группы. Единое командование утрачено. Донесения командира дивизии
недопустимо приукрашают реальность. Есть опасение, что сопротивление
"Золотых крыльев" будет вскорости сломлено. Приказываю укрепить оборону
своей дивизии. Разделавшись с Коркиным, враг обрушится на вас. Уверен, что
вы покажете невиданное геройство в обороне созданной вами крепости на
Барте. Командующий Западным фронтом маршал Антон Комлин".
Пеано язвительно добавил:
- Итак, показать невиданное! Очень выразительный, хотя не совсем
военный стиль в приказах маршала.
- И ни слова о помощи "Крылышкам"? - сказал я.
Генерал Прищепа горестно покачал головой.
- Ни единого слова! Дивизия Коркина, похоже, списана. Я послал запрос
о помощи "Золотым крыльям". Жду ответа.
- Но ведь это преступление - не помочь товарищу в беде!
- Жду ответа от маршала, - сухо повторил генерал. Я с негодованием
посмотрел на Гамова. Гамов сказал:
- Майор, генерал разрешает подготовку к рейду. Если маршала убедят
наши запросы, немедленно выступим на помощь "Крылышкам". Подготовьте
срочный демонтаж электробарьера, а я продиктую донесение для центрального
стерео.
И он громко продиктовал - Пеано записывал:
"Сегодня на рассвете диверсионная группа дивизии "Стальной таран" под
командованием полковника Гамова и майора Семипалова, после скрытого
ночного рейда в тылу противника, атаковала гвардейский полк родеров,
двигавшийся по шоссе. Противник разгромлен. Часть гвардейцев в панике
бежала, бросив все оружие. Наши трофеи: 350 пленных, два передвижных
электроорудия с большим запасом боеприпасов, двести ручных резонаторов,
импульсаторы и прочая техника и материалы. Отбиты 300 миллионов калонов,
оказавшихся в руках изменников патинов и преступно переданных ими армии
Родера. Наши потери незначительны. Слава воинам и офицерам генерала
Прищепы, с такой отвагой и умением громящим врага в его тылу!"
Я поморщился.
- Гамов, зачем такая выспренность?
- Для впечатления, - спокойно ответил он.
- Вы уверены, что маршал пропустит подобный текст?
- Еще как! Надо же ему чем-то похвастаться. В неудачных войнах, когда
теряют армии, похваляются подвигами отдельных солдат. После измены
патинов, после гибели "Золотых крыльев" он на всю страну раззвонит об
успехе нашего диверсионного отряда.
- На свою голову раззвонит! - зловеще произнес Пеано. И сопроводил
грозное предсказание самой сияющей и радостной из своих улыбок.
Удивительно не совпадал смысл его слов с выражением лица!
Я пошел готовить электробарьер к демонтажу.
6
Все изменилось к утру.
Дивизия "Золотые крылья" сложила оружие. Об этом нас известил в
очередной депеше маршал Комлин.
- Ваше мнение? - вызвав нас в штаб, спросил генерал Прищепа.
Первым ответил Гамов:
- Родеры концентрируют пленных в колонны, чтобы отвести их в свой
тыл. Они не будут атаковать нас с севера, имея за собой массы пленных.
Даже обезоруженные "Крылышки" осложнят сражение с нами. А когда и на
севере, до моря, наших уже не будет, они ударят и с севера, и с юга, а с
востока к ним присоединится четвертый корпус патинов, который пока
сохраняет удивительную неподвижность. Думаю, его бросят на нас - и это
будет первый акт войны патинов с нами.
- Вы сказали - атака родеров с севера и юга, а если поддержат патины,
то и с востока. Почему не упоминаете атаку с запада? Фронт нашей дивизии
обращен на запад.
- Именно потому, генерал, что наш фронт обращен на запад, он всего
безопасней. Только идиоты ринутся через такую реку, как Барта, в лоб на
электробатарею, когда появилась возможность атаковать нас с флангов и
тыла.
- Что скажете, майор? - спросил генерал меня.
Я рассматривал карту с обстановкой. Карта открывала неожиданные
возможности. Но надо было хорошо продумать их. Я ответил:
- Согласен с полковником.
В комнату вошел дежурный по штабу и доложил, что вокруг машин с
деньгами собралась толпа солдат и требует, чтобы деньги выдали всем, а не
только диверсионной группе. Они просят командира дивизии. Генерал сердито
посмотрел на Гамова.
- Полковник, вы начали эту странную раздачу кредиток. Теперь сами
наводите порядок.
- Порядок будет, - заверил Гамов, вставая.
Я вышел с ним. Машины с деньгами стояли на площадке за обратными
скатами двух опорных холмов электробатареи. Вокруг них скопилось сотни две
галдящих солдат. Охрана машин - с десяток солдат вместе с сержантом -
держала наготове ручные резонаторы. Я быстро прикинул, что вооруженного
отпора разрешать нельзя: первый же залп резонаторов на таком расстоянии
превратит напирающих солдат в толпу обезумевших бестий, способных от боли
все разнести.
Нас с Гамовым встретили криками:
- Где генерал? Мы просили генерала! Пусть придет генерал!
Гамов влез на ступеньку машины и сделал знак, что будет говорить. В
толпе медленно затихал шум.
- Генерал Прищепа ранен, - начал Гамов. - Ему трудно ходить, еще
трудней толковать с неорганизованной толпой. Он привык командовать
солдатами, а не оравой. Буду говорить я.
Взрыв негодующих голосов покрыл его слова. Гамов спокойно ожидал,
пока шум снова утихнет. Толпа умножалась. Среди бегущих к машинам я увидел
и солдат диверсионного отряда, после рейда получивших в лесу денежные
выдачи. Почти все они были с лучевыми импульсаторами. Я не труслив, но
меня охватил страх. Конечно, я понимал, что они собираются защищать машины
от грабежа, а не участвовать в нем. Но если они применят оружие, площадку
усеют трупы.
- Раздачу наград за бой я предпринял на свой риск, - продолжал Гамов.
- И поэтому вы должны объясняться со мной, а не с генералом. Но я не умею
орать, и мои два уха не вместят тысячи ваших криков. Выделите одного
представителя, и пусть все слышат наш разговор.
В толпе кого-то выталкивали, несколько голосов уговаривали: "Иди,
Семен, да иди же! Доказывай полковнику! Валяй, пока по шее не схлопотал!"
Из толпы выбрался высокий солдат, белобрысый, краснощекий, усатый.
- Ну, я буду! - выдавил он из себя.
- Докладывай по форме! - приказал Гамов.
Солдат оглянулся, из толпы поддержали криками.
- Рядовой второго батальона Семен Сербин. Что еще?
- Еще - то самое, ради чего сюда явился. Доложи претензии.
Сербин опять оглянулся на толпу, и его опять поддержали криками.
Теперь он говорил свободней. Претензия одна - обидели солдат. Такую гору
денег раздобыли, а роздали только двум сотням. Для кого остальные? Для
себя? Берите и себе, но и нас не обделяйте. Надо по совести - военную
добычу всем поровну. Все воюем, всех и награждать.
Снова заговорил Гамов:
- Все верно, Семен Сербин. Все воюем, и всех надо награждать. Но ведь
воюем не одинаково, один смелей и удачливей, другой осторожней и
боязливей. Почему же обоих награждать одинаково? Диверсионный отряд вчера
воевал, кое-кто погиб, многие ранены. А ты в эту ночь стоял на спокойном
карауле или дрых в палатке. За что же тебя награждать? Вот отличишься в
сражении, получишь награду.
- А если прихлопнут в сражении, на хрена мне тогда награда? - зло
крикнул солдат. - Мне сейчас нужно, за окопы, за перестрелки, за ночные
переходы... Мертвым не повеселишься. Кончай уговоры, открывай машины! - он
повернулся к толпе. - Верно говорю, братцы?
На этот раз в ответном шуме я не услышал единодушия. Кто-то заорал:
- Полковник, а в других боях будут награды?
- Будут! Сами же видите - денег гора! Гора принадлежит вам, но за
реальные заслуги, а не потому, что стоите рядом с этими машинами. Я не
позволю, чтобы раненный в бою получил то же, что и прячущийся за спины
товарищей.
Теперь слышались голоса: "Верно! Правильно говорит полковник!" Но
большинство еще поддерживало Сербина. Один из солдат диверсионного отряда
протиснулся вперед и крикнул:
- Семен, ты меня знаешь, я Варелла! Что можно шлепнуться в любом бою
- точно, можно. А ведь не шлепнулись пока. А ты и не ранен. Все в твоем
отделении с ранами, а ты, вот же счастье, - нет!
Сербин понял, что настроение в толпе меняется.
- За мной! - заорал он. - Кто не трусит, выходи!
Из толпы стали протискиваться солдаты. Один за другим они выбирались
наружу, кучка вокруг Сербина густела. Сержант охраны приказал своим
солдатам поднять резонаторы. Взмахом руки я запретил ему стрелять. Солдаты
вновь опустили оружие. Жестом я подозвал поближе солдат из диверсионного
отряда и вынул свой импульсатор. Если дойдет до схватки, сам уложу
Сербина, решил я, а остальных одолеют мои диверсанты. Гамов стоял
невозмутимый, лишь повернул лицо в мою сторону и кивком поблагодарил.
- С дороги! - крикнул Сербин. - С дороги, полковник! Поперек не
становись!
Гамов поднял руку, показывая, что еще хочет говорить.
- Не слушайте! - надрывался Сербин. - Нужна мне награда, когда я
мертвый буду валяться в дерьме! По горло сыт дерьмом. Прочь с дороги!
- Взять его! - крикнул Гамов.
В диверсионный отряд подбирались не только смелые, но и сильные и
ловкие. Сербин отчаянно заметался в сплетении дюжих рук. Он пытался что-то
выкрикнуть, но удар Вареллы усмирил его. Охрана машин снова взметнула
резонаторы. С десяток диверсантов, став между охраной и толпой, стали
теснить толпу назад. Толпа под дулами резонаторов, и сдерживаемая стенкой
схватившихся руками людей, недобро молчала. Любое неосторожное слово могло
породить новый взрыв. Я боялся, что Гамов не сдержит свой норов. Но и тени
гнева не было на его лице.
- Семен Сербин, по военному закону я должен расстрелять тебя перед
строем солдат за попытку поднять бунт в полку, - говорил Гамов так громко,
что его слышали в толпе даже тугоухие. - Но я не буду тебя расстреливать.
Я верю в тебя, Сербин. Ты человек смелый, к тому же ни разу не ранен, не
ослаб, значит, будешь страшен для врага. Убежден, что еще покажешь
доблесть в бою и я еще пожму тебе тогда руку и вручу ценную награду. Но за
сегодняшнее буйство тоже надо тебя наградить. Ты сказал, что сыт по горло
дерьмом. Нет, Сербин, ты еще не пробовал настоящего дерьма. А сейчас
испробуешь - и, точно, досыта! - Гамов властно приказал:
- Бросить его в отхожий ров!
На склоне холма, позади электроорудий, был вырыт отхожий ров с
наклоном в быстротекущую Барту. Несколько диверсантов потащили туда
отчаянно забившегося Сербина. Толпа, не сразу разобрав, что произошло,
зашевелилась, загомонила, стала распадаться. Прошла минута-две, и вся
толпа устремилась к отхожему рву. Вокруг машин осталась охрана и мы с
Гамовым.
- Посмотрим, - хмуро сказал Гамов. - Это противно, но надо видеть,
что делаем.
Над рвом взметнулось тело Сербина. Его вопль потонул в разноголосом
реве толпы. Все теперь теснились к обрыву холма, чуть не валясь в ров.
Сербин упал в зловонное месиво, вскочил, поскользнулся, опять упал, опять
вскочил. Он дико ругался, а ему отвечали хохотом - очень уж смешон был
человек, стирающий грязными руками грязь с лица и одежды и что-то со
слезами орущий сквозь коричневую маску, облепившую всю голову. Вероятно,
были и осуждающие голоса, но их заглушал безжалостный хохот
развеселившейся толпы.
Гамов подозвал одного солдата.
- Разыщи командира его отделения. Пусть последит, чтобы Сербин
отмылся в Барте и выстирал свою одежду. И пусть передаст Сербину, чтобы до
первого боя даже случайно не попадался мне на глаза.
Мы воротились к машинам. Гамов был мрачен и подавлен. Перед лицом
бушевавшей толпы он выглядел куда спокойней, чем после так своеобразно
ликвидированного буйства. Я подумал, что его мучит стыд за унизительную
расправу с солдатом, и сказал:
- Я ждал, что вы расстреляете Сербина, как положено по военной
классике. Но вы применили неклассический метод усмирения.
- А что толку его расстреливать? Многие кинулись бы на его защиту. И
разве это отбило бы у солдат желание попользоваться богатством? Угроза
бунта осталась бы. А на выручку барахтающемуся в дерьме никто не придет,
еще похохочут. И никто не пожелает очутиться в таком же дерьме. Теперь
нападения на машины не жду.
- Почему же вы так мрачны, если шумиха подавлена?
- Я давно уже не думаю о ней. Эта трагедия "Золотых крыльев"... Скоро
и нам отбиваться в окружении! Маршал не пришлет нам настоящую подмогу. И
не по военной своей бездарности, а по реальным обстоятельствам. К нам не
пробиться ни с востока, ни с юга.
- Гамов, у меня есть план спасения, - сказал я. - Идемте в штаб.
В штабе я попросил у Пеано карту с последними данными и доложил свой
план. Какая сложилась обстановка? С востока четвертый корпус патинов, с
юга дивизии родеров, на севере родеры поспешно уводят пленных "крылышек".
Эта эвакуация создает непредвиденные возможности. Посмотрите на дороги
севернее нас. Они идут в обход наших позиций на Барте. В некий момент
колонны пленных будут проходить всего в полусотне километров от нас.
Почему нам не ринуться наперерез и не освободить своих? Конечно, к тому
времени родеры займут позиции на противоположном берегу Барты, но вряд ли
большими силами. Дороги на север, на юг и на восток если и не вовсе
закрыты, то чрезвычайно опасны. А на запад прорваться легче. Конечно,
прорыв на запад равносилен тому, чтобы поглубже засунуть голову в пещеру
врага. Но сейчас там двигается пленная дивизия. Освободив ее, мы удваиваем
свои силы. Став корпусом из дивизии, мы повернем обратно на врага и
пробьем себе выход на восток к своим армиям.
Гамов воскликнул:
- Великолепный план! Я - за!
Пеано, Гонсалес, Павел Прищепа и другие офицеры тоже высказались за
операцию. Но генерал Прищепа задумался.
- Генерал, неужели вы против? - удивился Гамов.
Генерал медленно проговорил:
- Не я, а маршал Комлин против. Он предписывает нам насмерть стоять
на нашей позиции.
- Генерал, снова спрашиваю - вы против?
Прищепа грустно улыбнулся.
- Трудный вопрос вы задаете, Гамов, своему дисциплинированному
начальнику. Я всю жизнь привыкал исполнять приказания свыше. Вот мой
ответ: я за прорыв на запад. Капитан, - обратился он к сыну, - успех
операции зависит от вашей разведки. Если вы ошибетесь в скорости движения
колонны пленных, в степени их концентрации, поход дивизии будет равносилен
удару кулаком в воздух.
- Можете положиться на разведку, генерал, - сказал Павел.
- Пойду отдохнуть. - Генерал выглядел измученным. Мы догадывались,
что его не так тяготит слабость после ранения, как то, что обстоятельства
принудили идти против предписаний начальства. - А вы подработайте
операцию.
- Предлагаю с детальной разработкой операции погодить до получения
данных, как эвакуируются пленные, - сказал Гамов после ухода генерала. -
Есть другой срочный вопрос - захваченные деньги. Солдат волнует судьба
бумажек.
- Вы обещали им, что награждение деньгами будет продолжено, - сказал
я.
- Но согласны ли вы? Нужна точность.
Я бы жестоко соврал, если бы сказал, что мне безразлично, как
распорядятся деньгами. Всей душой я восставал против того, чтобы
разбрасывать деньги, принадлежащие всей стране, а не одной нашей дивизии.
Но отмена обещаний Гамова вызвала бы возмущение среди солдат и уменьшила
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг