чужой эпохе, видимо, завершилась.
Спешить было некуда. Иван присел на камень около валуна и взглянул вверх.
По синему небу ветер гнал белую пену облаков. Ниже их, километрах в трех от
земли, тихо и неприметно для непосвященных тлела искорка. Теперь Иван знал о
ней все. Миллиарды киловатт энергии потребовалось, чтобы крохотный,
величиной с орех, фотонно-позитронный сгусток втиснуть в эту эпоху. В
институте времени назвали его хроноглазом.
Иван вспомнил, с каким волнением сотрудники "Хроноса", столпившись у
экрана, ждали, что откроется в ареале. На первых порах многое делалось почти
наугад. Знали только, что хроноглаз "втиснули" в каменный век. Но куда? На
какой материк? А вдруг хроноглаз повиснет над океаном? Тогда все пропало:
много ли сведений о древней эпохе выудишь из воды? А если джунгли или тайга?
Тоже радости мало.
- Хотя бы полупустыня, - напряженно шептал глава "Хроноса" Октавиан. -
Хотя бы она...
Но вот экран засветился, и все увидели холмистую равнину с редкими
рощами. В густых травах качнулись рога, а на сухой пригорок неожиданно
выскочила антилопа. И тут же раздался чей-то ликующий возглас:
- Саванна!
Сотрудники "Хроноса" ликовали, хлопали в ладоши. И все в один голос
кричали:
- Саванна! Саванна!
А может, точнее - лесостепь? Многое еще было неясным. Однако за
распахнувшейся на экране зеленой равниной так и утвердилось пусть не совсем
точное, но поэтичное название - саванна. Ученые, правда, пока пользовались
более скромным и скучноватым словом - ареал.
Яснов улыбнулся и помахал хроноглазу рукой. "Все в порядке" - так должны
понять его жест друзья, оставшиеся в будущем. Еще вчера он сидел вместе с
ними перед экраном и, глядя вниз с трехкилометровой высоты хроноглаза, видел
круг первобытной саванны диаметром в сорок километров. Это пространственные
размеры ареала - области, доступной изучению и контролю.
Щелчок переключателя - и цветное изображение текущего, - так называемого
натурального - времени гасло. Вместо него на экране возникало плоское
черно-белое изображение времени визуального или наблюдаемого. Оно давало
возможность наблюдать, что было до времени натурального, и как будут
развертываться события после него. Десять лет назад от текущего
(натурального) момента и столько же вперед - таковы размеры ареала во
времени. Никто не в силах вмешаться в визуальное время, его можно только
наблюдать. Высадка же в ареал возможна лишь в натуральный момент.
Иван глядел в небо, на зеленоватую искорку хроноглаза, и словно видел
свой покинутый вчера мир. В институте времени сейчас такая же осень и такое
же утро, как и здесь, в древней степи. Там протекает секунда - и здесь тоже.
Но расстояние между этими двумя натуральными моментами - тридцать восемь
тысяч лет.
Сейчас там, перед экраном, наверняка сидит глава института "Хронос"
Октавиан - друг и сосед Яснова. Октавиана в шутку так и называли Хроносом -
богом времени, хотя ничего божественного не было в этом добродушном,
располневшем человеке. Но зато он лучше других разбирался в капризном
характере его величества Времени.
Вчера Хронос, нервничая и суетясь перед экраном, давал Яснову последние
наставления:
- Смотри, как завтра ("то есть уже сегодня", - мысленно поправил Иван)
будут происходить самые важные, узловые события. Вот с Горы Духов около
полудня уходит колдун Фао. Вон, видишь, его седая голова мелькает среди
кустов. Жаль, что все в серых тонах, изображение мы видим завтрашнее,
визуальное. Колдуна на горе не будет до следующего утра, что весьма кстати.
Гора в твоем распоряжении. А вот, - Октавиан повернул тумблер на несколько
часов вперед, - уже под вечер мальчишка Сан вслед за охотниками идет в
саванну. Под лучами вечернего солнца хорошо видны в высоких травах его плечи
и голова. Запомни речь мальчишки, его манеру поведения...
Иван кивнул. Он уже и без того в мельчайших подробностях мог восстановить
в памяти облик этого десятилетнего заморыша с острым носиком, худыми щеками
и густыми растрепанными волосами. Готовясь к рейду в прошлое, Иван особенно
хорошо изучил, как будет протекать жизнь Сана сегодня, от начала до конца.
Конца... Иван болезненно поморщился, вспомнив, какой ужасный конец
уготовила мальчику неумолимая история. Вчера на экране он не раз видел в
инфракрасных лучах то, что непременно разыграется сегодня поздним вечером -
уже во времени натуральном. До сих пор в ушах рев хищника и страшный,
оборвавшийся крик Сана. А когда уйдет сытый тигр, налетят гиены...
Иван вскочил на ноги. Сидеть просто так, ничего не делая, он не мог.
Двинулся в сторону горы, но, взглянув на замигавшую искорку, мысленно
обозвал себя болваном. Туда нельзя - гора занята. На ней копошится колдун
Фао, собираясь развести костер. Во всяком случае, он должен быть там... Иван
взглянул на часы, выждал три минуты и, когда стрелки показывали без десяти
восемь, снова посмотрел на гору. В точно отмеренное время, секунда в
секунду, над ней заколыхался столб дыма.
"История работает как хронометр", - усмехнулся Иван и сел на прежнее
место. Надо ждать. Ничего непредвиденного не случится, он успеет вовремя
вырвать мальчика из пасти хищника. Но не для того, чтобы оставить здесь. В
племени Сану места уже нет, иначе нарушится равновесие человеческой истории.
Иван унесет мальчика к себе, в будущее.
Яснов вспомнил, как до хрипоты спорил, доказывая, что вряд ли это
гуманно, что мальчик, не найдя своего места в гравитонном веке, будет
испытывать нравственные муки. Ему возражали: мальчик отлично приживется.
Хотя некоторый риск есть. Но он так незначителен, что совет "Хроноса" с
уверенностью берет судьбу мальчика в свои руки.
Особенно оптимистично настроен был психолог "Хроноса" Жан Виардо. Он уже
заранее назвал мальчика "наш приемыш".
- Сан мне и сейчас нравится, - потирая руки, восклицал Виардо. - Я
докажу, что мальчик духовно ни в чем не уступит нам. Вот увидите!
За воспоминаниями и размышлениями незаметно прошло два часа. Иван встал,
прошелся по поляне. Почувствовав голод, взглянул на свой не совсем еще
погасший костер. В голове возникла шальная мысль, а не попробовать ли
жареного мяса? Не выращенного из белков, к какому привык в своем веке, а
естественного мяса.
Низко над саванной пролетала стая гусей. Иван поднял ствол пульсатора.
Негромкие хлопки выстрелов - и три птицы беззвучно упали в траву. Однако
разрешат ли ему пиршество? Искра в небе тлела тихо и спокойно: такая
возможность для путешественника во времени, вероятно, допускалась. Иван
пошел за гусями, но на краю поляны остановился, устыдившись собственной
кровожадности. Стоял, вглядываясь в низину, куда свалились птицы. Минут
через десять трава там заколыхалась, и очнувшиеся гуси поднялись в воздух.
"Перекусить можно и на горе", - решил Иван, вспомнив о галетах в кабине.
Но вместе с мыслями о кабине начало закрадываться неясное, глухое
беспокойство. Он мог допустить какой-то промах, не сделать что-то очень
важное... Но что - никак не вспоминалось. Видимо, сказывались последствия
хроношока.
Иван нетерпеливо посматривал на гору, проклиная колдуна за
медлительность. Но лишь около полудня дым над горой начал таять. Судя по
времени, Ленивый Фао спускается сейчас в стойбище.
Яснов быстрым шагом направился к горе. Столкнуться с каким-нибудь крупным
животным он не боялся. В жаркий полдень все зверье пряталось в холодке - в
рощицах, в камышах. Иван и сам на минуту остановился в тени одинокой сосны,
чтобы перевести дух и вытереть взмокший лоб. И тут вспомнил о кабине все.
Она была искусно смонтирована в небольшой пещере в скале. Эта хитроумно
замаскированная машина времени так и называлась - "Скала". В состоянии
хроношока вход в нее он, вероятно, не закрыл...
У подножия горы Иван с трудом пробрался сквозь высокий густой кустарник и
стал подниматься на седловину. Здесь росли редко расставленные сосны и
березы, под ногами шуршали опадающие листья. Белели под солнцем гранитные
останцы - островерхие скалы, похожие на зубы гигантского дракона. Они стояли
в ряд, как солдаты в строю. На правом фланге самый главный солдат - машина
времени "Скала". Так и есть! Вход в кабину не закрыт - скала чернела зевом
пещеры. К счастью, туда никто не заходил. Стоило какому-нибудь крупному
животному, хотя бы рыси, забрести в пещеру, как "Скала" моментально
среагировала бы на биополе, закрылась и унеслась в будущее...
Иван заглянул в пещеру, где в полутьме тускло поблескивали приборы
пульта. Смятый и непригодный гермошлем он швырнул в угол, взял с полки пару
галет. С правой стороны "Скалы" отыскал небольшой красноватый выступ-кнопку.
Нажал ее - и неровные края пещеры бесшумно сомкнулись. Шва не видно. Цветом,
шероховатой поверхностью "Скала" идеально копировала гранит. Теперь она
ничем не отличалась от рядом стоявших скал.
Времени до заката еще много. Из любопытства Иван поднялся на вершину - в
святилище колдуна. Отбрасывая тени, высились затейливо выточенные стихиями
гранитные громады - "духи Фао". Под большой березой еще дымился костер.
Рядом камень, до блеска отполированный задом Ленивого Фао. Если бы сейчас
Яснову сказали, что восемь лет спустя сам он станет Ленивым Фао, Иван,
махнув рукой, рассмеялся бы над этой неудачной шуткой.
На краю вершины, на скате, обращенном в сторону саванны, Яснов нашел
уютную полянку, не затененную деревьями. В чистом небе тихо светилась
искорка, говорившая о том, что опасности здесь нет. Иван и сам знал это. Он
догадывался, зачем заслали его сюда почти за сутки до встречи с мальчиком, -
для адаптации. "Прошла не совсем гладко", - подумал Иван, ощупывая шишку на
голове. Но все же он вписался в эпоху, даже аборигены причислили его к
своему миру, назвав Урхом. Яснов теперь знал, кто такой Урх, - дух болот и
топей. Люди племени часто гибли в болотах, поэтому Урх считался духом
сильным и коварным.
Солнце уже перешагнуло через зенит, и жара ослабила свои душные объятия.
Саванна оживала. В бархатисто-зеленых волнах трав проплывали стада антилоп,
в воздухе мелькали птицы, а совсем недалеко от горы пасся табунок лошадей.
Иван слышал их всхрапывание, одна из лошадей встревоженно заржала, подвывая
к себе расшалившегося жеребенка. На шее этих мирных животных не хватало лишь
позвякивающих колокольчиков, чтобы получилась совсем уже идиллическая
картинка.
"Рай", - усмехнулся Иван, погружаясь в благодушное состояние, сходное с
приятным полусном. И вдруг насторожился. Сзади послышался тихий шелест
травы, словно слабый ветерок коснулся сухих былинок. Но интуиция никогда не
подводила Ивана. Темное, сосущее чувство угрозы закрадывалось в душу. Он
взглянул на небо и вздрогнул: искорка полыхала багрово-тревожным огнем,
предупреждая об опасности.
Иван стремительно вскочил на ноги, но обернуться не успел. Тугая толстая
петля обвилась вокруг шеи с такой силой, что дыхание пересеклось, а в глазах
поплыли радужные круги. Иван пошатнулся, с холодным ужасом понимая, что
теряет сознание...
САН
Сан не знал и не мог знать, что наступил последний день в его жизни. Не
подозревал он и того, что уже давно за ним пристально наблюдают сыны
Будущего.
Спозаранку, когда мать и маленькая сестренка Лала еще спали, Сан выскочил
из теплой, душной землянки и окунулся в густой туман, стлавшийся над
берегами Большой реки. Сквозь белесую пелену размытым, тусклым пятном
светился костер, зажженный еще вчера в честь праздника осенней добычи. Сан
побежал туда, тихонько повизгивая, когда босые ноги касались обжигающе
холодной росистой травы. Он сел у огня и, снова повизгивая, теперь уже от
удовольствия, совал потрескавшиеся от цыпок ступни почти в самое пламя.
Согрелся Сан и только тогда услышал по другую сторону костра тихий говор,
потом громкие восклицания и хохот. Мальчик обогнул огромное праздничное
кострище и пристроился к кругу взрослых. В середине сидел Джок, и Сан
догадался, почему мужчины поспешили собраться у костра. Джок с группой
молодых охотников только что вернулся из ночного похода. Далеко в саванне
они углубляли и маскировали прошлогодние ямы-ловушки. Зимой туда часто
попадали лоси и олени. Ямы маскировались каждую осень и обязательно ночью,
чтобы звери и птицы ничего не видели и не разнесли весть о ловушках по всей
саванне.
Люди племени любили слушать Джока. Рассказывал он о разных случаях на
охоте интересно, живо, подмечал смешные подробности, иногда, правда, и
присочинял. Сейчас Джок повел рассказ о таинственном и страшном случае
прошедшей ночи. На полпути к стойбищу они решили передохнуть у костра. И тут
к ним тихо подкрался дух болот и топей.
- Урх? - спросил Рун и уставился на Джока острыми, недоверчивыми
глазками. - Урх на сухом месте? Шел к костру?
Молодые охотники, участвовавшие в ночном походе, закивали головами,
подтверждая, что Джок говорит правду.
- Урх стал человеком неизвестного племени, - сказал один из них.
- Потом заговорил, как наш охотник! - воскликнул другой. - Он хотел
заманить нас в трясину, но мы...
Джок прервал своего товарища и начал рассказывать, как он сражался с
Урхом. Когда не хватало слов, он вращал глазами, жестикулировал, потом
вскочил на ноги и стал размахивать своей страшной палицей. Джок показывал,
как его палица, способная переломить лошадиный хребет, отскакивала от головы
Урха, словно от скалы. И все же ему удалось оглушить и свалить духа болот.
- Урха! Самого Урха! - восхищенно зашептали охотники.
Сан слушал Джока затаив дыхание. По его спине, облитой жаром костра,
пробегали холодные мурашки, Джок заговорил о том, как его спутники, узнав
Урха, кинулись врассыпную. Сан хихикнул. Смешно было слушать, как
перетрусили охотники.
Из-за горизонта выкатился Огненный Еж и своими горячими иглами рвал в
клочья туман. Джок замолчал, костяным ножом отрезал от лосиной туши кусок
мяса и стал поджаривать его на костре. Возбужденные рассказами Джока,
мужчины еще долго похохатывали, восхищенно прищелкивали языками, а потом с
веселым гомоном приступили к трапезе.
Есть Сану не очень хотелось, и он помчался вдоль берега. Росистое утро
дымилось, искрились травы, и в груди мальчика ширилось что-то веселое и
беззаботное. Он спешил на луг, полюбившийся еще с весны. Зеленые берега
Большой реки усеяны были тогда яркожелтыми брызгами купавок и мать-и-мачехи,
на зацветающих ивах свисали мохнатые и пахучие сережки, низко над водой
носились ласточки, а справа, над подсыхающим лугом, висел жаворонок.
Скрылись из вида дымы стойбища, а Сан все бежал. Перевалил через один
холм, выскочил на гребень второго, и перед ним открылся простор. Посерел,
осиротел и притих любимый луг. Отгорели одуванчики и лютики, отзвенел
жаворонок, ласточки улетели на юг. Лишь отдельными островками белели
ромашки, на пожухлой траве сверкали капли росы.
Но и сейчас луг нравился мальчику. Сан носился по сухой, но еще зеленой
траве, перескакивал через кочки, подражая прыжкам оленя. Потом, вспомнив о
главной цели, пошел туда, где в окружений десятка низкорослых кривых березок
шумел опадающими листьями высокий в толстый, в три обхвата, тополь. За ним
луг переходил в болото, которому, казалось, не было края.
Весной вместе с подростками Сан ходил сюда собирать яйца. Обманчивы здесь
камышовые заросли и покрытые коричневым мхом низины. Дух болот Урх в любую
минуту мог схватить за ногу и утянуть к себе.
Но сейчас Урха здесь нет, решил Сан, вспомнив рассказ Джока. Дух болот
переселился на Круглое озеро. К тому же Сан надеялся на помощь Маленькой Сю
и других добрых духов.
Мальчик погрузился по колено в тинистую воду, нащупал пальцами ног
каменистое дно и двинулся в глубь болота. Дорогу он знал. Камни кончились, и
Сан осторожно зашагал по хлюпающим, уходящим из-под ног кочкам. Дальше
простирались бурые мхи, потом снова скользкие кочки. Наконец Сан добрался до
сухого острова.
Весной болотные острова звенели птичьими голосами. В дуплах деревьев, в
кустарнике, а то и просто в траве ребятишки и женщины находили множество
гнезд с яйцами и неоперившимися птенцами. Но сейчас остров встретил Сана
тишиной. Лишь по-осеннему коротко тенькали синицы да сухо шелестели падающие
листья.
Мальчик забрался в густой, желтеющий орешник. Его острый носик морщился:
пахло мухомором, гнилью и мокрой паутиной. Сверху падали пауки. Но Сан
перетерпел все и был вознагражден - набрал вкусных орехов.
Медленно и осторожно выбирался он из болота. Левой рукой прижимал полу
шкуры с орехами, а в правой держал палку и нащупывал ею дорогу.
В стойбище мальчик входил, когда проснулись даже маленькие дети. Полог у
их землянки был приподнят. Оттуда валил дым.
Мальчик нырнул в землянку и увидел ярко пылавший очаг.
- Вот! - воскликнул он и высыпал на оленью шкуру орехи.
Маленькая Лала вытерла кулаком слезы - неизвестно, отчего она плакала: от
дыма или уже досталось от матери - и набросилась на орехи.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг