комнату и заплачет. Не произошло ни того, ни другого. Верин взгляд вновь
потускнел. Она молча потянулась к замку, и он снова близко увидел её руки.
Теперь они ещё и дрожали. Саша шагнул через порог на площадку, волоча за шкирку
скрюченного, икающего Николая: это тебе не с женщинами и детьми воевать...
Тащить было недалеко - третий этаж.
- Ещё раз на кого из них руку поднимешь - убью...- негромко, но очень
доходчиво предупредил Саша, и гражданин Кузнецов вылетел из парадного, пропахав
чахлый газон. Про себя Лоскутков полагал, что вправил ему мозги далеко не
достаточным образом, но что-то помешало эгидовцу. Что-то было не так. Что
именно?
Дверь. Квартирная дверь. Пока он возился с Николаем, она так и не щёлкнула
у него за спиной. Он бы услышал.
Саша забеспокоился и взлетел назад на третий этаж, прыгая через ступеньки.
Вера лежала в прихожей на полу, неподвижно раскинувшись на потёртом
линолеуме. Шушуня, с круглыми от ужаса глазами, гладил её по голове:
- Мама... Мамочка... Но мама не отзывалась.
- Веруша, Верунечка, девочка моя...- плакала и пыталась тормошить дочь
Надежда Борисовна. - Что же это с тобой...
Саша молча бросился мимо них к телефону.
Поехали?
- A-a-a-a-a... - негромко доносилось из соседнего бокса. Женский голос,
осевший и охрипший от нечеловеческой муки, тянул и тянул одну бесконечную ноту.
По-видимому, женщина дошла до той точки страдания, когда уже нет сил как
следует закричать, но и замолчать невозможно.
Снегирёв знал, что это пела фреза, но по коже всё равно бежали мурашки.
Впечатление было такое, будто цирковой иллюзионист взялся пилить ассистентку и
по пьяной лавочке что-то пошло наперекосяк. Алексей отдал "Ниву" карбюраторщику
и пошёл посмотреть.
В боксе, залитый ярким светом, стоял тёмно-синий глянцевый "Мерседес".
Левое крыло и капот были изуродованы так, словно их кто-то жевал. Рабочий в
опрятном комбинезоне и защитных очках осторожно вы-рездл куски смятого металла
и бросал их в большую коробку. Не подлежало никакому сомнению, что со временем
"Мерседес" станет краше прежнего. Однако пока смотреть на него было попросту
больно.
Кирилл Кольчугин стоял возле машины и с бумажкой в руках объяснял что-то
удручённому светловолосому парню. Так удручить человека может только
предварительная калькуляция по поводу услуг, на которые он совсем не
напрашивался. Алексей узнал и "Мерседес", и Женю Крылова.
Пьяный иллюзионист наконец распилил несчастную ассистентку, и та смолкла,
отмучившись. Снегирёв воспользовался тишиной и подошёл поздороваться.
- Целовался-то с кем? - спросил он жизнерадостно, пожимая Женину руку.
- С военным грузовиком,- вздохнул Женя.- Хорошо, шоферюга человек
оказался...
- А виноват кто?
- Я. Тормоза отказали... И то слава Богу, что скорость маленькая была...
- Тормоза? Ну ты даёшь! - восхитился Снегирёв. - У "Мерседеса"?
- Так шланг лопнул. Перетёрся...
Алексей не поверил. Кирилл, успевший постигнуть суть дела, принялся с
энтузиазмом посвящать его в технические подробности. Дефект в самом деле
оказался экзотическим. И, что хуже, малозаметным при обычном осмотре.
- Значит, и на "Мерседес" бывает проруха,- философски подытожил Снегирёв.
Хорошо быть философом, когда дело касается не тебя.- Давай, накатай немцам
факс,- посоветовал он Крылову.-Они тебе новенький, в бумажке с розовым
бантиком...
Женя мрачно кивнул:
- Ты это не мне, моей хозяйке скажи.
- А она что?
- А что она... Сам разбил, сам и чини... да побыстрей чтоб...
Он показал Снегирёву кольчугинские выкладки. Кирилл три шкуры не драл, но
и скидки делал только инвалидам с их машинами-ветеранами. Алексей про себя
сопоставил цифру с вероятным размером крыловских доходов и сочувственно
присвистнул:
- Так это тебе, парень, чего доброго, виллу на Ка-нарах придётся
продать... Женя невесело улыбнулся:
- Точно, придётся... Опять под своим грузовичком ползаю, а то на
микроавтобусе туда-сюда, на "Форду"... Вот, двадцать седьмого в Ивангород за
эстонскими сырками попрусь...
Двадцать седьмого числа. Двадцать седьмого числа... Женя тем временем
посмотрел на часы и выудил из кармана белый пластиковый патрончик с лекарством.
Стыдливо отвернувшись, сунул в рот две пёстрые капсулы и запил из маленькой
полиэтиленовой фляжки.
- Пурген: неизменно превосходный результат,- прокомментировал Снегирёв.
Женя улыбнулся уже по-настоящему:
- А то...
- Дались им эстонские сырки,- неодобрительно заметил Снегирёв.- Они же
невкусные. Полтораста вёрст в один конец! Я понимаю, за смоленскими бы... С
напарником едешь хоть?
Лицо у Жени опять стало совсем несчастное:
- Какое... Один потащусь.
- Слушай! А возьми с собой? - загорелся Снегирёв как бы неожиданной
мыслью. Мог ли знать Женя, что он руководствовался не только филантропическими
соображениями. - И я проветрюсь, и тебе повеселее... Поехали?
- Так ведь там...- замялся Крылов.- Погранзона как бы, разрешение надо...
- А в принципе возражения есть?
- Обижаешь...
- Тогда без проблем.
Пьяный циркач за их спинами загнал в ящик новую ассистентку и опять взялся
за пилу.
Погода шепчет!
Этот сон будил его почти каждое утро. Потом Женя Копылов иногда опять
засыпал, но чаще не удавалось. К обеду жизнь брала своё, затягивала. Но если
приходилось ехать по Кронверкскому или через Троицкий мост, Женя, понимая всю
нелепость такого поведения, тайком крестился на голубой купол мечети.
Бывали ещё и другие сны. То они с дедом Махмудом меняются нательными
крестиками, то вдвоем расстилают молитвенный коврик и молятся Аллаху. Но
кончалось всегда каким-нибудь кошмаром...
...Было раннее утро, кончались предрассветные сумерки, и вершины Большого
Кавказа, высившиеся не особенно далеко, горели ярко-розовым пламенем. В такое
время город ещё крепко спит, но деревня уже просыпается, тем более высокогорный
аул в Богом забытом Веденском районе. Тут жизнь начинается рано.
Поэтому-то пятеро российских спецназовцев напряжённо прислушивались к
каждому звуку, раздававшемуся в домах и вне их. Они стояли в тени высокой стены
из кизяка, какими были окружены почти все дома. В горах дерево - большая
ценность, здесь всё лето заготавливают кизяк, который потом идёт и на топливо,
и на строительство. А зима в Чечне совсем не такая короткая, как думают иногда.
Вот и сейчас, в начале апреля, ребята основательно помучились, подбираясь к
нужному аулу заснеженными перевалами. Ниже, там, где скоро зацветут бескрайние
луга, было не лучше: под снегом скрывалась поросль дубового стланика, этакая
пародия на дерево росточком сантиметров в десять-пятнадцать. Ноги за этот
чёртов стланик всё время цеплялись.
К аулу подошли ночью; закончить следовало до рассвета. Сведения о том, что
заложник находится именно здесь, были получены из надёжного и, разумеется,
секретного источника, какого именно - Женя не знал. Однако с топографией самого
аула вышла путаница, видимо, сам "источник" здесь никогда не бывал. Больше
всего смущала полуразвалившаяся сторожевая башня, стоявшая несколько на отшибе
и как раз с той стороны, откуда подошла группа Зуева. Зато широкие стены (Зуев
по афганской привычке их иначе как дувалами не называл) для небольшого отряда
были настоящей находкой. Местами они значительно возвышались над домами,
сложенными из грубого камня, и это придавало селению сходство со средневековым
Укреплённым городом. А заодно давало возможность скрытно подойти вплотную к
дому Махмуда Хамхоева, где, согласно "источнику", находился захваченный
журналист. Его звали Валерий Карнаухов, и он имел глупость довериться честному
слоим мусалчевцев. Теперь за него требовали выкуп.
Все варианты была давно просчитаны, осталось уточнит!, детали. Родион
сделал всем знак молчать и прислушался. Женя мог бы поклясться, что из-за
"дувала" не доносилось ни едином звука. С другой стороны, зуйчата прекрасно
знали, на что был способен их командир.
- Так, - сказал наконец Родион. - Журналист там. В задней комнате. Ещё в
доме старик, его жена и невестка, она уже встала. Старики просыпаются. Охрана
из двух человек, один кажется, спит... Пять на пять. Ты, Женька, не ввязывайся,
с тобой журналист. Старики не в счёт, остаётся трое... - Дядя Зуч распределял
роли. - Я страхую, если посторонний появится - он мои. По второму сценарию вы
не рыпаетесь, пока жив свидетель...
Командир, как всегда, оказался прав на все сто процентов. Вот скрипнула
дверь, раздался звон оцинкованного ведра, потом протяжное мычание... Родион
удовлетворённо кивнул. "Невестка идёт корову доить", - поняли все. И правда,
через минуту уже было слышно, как струя молока бьёт в подойник. Сейчас женщина
уберётся и...
...И тут дверь дома открылась ещё раз. Командир нахмурился и сделал знак
отступить. Спецназовцы замерли, прижимаясь к стене.
- Дед прётся... - беззвучно прошептал Родион. По двору прошаркали
старческие шаги, сопровождаемые еще каким-то пристуком. И на улице показался
высокий худой старик с суковатой палкой в одной руке ("Вот что постукивало", -
сообразил Женя) и со свернутым молитвенным ковриком в другой. Высокая
каракулевая папаха, бешмет, длинная седая борода, сапоги... Вылитый "дедушка"
на картинке в чеченском букваре. Мудрый старец с иллюстрации к народным сказкам
вайнахов... "Намаз идет совершать", - подумалось Жене.
Он уже достаточно разбирался в чеченских порядках и знал, что намаз творят
пять раз в день, причём первый раз - ни восходе солнца, то есть непосредственно
сейчас. "Ну куда же тебя чёрт понёс, дед, подвывал бы себе дома!.. Уйди от
греха!.." - распластавшись на холодных камнях, мысленно воззвал Женя. Откуда
ему было знать, что сегодня Махмуд Хамхоее собирался помолиться возле могилы
имама, решив, что в святом месте до Аллаха вернее дойдёт просьба о спасении
старшего сына Юнуса, бесследно пропавшего ещё полгода назад...
...Дед Махмуд остановился у самого начала стены. Зуйчат он не видел и
увидеть не мог, тем более что смотрел в противоположную сторону. Но пять пар
глаз буквально буравили его как бы говоря: "Ну, дед, пошёл отсюда. Проваливай,
а? Дедуля, ну давай, ну, пошёл..."
Дед постоял ещё некоторое время, поозирался, покряхтел...и в конце концов,
к ужасу Жени, внезапно повернул и пошёл прямо на группу спецназовцев.
Сердце упало, внутри появился космический холод. Или - или. Безвредный,
безобидный старик... Виновный лишь в том, что случайно свернул не туда...
Или твои товарищи, которым из-за него уже будет по-тихому не уйти. Плюс
журналист...
Жени увидел, как Родион Зуев показал два пальца ("второй сценарии -
свидетель мой"). А потом неслышно спустил автомат с предохранителя и
изготовился.
Время растянулось, как в замедленной киносъёмке. Старик чеченец
приближался, он занёс правую ногу для очередного шага, когда его поразила пуля.
Одиночная. Он, казалось, не понял, что случилось. Коврик вывалился у него из
рук и, раскатившись, упал тут же, являя миру узор, выполненный руками
мастерицы. Старик как-то неуклюже отшатнулся, ещё некоторое время постоял на
ногах, даже попытался было произнести имя Аллаха, но потом раскинул руки и уже
замертво начал медленно заваливаться навзничь...
Из-за стены послышались шаги охранника: автомат, хоть и с глушителем, но
звук издаёт, потом палка, тело... Судя по неторопливым шагам, боевик не
особенно насторожился, просто любопытствовал. Вот распахнулась калитка, и он
сразу получил в горло нож от Володьки Юровского. Один за другим они перескочили
через распластанного охранника, за ними бросился и Женя. Родион неторопливо
затащил оба трупа внутрь и прикрыл калитку...
Когда они уходили, ведя с собой спасённого журналиста, у ауле царила
абсолютная тишина, такая же, как и до начала операции. Всё дело заняло минут
десять, а то и меньше. Уже ни околице (или что там, у этих чеченов?) возле
сторожевой башни Родион спокойно сказал:
- Всё. Теперь домой. В темпе.
Скоро их недавний знакомец уже давал интервью на родном Первом канале, как
раз в тот день, когда прошёл слух о гибели Ахьяда Мусалиева. Зуйчата в полном
составе смотрели ящик в Ханкале, на своей базе.
Журналист всему миру поведал правду о Чечне. Он рассказывал об
обыкновенных горцах, которым давно надоела война, тепло вспоминал
старика-хозяина, в доме которого его держали, отмечал его вежливость ч
внимание. "Иногда мне казалось, я гость. а не заложник... Это было настоящее
кавказское гостеприимство. К сожалению, потом я узнал, что боевики жестоко
отомстили Махмуду Асланбековччу за мой побег..."
- Кабы не Валерка, - пробурчал дядя Зуй, - долго бы еще Ахьяд от нас
бегал.
- Что?..- повернулся Женя Крылов.
У него перед глазами нескончаемо прокручивалась одна и та же коротенькая
пленка: старик в высокой папахе роняет коврик и медленно падает навзничь, а
коврик как по волшебству раскатывается у его ног: "Вставай, дед Махмуд, на
молитву пора..."
Женя всё ждал, чтобы постепенно всё потускнело, начало забываться, но не
тут-то было. Сколько времени прошло с тоги утра в горах, а плёнка, которую
показывала ему то ли совесть то ли сам Господь Бог, не помутнела и не стёрлась.
И каждое утро на восходе солнца всё так же щёлкает затвором Родион Зуев, всё
так же падает старик, всё так же сам собой расстилается по земле маленький
молитвенный коврик...
Женя должен был подобрать Снегирёва у метро "Ленинский проспект" ровно в
девять утра. Согласно официальной версии, Алексею это была прямая ветка от дома
- сплошное удобство. В действительности он прибыл на "Ниве" и поставил её в
ближайшем проезде, не соблазнившись платной стоянкой. У него были кое-какие
предчувствия по поводу возможного развития событий. Жизнь научила его доверять
подобным предчувствиям. И, коли уж они появлялись, идти им навстречу следовало
во всеоружии...
Женя по какой-то причине задерживался. Алексей надел зеркальные очки и
повернулся лицом к яркому утреннему солнышку, глядя в сторону Московского
проспекта. Ясное небо, что называется, "осенью дышало". После нагретого нутра
"Нивы" сперва показалось холодновато, но солнце грело вовсю, и Алексей скоро
расстегнул куртку.
Он заметил чистенький апельсиново-рыжий микроавтобус, как только тот
вынырнул из-под железнодорожного моста и остановился перед светофором. Спустя
минуту Женя подвёл "Форд-транзит" к тротуару и гостеприимно распахнул дверцу.
- Погодка-то, а? - забираясь в кабину, поздоровался Алексей.- Прямо
шепчет! Ни облачка!
- К вечеру, сказали, возможен небольшой дождь,- пессимистично отозвался
Крылов.- Начиная с западных районов. Извини, опоздал я маленько...
- Да брось, я тут на солнышке...
- А я только на Ленинский вывернул, гаишник жезлом машет. Он там всё время
торчит. И меня на "форду", кажется, ни разу мимо не пропускал, особенно по
утрам. Я его даже знаю как звать: Михаилом. То ли штрафануть хочет, то ли
криминал какой-нибудь найти надежды не теряет, шут его разберёт...
Алексей подумал о том, что нюх его, похоже, не особенно обманул и
дальнейшее развитие событий действительно изобилует вариантами. Однако вслух он
спросил только:
- А ты что?
Женя пропустил встречный поток и мягко повернул на проспект Ветеранов:
- А я что... То в Лугу за творогом, то в "Курочку-Рябу" за яичками...
Тоже, нашёл золото и наркотики... Обратно поеду, все сырки пересчитает
небось...
Так-так. Оставалось выяснить, сработает ли присущая Снегирёву способность
оказываться в нужном месте в нужное время. Он уютно устроился на широком
сиденье, обтянутом куском красного искусственного меха, и с наслаждением
прищурился сквозь лобовое стекло:
- Автомобильчик-то первый сорт у тебя! Высоко сижу, далеко гляжу...
Порулить дашь?
Кажется, Женя слегка пожалел, что взял его с собой в поездку.
- С-сейчас, - сказал он. - Потише местечко найду... Такое местечко
обозначилось, когда по левую руку замаячило здание в виде трилистника с
плавными закруглениями. Здание было красивое, многоэтажное и впечатляющее,
только с верхних этажей вовсю осыпалась розовая и синяя плитка, и это придавало
строению неухоженный вид. Женя проехал немного вперёд, минуя транспортные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг