грохотали по этой брусчатке танковыми гусеницами. Но ничего - может, и ему
когда-нибудь доведется, засучив рукава, пройтись по Елисейским Полям и
поплевать с башни Эйфеля.
Правда, местные еще не дошли до отмывания брусчатки особым шампунем - эта
деталь, помнится, больше всего взбесила тогда молодого сержанта,
привыкшего, что в их селе кусок мыла почитался за ценность. Но улочки были
похожие - узкие, кривые, стиснутые стенами домов. С бронетехникой сюда
соваться нечего, автоматически прикидывал старшина, не выгорит, в смысле,
пожгут ее тут и спасибо не скажут, а окна не ниже двух метров и узкие, как
амбразуры, - гранату так, запросто, не закинешь. Одно расстройство воевать
в таком вот лабиринте, а лучше - хороший ракетно-бомбовый и потом
спокойненько зачистить развалины. Он механически потрогал звенья
болтавшейся на шее медной цепи - дома у него валялась похожая, только к
ней был прикреплен медный диск размером с кофейное блюдце - высший орден
какой-то страны, название которой старшина так и не узнал. Очень уж быстро
все тогда случилось - подняли по тревоге, погрузили в ИЛы, в полете
объяснили задачу: высадиться, установить контроль над аэродромом,
обеспечить посадку транспортников с техникой, после чего выдвинуться к
юго-западу и штурмовать цель типа "дворец", особо позаботясь, чтобы никто
не ушел живым. Впрочем, непосредственно во дворце орудовала гэбэшная
спецгруппа. К утру она испарилась, зато примчался на джипе какой-то
смуглый хрен в незнакомой форме, весь в аксельбантах, протарахтел речь на
языке, которого никто из спецназовцев не понял, роздал три десятка этих
самых блях на цепи и умчался. Одно блюдце досталось Сидоренко.
На этой цепи никаких украшений не было, просто одно из ее звеньев было не
медным, а серебряным. Унции на три потянет, механически прикинул старшина
Эту привычку - считать драгметаллы в унциях - он тоже приобрел в Южной
Америке, проплутав месяц по джунглям в компании бывшего золотоискателя.
Никчемная совершенно была личность - пауков жрать не хотел, трещал без
устали и так достал, что Сидоренко сам уж было собрался его придушить, но
какая-то змеюка типа питона проделала это первой. Питона старшина съел.
- Осторожно! - прогорланил кто-то наверху.
Старшина запнулся, ожидая, что из мансарды на него низвергнется водопад
грязной воды. Но ничего не произошло. Сидоренко поднял голову. Мимо
проплывала, как в невесомости, огромная - с полметра в поперечнике - капля
помоев. Она вальяжно обогнула оторопевшего спецназовца и, пролетев еще
пару шагов, неожиданно рухнула в зияющую дыру местной канализации,
расплескав веерочками вонючие брызги.
Сидоренко озабоченно осмотрел сапог - не запачкался ли? Сапоги были новые,
из отменно выделанной кожи. Аркаша закупил их оптом, вместе с такими же
кожаными куртками, в месте их первой стоянки. Городок, судя по всему, был
центром местного кожевенного производства - запах в нем стоял совершенно
ох...льный, другого слова старшина подобрать не мог. Но дело свое мастера
знали туго - кожа была прочнейшая. Куртка сама по себе держала на пяти
метрах "макаровскую" пулю, а если учесть еще и многочисленные бляшки -
короче, старшина сделал для себя соответствующий вывод и при встрече с
обладателем подобной куртки бить намеревался только в не прикрытые ею
места - промеж глаз, например.
Впрочем, бить пока никого не требовалось. Гидросамолет дал им достаточный
запас расстояния для того, чтобы даже те из местных, до кого успели дойти
слухи о вышедших из камней демонах, не увязывали их с заморскими купцами,
пусть и щеголяющими в странных пятнистых одежах. Варвары, что с них взять,
припомнил старшина услышанную краем уха реплику, их только пожалеть можно,
не ведающих Серебряного закона.
Страна непуганых идиотов - вот что такое этот "благословенный Эвейн",
решил Сидоренко. Такой неколебимой уверенности в собственной правоте он не
встречал даже среди носителей идей чухче. Те узкоглазые были просто
фанатиками, яростно не замечавшими реальный мир вокруг - или пытавшимися
переделать его в соответствии со своими бредовыми воззрениями. Местные
же... похоже, они просто помыслить не могли, что возможно жить по другим,
нежели в Серебряной империи, законам. В нашем мире так смотрели когда-то
на чужеземцев жители Поднебесной, но европейские варвары с громыхающими
штуковинами быстро отучили их от этой привычки.
Ничего, с веселой злостью подумал Сидоренко, будет и на вашей улице
праздник - Великой Октябрьской, или какие у вас там месяцы,
Социалистической революции. Скоро за вас возьмутся не лопухи и дилетанты
типа Марксленовича и Кобзева, а настоящие профи. Они найдут ваших
недовольных - а такие есть всегда и везде, даже в раю, - и начнут петь им
песни о всеобщем равенстве и социальной справедливости. Дадут вам вождей -
из ваших же, самых недовольных, недаром Кобзев припрятал этого
колдуна-недоучку у себя, не отдал тогда Марксленовичу. Вот он нам сейчас
пригодился... и еще пригодится. А тот чует, падла, потому и прибежал
тогда, после разгрома их лагеря, прямиком к нам, а не разбежался по лесам,
как остальные.
И вот когда вы, наслушавшись этих сладких песен, тоже захотите строить рай
на земле... а вы захотите, у вас нет иммунитета, и те наши олухи, что
перебежали к вам, - вы их не будете слушать, а даже если выслушаете - не
поверите, потому что это не уложится в ваши плоские мозги Вот тогда-то
начнется самое веселье! Я знаю, бормотал себе под нос Сидоренко, выходя на
площадь, я уже видел такое не раз.
Вон в той башне, где сейчас живет градоправитель, расположится местная
чека - или гестапо, или инквизиция, или Комитет Высшей Социальной
Справедливости, - это уж как вам захочется ее назвать. И город вымрет, и
только патрули будут стучать коваными подошвами по брусчатке - этот дом?
или этот? А вы будете сидеть за запертыми ставнями и вслушиваться в этот
стук. И будете спасаться, как крысы, за тридевять земель, у тех самых
варваров, на которых вы сейчас взираете свысока, потому что чем
цивилизованнее кажется народ внешне, тем ужаснее вылезает наружу его
звериная сущность.
И это мне остается только пожалеть вас. Живите уж... сколько вам осталось,
взирайте на нас свысока. Облезлых крыс тоже пинали ногами - а крысы-то
были чумные.
А пока... пока мы с вами поторгуем.
Сидоренко, пригнувшись, вошел в общую залу постоялого двора, степенно
раскланялся с возвышавшимся над стойкой хозяином, поднялся по отчаянно
скрипящей лестнице на второй этаж и коротко простучал по двери условленную
серию - три коротких, два длинных, короткий.
- Ну! - воскликнул пузатый снабженец, едва только старшина показался на
пороге. - Шо там?
Сидоренко неторопливо закрыл дверь, скинул с плеча мешок, медленно, не
обращая внимания на приплясывающего от нетерпения Аркашу, развязал
тесемки, запустил в глубь мешка руку, пошарил и, вытащив наружу самую
обыкновенную алюминиевую ложку, продемонстрировал ее для всеобщего
обозрения.
- Вот, - гордо заявил старшина. - Самый что ни на есть ходовой товар. На
ура будут улетать. - И он выложил рядом на стол одну к одной три золотые
монеты, которые дал ему за такую же ложку здешний ювелир.
* * *
Обри Норденскольд погрузился в свои невеселые мысли не настолько глубоко,
чтобы не заметить доносящийся из-за одной из палаток подозрительный шум.
За последние дни он привык жить вполуха и вполглаза. Напряжение в лагере
нарастало. Донимаемые постоянными налетами партизан на патрули, запертые в
тесных границах оборонительного периметра, нарастившего уже поверх
внутреннего слоя минных полей череду наблюдательных постов и целую сеть
датчиков, только и спасавших часовых от внезапного нападения - уже три или
четыре раза туземцы пытались пройти мимо дозоров, отводя им глаза, -
морпехи зверели и подчас срывали зло на своих же товарищах.
Обри взял за правило все свободное время - верней сказать, выкроенное с
большими трудами от прочих занятий - проходить по лагерю. Присутствие
командиров еще как-то сдерживало солдат, но майор с ужасом ощущал, что
группа вторжения все больше превращается в неуправляемую банду, готовую
крошить из М-16-х все, что движется.
Вот и теперь... Заглянув в тесный закоулок, образованный тремя
брезентовыми стенками и грудой ящиков, он увидал там уже ставшую почти
обыденной сцену - двое морпехов пытались вытрясти душу из третьего.
Причину ссоры определить было нетрудно. Рядом, на пустом ящике, валялись
стаканчик для бритья и пара игральных костей.
Первым побуждением Обри было вызвать МП. Пускай разбираются. Подполковник
Макроуэн, при всех своих недостатках, требовал неукоснительной дисциплины
во вверенных ему частях, и драчуны пожалеют, что на свет родились, - если
попадутся. Большинство старалось не попадаться и тем более - выдавать
своих, так что бытовой травматизм в лагере подскочил пугающе, причем
большинство солдат падали так неудачно, что зарабатывали синяки под
глазами, на скулах и в прочих не вполне убедительных местах.
Но потом майор Норденскольд заметил украшающую безвинного страдальца
морковную шевелюру и решил, что справится сам.
- Рядовой Малрайан!
Все трое участников мизансцены, услышав голос Обри, застыли, как это
бывает с застигнутыми врасплох, в самых нелепых позах.
- Опять жульничаем? - риторически поинтересовался майор, вертя в руках
потертый кубик.
- М-гм... - растерянно подтвердил один из обидчиков жуликоватого ирландца,
отпуская свою жертву.
- Блин, да кровью Христовой клянусь, майор, не жульничал я! - воскликнул
Патрик Малрайан, проворно падая на колени. - Господь свидетель!
- И кости у тебя, значит, не утяжеленные... - полувопросительно заметил
Обри, подкидывая кость в руке.
- Надсверленные! - воскликнул Малрайан горячо. - Вот вам крест -
надсверленные! Но не эти же, сэр! Вот они, - он принялся доставать из
рукавов кубики, - вот они! А эти, - он мотнул подбородком в сторону Обри,
- эти самые что ни на есть честные! Сэр, ни за что страдаю, сэр!
От такой наглости оба обманутых вначале оцепенели, а потом, забыв о
присутствии адмиральского адъютанта, изготовились продолжить экзекуцию.
- И много ты успел навыигрывать? - полюбопытствовал Обри.
Первый морпех смущенно прокашлялся.
- Да мы ему не отдали, - сознался он тоном школьника, уличенного в
списывании на экзаменах. - Ну, сэр, посудите сами - у него шестерки через
раз выпадали. Что тут подумать? Он же жулик известный...
- Что же вы тогда играть с ним садитесь? - вздохнул Обри.
Солдаты потупились.
Впрочем, майору и не требовалось ответа. Патрик Малрайан был известен по
всему лагерю как первейший шулер и надувала, воспринимавший доллар в
кармане товарища как личное оскорбление. Он мог пробудить любовь к
азартным играм даже в нищенствующем монахе. Обри перестал удивляться его
проделкам после того, как Малрайана застукали за игрой в покер с
караульным на посту. Как в сердцах выразился тогда Макроуэн, "этого типа
надо вывесить на дороге в Лас-Вегас вместо рекламы".
Обри поднял и второй кубик. Бросил на пробу. Четыре и два. Еще раз. Один и
пять. Еще. Два и три. Три и шесть. Один и два.
- Надо же, - изумился он вслух. - Действительно, честные кости. А эти?
Малрайан покорно вложил в его протянутую ладонь вторую пару. Обри бросил.
Шесть и шесть. Еще раз. Шесть и два. Шесть и пять...
- Отходят в пользу казино, - объявил майор, пряча кости в карман. Первую
пару он бросил обратно на ящики, и ловкие пальцы ирландца слизнули их,
точно собака - корку с пола.
- Говорил же мне дедушка Шомус, - бормотал он вполголоса, явно работая на
публику, - не играй с недоверчивыми еретиками...
Что-то в его голосе насторожило Обри, больно царапнуло по сердцу и тут же
ушло, и только усилием воли майор осознал, что именно. Дедушка Шомус
напомнил ему гадалку Пег Шомис... ирландку... обезумевшую, стоило ей
пройти за ворота стоячих камней... черт, через портал! Знание эвейнского
языка порой давало о себе знать в самые неожиданные моменты.
Да... Обри не мог доказать этого, но был почти уверен, что старуха
единственная из всех шарлатанов обладала даром под стать эвейнцам, даром
предсказания... и в этом мире он усилился настолько, что ужас перед
распахнутым настежь будущим убил Пег Шомис.
Возможно, дело лишь в особенных свойствах этой вселенной, позволяющих
проявиться с убийственной силой тем способностям, которые в родном мире
пришельцев стали едва ли не легендой? Но тогда... Обри оцепенел,
пораженный внезапно явившейся мыслью. Что, если носителями скрытых
пси-способностей является куда больше землян, чем можно подумать? Если
американские войска в Эвейне смогут выставить против местных жителей своих
магов... поддержанных силой современного оружия...
- Будем считать, - проговорил он, - что я ничего не видел. А теперь -
шагом марш!
Двоих морпехов не пришлось долго упрашивать. До вновь погрузившегося в
свои мысли Обри долетел обрывок их разговора: "...На вид - словно жопа на
три петли застегнута, но сам видишь - парень неплохой...".
А вот Патрик Малрайан задержался, отряхивая замаранные лагерной грязью
форменные штаны. Ирландец насмешливо улыбнулся вслед уходящим
простакам-морпехам и подкинул на ладони пару совершенно обычных кубиков.
Если бы майор Норденскольд увидел то, что случилось затем, он мог бы
подсчитать, что вероятность подобного совпадения - один к шестидесяти
миллионам. Но Обри уже завернул за угол, размышляя о том, как бы ему
выделить гипотетических эсперов в рядах группировки вторжения, и ничего
увидеть не мог.
Шесть-шесть. И еще раз. И еще восемь раз подряд.
* * *
Алекс Окан лежал на спине и смотрел на лениво колышущийся над ним полог
госпитальной палатки.
Думать не хотелось ни о чем. Даже если забыть о боли в голове - легкая
контузия, сказал врач, промывая многочисленные осколочные ранки на спине,
считай, парень, легко отделался - все равно, стоило только закрыть глаза,
и тут же вплывал сизый дым, запах взрывчатки... и крови.
Черт, морфия бы, что ли, вкололи! Вырубиться, провалиться в наркотический
сон без сновидений... нет, стоп, неужели я так легко сломался? Неужели мне
хватило всего лишь раз побывать под настоящим огнем - и все! Да нет, черт,
не думать об этом, запрещаю, думай о белой обезьяне. Черт-черт-черт, как
все паскудно, и не выматериться даже, двое мордоворотов у входа, и эта
восковая кукла на соседней койке тоже сверлит потолок своими голубыми
глазищами.
Черт, я знал, что на войне нет места эмоциям, только холодный расчет, и
мне это даже импонировало - легко читать военные мемуары, где
отцы-командиры расписывают, почему они послали на смерть то или иное
подразделение да какие душевные муки при этом испытывали. А когда вот так
- по тебе, без малейших колебаний и сомнений, ведь для того, чтобы
вертолеты появились так быстро, приказ нужно было отдать в тот самый миг,
когда они услышали, что нас убивают.
Так что вот как это делается! Учись! Только так ты сможешь стать настоящим
командиром, умеющим списывать своих солдат как расходный материал,
спички-палочки. И в разведке тебе это умение тоже пригодится - там тоже
нужно уметь быстро и не колеблясь посылать на смерть. Так, как ты готов
был списать тех неумелых десантников, лишь бы вы с Джоном выжили,
добрались? Ну и что - легче тебе будет теперь, когда ты выяснил наконец,
каково быть списанным? Ты ведь думал, что все уже умеешь, да? Выше только
горы, круче только яйца? Черт... Боже, как я все это ненавижу! Моя
хрустальная мечта не выдержала столкновения с реальным миром и разлетелась
на тысячи осколков, конец цитаты. Ненавижу, б..., а это еще что за звуки?
Окан осторожно перевернулся на бок. Пленная эльфийка лежала, уткнувшись
лицом в подушку, и тихо плакала, мелко-мелко дрожа высовывающимися из-под
одеяла худенькими плечиками.
Черт!
Алекс вспомнил, как она, вот так же тихо поскуливая, уткнулась в него,
когда он вытаскивал ее из-под коряги, словно маленький котенок с
вывернутой лапкой, обиженно-недоуменно смотрящий на мир - за что вы меня
так? Как она вцепилась в него в вертолете, когда ее попытались от Окана
оторвать, - и весь полет он держал ее на руках, а она изо всех сил
прижималась, спрятав личико в гимнастерке на груди, и от ее волос пахло
дымом и душистой травой.
Почему она поверила мне? Они первые напали на нас, мы для них враги, мы
убили всех ее... Окан оборвал эту мысль - она не имела никакого значения,
равно как и все остальные мысли. Важно было только то, что рядом с ним
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг