неожиданности. А потом заснула, спокойно и тихо, до самого
утра.
Утро пришло нескоро - так ей казалось, когда она валялась,
изнывая от жары и бессонницы. Бледные, бессильные струйки
предрассветного света только начинали сочиться в комнату, а она
уже встала, оделась, привела себя в порядок, убралась, и
задумалась, чем бы еще заняться, чтобы только не делать того,
за что она вчера так опрометчиво взялась.
Дел не нашлось. С решимостью отчаяния Эйела разбила стакан
и убрала осколки, убив тем самым еще четверть часа. Потом
открыла дверь и вышла в коридор.
Конечно, не случайно он так злился и гневался на нее. Он
переносил на Эйелу злобу, испытанную когда-то, где-то, на
кого-то, кто очень напоминал ее. Если она сумеет доказать ему,
что она - сама по себе, что она не его кошмар...
Бывший фельдшер на ночь не запирался - зачем? Он еще
дремал под громовое тиканье дряхлого, по временам впадавшего в
маразм будильника. Эйела присела на край кровати; Ретт застонал
и отвернулся к стене, потом внезапно дернулся к девушке и
прижался лицом к ее бедру. Она взяла его за руку, и сидела так,
в тишине, почти час. Потом в окно заглянуло солнце, луч света
упал на лицо фельдшера. Тот заворочался и внезапно открыл
глаза. На мгновение лицо его озарилось изнутри темнотой,
ядовитым страхом, потом расслабилось.
- Что ты тут делаешь? - требовательно спросил он, садясь в
постели.
- Я пришла извиниться и... - Слова, только что нетерпеливо
приплясывавшие на языке, куда-то удрали, и Эйела осталась
немой. Пауза неприлично затягивалась.
- И? - повторил, наконец, Ретт.
- И... - беспомощно выдавила Эйела, чувствуя, что
лирическая сцена неумолимо переходит в комическую. Она
зажмурилась и быстро, чтобы не передумать на середине фразы,
произнесла:
- Расскажи мне о... о том, что с тобой было.
- Нет. - Прозвучало это не холодно, как опасалась Эйела,
но вполне твердо. - Не надо.
Ретт аккуратно высвободил руку. Эйела вновь схватила его.
- Не уходи, - потребовала она.
- Да я никуда и не ухожу, - ответил Ретт. Обострившимся
зрением Эйела уловила, как изменилась его осанка: он сжался,
словно уменьшился ростом, свернулся - внутрь себя. Солнечный
свет из золотого стал серебряно-жемчужным.
- Уходишь! - возразила девушка. - Не уходи! Не бросай
меня!
- Но я здесь! - Ретт, кажется, сердился, но скорее по
привычке - на него тоже действовало это зазеркальное утро.
- Нет! - Теперь уже Эйела высвободила руку. - Ты - т_а_м!
Ты до сих пор там!
В эту минуту, глядя в его глаза, Эйела поняла, что была
права в своих догадках. Этот человек действительно жил только
прошлой болью. Как он назвал себя тогда - "профессиональный
мерзавец"? Сколько лет он существовал так - два? три? пять? -
культивируя в себе холодную черствость, отвергая окружающих, с
упорством самоистязания вновь и вновь переживая ту,
мертворожденную любовь к милой бездушной красотке из хорошей
семьи, и копя в душе черный яд, неторопливо точивший его
изнутри?
- Иди ко мне! - воскликнула она. - Вернись! Я люблю тебя!
- Она сама не знала, как сорвалась с губ последняя фраза: в ее
планы вовсе не входило объясняться с ним в любви. Но слова
скользнули в жемчужный свет, и обрели реальность.
Он медленно повернулся к ней, и словно утопающий в
спасательный круг, вцепился в ее руку, и уже не отпускал.
Они пережили эпидемию. Они пережили и Смутное время, когда
сот шел против сота, и Аргита дралась сама с собой. Вместе они
пережили все - Ретт и Эйела Миаррах. И жизнь их была долгой и
ясной, как вечер поздней весной, и род их не прервался. Пусть
же свет солнц осенит тех, кто прочел этот бесхитростный
рассказ, ибо сказал Пророк: "Пусть полон будет ваш дом и
златом, и скотом, и детьми; да будет над вами благословение,
ибо светла любовь перед Господом".
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 20.02.2003 15:22
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг