("Миленькая, ну кому за тебя морду набить?.."), и в носу защипало. Дождётся она
теперь, пожалуй, от него такого братского расположения... Даже кофейку небось
лишний раз сварить не попросит. Только будет смотреть мимо морозным
незамечающим взглядом.
То есть впору пойти удавиться. Или по крайней мере писать заявление "по
собственному желанию"...
Жизнь не удавалась, хоть тресни.
Тут приоткрылась дверь кабинета (Наташа даже вздрогнула), и в "предбанник"
беззвучно выплыл Кефирыч. Наташа вскинулась навстречу, открывая рот спросить.
Кефирыч прикрыл за собой дверь, плутовато подмигнул ей и замогильным шёпотом
продекламировал:
Если наш начальник болен,
Секретарь в ответе!
Значит, не было давненько
Секса в кабинете...
Хохма, никак не вязавшаяся с "задержанием опасных преступников" и
"серьёзным ранением", могла означать только одно. С шефом порядок. Вернее,
скоро будет порядок. Наташа почувствовала, как отпускает напряжение... и
захлюпала носом.
- Ну!..- Кефирыч тут же оказался рядом и отечески взъерошил ей недавно
сделанную (надо же соответствовать!) модную стрижку.
- Семён Никифорович!.. - с отчаянной решимостью выговорила Наташа.-
Скажите, пожалуйста... Вот Александр Иванович... и Толя... Громов... Они,
наверное, во всяких... опасностях вместе были?
- А как же, обязательно были,- не понимая, куда она клонит, удивился
великан. Потом сообразил: - Да что случилось, ребёнок? Выкладывай уж.
И Наташа выложила. Судорожно и бессвязно. Пропустив мимо ушей "ребёнка",
не особенно льстившего её самолюбию. Перескакивая с одного на другое и торопясь
поделиться с мудрым взрослым человеком, которым ей неожиданно показался
Кефирыч. Фаульгабер внимательно слушал.
- Ты только в голову не бери,- просто сказал он наконец. - Знаешь, как
говорил царь Соломон? Всё это пройдёт. Даже на колечке, говорят, написал... - И
мечтательно улыбнулся, зажмурив маленькие голубые глаза: - Если честно, давно
пора выбрать денёк - и на природу... В пампасы... Ты, meine Hertzlein, из
"помпы" стреляла когда-нибудь?
- А... это что такое?..
Для неё, читавшей в детстве книжки про море, "помпа" была токмо и
единственно насосом для выкачивания воды из корабельного трюма. Наташа
неуверенно улыбнулась, и Кефирыч подумал, как легко переходит юность от
отчаяния к надежде. Ему бы такую способность. Ещё он подумал о том, что
некоторых длинноногих блондинок следует всё же ловить и отдавать солдатам. В
целях общей, так сказать, профилактики...
Вокруг был натуральный лунный пейзаж. Голые скалы и такие же осыпи без
каких-либо признаков жизни. Днём солнце раскаляло их добела, а ночью memo
уходило сразу и полностью, испаряясь непосредственно в космос.
Сейчас солнце занимало ровно половину небосвода и порывалось испепелить
ещё живые человеческие тела. Мёртвым было легче - для них все уже кончилось.
Вначале, на рассвете, их было одиннадцать, и старший лейтенант радировал
на базу: веду бой против превосходящих - под триста штыков - сил противника,
нужна срочная помощь. База обещала помочь немедля. Это было много часов назад.
Как потом оказалось, помощь в лице трёх БМП действительно вышла. Но до
места не добралась, потому что вскорости с одной из боевых машин случилась
поломка. Командир отряда не счёл возможным оставить заглохшую машину и идти
дальше. Затеяли ремонт...
Бой, чудовищно неравный и нереальный в своей жестокости, шёл к тому
времени уже четвёртый час. От одиннадцати спец назовцев осталось шестеро -
измотанных, с головы до пяток в крови. Рация надрывалась, вызывая базу: "Когда
же будет noмощь?!" - "Не нервничайте,- отвечал с базы комбат,- noмощь идёт..."
Потом рацию разбило пулями, и радист, смертельно раненный теми же выстрелами,
сполз рядом на камни. Вскоре после этого вдалеке над горами прошли вертолёты.
Прошли и исчезли. Никто не послал их на выручку шестерым.
Это тоже было много часов назад, а теперь Семён остался один. То есть не
совсем один, с ним было ещё двое живых - старлей Дроздов и младший сержант
Пахомов, но ни вести огонь, ни даже сдвинуться с места уже не мог ни тот, ни
другой. Сколько раз пули цепляли его самого, Семён не знал. Только то, что у
него пока ещё были силы ползти вверх и вперёд, волоча на себе обоих раненых и
несколько автоматов. И отстреливаться, экономя патроны. Дроздов иногда приходил
в себя и, скрипя зубами, пытался тянуться к оружию. Младший сержант давно
перестал отзываться, и Семён никак не мог понять, дышит ли.
Наверное, это уже не имело большого значения. Жизнь изменилась оставшимися
боеприпасами. А потом... Семён не собирался оставлять врагам на поругание даже
своё мёртвое тело. По правую руку уходила вниз отвесная каменная стена; Семён
знал, что хотя бы и умирающим как-нибудь да изловчится покрепче обнять обоих
друзей и...
..Одинокий вертолёт упал на них со стороны солнца, когда Семён
расстреливал из "Калашникова" последний рожок. Машина тенью пронеслась мимо
утёса, закрутив тучи пыли ч битой каменной крошки, и Семён сперва вжался в
скалу, потом усомнился в собственном рассудке ч наконец, поняв, что это
всё-таки реальность, вскочил в полный рост, заплакал ч захохотал, как безумный.
Вертолёт танцевал настоящий танец смерти, поливая склон раскалённым огнём,
стремительно крутясь туда и сюда, сдувая цепляющиеся человеческие фигурки
бешеным вихрем из-под винта, ч они с искажёнными ужасом лицами падали,
кувыркаясь, в пропасть, катились по скалам вниз, вниз...
Чтобы сесть и подобрать уцелевших, вертолёту нужен был пятачок, но места,
чтобы поставить хоть колесо, поблизости не имелось. Тогда машина медленно
подплыла к склону и повисла совсем близко, и Семён увидел сквозь стекло два
знакомых лица. Он вообще-то знал, что ни Громову, ни Лоскуткову не полагалось
бы ещё вернуться на базу, но их появление не удивило его. Толя Громов сидел на
месте пилота и напряжённо смотрел перед собой: сверкающий нимб лопастей
подрагивал в сантиметрах от скальной стены. Саша, распахнув дверцу, что-то
кричал сквозь рёв двигателей и делал яростные жесты рукой. До дверцы было метра
три. Вниз, в случае неудачи, - не менее ста. Семён схватил в охапку обоих
раненых и прыгнул.
Конечно, он не долетел. Он упал грудью на металлический кран ч стал
валиться, потому что ни старлея, ни Пахомова из рук так и не выпустил, но Саша
успел вцепиться в его ремень и каким-то жутким усилием стал втягивать внутрь, а
Толя сманеврировал, отходя от стены и ловя дверцей, как сачком, свесившуюся
гроздь тел. Это помогло, и Саша, рыча и надсаживаясь, всё-таки затащил тройной
груз в кабину.
А потом они благополучно приземлились на базе, и в действие сразу вступили
совсем другие законы, не имевшие к боевому братству особого отношения. Вадику
Дроздову за тот бои дали вполне заслуженного, но нисколько не радующего Героя,
а вот троица, спасшая им с Пахомовым жизнь, отправилась под трибунал. Лоскутков
с Громовым - за похищение военного вертолёта и самовольный вылет на нём. А
Семён Фаульгабер - за то, что, несмотря на ранения и рёбра, сломанные о порожек
вертолётной кабины, едва не свернул шею комбату...
- Семён Никифорович... - жалобно выговорила Наташа.- Вы... вы не очень
спешите?
- Нет,- удивился великан,- а что?
- Может... вы тут чуточку посидите...- смутилась она.- А то вдруг я... не
то что-нибудь...
- Посижу! - с удовольствием согласился Кефирыч. - Только ты меня кофием
напои. И... сделай доброе дело, выключи радио!
Песня про "батяню-комбата", доносившаяся из приёмника, конечно, была ни в
чём не виновна. Просто так уж случилось, что Семён Фаульгабер её физически не
выносил.
Миледи
Генка Журавлев обожал рассказывать смачные истории про тёлок и мужиков и
обещал сводить к двоюродному брату - тот жил в доме напротив бани и мог
показать из окна в бинокль раздевалку в женском отделении. Однажды на уроке
физкультуры учитель крикнул ему:
- А ну распрямись! Ты же не гном, что сутулишься? Так он и стал Гномом.
Кармена на самом деле звали Армен, у него мать была из Еревана.
Витя Жмурко когда-то похвастал:
- А я знаю, как член по-научному называется,- пенис. Вот.
- Сам ты пенис,- сказали ему. И на многие годы он сделался Пенисом. А
Жорке Коклюшкину просто подарили на день рождения книгу про физика Фарадея.
Однажды Фарадей принёс начатую пачку сигарет и зажигалку. Денег на курево
ни у кого не было, Но Пенис пообещал, что стянет у родителей.
Спустя месяц Гном приволок две неполные бутылки вина, оставшиеся после дня
рождения матери. Они забрались в подвал, в котором летом было сухо и зажигался
свет. Среди сплетения труб, покрытых бахромой пыли, в гуше застоявшейся вони,
эти бутылки с роскошными иностранными этикетками казались призраками из другой
жизни.
- Крысы тухнут, - объяснил более опытный Фарадей насчет запаха, - в нашем
подвале тоже... Скоро принюхаемся.
Кармен раздобыл пластмассовую кружку... Потом они бродили по микрорайону,
и Гном всё повторял:
- Давно так не оттягивался.
Зачем-то они вернулись в подвал и увидели, что там уже спал пожилой
обросший мужик. И вонь от него исходила погуще, чем от сдохших крыс.
Кармен и Пенис остались возле двери, а Гном с Фарадеем не побрезговали:
перевернув на спину, порылись в карманах и вытащили столько, что хватило на
новую бутылку и курево.
С того дня они стали выслеживать бомжей, как дичь, а скоро перешли и на
обычных подвыпивших мужиков и хилых старшеклассников в дорогом прикиде. В
микрорайоне их уже побаивались, и это было приятно. Вечерами, распив три-четыре
бутылки, они сидели на каменных ступенях у парадной, рядом крутилась дворовая
мелкота, а прохожие делали непроницаемые лица и старались обойти стороной
опасное место.
Однажды к ним во двор въехал грузовик, рабочие в одинаковых комбинезонах
стали выгружать на асфальт и затаскивать наверх по лестнице мебель: шкафы,
диваны, пианино, две высокие пальмы в огромных горшках, а около груды мелких
вещей была поставлена для охраны девочка в джинсах и модном свитерке со
светлыми длинными волосами - настоящая куколка "Барби". Фарадей даже
присвистнул:
- Вот это киса!
А Гном наставительно ответил:
- Чтобы иметь таких девочек, сынок, надо хорошо учиться...
На другой день, когда они снова сидели на крыльце и расслаблялись, она
выскочила во двор, неуверенно оглянулась и подошла к ним:
- Мальчики! Пробки выкручивать умеете?
- Че?.. - обрадованно загоготали они. - Откуда выкручивать? Из шампанского
или из водяры?
- Электрические. У нас свет погас, а электрика вызывать...
- Во! А у нас как раз Фарадей есть, - дурачась Гном ткнул пальцем в
сторону Фарадея.- Все электрические законы открыл!
- Да пошёл ты! - Фарадей даже обиделся.- Чё тебе я открыл?!
Они уже поднимались следом за Кисой на третий этаж.
Когда свет загорелся, Киса благодарно предложила:
- Кофе хотите?
К кофе она принесла сигареты.
- Оба! Такие директор "Ночного шанса" курит! - обрадовался Кармен. Его
мать работала в ресторане "Ночной шанс" судомойкой, и он-то уж знал.
Киса в ответ рассказала, что на другом конце города, где она жила, у неё
была хорошая компания - взрослые, серьёзные парни. Может, они скоро приедут
сюда, проведать её.
Потом вышли на улицу.
Фарадей как раз собирался вести их на очередную "охоту" и попробовал
отделаться от Кисы:
- Мы щас наедем кой на кого, ты бы погуляла пока...
- Разборка? - оживилась Киса.- Я с нашими на все разборки ходила!
- А чего...- лениво предложил Гном,- возьмём её, пусть посмотрит...
И он начал объяснять план охоты.
- Не так всё делается,- перебила она, не дослушав.- Эх вы, умники!
- Ну, тёлка! - восхищённо процедил Гном. Киса о чём-то беседовала с
лысоватым, слегка подвыпившим мужчиной лет пятидесяти. Как она сама говорила,
именно такие на неё обычно и "падали". Вот она развела руками, потом смущённо
посмотрела вниз и опять что-то сказала, ни дать ни взять усомнившись. Клиент
заулыбался, почесал в ухе и стал её убеждать.
Она отрицательно замотала головой...
- Дура! - разозлился Кармен. - Чё отказываешься, соглашайся! - Он было
рванулся подойти ближе и навести порядок, но Фарадей успел схватить его за
рукав:
- Клиента заряжает, не понял, что ли? Клиент продолжал убеждать. Киса
что-то там такое отвечала... И вот наконец мужчина взял её за руку и повёл за
ларьки.
- Вперед! - скомандовал Фарадей. Они быстро, но так, чтобы народ не
слишком обращал внимание, устремились вдогонку.
- Ты чё, козёл, я те дам мою сестрёнку лапать!!! - истерично заорал Гном,
рубанув клиента по руке, которой тот пытался обнять Кису за плечики.
- Мальчики!..- Киса почти плакала от якобы пережитого страха, да так
искренне, что ей сейчас поверил бы кто угодно. - Схватил меня!.. И давай сюда
тащить!.. Ой, мальчики...
- Ах ты, козз-з-зёл!.. - Четвёрка придвинулись к клиенту вплотную.
- Эй, ребята, вы что? Да она сама меня позвала... - бормотал тот
растерянно.
- Дяденька, совсем уже стыд потеряли! - вскрикнула Киса.
- Ах ты, пидор! Своих старух мало, школьницу захотел? Отойди, мы с ним
поговорим! - скомандовал Фарадей Кисе. Он грозно возвышался над клиентом. Да и
остальные, кроме Пениса, были ребята не мелкие.
- Пацаны, я, честное слово...
- Да я тя, гнида позорная, за сеструху!.. Давай, выкуп плати, а то...
- Сколько? - Клиент схватился за слово "выкуп", как за соломинку.
- Ещё спрашивает! Сто баксов!
- Ста у меня при себе нет...
- Тогда пятьдесят, - некстати высунулся Пенис. Этот его писклявый выкрик
на минуту как бы отрезвил клиента. Мужчина оглянулся - поблизости, в каких-то
метрах десяти, с другой стороны ларьков, толклись люди; рядом, чуть в сторонке,
старательно глядя на носки туфель, стояла маменькина дочка-красавица,
школьница-скромница, а четверо угрюмых то ли подростков, то ли взрослых парней
с лицами недорослей продолжали напирать на него, пожилого мужчину, требуя за
эту скромницу выкуп... На мгновение он заколебался - не позвать ли на помощь
прохожих. Но потом решил, что выкупиться проще будет.
- Пятьдесят найду.- Он засунул руку во внутренний карман куртки и
осторожно, чтобы нечаянно не вытащить другие купюры, порылся в нем.- А вы, я
вижу, парни крутые...
- Давай-давай,- уже более миролюбиво проговорил Гном.
- Ладно,- клиент с весёлым отчаянием махнул рукой, в которой были зажаты
пять зелёных бумажек. Премия за хорошую постановку главному режиссёру...- Он
хотел было поддразнить парней, помахать ещё купюрами в воздухе, но, заметив,
как они напряглись при виде денег, сунул их Гному: - Как раз поровну...
...Бутылки с вином и колой парни тут же потащили в подвал. Киса вина не
захотела, и ей купили шикарную коробку шоколадных конфет.
Старая фотография
Нина Степановна была дома одна.
Накануне Валера торжественно выкатил из гаража помолодевший, сияющий
свежей полировкой "Москвич" и наконец-то отвёз в Орехово и Стаську, и полный
багажник всякого добра. Вернулся поздно вечером, похвалил отлично
отремонтированный автомобиль и сразу лёг спать, а с утра пораньше отправился на
работу. Квартира без Стаськи казалась пустой и осиротевшей, но не
воспользоваться относительной домашней свободой было поистине грех. Проводив
мужа, Нина Степановна водрузила на плиту большое ведро и принялась кипятить
замоченные с вечера простыни. Таскать туда-сюда это ведро Валера ей
категорически запрещал. Но кто бы знал, почему прачечный энтузиазм нападал на
неё исключительно в отсутствие мужа?..
Вздымавшийся над плитой горячий пар наверняка портил жизнь телевизору;
подумав об этом, Нина Степановна включила самодельную вытяжку и для лучшего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг