- Будешь?
Тот помотал головой: когда корабль стоял, качало ещё сильнее.
- Смотреть на неё не могу!
- А зря: потом захочется. Ну, как скажешь.
С этими словами Яльмар с хрустом откусил кусок и шумно принялся жевать.
Глотнул из кружки. Вокруг все закусывали, по скамьям передавали рога,
наполненные пивом. Особенно усердствовали гномы, которых не брала никакая
морская болезнь. Гертруда вооружилась ножом, Телли грыз прямо так. Дракошка
ластился и лез под руку.
- Чего змеюке не даёшь своей? - поинтересовался Яльмар.
- Ему такой кусочек на один зуб, - с набитым ртом ответил тот. - Всё одно,
что для тебя сыр из мышеловки. Ничего, денёк, другой потерпит. Или хочешь,
чтобы он тебе всю палубу уделал?
Моряки загоготали. Вильям застонал и отвернулся.
- Подымай его, - кивнул варяг Жуге, - а то ещё помрёт ненароком. Пока
стоим, берите вёсла. Я, пожалуй, тоже сяду, сменю Хуфнагеля. Ему вредно так
много грести с непривычки: а ну, как черепушка снова разойдётся. Ну-ка, Герта,
пропусти... Гальберт! Иди за руль.
Вильям вставать не захотел.
- Не трогай меня, - стонал он. - Со мной всегда так. Ик! Ох... Ветра нет,
а волны всё идут. Кажется, это называется "мёртвая зыбь". Я слышал... Ик! Ох,
мама, до чего же гадко...
Волоча за собой упирающегося Вильяма, Жуга пробрался по качающейся палубе
на нос и сбросил барда на свободную скамью. Нагнулся, вытащил весло. Повертел
его в руках, припомнил, как с ним обращался Хельг и протолкнул его в гнездо.
Достал второе для Вильяма, уже уверенней пристроил его с другого борта.
Вильям недовольно надул губы.
- Я не умею грести.
- Я тоже. Лютню убери, а то ещё расколешь ненароком.
Весло было тяжёлым, с большим противовесом возле рукояти. Жуга подвигал им
туда-сюда для пробы, нащупал равновесие и сел.
- Ну, как вы тут? - к ним подобрался Яльмар. - Ага. Угу. Всё правильно.
Особо не спешите, загребайте поверху, следите за остальными. Если плюхните -
ничего, других всё равно отсюда не зацепите... - варяг прищурился на солнце. -
Полдень. До темноты попробуем пройти ещё столько же... Вильям, не спи, весло
упустишь!
Кнорр снова двинулся вперёд. Было немного непривычно видеть у руля вместо
Яльмара худую, длинную как гвоздь фигуру Гальберта. Однако правил тот вполне
прилично, и лишь изредка варяг махал ему рукой, веля чуток подправить курс.
Весло пружинило, вырывалось из рук и всё время норовило стукнуть в грудь
тяжёлым набалдашником. Особо трудно было удержать его на нужной глубине во
время гребка. С непривычки заболели плечи, потом спина, но постепенно травник
разогрелся, мышцы приятно загудели. У Вильяма дела пошли похуже. Ворочая
веслом, он привставал, отдувался, а пару раз и в самом деле упускал его, всякий
раз получая приличный тычок рукоятью в живот. Но наконец втянулся и он.
- Для начала неплохо, - прокомментировал сидевший перед ними Яльмар. -
Если совсем невмоготу, греби через раз. И гляди веселей! С такими ребятами мы
куда хочешь дойдём, не то что до твоей Британии. Неплохо бы, конечно, ещё пару
человек, но на худой конец сойдёт и так.
Сам варяг орудовал веслом играючи, оно нисколько не мешало ему говорить с
Жугой на разные темы, чего нельзя было сказать о травнике. Однако через
некоторое время Жуга с удивлением заметил, что гребля в самом деле помогла ему
отвлечься и забыть про тошноту.
Постепенно речь зашла об экипаже корабля.
Арвидаса и четверых голландцев травник уже знал. Норвежцев было пятеро,
считая Яльмара - высокий рыжий Сигурд Ислефссон, Бранд Кентильссон, которого
все звали просто Бранд, и ещё один Бранд, но только Сиемссон, которого все
звали Бранд Верёвка. Различались они разительно: Бранд - темноволосый великан с
расплющенным носом был ростом с Яльмара и Сигурда, а Бранд Верёвка был моложе,
ниже и светлее волосом. Вообще у всех здесь волосы выгорели на солнце, у
кого-то меньше, у кого-то больше, но Верёвка выделялся даже среди них. Лица
мореходов были красные и обветренные. Последний из норвежцев звался Хаконар и
отец у него был тоже Хаконар. Роста он был среднего, носил бороду и косил на
один глаз. На его левой руке не хватало мизинца.
Ещё было три шведа: невысокий и довольно некрасивый Пер Иенсен и два брата
- Ларс и Магнус Ольсены. Братья были близнецы, обоим было лет по двадцать с
небольшим и различить их было бы затруднительно, не отпусти один из них
бородку, а другой - только усы. "Проще простого, - усмехнулся по этому поводу
Яльмар. - Запомни: если ус - значит Магнус".
Последним Яльмар указал на гребца со второй скамьи - среднего роста,
крепко сбитого темноволосого парня, ещё безусого и безбородого.
- Это Рэйо. Рэйо Ескэлайнен. Он чухонец.
Больше про него он не сказал ничего.
- А Хельг? - Жуга кивнул на бритый купол головы, мелькавший впереди.
Яльмар пожал плечами.
- Хельг говорит, что он датчанин, хотя, по правде говоря, никто не знает,
откуда он. Я с ним плаваю уже год. Говорят, он какое-то время работал на
ганзейцев в Московии, в Новгородской фактории, потом ушёл оттуда и отправился
странствовать. Быстро думает, ещё быстрее говорит. А так - нормальный парень,
не хуже других.
В этот миг Жуга насторожился - как будто услыхав, что речь зашла о нём,
Хельг затеял приставать к Гертруде, правда, пока ещё словесно.
- Ха! - доносился с кормы его голос. - Похоже, Яльмар изменил своим
привычкам и теперь возит баб на корабле. Ребята, вы хорошо устроились! Троллей
не боитесь? Хотя с драконом ли бояться... Как тебя зовут, красавица?
- Чёрт... - Жуга стиснул зубы. - Яльмар, осади его. Добром это не
кончится.
- Да пусть почешут языки, - отмахнулся тот. - Всё не так скучно. От бабы
не убудет.
- Ах, майне кляйне юнге фрёкен, - тем временем заливался Хельг, - ваши
формы меня так тревожат! Что Вы скажете об небольшой прогулке на борту
туда-сюда?
- Заткни свою пасть, - коротко бросила Герта. Моряки загоготали.
- Чего ж так грубо-то? - поморщился тот. - Клянусь веслом, скучать нам не
придётся. А ежели вам, значится, захочется чего-нибудь ещё...
Гертруда резко вытянула руку, вывернула кверху ладонь. Шевельнула губами.
Жуга почувствовал, как еле ощутимо дрогнул воздух, в затылке защипало от
накатившей Силы, и болтун умолк на полуслове. Дракон на кормовой площадке
вскинулся и завертел головой. Несколько мгновений Хельг нелепо открывал и
закрывал свой рот, словно рыба, затем в недоумении схватился за горло, но всё
равно не смог произнести ни звука. Замахал руками. Травник застонал.
- Предупреждал же...
Вёсла замерли. "Голос... голос сорвал..." - пронеслось по скамейкам.
- Так-то лучше, - усмехнулась Герта. - Помолчи пока. А после видно будет.
До самого заката Хельг не произнёс ни слова. Все остальные тоже предпочли
молчание. Повисла тишина, лишь изредка прерываемая чьим-нибудь коротким словцом
или сухим отрывистым кашлем Хуфнагеля, когда тот прочищал прокуренное горло.
Они прошли ещё часа четыре, прежде чем посыпал дождь с мелким градом и Яльмар
распорядился грести к берегу. Заночевать решили на суше.
- Повезло, - сказал Яльмар, полуобернувшись к травнику. - Ещё два-три
таких перехода, и мы в Англии.
- Так мало?
- Тут недалеко. Мы уже прошли обе Шельды и Зебрюгге, немного не догребли
до Остенде. Не хочу заходить в порт - сплошные хлопоты с налогами. Пристанем
тут.
Дно заскрипело по песку, корабль замер. Норвеги стали прыгать в воду.
Сбросили канаты. Солнце скрылось, быстро холодало и темнело. Бил прибой. Волны
с пеной и шипеньем набегали на берег. Песчаный пляж, усыпанный обломками
дерева, изогнулся широкой излучиной, из крутого невысокого откоса торчали
высохшие корни деревьев. Корабль больше чем наполовину вытащили на песок,
особо, впрочем, не усердствуя - уже шёл вечерний отлив. Иенсен выкатил котёл,
Сигурд, Бранд и два голландца отправились собирать дрова, остальные закрепляли
судно. Стоянка оказалась удобной - скалы с запада прикрывали от ветра,
неподалёку обнаружился ручей, ещё не полностью замёрзший. Жуга было подивился
такому везению, но Яльмар вскорости развеял его домыслы.
- Я часто здесь ходил, - сказал он, разводя огонь. - В Британию, на Польшу
мимо Дании, через Скагеррак и Каттегат. Во Фрисланде бывал, в Дренте заходил
мимо Фризских островов... Даже в Финнланд заплывал, хоть там и делать нечего. У
меня везде по берегам таких местечек наприсмотрено. На Влиланде, на Текселе, на
Терсхеллинге. В других местах тоже. Эх, задувает, жаль, не по пути! Как бы
завтра против ветра грести не пришлось... Хаконар! Эй, Хаконар! Тащи крупу.
Гертруда медленно бродила по берегу, не обращая внимания на мореходов,
изредка нагибалась, подбирала что-то. Хельг, разворачивающий на кнорре парус
для шатра, косился на неё, как показалось травнику, со странной смесью уважения
и неприязни. Речь к нему вернулась, но пока он предпочитал помалкивать. Вильям,
кривясь и морщась, сидел у костра, рассматривая мозоли на ладонях. Тил и
дракошка тоже где-то прогуливались, спрыгнув на берег в числе первых. Жуга их
отлично понимал - после зыбкой ненадёжной палубы хотелось насладиться твёрдой
землёй под ногами. Его самого всё ещё изрядно пошатывало.
Поспела каша. Мореходы ели жадно, быстро, сталкиваясь ложками в котле.
Кусками рвали колбасу. Горячее варево быстро остывало. Тил с Гертой не
отставали от остальных, Вильям же, просидевший голодом весь день, и вовсе
казался ненасытным. Дракошке вновь не перепало ничего.
- Спать! - распорядился Яльмар, стукнув ложкой в край пустой посудины. -
Завтра снимаемся рано. Вильям, отчисти котёл.
- А почему я?
- Должна же от тебя быть хоть какая-то польза... Ларс, Магнус! Ваша стража
первая. Кого будить - решайте сами. Тил, или как там тебя... Давай, загоняй
свою зверюгу.
Вильям, вздохнув, поплёлся за водой. Жуга посмотрел ему вслед, покачал
головой и пошёл помогать. Вдвоём они уволокли котёл к ручью, где счистили
копоть песком и пучками пожухлой травы. Вода была ужасно холодна. Впрочем,
Вильяму это пошло только на пользу: ладони у него была стёрты от гребли - ещё
днём Жуга заметил, что рукоять его весла была в крови.
- Да, не скоро ты возьмёшься за перо, - сочувственно кивнул Жуга.
- Не скоро, - согласился тот. - Да если честно, то не очень и охота...
Слушай, я вот всё понять не могу, почему яд на Тила не действует. Я читал, что
царь Митридат Понтийский тоже был невосприимчив к ядам - принимал их
помаленьку, пока не привык... Может, и Тил вот так же?..
- Нет, не так, - травник встал и вытер руки о полу плаща. Задумался. -
Странно другое - то, что он их теперь распознаёт. Когда его ужалил скорпион, он
даже ничего не понял, а здесь... - он обернулся к Вильяму. - Дотащишь в
одиночку?
- Котёл-то? Дотащу... А ты чего?
- Я поброжу пока. Иди, ложись.
Ущербная луна мелькала в облаках. Жуга давно уже приметил тёмный силуэт
Гертруды в отдалении на пригорке, и теперь направился туда.
- Кого-то ждёшь?
Та помотала головой:
- Нет, просто на море смотрю. Чего не спишь?
- Не хочется. Я вот чего пришёл... - Жуга замялся. - Ты ведь пошла со мной
для обучения. Ты так сказала. Когда же мы начнём?
Гертруда повернула голову. Долго, пристально смотрела на травника.
- У мага два пути заполучить ученика, - проговорила она наконец. - Первый
- полностью его себе подчинить, привязать к себе. Второй - повсюду следовать за
ним и ждать, когда он сам придёт. Разницы, в общем, нет. Всё остальное - только
варианты этих двух. Ты пришёл.
Она помолчала, затем продолжила.
- Ты не хуже меня знаешь, что магия сложна и опасна. Но если ты захочешь
учиться, тебе придётся смотреть на мир другими глазами. Ты больше не увидишь
просто волны, или полёт облаков, или пляску огня в очаге. За каждым их
движением будут открываться силы, вращающие мир, и бездна, по краю которой мир
катится. Раз пробудив в себе эту музыку, ты уже не сможешь заставить её
замолчать. Отчасти тебе это уже знакомо. Но только отчасти. Поэтому стой и
смотри.
- Когда же мы начнём учёбу?
Герта едва заметно улыбнулась.
- Она уже началась.
* * *
Шли дни. Корабль Яльмара неторопливо продвигался вдоль голландских
берегов. Остались позади Остенде, устье Изера, другие города. К исходу третьего
дня они достигли Франции, к исходу четвёртого - добрались до пролива и
повернули к северу. Зима напоминала о себе, грести почти всё время приходилось
против ветра. Брызги замерзали на борту ладьи, наутро доски покрывались инеем.
Одолевали снег и град. Всякий раз когда корабль спускали утром на воду, сначала
приходилось отбивать намёрзший лёд. Однажды прогребли всю ночь, не найдя
подходящего места для высадки - разыгрался ветер, волны с рёвом били в
скалистые берега. Два раза удалось поймать попутный ветер, несколько часов
погода была солнечной, потом опять нагнало тучи.
Жуга привыкал к морю медленно. Морская болезнь ещё не прошла, но уже не
так сильно его беспокоила. Море оказалось странным. Одинаковым, и в то же время
- всякий раз другим. Спокойствие сменялось яростью холодных волн, морская ширь
- ущельями проливов. Даже цвет воды менялся десять раз на дню. Встречались
острова, которые грозили гибелью ночью и служили ориентиром днём. Холодный
ветер свистел в снастях, заряжая злобной бодростью молодых и здоровых и выдувая
силы из больных и стариков. Лопнули, сошли и лопнули опять мозоли от тяжёлого
весла. Иногда ему было страшно. Иногда вдруг накатывал дикий восторг. Иногда
одолевало безразличие, особенно когда наваливалась усталость. Он начал понимать
беспокойную душу мореходов и постепенно приучался мыслить как они. В молчании
моря не хотелось говорить. Он понимал теперь, к чему прислушивается Арвидас и
почему тревожно вскидывает голову финн Рэйо, когда внезапные порывы ветра
треплют полосатый парус. Отсюда, с борта корабля, всё виделось совсем
по-другому. Ничего не было постоянного. Берег, с его городами, законами,
никчёмными страстями и страстишками как будто перестал существовать. Мир
сжался, сузился до маленьких размеров корабельной палубы. Исчезни та, и миру
этому пришёл бы конец. Он тоже плыл, скользил по водной глади на невидимых
коньках. "Как глубоко здесь?" - как-то раз спросил у Яльмара Жуга. "Верёвки не
хватит" - был ответ.
Тил тоже с каждым днём молчал всё больше. Чаще всего он просто сидел в
обнимку со своим драконом и глядел на море, а ночью - на звёзды, почти не
замечая, как холодный ветер треплет его белые волосы. Лицо его оставалось
розовато-бледным, несмотря на холода. Он мало спал и редко ел. Жуга буквально
физически ощущал растущую день ото дня в мальчишке чужеродность. Внешне она
проявлялась мало, он лишь стал чуть выше ростом, да скулы его заострились, но
уже сейчас на его лице проступало то странное выражение отрешённости и
углублённости в себя, которое, как догадывался травник, со временем станет
постоянным. Тил был серьёзен, не смеялся, на вопросы отвечал односложно и
резко, и только изредка вдруг быстрая усмешка появлялась на его губах. Тил,
проказник Тил, этот весёлый, нескладный, ехидный мальчишка исчезал на глазах.
Травнику подумалось, что этот Тил не стал бы плакать при опасности, как тогда в
корчме, когда на него набросились гномы. Скорее всего, случись подобное сейчас,
он просто их убил бы. Тил слушал море, слушал небо так, как будто сотни новых
чувств рождались каждый день. И травник в меру своих сил пытался вслушиваться
вместе с ним. Тишина холодного северного моря входила в душу, необъятная даль
пробуждала непонятное томление, чувство обретения чего-то, давно потерянного и
с тех пор недостижимого.
Корабль плыл, путешествие длилось, и если поначалу на травника
посматривали косо, то со временем во взглядах моряков всё чаще проскальзывало
молчаливое одобрение. Тяжёлый труд сблизил их. Работая веслом и слушая в минуты
отдыха холодные напевы скандинавских мореходов, в которых он не понимал ни
слова, травник поневоле становился частью их изменчивого мира и доверялся ему.
И лишь на четвёртый день понял, как жестоко он ошибался.
* * *
В тот день Рэйо решил высвистать ветер.
Точнее говоря, это утомлённые бесконечной греблей моряки насели на
Яльмара, а поскольку Рэйо знал и умел это лучше всех, дело поручили ему.
Жуга и Герта стояли на площадке на корме и наблюдали.
- Вот тебе простой пример, - задумчиво сказала Герта, кивнув на Рэйо. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг