...Тётя Фира в красках представила, как заварит сейчас ароматный дорогой
чай (появившийся в доме опять же Алёшиными стараниями) и сядет в старое кресло
у огромного полукруглого окна, из которого хотя и сквозит, но зато...
Она была так погружена в приятные мысли, что, проходя мимо ванной,
совершенно потеряла бдительность. Дверь внезапно распахнулась, и в коридор
выпрыгнула Витя Новомосковских - выставочный экземпляр фурии, хотя и чисто
вымытой, в махровом халате и с полотенцем на голове.
- Умыться уже не даёте, сволочи! - набросилась она на тётю Фиру. - А ещё
ленингра-а-адцы!.. Культур-ка аж прёт!.. Пять минут подождать нельзя?!
-- Ну, положим, не пять...- начала Эсфирь Самуиловна и тут же прикусила
язык, но было поздно.
- А ты что, по часам засекаешь? - заорала Витя. - Под дверью с
секундомером сидишь? Чужая жизнь покою не даёт?! По тридцать седьмому году
соскучилась?!.
Тётя Фира молча повернулась и пошла к себе, силясь проглотить застрявший в
горле горький комок. Тридцать седьмой... Ей тогда только-только исполнилось
шестнадцать... Тот год не принес их семье горя, отца забрали в тридцать
восьмом. Мама умерла в блокаду, квартиру, где прошло детство, заняли чужие
люди... Объяснять всё это? Кому?...
Разве только Алёше, он наверняка понял бы... Но у него своя жизнь, и чужой
старухе в ней определённо не место. Никому она не нужна, никому...
Тётя Фира заварила чай, налила в любимую синюю с золотом чашку, но
чаепития не получилось. Чай казался безвкусным, варенье потеряло аромат, и в
вазочку то и дело скатывались слезинки.
Как нарочно, под руки попалась ещё и районная газета "Таврический сад".
Этот выпуск со стихами местного поэта ей некогда сунула всё та же Витя
Новомосковских. Наверное, она имела виды на тёти-Фирину площадь, если та вдруг
помрёт. "Почитайте-ка, тут прямо про вас!"
По-черепашьи медленно подняв
Свой подбородок в вековых морщинах,
Она не ищет спутников в мужчинах,
Свои глаза давно уже уняв.
Горит в них что-то дальнее, своё,
На мир она давно смотреть устала,
И мир давно не смотрит на неё...*
Стихи А. А. Шевченко.
Старуха. Совсем старуха... Никому не нужная... Действительно, пора
помирать...
Долг платежом красен (продолжение)
Прошло время после удачного ограбления склада, которое так лихо провернули
куряне. Базылев знал, что незадачливого охранника бесславно уволили, и он, по
слухам, вновь обивал пороги завода, где ещё недавно слесарил. Но там, как нынче
водится, лишних мест уже не было.
Похищенную аппаратуру с рук на руки передали надёжным людям, и те без
большого труда её продали, да ещё умудрились при этом избегнуть нежелательного
внимания. Далеко не всякий интересуется происхождением покупаемой вещи,
особенно если вместо восьми миллионов за неё запрашивают всего шесть.
Каминский, как опять же отлично было известно Базылеву, ни сам, ни через
своих людей в правоохранительные Органы не обращался. В ином случае ему слишком
многое пришлось бы объяснять любознательным собеседникам из соответствующего
отдела.
Сегодня куряне собирались прийти за долен малой, которая была им обещана
за "посредничество". Виталий назначил стрелочку на одиннадцать вечера, и у
Димы-вожака не возникло вопросов. Дима был младше Базы-лева всего на год или
два, но тот знал, что успел стать для него непререкаемым авторитетом. Это было
и хорошо и не очень. Хорошо - потому, что всегда приятно по праву чувствовать
себя самым крутым в стае. А не очень - потому что использовать этот авторитет в
дальнейшем, увы, не удастся.
Куряне появились точно в назначенный срок. Они приехали в микроавтобусе
"Тойота", который то ли купили, то ли наняли, то ли где-то украли - где именно,
Базылев не интересовался. Дима обмолвился по телефону, что на завтра у них уже
были куплены авиабилеты. Утром мальчики имели в виду отбыть восвояси. Ну, ну...
Вместе с Димой их было восемь душ, и, похоже, они начали раскрепощаться
ещё до отлёта. Румяные лица и блестящие глаза людей, весь день проведших на
природе, говорили сами за себя.
- Шашлыки жарили,- пояснил Базылеву Дима.- В Комарове, на озере
каком-то... Класснец!
Молодые ребята уважительно озирались. В "Инессе" они прежде не были и
понимали, что им оказана большая честь и доверие. Вероятно, они уже строив и
планы, как приедут в Питер ещё и опять поработают на знаменитого лидера
пулковских.
Ну, ну...
Базылев провел их в большую комнату, смежную с гаражом. Стены здесь были
обшиты лакированным деревом, окна же вовсе отсутствовали. Человеку с
комплексами в этом помещении стало бы неуютно. Незакомплексованный только
порадовался бы уюту.
На просторном и тоже сплошь деревянном - никаких тебе скатертей и прочих
бабских придумок! - столе была приготовлена выпивка и незамысловатая, но
обильная и добротная (дымящаяся картошка, ветчинка, грибочки, огурчики...)
закусь.
- О-о-о... - обрадовались куряне. После шашлыков прошло уже часа три с
половиной - здоровые молодые желудки дружно запели при виде нового угощения.
- Ша! Не налетать,- со смехом придержал Дима своих пацанов.- А то в
аэроплан завтра не пустят! Выхлоп, скажут, огнеопасный!.. - И повернулся к
Базылеву, обводя рукой интерьер: - Гостиная?..
- Гостиная! - хохотнул тот. - Сейчас тебе, гостиная. Вот где Иваныч с
барыгами заседает, там апартаменты... эрмитажные! А мы с вами - нам зачем? Мы
себе тихо да богобоязненно... в подсобочке...
В Эрмитаже Базылев был один раз, на школьной экскурсии. И, кроме "голых"
статуй и картин с толстыми розовыми тётками, заметил только роскошь и позолоту.
Дима с корешами посетить сокровищницу искусств не сподобились вовсе, но от
более культурных земляков были наслышаны примерно о том же. Дима ещё раз обвёл
глазами красивые деревянные стены и, судя по выражению лица, задумался, какие
же в "Инессе" гостиные, если подсобка такая? Видно, Питер, он Питер и есть.
Северная столица...
Несколько базылевских, куривших и кучковавшихся У стола, вопросительно
оглядывались на своего командира. Виталий кивнул, и они подались за дверь,
оставляя его наедине с гостями. Скоро из гаража донеслось ворчание моторов:
машины передвигали с места на место.
- "Тойоту" нашу там не заставьте, - подал голос Митя, водитель.
- Не заставим,- отмахнулся Базылев. Куряне опять потянулись к столу, но он
поднял палец: - Айн момент!
Маленький приятный сюрприз.
Гости понятливо засмеялись, Дима картинно потёр руки, а Базылев скрылся за
дверью, ведущей в соседнюю комнату. Когда он вновь появился в "подсобке",
вместо приятно тяжёлого дипломата с деньгами у него в руках был автомат.
- Ого! - восхитился Дима. Он полагал, что понимает в оружии, но эта
конструкция была ему незнакома. В воздухе "подсобки" плавал табачный дым, и
красный луч лазерного целеуказателя был отчётлив, точно указующий перст. Дима
успел начать прикидывать, как же они повезут этот поистине царский подарок к
себе в Курск: самолётом рискованно, придётся, наверное, срочно пересаживать
кого-то на поезд... И тут красный луч, незаметно скользнув, упёрся ему в грудь.
Дима открыл рот, всё ещё улыбаясь, хотя шутка была, прямо скажем,
сомнительная... Базылев опередил его коротким приказом:
- На пол!
- Виталь, ты чё? - спросил Дима.
Базылев ощерился. Луч целеуказателя метнулся чуть в сторону, задев
курского вожака по глазам, и почти бесшумный выстрел вдребезги разнёс
декоративную тарелку, висевшую на стене.
- На пол! - повторил Базылев.- Руки за голову!..
Дополнительных предупреждений не потребовалось. Куряне торопливо попадали
на пол. Двое пулковских, вернувшиеся из гаража, без лишней суеты надели на всю
восьмёрку наручники.
- Виталь, ты чё? - приподняв голову, повторил Дима.
Базылев ткнул его носком рифлёного ботинка под рёбра:
- Вставай, супермен.
Дима неуклюже перевалился на бок и подтянул колени, потом встал. Ему
хотелось спросить, не с ментами ли скорешился пулковский лидер, но он
промолчал. Когда руки скованы за спиной, а в печёнку смотрит автоматное дуло,
становится не до героических обличений. Подталкивая в спину, Диму вывели в
гараж, и он оглянулся, ожидая увидеть приглашённый "ссучившимся" Базылевым
омоновский наряд, который для начала ох и пересчитает ему рёбра дубинками...
Однако глазам его предстало нечто совершенно иное. Автомобили, стронутые со
своих привычных мест, теснились вдоль боковых стен гаража. Посередине и у
дальней глухой кирпичной стены оставалось порядочно свободного места. Когда
Диму поставили у этой стены, курский вожак покрылся потом и начал судорожно
сглатывать. "Улыбнулись" ему, выходит, не только денежки и свобода. Дима понял,
что сейчас будет убит. И ничто уже не вмешается, и не избавит от смерти. Даже
тот самый омоновский наряд с его пресловутыми дубинками и автоматами "клин".
Смерть, неотвратимая смерть прямо здесь и сейчас. Всего через несколько шагов,
которые закончатся у кирпичной стены. И пытаться драться или бежать так же
бесполезно, как и просить о пощаде.
Базылев со своим заморским чудом в руках стоял напротив, шагах в двадцати.
Другие пулковские бандиты расположились по сторонам. Дима смотрел только на
Базылева и потому не заметил среди них бледного, как подгнивший лимон, человека
в рабочем комбинезоне. Человек неумело держал в руках ведёрко и швабру, а возле
шеи из-под голубого комбинезона выглядывала дорогая рубашка с галстуком. По ней
расплывались пятна нервного пота.
- Ну что, браток,- сказал Диме Базылев.- Я ведь человек справедливый. С
трёх раз не попаду - отпускаю. Лады?
Дима медленно кивнул и молча облизал губы. Он был каратистом. Это он одним
ударом вырубил охранника, сторожившего серебристый ангар. Дима не привык
сдаваться без боя, и в особенности, если появлялся хоть какой-нибудь, даже
призрачный шанс. Он впился взглядом в руки Виталия и, когда те шевельнулись,-
стремительно, насколько это было возможно в наручниках, прыгнул в сторону.
Пуля перехватила его на середине прыжка. Он почувствовал сильный удар в
грудь и понял, что проиграл. Его отбросило назад и шарахнуло спиной и руками о
кирпичную стену. Дима удивился, что совсем не ощущает боли, и хотел вновь
вскочить на ноги, но тело, прежде разума осознавшее смерть, ответило лишь
слабым, угасающим трепетом. Всё-таки он сумел поднять голову, и красный луч
лазера обжёг ему правый глаз. Второй пули он уже не почувствовал.
У следующего курянина только-только пробивались усы: не брось он школу два
года назад, аккурат нынче перешёл бы в выпускной класс. Крутые взрослые дела
оказались совсем не такими, как он себе представлял. Мальчишка плакал навзрыд
и, захлёбываясь, пытался что-то говорить о своей маме, которая, оставшись без
него, сопьётся уже неминуемо. Когда его вытащили к стене и он увидел, как
из-под Диминого тела расползаются тёмные ручейки,- он обмочился.
- Эй, сопли-то подбери! - мрачно сказал ему из двери подсобки шофёр Митя.
Его очередь была следующей.
- Ого! - оглянулся на него Базылев. - Крутой, говоришь? - И вновь
повернулся к рыдающему мальчишке, чтобы назидательно проговорить: - Это тебе не
у старушек по подворотням сумочки отбирать...
Его палец мягко надавил спуск. Стрелком он был, как говорили, от Бога.
Митю не пришлось тащить к стенке силой, сопровождая пинками. Он вышел сам.
- Ты погодь малость, тёзка, - сказал он мёртвому Диме.- Я щас...- Потом
нашёл взглядом человека со шваброй и усмехнулся: - Так это для тебя, пидор, мы
должок вышибали?..
Коммерсант, принуждённый к роли уборщика, пожелтел ещё больше, но
продолжал смотреть на него, как загипнотизированный.
- Условия слушал или повторить? - окликнул Базылев.- Если я с трёх раз
не...
- А иди ты на хер, урод, - послышался хладнокровный ответ. - Стреляй
давай, а то картошка остынет!
Коммерсант уронил швабру, и приступ жестокой рвоты согнул его пополам.
Пулковские с матерщиной и хохотом отскакивали прочь.
Митя не стал уворачиваться от пули. Так и стоял, угрюмо развернув плечи и
не следя за тем, как гуляет по его телу луч целеуказателя. А потом плюнул в
сторону пулковского вожака.
Когда он упал, в гараже появился собственной персоной Михаил Шлыгин.
- Слушай, сворачивай веселье,- морщась от неприятного зрелища, сказал он
Виталию.- Завтра с утра дел по самое "не балуйся", а этих ещё вывозить...
- Как скажешь, начальник,- легко согласился Базылев. И встряхнул в воздухе
автоматом: - Проверим заодно, как эта штука в автоматическом режиме шмаляет...
Тащи остальных!
Белых, спотыкающихся курян поволокли из подсобки. Виталий кивнул на дверь,
за которой скрылся друг детства, и беззлобно захохотал:
- Живи потише, братки, Иванычу пасьянс раскладывать помешали!..
Ночь стояла облачная, дождливая и поэтому тёмная. До утра было ещё далеко,
когда на пустынной окраине далёкого картофельного поля остановился микроавтобус
"Тойота". Шофёр резво выскочил вон, явно радуясь окончанию очень нервной
поездки. Рядом смутными тенями обозначились другие автомобили, подъехавшие без
света, и возле микроавтобуса засуетились проворные тени. Кто-то закидывал
откупоренные канистры вовнутрь, кто-то поливал "Тойоту" снаружи. Наконец всё
было готово. Щёлкнула зажигалка, по смоченной бензином траве пробежала огненная
дорожка... Микроавтобус вспыхнул весь сразу, мощно, жадно и страшно. Вот
оранжевые языки добрались до тел, сваленных между сиденьями...
- Сека, братцы!..- заржал в темноте густой мужской голос.- Вона,
шевелятся! Ща живые мертвецы побегут!..
Другие голоса подхватили смех вожака, хотя и не очень уверенно.
К тому времени, когда с грохотом рванул бензобак, ночь вокруг горящего
автомобиля была уже безлюдной. Те, кто устроил на окраине размокшего поля
погребальный костер, сноровисто замели следы и ехали прочь по заросшей лесной
дороге, не сохранявшей отпечатков колёс.
С рассветом, когда к месту пожара добралась милиция, перекрученный
пламенем металлический остов и его содержимое представляли собой единый
спёкшийся ком. Капли дождя ещё шипели на почерневшем железе, и запах, шедший из
развороченного нутра автомобиля, с подветренной стороны останавливал за версту.
То, что здесь избавлялись от трупов, было ясно с первого взгляда. Эксперты,
однако, так и не пришли к единому мнению, сколько же было тел.
Два портрета
Жуковский гараж представлял собой железную будку, пристроенную к довольно
длинному ряду каменных боксов. Гаражу шёл четвёртый десяток. Изнутри было
хорошо видно, что нижняя часть стен, утопавшая в сугробах с ноября по апрель,
местами походила на вологодское кружево. Бетонные плиты, на которых покоилось
сооружение, успели уйти в землю, так что осенью и весной несчастная машина
стояла прямо в воде.
Зато располагалось это строительное чудо не на другом конце города, а
через два двора от подъезда. В чём и состояло его историческое преимущество.
Когда без четверти десять Валерий Александрович явился выкатывать
автомобиль, Алексей уже ждал его возле двери. Жуков запоздало спросил себя,
откуда тот знает о гараже и обо всём прочем, но это так, мимолётно. За ночь он
успел отойти от первого потрясения и на полном серьёзе собрался задать "гостю
из бездны" вопросы повесомее. И относительно минувших тринадцати лет, и о
планах на будущее - как ближнее, так и отдалённое. Ну и, наконец, касаемо
действительной квалификации Алексея как автомеханика. Не говоря уж о неизбежной
проблеме финансовых отношений...
Ярко светило солнце. Валерий Александрович без большого удовольствия
вспоминал свою робость во время вчерашнего разговора и был намерен в дальнейшем
"поставить" себя потвёрже. Подумаешь, физическое отцовство. Очень большая
заслуга.
...Алексей ждал его, стоя у двери гаража, и все претензии, что собирался
предъявить ему Жуков, съёжились, точно надувные шарики, из которых разом
выпустили воздух. Стало ясно, что по-настоящему имела значение только Кирина
могила и росшие на ней ландыши. И то не подлежащее истолкованию, рванувшееся
наружу чувство, которое (Жуков знал) Алексей больше не позволит себе как-либо
проявить.
- Доброе утро,- сказал Валерий Александрович.- Весьма признателен, что вы
заглянули...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг