Жуга молчал.
- Да, - продолжал горбун. - Ты прав. Человек человеку - волк. Если я такой
добродушный, научи меня душить и кусать. Ненависть... Всех объединяет
ненависть. Всех объединяет одно желанье -- убивать и насиловать всех иных
прочих. Мне стыдно быть хорошим.
Жуга молчал.
- Каждый сам выдумывает мир. Придуманным миром удобней управлять. Оглянись
вокруг! Всюду наследили разбитые головы. Как убивали, так и будет убивать. Как
запрещали, так и будут запрещать. Как ломали и топтали, так и будут ломать. Как
стреляли и сжигали, так и будут впредь. А зачем, и сами никак не поймут. В
самом деле, сможем ли мы быть мертвее, чем сегодня? Сможем ли мы быть мертвее,
чем сейчас? Всего два выхода для честных ребят - схватить арбалет и убивать
всех подряд, или покончить с собой, если всерьез воспринимать этот мир. Можно,
правда, и по-другому. Сделай вид, что мол, всё нормально, как будто бы ничего
не случилось. Обрети дорогой ценой запоздалый кусок ума. Рыбы не ходят по суше
пешком, пойманная рыба постигает воздух, раздирая жабры, истекая слизью, потому
что - рыба, потому что - надо. В каждом теле труп, в каждом трупе бог. А кто не
верит в бога, тот не станет плакать. А ежели кто в глаза заглянет... Что ж,
небо всё такое же, как если б ты не продался. Дуракам закон не писан.
- Ты не прав, горбун, - сказал Жуга. - Ты и Аннабель - вы оба неправы.
Есть закон для дурака: никогда не играй с любовью. Кому, как не тебе,
влюбленному шуту, это не знать? Вы играли со мной. А я не желаю больше быть
игрушкой.
- Аннабель? - Иваш посмотрел на Линору. - Почему - Аннабель?
Роджер не ответил. Промолчала и Линора. Ладонь её тихо ворошила
клочковатые рыжие волосы горбуна.
- Пахнет летним дождем... - сказал Роджер и вздохнул. - Кто-то только что
умер...
Глаза его закрылись.
Вайда склонился над ним, долго слушал сердце. Поднял взгляд на травника.
- Ты можешь его... воскресить?
- Вернуть? - спросил Жуга. - Да. Я могу. Но я не буду.
- Ты не хочешь?
- Он не хочет.
Рука травника легла на рукоять меча. Хриз вышел из ножен.
Имя он уже знал.
- Аннабель...
Девушка подняла голову.
- Убьёшь меня? - спросила она.
"Она знает,"- вновь сказал себе Жуга.
Она воспользовалась им, как десятком других до него. Ей было абсолютно всё
равно, кто он, и что с ним будет потом. Просто нужна была свежая кровь, и
Роджер позволил ей взять с собой нового человека. А прошлому останется тоска,
смертельная тоска, ибо над своей любовью вампир не властен. Иваш полез в петлю.
Кто поручится, что месяц спустя в лесу не найдут рыжего ведуна с перерезанным
горлом и окровавленным мечом в руках?
Знает ли она?
"Она знает."
Жуга вздохнул и покосился на меч. Обычно серый, клинок меча блестел как
ртуть. Лезвие подрагивало, словно в нетерпении. Ухмылялся танцующий лис. "Боже,
да ведь он же ревновал!"- неожиданно осенило травника. Мгновенно стали понятны
все его ржавые причуды.
Любовь... Или она тоже ничего не стоит в этом мире? Что делать, как
освободить себя, Иваша, Аннабель, и может быть, кого-то ещё, кто был до них со
скрипачом?
Он мог убить её.
Он мог убить себя.
Третьего было не дано.
Неужели он преследовал её только за этим?
Надо было довершить начатое.
- Ли, - позвал он.
- Что?
- Ты ведь можешь предсказать, что будет.
Девушка покачала головой.
- Я ведь уже говорила: я ничего не могу прочесть в твоём будущем.
- А в своём?
Линора горько усмехнулась.
- Моё будущее меняется, - ответила она. - Каждый день. Каждый час. Я не
могу сказать о себе ничего. Я спрашивала сотни раз, когда я умру, и видела
сотни разных смертей. Но сейчас... я не вижу ничего. Я люблю тебя. Прости.
- Но я там есть?
Молчание.
Полыхнула молния. Камень в браслете травника мигнул красным. В небе
грохнуло, и первые струи дождя хлынули на землю. Жуга стоял и молчал.
Жуга.
Аннабель.
И меч между ними.
Дождь пошел сильнее. Через минуту он хлынул, как из ведра. Стало совсем
темно. Деревья гнулись, ивовые ветви то и дело хлестали странников по лицу.
Река вздыбилась волной. Молнии полыхали одна за другой.
Слезы.
Дождь.
Кто плачет там, на небесах?
Травник поднял голову.
- Что мне делать? - прошептал он. - Что?
Вайда молчал. Молчал и Иваш, понимая, что поделать ничего не сможет, что
бы ни произошло сейчас меж этими двоими.
Ветер усилился, как вдруг послышался странный шум. Все обернулись к замку.
Замок, ещё погруженный во мрак, вдруг расколола трещина; она шла зигзагом
от кровли до основания. На глазах у них трещина быстро расширилась, налетел
сильный порыв урагана, полный лунный круг внезапно засверкал им в глаза, мощные
стены распались и рухнули. Раздался протяжный гул, точно от тысячи водопадов, и
глубокий чёрный омут безмолвно и угрюмо сомкнулся над развалинами Дома Эшеров.
Ворон с криком расправил крылья, взлетел и растворился в темном небе.
Травник опустил свой меч.
- Я люблю тебя, - сказал он. - Я, наверное, и впрямь дурак, но я люблю
тебя. Кем бы ты ни была. Дай руку.
Камень на его браслете бешено пылал.
* * *
Ручей нёс лодку. Небольшую - в две ладони длиной, очень красивую и
тщательно отделанную, с малюсенькими лоскутками красных парусов и торчащими в
стороны веслами. Буквально шагов через двадцать ручей впадал в море, водопадом
низвергаясь с невысокого обрыва. Жуга почти что машинально опустил ладонь в
воду и подхватил лодчонку под днище. Поднял её и рассмотрел. Скамейки, паруса,
рыбацкая снасть - всё на ней было как настоящее, только маленькое.
- Дяденька...
Жуга поднял взгляд.
Перед ним стояла маленькая девочка лет пяти-шести, худенькая, загорелая, с
чёрными как смоль, густыми волосами, стояла, нервно теребя подол юбчонки. В
руках её была корзинка. В корзинке лежали игрушки. Много игрушек.
- А теперь отдай мне, - сказала она, - ты уже поиграл. Я несу это на
продажу.
Травник улыбнулся.
- Как тебя зовут?
- Изольда, - потупилась та. - Но папа иногда зовёт меня...
- Постой. Попробую угадать... - Он на мгновение нахмурился и снова
улыбнулся. - Ассоль?
- Да... А как вы догадались? Вы... волшебник?
- Может быть. Возьми, - он протянул девчушке лодочку. Сосредоточился, как
это делала Аннабель, и мысленно скользнул вперед по временной спирали. - Держи
крепче, вот так... Знай, Ассоль, однажды, когда ты вырастешь и станешь взрослой
и красивой, будет день, ты выйдёшь на берег моря и увидишь большой корабль с
вот такими же вот алыми парусами. Он станет в гавани на якорь, на воду спустят
шлюпку, и на ней к тебе приплывет прекрасный принц из далёкой страны...
- Правда?! - Глаза девчушки восторженно округлились.
- Правда. И он сойдёт на берег и скажет тебе: "Ассоль! Я люблю тебя. Я
приплыл за тобой. Я увезу тебя в далекую страну, туда, где стоит мой замок и
где разбит прекрасный сад с цветами и птицами. И мы будем счастливы с тобой
всегда. Всегда!"
- А он... не будет драться? - с комичной детской серьезностью нахмурив
брови, вдруг спросила та.
- Драться? - Жуга расхохотался. - Нет, конечно, нет! Ну, беги. Беги...
Он долго сидел, глядя девочке вослед, и не сразу расслышал шаги. Чьи-то
мягкие ладони легли ему на плечи. Мёд и полынь. Горчица с молоком... Травник
вздохнул и поднял голову.
- Всме хорошо? - спросил он.
- Да. - Линора улыбнулась. Посмотрела вдаль, на весело бегущую к городу
девчушку. - Что ты ей рассказывал?
- Сказку.
- Ты... предсказал ей будущее?
Травник кивнул.
- Но ведь будущее меняется, я же тебя учила. Вариантов много. Бесконечно
много!
- Если очень верить, Аннабель, то всё сбудется. Всё. Поверь, уж я-то знаю.
- Так странно, - задумчиво проговорила та. - Я больше не могу ничего
увидеть там. И кровь меня больше не тревожит. Наверное, я даже смогу
когда-нибудь иметь детей. И знаешь, я люблю тебя, но это... совсем не так, как
было раньше. Как ты это сделал?
Жуга тронул браслет и улыбнулся своим мыслям. Качнулись три подвески -
трехлепестковый узел, круг и шар. Капли на нем отныне больше не было.
- Наверное, любовь, - сказал он. - Любовь и немного волшебства.
- Разве это не одно и то же?
И они рассмеялись.
* * *
Весеннее солнце высветило узкие улочки старого Цурбаагена, прошлось по
черепичным крышам, заглянуло в окна. Умытая дождём, блестела серая брусчатка
мостовой. Шумел, просыпаясь, утренний рынок.
- Эй, не пройдите мимо! Попытайте счастья! Поглядите на заморскую птицу,
спросите совета!
Худой, рыжий парень с котомкой за плечами и невысокая темноволосая девушка
остановились у слепого зазывалы. На плече его восседала нелепая зелёно-красная
птица с кривым горбатым клювом и пушистым хохолком.
- А что, он тоже говорит? - спросила девушка.
- Почему это "тоже"? - удивился зазывала. - Это же папагал - редчайшая
диковина! Где вы могли увидеть такое раньше? Говорит, конечно! Только не
по-нашему. Как франки говорят. Но я переведу.
- Спроси его, - подначил девушку её спутник. - О будущем.
- Ты думаешь, сбудется?
Парень улыбнулся:
- Посмотрим.
Девушка откинула за ухо выбившуюся прядь волос, шагнула вперед. Медь
звякнула о глиняную миску.
- Скажи, когда мы расстанемся?
Слепой потянул за цепочку, привязанную к ноге птицы. Папагал нахохлился,
склонивши набок голову посмотрел на девушку, на парня и вдруг нелепым хриплым
голосом, что было мочи выкрикнул:
- Jamais!
Оправа: ГОВОРЯЩИЙ
10
"И ты поверил глупой птице?" - спросил медведь. Жуга пожал плечами.
- Я был счастлив тогда. По-настоящему счастлив. И мне хотелось в это
верить.
"Счастье быстротечно."
- Да, - кивнул травник. - Я и сам потом всё это понял.
"Ты разочаровался в ней?"
- Нет. Я и сейчас её люблю. Просто... мы уже не вместе.
"Вампиры редко любят только одного. Радуйся: ты первый на моей памяти, кто
смог полюбить вампира и остаться живым."
- Я знаю, - тот вздохнул. - Но только что-то мне невесело. Что до
остальных людей... так Иваш и сейчас, вроде, жив-здоров. А меч и сейчас со
мной. - Жуга извлёк клинок из ножен. В красноватом свете закатного солнца серое
лезвие отливало багрянцем. - Видишь? - Он провёл раскрытой ладонью по лезвию. -
Уже и не режет. Привык он ко мне, что ли? Или просто под вечер чудит...
"А ты не пробовал от него избавиться?"
- От меча? Да. Пробовал. Ведь он хотел её убить. Наверное, я лишь тогда
сумел его обуздать, когда сумел ему противиться.
"Еще бы! Такой меч доверяют лишь тому, кто не поддастся искушению. Иначе,
помнишь, что произошло с клинком по имени Хануд?"
Некоторое время оба молчали.
"Тот человек... из камня, - сказал медведь, - я встречал ему подобных.
Друид с севера. Смерть они сделали своей профессией. Девчонке повезло, что она
встретила тебя."
- Я оказался плохим защитником. Да и Роджер погиб.
"Кто ты такой, чтоб осуждать чужую смерть? Что она может дать тебе? Чему
научить?"
- Я научился ненавидеть. Но это было после.
"Месть, безразличие, - задумчиво проговорил медведь, - страх и боль,
дружба, отчаянье, сострадание, искушение, любовь... Что было после?"
- Ревность.
"Чья?"
Жуга грустно усмехнулся.
- Уж точно - не моя.
СТОРОЖА СТОРОЖЕЙ
- Начнём с того, что ты не человек.
Рыжий парень прекратил затаптывать сброшенный на пол тлевший гобелен с
изображением единорога и двух рыцарей и обернулся к говорившему.
- Что?
Маг Бривеллиус ("Белая магия, талисманы, наговоры и снятие порчи за
умеренную цену", как уверяла вывеска) протёр очки, водрузил их обратно на нос,
окинул взором разгромленное помещение и с неудовольствием воззрился на
стоявшего перед ним рыжего паренька. Из двух хрустальных линз в его очках
уцелела лишь одна, от чего взгляд волшебника стал каким-то беспомощным и до
нелепости сердитым.
- Я сказал, - с нажимом повторил он, - что, похоже, ты не человек.
Парень пожал плечами:
- Вы не первый, кто мне такое говорит.
- Вот как? - маг потеребил остатки бороды. - Хм... Хм... Любопытно было бы
узнать, кто, и при каких обстоятельствах сказал тебе об этом.
Тот поднял рыжую голову.
- Назвать имена?
- Н-нет, думается мне, что это всё равно не поможет. Хотя... Хм...
- А вы-то с чего это взяли?
- А ты ещё спрашиваешь? - Бривеллиус гневно сверкнул уцелевшим окуляром. -
Или хочешь сказать, что простой хрустальный тест на магический талант может
привести к... к...
Маг замешкался и, не найдя от гнева подходящих слов, обвёл широким жестом
разгромленную комнату:
- Вот к этому?!
На полках с разными бутылками и банками цветного и прозрачного стекла
царил хаос. Две полки из пяти и вовсе рухнули, повсюду в полумраке блестели
битые осколки. Две толстые пузатые колбы упали прямо на ковёр, и гнусное их
содержимое, смешавшись, образовало посреди комнаты едкую дымившуюся лужу.
Каминная доска дала трещину. Обугленный стол валялся кверху ножками. В углу
дотлевал гобелен. В довершение всех бед висевшее под потолком саженное чучело
ящерицы, которую маг в начале их беседы горделиво обозвал "крокодилой",
оторвалось и теперь висело вниз головой, медленно крутясь и ухмыляясь
оскаленной пастью. Из лопнувшего живота зелёной твари клочьями торчала набивка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг