тихо спросил:
- Андрей, проинформировать Елену о твоем возвращении? Она пока не
знает, что ты живой.
- И пусть не знает, пока все не узнают. Мне не до нее, Павел. Сейчас
надо готовить наше главное наступление.
В Ставке я сказал:
- Итак, приступаем ко второй части стратегического плана. Вторая
часть - внезапный переход от затянувшегося отступления к атаке на врага.
Формирование водолетной армии закончено. Все воздушные дивизии должны
передислоцироваться на боевые позиции. Сделано ли это, Пеано?
Был один из редких случаев, когда Пеано не маскировал истинное
настроение улыбкой. Он волновался. Зато улыбался Гамов. Гамову нравилось,
что я так решительно восстанавливаю свои функции военного министра и
заместителя диктатора.
- Буду показывать, а не рассказывать, - Пеано поднял деревянную
указку. - Все наши воздушные дивизии уже на стартовых площадках. Сейчас вы
увидите, как они реально выглядят. Но раньше обзор с воздуха, какой могут
дать аэроразведчики Вакселя.
Обзор с воздуха живописал сплошные леса, дикие скалы, ни малейшего
намека на дороги, сооружения, машины. А наши датчики показали под кронами
деревьев, в чащобах леса, в искусственных пещерах и обширных ангарах
новенькие водолеты - десятки машин в каждом укрытии. Сотни машин на всех
стартовых базах. Я мог гордиться - этот могущественный флот, моя задумка,
был главной нашей ставкой в борьбе со всем миром, не с одной Кортезией.
Пеано переключил экран на театр военных действий - карту оставленной
нами Ламарии, изменившей нам Патины и наших западных областей, по полям
которых двигались соединенные армии Вакселя, родеров и патинов. Ваксель
воевал головой, а не одними мускулами. Его собственные дивизии напирали
впереди, патины только поддерживали, а воинственные родеры замыкали
движение - должны были довершать последним ударом битву с нами, а в случае
нашего неожиданного прорыва разгромить прорвавшиеся войска.
- Не просочились ли к Вакселю слухи о нашем готовящемся наступлении?
- спросил я Пеано.
- Он учитывает возможность нашего наступления. Но считает его
маловероятным. Просто он воюет по всей строгости своих военных уставов.
С этим, конечно, можно было согласиться. Я сказал:
- Итак, вторая фаза войны - атака всеми водолетными кораблями. Но не
открывает ли конференция в Клуре новые возможности? Вы об этом не думали,
Пеано?
- Думали. И предлагаем такое дополнение. Основные воздушные дивизии
высаживают десанты у Вакселя в тылу, захватывают лагеря наших
военнопленных. Но одна нападает на Клур, чтобы захватить в плен всю
конференцию. Эту десантную дивизию сопровождают еще две. Их задача -
навязать сражение водолетам противника, прикрывающим небо Клура, и
обеспечить свободу десантникам.
- Вы догадываетесь, Семипалов, какой воздушной дивизии мы поручим
захват столицы Клура? - спросил улыбающийся Гамов.
- Конечно, полковника Корнея Каплина!
- Да, ей. Недавние мятежники, рвавшиеся на войну, покажут теперь на
деле, чего стоят. - И Гамов не удержался от похвальбы своей памятью: -
Говорю, в частности, о четырех командирах бригад - об Альфреде Пальмане,
Иване Кордобине, Сергее Скрипнике, Жане Вильте.
- Следующий вопрос - метеообеспечение, - сказал я.
Штупа доложил:
- Тучи будут там и на такой высоте, как вы укажете. Ураганы прикроют
воздушные пути наших водолетов. Резервы энерговоды для метеонаступления
подготовлены.
- Последний вопрос: когда выступаем? - спросил Пеано.
- Завтра, - сказал я.
5
Штупа начинал операцию и сделал это отлично. Впервые он не экономил
энерговоду. Передвижные метеогенераторы придвинули к районам сражений,
тыловые метеостанции перевели на усиленный режим. Запасенные на горных
вершинах тучи - масса в тысячи лиг шириной, десяток лиг высотой -
пустились в ошалелый бег на запад. Миллиарды чудов воды готовились топить
континент, густой облачный покров затянул сопредельные страны. Теперь мы
хорошо знаем, как растерялись кортезы в штабе Вакселя от такой
неожиданности. Даже умный маршал не поверил, что началось наше генеральное
контрнаступление. Прищепа доставил мне запись его переговоров с
начальниками метеовойск.
- Это несерьезно! - кричал маршал. - Что за вздор! Еще никому не
удавалось сгустить облачную массу толще трех лиг. Даже над океаном такой
высоты не достигнуть, а вы докладываете о десяти лигах! Слушайте меня,
генерал. Гамов для впечатления на конференцию в Ферморе решился на
отчаянный шаг, это в его духе. Он бросил в бой всю свою сгущенку, ливень
будет сильный, но не дольше нескольких часов. Немедленно откройте
противоциклонную борьбу. Завтра над нами засияет жаркое солнце, я
гарантирую это!
Вот так воспринял атаку Штупы маршал Фердинанд Ваксель, ни разу до
того не ошибавшийся в стратегических прогнозах. И лишь когда наскоро
созданные его метеогенераторами противоциклоны были буквально разметены
неистовой бурей с востока, только когда не ливень, а целый океан воды
обрушился на его армии, он понял, каковы истинные масштабы нашего
метеоудара. Он сделал два распоряжения, вполне разумные в той обстановке,
какая ему рисовалась, - и одно из них стало воистину гибельным для его
армии. Он велел прекратить метеосопротивление разразившемуся урагану - и
это было, конечно, правильно, сохранялась "сгущенка" на тот случай, когда
Штупа исчерпает свои запасы энерговоды. И вторым распоряжением он велел
всем своим армиям, всем городам в тылу, всему населению Патины, Ламарии,
Родера и даже Клура укрыться в убежищах и домах и не показываться наружу,
пока метеобешенство не стихнет.
Не могу отказать себе в удовольствии воспроизвести запись этого
второго приказа Фердинанда Вакселя. У Прищепы оказались и стереоснимки
штаба противника. Высокий генерал, с седеющей головой, с жесткими
короткими усиками, в одной рубахе и форменных брюках на босу ногу, ходил
по комнате и выкрикивал свой приказ дежурному генералу-секретарю, карандаш
того рысью бежал по бумаге:
- Ни одной машины не выводить на дороги, не поднимать в воздух! -
орал маршал. - Латаны сошли с ума, не будем препятствовать их безумию!
Пусть они тратят свои запасы, вода утечет с полей, а запасы им не
возобновить. Буря кончится, и тогда мы возьмем их голенькими! Не покидать
казарм и укрытий до моего следующего приказа!
Я часто думал, как бы он поступил, если бы ему в эту минуту сообщили,
что наш водолетный флот многократно превышает его собственные воздушные
силы и что весь этот флот уже мчится поверх облачного покрова на заранее
расписанные для каждого отряда цели. Наверно бы - не поверил! А если бы и
поверил, и поднял свои водолеты навстречу нашей воздушной армаде, то все
равно не смог бы ни погнать наши машины назад, ни даже остановить их.
Конечно, мы понесли бы немалые потери, но победа была заранее обеспечена.
Губительный приказ маршала Вакселя, казавшийся ему самому таким
рациональным, дал нам возможность действовать практически без потерь.
Ваксель выкрикивал генералу-секретарю свои последние слова об уходе в
укрытия, - а в это время передовые дивизии наших водолетов пролетали над
ним на Родер и Клур - и ни один водолет врага не сразился с ними, ни один
аэроразведчик не пробил несущиеся толщи туч, чтобы хоть зафиксировать, как
мчатся наши машины: и люди, и животные, и разведывательные аппараты - все
укрылись в своих казармах, конюшнях, ангарах и сараях.
И только когда наши водолеты стали садиться на затопленную землю и
десантники кинулись захватывать казармы, только тогда Ваксель понял, какую
совершил непоправимую ошибку. Две серии стереокартин изображают жалкий вид
командования кортезов, постигшего истинную мощь нашего удара. Первую серию
стереоснимков мы увидели потом, когда их главный штаб был захвачен нашим
десантом и в наших руках оказались и они сами, и документы, и
стереоаппаратура. А вторая серия была наша, зафиксированная десантниками,
вторгшимися в помещение штаба. На первых стереоснимках - мы их
рассматривали впоследствии - тот же Ваксель, в том же легкомысленном
полуодеянии, орал на своих офицеров в микрофон:
- Какие десанты? Вы слетели с ума! А если правда, так захватите всех
и доставьте сюда. Хочу посмотреть на этих безумцев!
Это было всего за пять-шесть минут до того, как "эти безумцы"
ворвались в штаб маршала. И эту операцию мы видели в тот момент, когда она
совершалась. Мы с Гамовым сидели в помещении разведки, куда Прищепа вывел
экраны своих главных датчиков. И мы увидели, как отшатнулся маршал Ваксель
от ворвавшихся десантников, как, мгновенно обретя мужество, выхватил из
брюк импульсатор и выпустил синюю молнию в первого, кто выбежал на него. И
как другие - был приказ брать в штабе Вакселя только живых - выбили у него
импульсатор, а самого опрокинули на землю и стали вязать. И как Ваксель
вырвался и сам повалил двух десантников, а у одного даже вырвал ручной
вибратор. И как снова завязалась борьба одного человека с десятком
противников. А в это время штабные генералы, отогнанные в угол, теснились
под дулами наставленных на них вибраторов, ни один не рискнул кинуться на
выручку своему сражающемуся командиру. Несколько секунд нам казалось, что
десантники не одолеют отчаянно отбивающегося маршала. Он несколько раз
отбрасывал нападающих. Могло случиться, что кто-то из наших в азарте
схватки пустит в дело оружие. Конечно, вибратор - не импульсатор,
немедленной смертью он не грозит, но при такой близости он мог надолго
вывести из строя и даже парализовать маршала. Гамов сказал об этом
Прищепе. Прищепа пожал плечами.
- В этом десанте мои разведчики. Они знают, какая добыча бьется в их
руках. Больше увесистой оплеухи Вакселю не отпустят.
Десантники одолели маршала. Связанный, он стоял посередине комнаты.
Мимо него выводили наружу пленных генералов. Командир десантников ткнул
Вакселя в спину вибратором.
- Шагайте, маршал. Вас ждет воздушная карета.
Ваксель обернулся к командиру десантников.
- Дайте мне раньше одеться. Я без мундира и босой.
Командир был, видимо, одарен мрачноватым юмором.
- Тем красочней глядитесь, маршал. Ваша ночная рубашка и босые ноги
многим, кто страшился звезд на вашем мундире, доставит удовольствие в
стереопередачах. Шагайте, говорят вам!
Ваксель высоко поднял голову. Он понимал, что на него нацелены
стереодатчики Прищепы, и знал, как этим воспользоваться.
- Гамов и Пеано! - сказал он отчетливо и спокойно. - Не сомневаюсь,
что вы наблюдаете, как меня арестовывают. Вы долго страшились меня, мое
наступление вгоняло вас в ужас. Сейчас вы наслаждаетесь унижением, вами
заранее спланированным. Да будет стыдно вам за такое невоинское поведение!
Вечный позор вам, Гамов!
И высказав это, Ваксель сделал резкий рывок назад. Не ожидавший удара
командир десантников отшатнулся, не удержался на ногах и рухнул. На
связанного по рукам маршала навалились со всех сторон десантники, он
разметал их. Он снова отчаянно дрался - головой, плечами, ногами, всем
туловищем. Борьба не могла продолжаться, но Ваксель все же сам в плен не
пошел, его понесли на руках. И, вися на десантниках, он ухитрился двух
пихнуть ногами с такой силой, что те отлетели. Только когда и ноги опутали
веревками, маршал прекратил сопротивление.
Я повернулся к Гамову, Гамов хохотал.
- Маршал Ваксель не похож на маршала Комлина! - сказал я. - А мы
поступили с ним еще хуже, чем с Комлиным. Вам не стыдно, Гамов?
- Не похож, не похож! Настоящий солдат! И какая физическая сила! -
весело отозвался Гамов. - Нет, не стыдно, Семипалов. Одобряю все действия
десантников.
Он говорил, посмеиваясь, но глаза его помрачнели. Даже с Вакселем,
настоящим солдатом, он не захотел вести себя с традиционным воинским
благородством. Он ненавидел военных и войну и не отказывался от веры, что
только позор - справедливая награда тем, кто воюет. Меньше всего я мог
вообразить тогда, что в это свое понимание войны он обратит после и нас,
своих помощников. Мы были слишком задурены "денежным ценником" подвигов на
поле сражения, чтобы проникнуть в его дальние планы.
- Воздушные дивизии подлетают к Фермору, - прервал Прищепа наш
молчаливый спор с Гамовым.
К чести командования Родера, их водолетчики все же полностью не
потеряли бдительности, несмотря на категорический приказ Вакселя затаиться
на все время бушевания урагана. Правда, в небе Родера, тем более в небе
Клура, Штупа не сумел создать такой толщины облаков, как над линией
фронта. Аэроразведчикам Родера удалось засечь в надгрозовой высоте машины,
несущиеся на Фермор. Родеры подняли все свои водолеты, то же сделали и
клуры. Стереодатчики Прищепы показывали вспыхивавшие воздушные схватки.
Они совершались по росписи Пеано. Он знал, что незамеченными к Фермору не
подобраться, но дислоцированные в далеком тылу охранные водолетные
соединения серьезной преграды нашим мощным дивизиям не составят. Взлетали
наперерез лишь одинокие водолеты и малые группы воздушных сторожей и после
короткого боя либо бежали, либо рушились на полузатопленную землю. Бригады
Корнея Каплина на полной скорости неслись все дальше, ни одна машина
дивизии не отвлекалась на сражение с водолетами врага. Сопровождающие,
вступая в бои, расчищали свободную дорогу недавним "мятежникам", а их
машины, не сворачивая с прямой, все мчались и мчались к столице Клура
Фермору.
И вскоре мы увидели катастрофические - для врага, конечно, -
последствия приказа Вакселя. Ураган только приблизился к Фермору, а все,
кому маршал предписывал укрыться, уже схоронились в убежищах. И когда
стало известно, что к столице приближаются огромные воздушные силы, а
родеры пытаются их остановить и гибнут, не останавливая, и что надо,
несмотря на темень и дикий ливень, бежать из обреченной столицы, мало кто
подумал о таком разумном шаге. Клуры, мастера воздушных полетов, обладали
неплохой водолетной силой. Но хоть водолетов у них было больше, чем у
родеров, и они все свои машины быстро подняли в бой, разница была слишком
велика, чтобы они могли отбросить нас. И мы трое, Гамов, Прищепа и я, с
восторгом увидали, с каким воинским изяществом, с какой штабной
дотошностью Пеано спланировал решающую воздушную операцию той бурной ночи.
Обе сопровождающие дивизии, больше двухсот пятидесяти водолетов, ярко
высвечивая прожекторами, сбивали отчаянно атаковавшие водолеты клуров -
всего около сорока машин подняли те в воздух. Только храбрость вражеских
пилотов, их яростное стремление защитить свою столицу затянули этот
воздушный бой - результат его был заранее предрешен. А машины Каплина, не
втягиваясь в схватку, плавно опускались на площади и улицы Фермора. Из них
вырывались десантники и захватывали намеченные объекты.
- Гамов, главные враги в наших руках, - сказал я. На экране отряд
десантников под командованием Ивана Кордобина - я сразу узнал его в сиянии
корабельных прожекторов - ворвался в самую роскошную гостиницу Фермора,
пятиэтажный "Светоч", здесь разместились все знатные участники
конференции, включая и Аментолу.
- Будем надеяться! - с волнением отозвался Гамов и встал. -
Семипалов, вы пойдете к себе?
- Куда к себе? Домой? У меня нет дома, Гамов. И в своем кабинете мне
сейчас нечего делать. Я останусь здесь.
На экране возникали полураздетые пленные - жалкие, насмерть
перепуганные, каждый был знаком по тысячам изображений, - знаменитые
правители государств, важные дипломаты, носители древних фамилий и высоких
званий. Аментолы среди них я не увидел. Прищепа, переключая экран с одного
датчика на другой, все выискивал в толпе пленных мужчину средних лет,
седовласого, высокого, изящного, с темными густыми бровями над черными
глазами - таким мы всегда видели Аментолу.
- Да брось ты свой поиск, Павел, - с досадой сказал я. - Никуда этот
державный подонок не денется. Если он в Ферморе, то его найдут. И сообщат
тебе первому. Завтра мы будем знать точно, в наших ли он руках или
скрылся.
- Ты чего-то хочешь, Андрей?
- Хочу. Не любоваться перепуганным президентом, а поглядеть захват
лагерей военнопленных.
Захват лагерей военнопленных был главным в нашем плане, а вовсе не
рейд на Фермор или пленение вражеского командования. И то, и другое -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг