он домой в двенадцать ночи только является?.. А вот явится - и тут, как по
мановению волшебной палочки, в коридоре возникнет какая-нибудь из соседок
(в ночной рубашке, торчащей из-под халата) и доверительно сообщит, что,
мол, как раз собиралась поужинать - так не составит ли ей Антоша
компанию?..
Панама, надобно признать, редко отказывался. Вот и сегодня с кухни
доносились очень славные запахи, но...
- Спасибо, Анна Тимофеевна, что-то я... душа не лежит.
И вот из-за чего, спрашивается? Из-за убийства? А то мало он их на
своём веку видел. И ничего, до сих пор несварением не страдал...
Может, что-то сдвинулось в мире? Что-то тяжеловесно готовилось к
переменам?..
Панама прошёл в свою комнату, закрыл за собой дверь и вдруг подумал,
что никакому участковому по поводу нищенки завтра не позвонит. И дело про
убитого пенсионера он то ли раскрутит, то ли нет - какая, собственно,
разница?.. Да гори оно всё синим огнём, ему что, больше всех надо?..
Он знал, что "депрессуха" рано или поздно пройдёт и он вернётся в своё
нормальное устало-циничное состояние, но от этого было не легче. Панама
вытащил из холодильника банку с солёной хамсой (купил как-то впрок для
котов, да так и осталась невостребованной, вот и засолил, не пропадать
же). Вынул из сумки хлеб и бутылку "подзаборной"... Сделал себе бутерброд
и налил три четверти стакана - ровно сто пятьдесят граммов.
- Ну что ж...- вслух обратился он к убиенному пенсионеру.- За упокой
души твоей...
"По показаниям опрошенных свидетелей, тело предположительно принадлежит
Соловьёву Владимиру Ивановичу..."
- Вот так, Владимир Иваныч. Вот так...
Секунду подержал стакан на весу, потом выпил. Водка была на редкость
противная. И притом тёплая. Антон Григорьевич критически посмотрел на
бутылку и понял, что попытка напиться самым позорным образом провалилась.
Бывший важняк страдальчески сморщился, зажевал пойло бутербродом с
хамсой.
И лёг спать.
"Московская... Как же... Пробки с этикетками, может, вправду
московские, а всё остальное... благодетели местные...- думал, засыпая,
Панама.- Господи, до чего надоело..."
Глава третья
ЗОЛОТАЯ КРОВЬ
Что касается Сергея Путятина - он провёл остаток этого дня гораздо
интересней и веселей, чем Панама. В сегодняшних скачках он больше заявлен
не был и, пользуясь свободой, почти сразу после награждения отправился в
город.
Сердце его ликовало. Заказ, сам того не подозревая, принёс своему жокею
не только победу на Дерби, но и ещё кое-что, чего он так долго ждал. Во
время скачки Сергей об этом, конечно, не думал, - он, кажется, в те
секунды не мыслил вообще, живя непосредственно ощущениями, - но после
финиша, разбинтовав Кузькины ноги, вдруг широко улыбнулся и чмокнул
жеребца в тёплый шевелящийся нос:
- Ну, спасибо, Кузьма... Теперь точно к Аньке в Питер махну...
Заказ дважды кивнул головой, словно отвечая жокею, потом ткнулся храпом
ему в живот и игриво боднул, едва не сбив с ног...
Сергей мог бы позволить себе поймать такси или частника, промышляющего
извозом, но выбрал троллейбус, шедший от ипподрома до центра. Основной
поток должен был хлынуть ещё через час, когда закончатся соревнования;
немногочисленные пока пассажиры косились на худущего парня в дорогих
джинсах, фирменной футболке навыпуск и бейсболке с Длинным козырьком.
Бейсболка тоже была жутко фирменная - во всём Пятигорске второй такой не
найдётся, куда уж там Сайску!.. Но куда больше, чем явно недешёвый
заграничный "прикид", привлекало внимание выражение Серёжиного лица. Это
же видно, когда человек витает в облаках, полностью забыв о грешной земле
под ногами. "Везёт же людям. Ну точно - тыщу рублей выиграл. Ишь, как
блаженный... - вручая парню билетик, не без зависти решила кондукторша. -
Деньги к деньгам..." У неё самой было двое детей и безработный
муж-инженер, так что все мысли неизбежно вращались вокруг финансового
вопроса.
"Со свидания едет, - подумала молоденькая девушка, вошедшая в переднюю
дверь. Присмотрелась и поняла: - Да нет, скорее уж на свидание..."
А старуха в белом платке, всю жизнь прожившая около ипподрома,
поставила на колени корзину с варёной кукурузой, которую собиралась
продавать на вокзале, и безошибочно угадала: "Жокей небось. Первым поди
прискакал..."
Каждый из них был по-своему прав. Сергей незряче смотрел в окошко на
проплывавшие мимо сады и белые мазанки, постепенно сменявшиеся городскими
пятиэтажками, и даже не пытался согнать улыбку с лица. Близкие и давние
воспоминания наползали одно на другое, и все были счастливыми, и каждое
было ему дорого. А потом его мысли улетали вперёд, в завтрашний и
послезавтрашний день, и хотелось поторопить время, чтобы завтра наступило
скорей.
Он вспоминал Заказа на параде представления и в стартовом боксе,
неузнаваемо и пугающе замкнутого, почти злобного... а на самом деле -
сосредоточенного в предчувствии ДЕЛА, ради которого явился на свет...
А потом - бешеный спурт, когда, казалось, ещё чуть-чуть - и остался бы
он, мастер-жокей, висеть в воздухе, не поспев ухватиться за вылетевшего
из-под него жеребца...
И первый поворот... ни с чем не сравнимое чувство полёта и мощи...
последняя четверть, когда Заказ расправил крылья, а копыта перестали
касаться дорожки.
А финиш?!.. Вот такие мгновения и остаются на всю жизнь, глубокой
старости будоража кровь...
Только обычная скачка, даже победная, сразу отодвигается куда-то назад,
и другие события быстро задёргивают её пыльным занавесом будней: вот он,
звёздный час, ушёл уже во вчера... на две недели... на год тому назад, и
так жаль, что не повторить его, не вернуть. Сегодня всё было не так.
Сегодня всё было по-другому, и не задержать хотелось чудесное мгновение
победы, а... закрыть глаза - и открыть их часов этак через тридцать, когда
лайнер компании "Пулково"
уже пробьёт хмурые питерские облака и устало дрогнет всем корпусом,
выпуская шасси...
Серёжа смотрел в троллейбусное окно, и пыльный асфальт то казался ему
посадочной полосой, то превращался в летящую перед глазами скаковую
дорожку.
Только не сегодняшнюю, а совсем другую...
Над пятигорским ипподромом висел послеполуденный зной. Завершив
кентером последние полкруга, Сергей перевёл взмыленного жеребца на рысь, а
потом и на шаг. И наконец спрыгнул на землю у конюшни своего отделения.
- Витек, забирай! Вышагай хорошенько. Конюх подхватил повод и принялся
обихаживать лошадь, как положено после работы: снял седло и специальным
скребком стал соскабливать со взмокшего животного пену.
- Погоди, малыш, сейчас мыться будем... - приговаривал парень.
Крым спокойно стоял, расслабив усталые мышцы, предвкушая момент, когда
прохладная влага коснётся разгорячённого тела...
Сережа привычно подошёл к стене конюшни, вдоль которой грелся на солнце
длинный ряд вёдер с водой, Развязал на шее косынку и принялся с
наслаждением умываться. Это хоть чуть-чуть, но спасало его от жары. Он
даже позавидовал Крыму, которого вымоют с головы до ног. И потом, это лишь
со стороны кажется, будто скаковой круг до асфальтовой плотности пропечён
солнцем и утрамбован тысячами подков. На галопе из-под копыт тучами
вздымается пыль и летят комья земли, и всё это - жокею прямо в лицо. Так
что помывка ему была определённо необходима...
Тем временем из полумрака конюшни выплыла на свет Божий дородная
женщина.
Клавдия Алексеевна - старший конюх и вдобавок жена тренера Серёжиного
отделения - хозяйским оком обвела приконюшенный двор и, заметив
плещущегося в ведёрке жокея, так всплеснула руками, словно не видела его
ну по меньшей мере лет пять.
- Ой! Тю.. Сярожа приехал! А я и нэ бачила!..
Она была из русской семьи, но выросла на Украине и с тех пор
"размовляла"
на обоих языках одинаково хорошо. И одинаково кстати.
- Тётя Клава! - обрадовался Сергей. Недолго думая он утёрся косынкой, и
на улыбающейся физиономии остались грязные полосы. - А кваску для гарна
хлопчика не найдётся?
Клавдия Алексеевна славилась хозяйственностью и всегда держала на
конюшне бочонок хлебного кваса. Этот квас и коржи к нему она готовила
собственноручно, по ей одной известным рецептам. Квас получался отменным -
тёмным, почти чёрным, густым и вкусным необычайно. Такой напиток и жажду
утолял, и есть после него не хотелось: то, что надо жокею, дрожащему над
каждыми ста граммами веса.
- Как не найдётся, уж для тебя, Серёженька, завсегда... - Тётя Клава
заговорщицки понизила голос и сообщила: - Аккурат вчера новый поставила.
Сейчас, голубок, как раз и отведаешь. Только троглодитам этим не
проболтайся смотри, - кивнула она в сторону Витька, будто он и так не
слышал её слов. - Набегут и всё сразу выхлебают. Пусть спиток сначала
добьют...
Спиток - светло-жёлтый, матерущий по своей кислоте напиток, который
Витек называл не иначе как "вырви-глаз", - особой популярностью на конюшне
не пользовался. Хоть и утолял жажду молниеносно.
Клавдия Алексеевна величественно уплыла в сумрачную прохладу конюшни и
вскоре появилась оттуда с полулитровой кружкой:
- На, сынок. Пей на здоровье!
- Ох, тётя Клава, что бы мы без вас... - Сергей жадно присосался к
запотелой эмалированной ёмкости. Вот уж спасибо!
Квас был действительно отменным.
- Серый, а тебе ведь из конторы звонили. Чуть не забыл! - подал голос
Витек. Он успел вымыть коня и вываживал его по двору, чтобы обсох. - Раиса
из производственного отдела. Как я понял, тебя дед Цыбуля требовал, велел
непременно перезвонить...
Белоснежный телефонный аппарат, чудо дизайна в стиле "ретро",
красовавшийся на столе, казался пришельцем из другой цивилизации. Из мира
стекла, бетона и космических скоростей. Мира, где столь же чужеродными
выглядели бы стремена, сёдла, уздечки... и некоторые молодые люди в
потасканных бриджах и с разводами пыли на запавших, чёрных от загара щеках.
Сергей сидел за столом и несчётный раз набирал номер директора
"Свободы".
Занято! Хозяйка кабинета налила ему чашечку крепкого кофе:
Серёженька, тебе сахару сколько?
Он даже испугался и поспешно накрыл чашку ладонью:
- Вы что, Раиса Александровна, какой сахар! Нельзя - веса!..
- Да ну, от одной ложечки?..
- Нет, нет! - Искушение было сильным, но Сергей отмёл его
категорически. - Здесь одна, там одна - глядь, килограмм набежал, а
спускать его... Знаете, как французы говорят ? Пять минут на языке, а
потом всю жизнь на талии...
- Несчастные вы люди, жокеи, - вздохнула заместительница начальника
отдела. И высыпала в свой солидный фарфоровый бокал пятую ложечку.
Серёжа с откровенной завистью посмотрел на её кружку и отхлебнул
терпкий, обжигающий нёбо напиток:
- Раиса Александровна, а не сказал Василий Никифорович, что ему от
меня...
И тут зазвонил телефон.
- Серёж, возьмёшь ? - Дородная женщина как раз доставала из недр
тумбочки коробку печенья и сразу разогнуться была просто не в состоянии.
Жокей с немалым облегчением схватился за трубку - лишь бы не видеть!
- Алло! - донесся из телефонных глубин невероятно знакомый голос,
заставивший его мигом забыть о недосягаемых гастрономических радостях. -
Это производственный отдел? А Серёжу Путятина можно?
- Аня?.. - У Серёжи перехватило дыхание. - Анютка, ты где?..
Ему успело примерещиться характерное пощёлкивание сотовой связи: а что,
если... если она к ним... если она прямо сейчас...
- Дома я, Серёжа, - вздохнула девушка. - В Питере...
- А как.. как узнала, что я?..
- Да просто... Чувствую вдруг - соскучилась, сил нет... Дай, думаю,
позвоню... Есть у тебя минутка? Я, может, не вовремя?
- Анька, милая... - Сергей заморгал и даже закашлялся. Раиса
Александровна украдкой взглянула на парня, тихо выбралась из-за стола и
ушла в коридор.
- Анютка, ты когда теперь к нам? Я по тебе... не передать... И кони у
нас на ипподроме новые... Я для тебя голов семь присмотрел... Для спорта -
суперкласс... Двух к барьерным скачкам готовят...
- Спасибо, Серёженька... - Стены кабинета, стол и кофейная кружка
перестали существовать: он плавал в волнах её голоса, тёплых и чуть
грустных. - Пока всё никак... Слушай! - вдруг закричала она. - А может, ты
сам к нам выберешься? Правда!.. Я серьёзно! У нас тут скоро будут
международные проводить, по конкуру... "Серебряная подкова", слыхал? Малая
Европа! После "Кубка Вольво" к нам весь цвет... И Пилл, и Слоотак, и
Меллигер... Может, вырвешься как-нибудь? А?..
- Анютик, у меня Дерби через неделю...
- Так "Подкова" как раз через неделю и начинается. Нет, Серёга, ты. в
самом деле попробуй! Я так тебя видеть хочу...
Когда на пороге появилась Раиса Александровна, Серёжа сидел в глубокой
задумчивости, всё ещё прижимая к уху вспотевшую трубку, из которой
раздавались короткие гудки, и выражение лица у него было то самое -
блаженное.
Эх, молодость...
- Цыбуля слушает!..
В голосе Василия Никифоровича привычно рокотали властные нотки, а уж от
того, как он произносил собственную фамилию, в самом деле могли хлынуть
слезы из глаз, словно рядом резали луковицу.
- Василь Никифорыч, Путятин тревожит, - улыбнулся в трубку Сергей. -
Вы, говорят, искали меня...
- А, Сергуня, - грозный начальник немедля растаял, становясь тем Дедом
Цыбулей, которого Сергей знал с малолетства. - Как вы там? Как кони? - И,
не дожидаясь ответа, зарокотал дальше: - Читал я тут, как вы в прошлое
воскресенье... Молодцы, что сказать! Слышь, ты на отделении передай - я
всем тут премию... Прямо на книжки. Немного, конечно...
Серёжа заулыбался ещё шире. Уж если Цыбуля был чем-то доволен и дело
доходило до премии, то Дедово "немного" следовало понимать относительно.
Весьма относительно.
- Как там Крым? - Василий Никифорович наконец-то позволил Сергею
вставить словечко.
- В полном порядке, Василь Никифорыч! - Крым был лучшим скакуном
пятигорского отделения и потенциальным дербистом этого года. - Сегодня
галопы на нём делал. Прёт, как паровоз!
Василий Никифорович Цыбуля, потомственный кубанский казак, на лошадях
был натурально помешан.
При том что сам был наездником никудышным: вот уж действительно,
бодливой корове Бог рог не даёт. Великолепные чистокровные, которых
выращивали на им же созданном конном заводе, оставались для него
недоступны - так год за годом и ездил на добродушнейшей беспородной
Маруське. Она была единственная, кто ни разу не "уронил" его наземь.
- Сергунь, а как шансы у Крыма в Дерби?
- Я в нём, как в себе, - деловито ответил Сергей. - Здоровья - на
троих. А по последним контрольным галопам видно, что к Дерби в самом пике
формы подойдет. Так что всё в полном порядке. Если, конечно, ничего не...-
Сергей, суеверный, как все лошадники, трижды сплюнул через плечо: -
Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить...
В трубку было слышно, как Дед Цыбуля громко постучал по деревянной
столешнице.
- Коли Бог не выдаст... Слушай, Сергунь, а у меня к тебе дело. Как
думаешь, справится с Крымом Женька Соколов? Жокей ваш второй? Только как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг