вечером хотела "горько" кричать,
у Наталки... Кровоизлияние в мозг! В больнице теперь,
бедненькая... Господи! Чем кончится-то все это? Помоги ей,
Бог!.. Невестушка, а свадьбы не вышло...
В тот же день
В тот же день, в день, как я буду понимать позже, --
начала великого пути Посвящения, -- в день беды на площади,
стало по иному высвечиваться не только личное, но и мое
общественное, служебное...
-- Сергей Александрович! -- окликнул меня в малом фойе
киномеханик Палыч, -- до каких пор это будет продолжаться?!
-- Что случилось? -- опешил я перед подобным тоном. Раньше
Палыч никогда еще не позволял себе, по крайней мере со мной,
так себя вести...
-- Где ваш художник?! -- прокричал требовательно Палыч и
состроил мне мерзкую гримасу.
-- Во-первых, Палыч, я не шестилетний мальчик и не надо на
меня кричать. Во-вторых, зачем он, художник, вам вдруг так
скоропалительно понадобился? И, в-третьих, это вовсе не мой
художник, а художник нашего кинотеатра! -- я немного разозлился
на последней фразе, а Палыч этого словно ожидал, как добычу!
-- Нашего, вашего, -- вы директор, вы и отвечать будете!
-- Перед кем и за что? -- возмутился я.
-- На завтрашний день, да будет вам известно -- рекламы
нет!
-- Как нет?! -- удивился я.
-- Да вот так! Нет! Пойдемте со мной, сами убедитесь!
Мы вышли на площадь. И действительно, рекламные стенды
были пусты. Щитов с рекламой на завтрашний кинофильм не
оказалось и в мастерской художника. Не оказалось художника и
дома, который стоял напротив кинотеатра: как выяснилось, он
уехал на пару дней к родителям в деревню. Я был разъярен, но
старался не очень-то показывать себя с этой стороны...
Затравленный криками Палыча, я, словно зверек, поскорее юркнул
в свой кабинет. Надо было срочно найти любого другого
художника, но реклама должна была быть вывешена сегодня, ибо
завтра будет невероятный скандал, и я его уже предчувствовал. Я
обзвонил всех своих знакомых. И все-таки мне удалось за десять
рублей, за свой счет, конечно же, договориться с одним знакомым
моего знакомого. Последний приехал буквально через полчаса и
тотчас приступил к написанию рекламы.
"Ну, погоди, -- думал я о своем художнике. -- Приедешь ты
из деревни, я тебе устрою!.."
Раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и постарался
как можно спокойнее произнести:
-- Алло...
-- Алло, -- отозвались в трубке, -- это директор
кинотеатра?
-- Да, директор у телефона.
-- Сергей Александрович! -- в приказном тоне прозвучал
голос какой-то женщины в трубке. -- Вы творите у себя в
кинотеатре, что хотите! Это -- безобразие и произвол!
-- Извините, -- сдержанно сказал я, хотя внутри у меня уже
снова все заклокотало и тоже хотелось орать в ответ, -- а с кем
я говорю? -- совсем на пределе сдержанности спросил я.
-- Это вам звонит главный бухгалтер кинопроката, -- снова
проорал в трубке женский голос.
-- Не кричите, пожалуйста, -- попросил я, -- объясните, в
чем дело?..
-- Мне с вами больше некогда объясняться! Придете и все
узнаете! -- в трубке послышались отрывистые, короткие сигналы
зуммера...
"Да, сумасшедший все-таки денек у меня сегодня", --
подумал я.
-- Что за чертовщина! -- не выдержал я и выкрикнул вслух,
и крепко ударил кулаком по столу! Дверь в кабинет открылась,
вошла уборщица Лидия Ивановна.
-- Вы свободны, Сергей Александрович? -- кротко и печально
спросила она.
-- Да, проходите, пожалуйста, Лидия Ивановна, садитесь...
-- Что это вы стучите так громко в кабинете, ремонтируете
что, может, помочь в чем? -- искренне спросила она.
-- Да, ремонтирую, -- сказал я, -- свое настроение
ремонтирую -- кулаком по столу.
-- Не обращайте внимания на Палыча. Он тридцать лет здесь
работает, -- присаживаясь на стул, сказала Лидия Ивановна, --
сами понимаете -- чувствует себя хозяином. Столько уже
директоров видел -- сколько непутевых! Я не оправдываю его, --
мужик он, конечно, скверный, противный и насмешливый, но дело
свое знает хорошо. Аппаратура у него всегда в порядке, и в
кинопрокате его уважают за это.
-- Да, во всем этом я убедился, хотя работаю у вас в
кинотеатре всего-то четыре месяца! -- сказал я и закурил
сигарету.
-- А художник, -- сказала Лидия Ивановна, -- он и раньше
частенько подводил нас с рекламой. Просто последние месяцы он
нового директора побаивался, вас... А теперь, видать по всему,
-- акклиматизировался!..
-- Ну, я-то тут при чем? При мне-то он в первый раз
выкинул подобное! Зачем же на меня сразу орать? Да еще при всех
работниках, -- подрывать авторитет руководителя...
-- Ваш авторитет, Сергей Александрович в том, что вы
молодцом, нашли выход из положения, реклама-то пишется!
Перетрется -- мука будет... Не расстраивайтесь...
-- Может быть вы и правы, Лидия Ивановна. Поживем --
увидим! Как говорится: жизнь, она покажет... -- я потушил
сигарету.
Во время разговора с уборщицей меня одолевало желание
узнать, в какую больницу положили Наташу. Это желание
находилось где-то неподалеку от моей раздражительности, как
спасательный круг. Я все думал, как начать разговор в этом
русле.
-- А что, с Наташей, вашей соседкой, действительно, что-то
серьезное? -- спросил я.
-- Кровоизлияние, Сергей Александрович! Шутка ли! Такая
молоденькая! -- и Лидия Ивановна снова опечалилась. Мне было
неловко продолжать разговор, но я все же спросил:
-- А в какую больницу ее отвезли?
-- Не знаю, -- ответила задумчиво Лидия Ивановна, она
думала о чем-то сокровенном и смотрела перед собой в никуда,
поэтому не проанализировала мой вопрос, и это мне было даже на
руку! Отпала необходимость объясняться, зачем я об этом
спросил. Но узнать, в какой больнице лежит Наташа, мне очень
хотелось, и я нашелся:
-- А вы завтра бы поехали и навестили Наташу, с работы я
вас отпущу.
-- Спасибо, Сергей Александрович, -- оживилась Лидия
Ивановна. -- Мне Наталка все равно как дочь. С маленечку и до
самой школы она у меня воспитывалась. Меня к ней в няни
нанимали. Родители ее с утра до вечера на работе, -- инженера,
-- а я -- все одно одинокая, -- помогала, как могла.
-- Так вот завтра и поезжайте к ней в больницу, Лидия
Ивановна. А я вас, если хотите, на машине туда свожу, на нашей,
кинотеатровской.
-- Правда? -- обрадовалась Лидия Ивановна: все-таки ей
было уже за семьдесят.
-- Отчего же не правда!.. Зайдите сегодня к ее родителям,
узнайте, в какую больницу поедем, -- подсказал я.
-- Честное слово! Я вам очень благодарна, Сергей
Александрович, за вашу заботу...
Уборщица ушла. А мне стало стыдно за себя, что обманываю
старого человека, но мне очень хотелось увидеть Наташу, и у
меня не было иного выхода.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг