разве что кворр или житель низин, ничего не смыслящий в норове гор и не
умеющий с ними поладить. Своих родных детей Печь всегда предупреждала о
близящейся опасности. На месте зарождающейся ямы жухли и умирали растения.
Или подтаивал снег, если дело происходило зимой. Опять-таки нашлось и
применение для огненных провалов. Шанские гончары делали замечательную
посуду и обжигали ее в подземном жару, опуская вниз железные клетки. Чаши и
горшки обретали при этом столь замечательную звонкость и блеск, что даже в
самой Тин-Вилене не стыдно было их продавать.
Волкодав видел кованые клетки с приделанными цепями, видел, как их
погружали в раскаленные недра. Клетки показались ему достаточно
вместительными, чтобы запихнуть человека. Как знать, что в рассказах о
взаимных жестокостях двух племен было вымыслом, а что - правдой? После того
как едва удалось спасти от квар-итигулов беременную Раг, венн ничему уже не
удивлялся...
Неужели, думал он, на Заоблачном кряже повторится все то, что когда-то
произошло на Засечном? Сделаются безлюдными прекрасные горы, и начнут их
считать злым местом, негодным для обитания?.. Неужели земной люд нисколько
не поумнел со времен Последней войны?..
Отоспавшись, он облюбовал солнечную полянку недалеко от деревни и начал
воинское правило, без которого не полон прожитый день. Хотя сказать, что он
так уж хорошо отоспался, было нельзя. Если в поселении "истинных" его
изводило ощущение камня, готового свалиться на голову и расплющить, то здесь
тревожило нечто иное, и это нечто исходило из земных бездн. Что бы ни
говорили ему о несокрушимой скале, державшей на ладони деревню, из-под земли
сочился то ли запах... то ли что-то более тонкое и неуловимое, чем запах...
Волкодав никак не мог определить для себя, что же именно, и знал только
одно: будь его воля, он унес бы отсюда ноги. И как можно скорей.
К сожалению, воли ему никто не давал. Шаны устроили праздник.
Возвращение Раг, которую никто уже не чаял увидеть живой, было несомненным
знаком воли Отца-Небо, пообещавшего племени скорую победу над ненавистными
квар-итигулами. Старейшин во главе с вождем Лагимом не особенно смутило даже
то, что женщина, согласно обычаю обязанная рожать в строгом уединении,
исторгла дитя на руки чужому мужчине. Люди немедля припомнили сходное
рождение сто лет назад, на исходе векового пленения. Тогда появился на свет
величайший вождь, умудрившийся вывести свое племя из рабства. Как тут не
предположить, что чудесное разрешение Раг тоже сулило шанам радостные
перемены! Да еще этот Бог, доселе неведомый людям, но определенно благой!..
Ну а самое радостное, что могли вообразить шан-итигулы, был, конечно,
разгром ненавистных врагов. И казнь пленников, которых едва не овдовевший
муж Раг собирался своими руками топить в кипящей смоле...
Волкодаву жаль было два народа, не умевших поделить между собой
громадный Заоблачный кряж, но в чужую жизнь вмешиваться не годилось. И в
особенности человеку вроде него, не способному толком разобраться с самим
собой. Венн хмуро предвидел, что теперь его, пожалуй, до конца дней не
отпустят воспоминания о поселении "истинных" итигулов на горе Четыре Орла.
Вернее, о народе утавегу, обитавшем рядом с людьми. И о страшном искушении,
которому он, Волкодав, чуть было не поддался. Память жгла его. Вот уже
несколько суток прошло после побега, и даже при сильном желании ничего
нельзя было изменить, а уверенность, что он поступил правильно, все не
приходила. То есть уверенность-то была, недаром он сделал то, что сделал...
но и сожаление не отпускало.
Внутренний разлад мешал сосредоточиться, деревянный меч никак не
становился дышащим продолжением тела. Чужеродный предмет, неведомо как
попавший ему в руки. Ведь мог бы сейчас бежать среди белоснежных собратьев,
наслаждаясь пиршеством звуков и запахов, неведомых человеку?.. Мог бы... А
вместо этого зачем-то угнездился на корточках, опираясь на подушечки босых
ступней и подняв сведенные пятки, и размеренно взмахиваю перед собой
увесистым куском дерева, стараясь не потерять равновесия... Зачем?..
Мыш вылизывал шерстку, пристроившись на деревце, росшем у края поляны.
Листва на деревце была зеленая, но большей частью скрюченная и жесткая. То
ли из-за того, что зеленью нельзя было полакомиться, то ли по другой какой
причине - облюбованный было насест скоро разонравился маленькому летуну. Он
сморщился и чихнул, как если бы его смущала неприятная вонь. Потом снялся и
перепорхнул к валунам, прикрывавшим лужайку от холодного ветра с гор. И
завертелся над камнями, недовольно вереща.
Двух молодых шанов, пытавшихся незаметно наблюдать из-за этих камней,
Волкодав заметил уже давно. Один, пятнадцатилетний юнец по имени Тхалет, был
из тех, кого он уложил "отдохнуть" незадолго до встречи с воинами Элдага.
Второй, Мааюн, приходился старшим братом мальчишке. Волкодав не стал
обращать на парней никакого внимания. Пускай смотрят, если охота. Все равно
он не делал ничего такого особенного, что Мать Кендарат не благословляла
показывать стороннему человеку...
Когда ребята поняли, что обнаружены, они перестали прятаться и подошли.
- Мы радуемся, чужеземец, что вкушали с тобой от одного хлеба, - сказал
Мааюн. - Ты хорошо сделал, что выручил нашу Раг.
Должен же он был сказать что-то учтивое, затевая разговор с гостем.
Младшего такие предрассудки." кажется, не обременяли.
- Одного жаль, воин ты никудышный, - заявил он Волкодаву. Мааюн дернул
его за ухо, но больше для вида, и Тхалет вырвался: - Ты ведь и тогда и
теперь нипочем не обнаружил бы нас, если бы не твоя летучая тварь,
норовившая нагадить нам на головы! Чего ты стоишь в открытом бою, хотел бы я
знать!
Венн мог бы спросить его, не беспокоит ли помятая шея, но не спросил.
Для него давно миновали те времена, когда любой намек на недостаточное
мастерство воспринимался как страшное оскорбление и требовал немедленных
опровержений.
- Может, и никудышный, - проворчал он безразлично.
- Настоящий воин бросил бы стервятникам наши трупы, а ты оставил нам
жизнь, как какой-нибудь робкий трусишка, никогда не видевший крови, -
продолжал юный шан. - У тебя даже нет оружия, приличного свободному
человеку. Длинные мечи хороши только для полумужчин из предгорий, боящихся
подойти вплотную к врагу. Ну а ножом, который ты носишь на поясе, только
лепешки маслом намазывать. Я уж вовсе молчу про ту палку, с которой ты
упражняешься. У нас такими дети играют. Которым по малости лет железа в руки
не дают, чтоб не порезались...
Тут Волкодав наконец заметил то, что Эврих, наверное, распознал бы с
первого взгляда. А именно - оба юноши с трудом давили рвущийся наружу смех.
Венн запоздало сообразил, что его просто испытывали. Разговор, несовместимый
с обычаем гостеприимства, на самом деле был сплошной шуткой. Шутки Волкодав
понимал. Иногда. Отвечать на них по достоинству - так и не научился.
Мааюн выдал себя первым. Расплылся в неудержимой улыбке, потом так же
быстро стер ее с лица. Взрослому пристала сдержанность.
- Ты вправду великий воин, чужеземный брат, - проговорил он
торжественно. - Ты не обращаешь внимания на мальчишку, хотя бы и с кинжалом
у бедра. Мы с Тхалетом - приемные дети Раг. Мы еще как следует не
поблагодарили тебя за то, что ты вернул к очагу шанов и мачеху, и нашу
маленькую сестричку...
- Но это все равно плохо, что ты ходишь без настоящего мужского оружия,
- нетерпеливо вмешался Тхалет. - Пойдем к дядьке Шенаю, кузнецу. Он сделал
много кинжалов и подберет такой, чтобы пришелся тебе по руке. Он плавит
железо в самородном огне, и потому-то с нашими клинками не могут сравниться
те, что делают кворры!.. Волкодав сказал:
- Только если ты мне покажешь, как здесь у вас ими дерутся...
Он имел в виду научиться новому искусству, когда ему подарят кинжал,
ибо давно усвоил - не гнушайся никаким новым умением, мало ли что пригодится
однажды. Однако братья поняли его по-своему. Старший кивнул младшему:
- Покажи.
Тхалет счастливо заулыбался, отчего строгое лицо юного воина вновь
стало совсем мальчишеским, проказливым и лукавым. Потом перестал улыбаться,
по-кошачьи прянул назад, правая рука оказалась возле бедра и, скользнув,
извлекла из ножен кинжал. Движение получилось завораживающе красивым. Тугой
узелок тонкой шелковой ткани на конце рукояти, удививший некогда Волкодава,
при этом развернулся в большой ярко-малиновый платок. Венн не отказался бы
узнать, каким образом Тхалету удалось так ловко распустить плотно собранный
сверток. Зато предназначение платка сразу сделалось очевидно. Юный воин
бросался вперед и стремительно отступал, перетекал и перелетал вправо и
влево, вертелся волчком, выгибался так, словно в его теле совсем не было
костей. Яркий шелковый хвост при этом то и дело летел прямо в лицо
воображаемому противнику, не давая уследить за движением руки, направлявшей
нешуточно грозное лезвие. А оно еще и порхало в ладони, глядя то вверх, то
вниз, прячась и возникая между пальцев и временами упираясь основанием
рукояти в ладонь для пронзающего тычка...
- Вот это называется "горный кот выходит из пещеры"... - негромко
пояснял Мааюн. - А это - "трава шех встречает дуновение утреннего ветра"...
А теперь "маленький камень на дне прозрачного озера"...
Мастерство Тхалета не подлежало никакому сомнению. Сперва Волкодав
просто любовался отточенным боевым танцем, сидя в позе почтения. Потом
испытал более сложное чувство и попробовал в нем разобраться, ибо оно
беспокоило. В Беловодье он тоже встречал мастеров воинских искусств, да еще
каких. Но там, в мире, переросшем убийство человека человеком, эти искусства
служили не отнятию жизни, а совершенствованию духа и тела. Оттого
наставления учителей начинались всегда одинаково. Когда-то давно, объясняли
они, ошибка в движении означала несомненную гибель. Вот и теперь попробуйте
вообразить смертельную опасность и все сделать так, как если бы от этого
зависела ваша жизнь... Ученики пробовали представить. Иные с большей
добросовестностью, иные с меньшей. И было замечено, что из тех, кто лучше
других приучал себя собирать воедино разум и волю и устремлять их вперед
вместе с мечом, получались самые искусные зодчие, писцы, повара...
Но на их клинках не было крови.
А на кинжале Тхалета она была. И то, от чего в Беловодье у Волкодава
ликовала душа, здесь, на этой полянке, показалось ему бездумным изяществом
смертельно опасной ядовитой змеи. Которая не осознает ни собственного
великолепия, ни того, что жуткое совершенство убийцы есть извращение самого
понятия красоты.
И еще... Волкодав слишком хорошо помнил себя девятнадцатилетним. Только
что вышедшим с каторги. Одержимым одной-единственной мыслью: постичь
воинское мастерство и убить Людоеда. Тхалет был младше, но венну все равно
как будто поднесли зеркало. И то, что он усмотрел в этом зеркале, его
ужаснуло.
Так вот, значит, каким меня время от времени видит Эврих. Вот, стало
быть, почему разошлись наши дороги с Матерью Кендарат...
А ведь ему пытались это объяснить. Только он не понимал, о чем с ним
говорят. Потребовалось увидеть мальчишку Тхалета, еще не умевшего ничего,
по праву положенного мужчине, кроме одного: убивать. Увидеть его и
неожиданно сказать себе: я не хотел бы, чтобы мой младший брат был на него
похож...
Младший брат Волкодава теперь, наверное, уже вновь родился в какой-то
другой семье, потому что старший брат за него отомстил.
Йарра. Доверчивый и добрый Йарра, так славно рассуждавший о выборе. И
сделавший его, когда начали издеваться над беззащитной Раг. Я не хочу, чтобы
Йарра стал таким, как Тхалет. Я не хочу. Бог Грозы, если Ты еще слышишь
меня, сделай так, чтобы этого не случилось!.. Что я должен совершить ради
этого, Господь мой? Вразуми! И даже если целой окажется жизнь. Господи, яви
только волю Свою...
- "Орел подставляет правое крыло солнцу"... - продолжал пояснять Мааюн.
- "Горный луг дремлет под полуденным солнцем"... чужестранный брат, да ты
вроде совсем и не смотришь?
Ответить Волкодав не успел. Потому что как раз в это время над крышей
дома вождя заревел рог. Рогу было много лет; прадеды нынешних шан-итигулов
выковали его из гулкой меди почти сразу после возвращения из рабства. Низкий
рев, напомнивший Волкодаву осенние клики туров у него на родине, слышен был
по всей Тлеющей Печи. В этот рог трубили очень редко. Только созывая народ
на защиту деревни.
- Кворры! - зло сказал Мааюн. - Идут мстить за то, что наша мачеха им
не досталась! Скоро мы станем топить их в смоляных озерах на западном
склоне, и они проклянут день и час, когда их глаза обратились в сторону ее
палатки!..
Волкодав промолчал.
- Аиии! - выкрикнул Тхалет. Кинжал взмыл с его ладони и, оставив в
воздухе трепещущий малиновый след, без промаха поразил у края поляны
засохшее деревце. Тхалет чуть ли не вприпрыжку помчался вынимать меткое
лезвие. Мальчишка сиял: его в равной степени грело и удачное завершение
вдохновенного танца, и то, что совсем скоро предстояла битва. Великая битва,
совсем как те, о которых рассказывали старики. Когда кинжал встречается с
живой плотью, это гораздо забавнее плясок просто так, с клинком, пронзающим
пустоту. Ему было знакомо это ощущение, и он радовался, что вновь испытает
его.
Когда Тхалет выдергивал из мертвого стволика свой кинжал, с веток
осыпались листья, еще вчера зеленевшие. Под корнями деревца зрела огненная
яма. Так близко к селению земные нарывы доселе не подбирались. Если бы
внимание Тхалета не было притуплено радостной близостью битвы, он наверняка
удивился бы, а может, даже и испугался. Потому что все знали: под этим
местом уже простиралась твердь скалы, державшей, как на ладони, людские
жилища. Никаких провалов в подземный жар здесь случиться попросту не могло.
"Знаешь, почему Людоед держал меня в клетке?" - сказал Тилорн.
"Нет, - ответил Волкодав. Подумал и добавил: - Однажды я тебя
спрашивал, но ты не захотел..."
"Я не то чтобы не захотел, - смутился мудрец. - Просто я очень долго
избегал малейших намеков на причины своего плена, а ты тогда спросил меня..,
несколько неожиданно..."
Волкодав промолчал.
"Ты понимаешь, - продолжал Тилорн, - случай занес меня во владения
кунса как раз когда он начинал строить свой замок. Я посмотрел, как
надрывались невольники, копавшие каменистую землю, и жалость подвигла меня
совершить непоправимую глупость. Я обратился к Винитарию, представился
чужеземным ученым и предложил ему некий состав... у нас он называется
"порох"".
"То есть просто "пыль"?"
"Да. И теперь я полагаю - мои предки дали, этому веществу столь
скромное имя как раз оттого, что слишком хорошо знали его грозную силу.
Точно так же, как если мы говорим просто "зверь", мы подразумеваем..."
"Понятно".
"Это смесь селитры, серы и древесного угля, приготовленного из деревьев
определенного возраста и породы... впрочем, не в подробностях суть... Порох
обладает свойством стремительно сгорать, высвобождая раскаленный воздух,
сметающий все, что мешает его истечению, вот почему при посредстве пороха
можно ломать скалы и вздымать целые горы земли... Когда я сделал излишним
непосильный труд рабов, Винитарий всячески обласкал меня и назначил главным
строителем замка. Я радовался возможности применить свои знания и тому, с
каким вниманием он всегда меня слушал. Я думал: вот ученик, на которого не
жаль тратить силы и время. Но потом..."
"Потом он захотел, чтобы твой порох смел для него вражеский тын".
"Откуда ты знаешь?.."
"Не знал. Догадался".
"Вот видишь. А я ни о чем не догадывался, пока не сделалось поздно.
Когда же я спохватился и увидел, что могу породить завоевателя похуже
Гурцата, которым у вас до сих пор пугают детей, я пытался бежать, но был
схвачен. И тогда я вспомнил, что в нашем мире порох изобретали несколько
раз: его изначальные творцы понимали, каких дел он может наделать в
недостойных руках, и уничтожали все записи, дабы не отягощать свою совесть.
Вот и я решил последовать их примеру и не допустить распространения зла...
даже если ценой окажется жизнь".
Волкодав молчал, прикидывая, как бы поступил в подобных обстоятельствах
он сам. Вообразить оказалось непросто. Ему случалось сражаться за тех, кого
он любил, кто был ему дорог. Но класть жизнь, чтобы чужие люди не убивали
других, тоже совершенно чужих?..
"Мой мир слишком дорого заплатил за прекращение войн, - проговорил
Тилорн. - У вас другая история. Но коль скоро я сделался ее частью... Люди
не должны убивать людей, друг мой. Я иначе не мог..."
Из деревни квар-итигулов в деревню шан-итигулов можно было попасть
несколькими путями. Самый краткий, избранный в свое время беглецами,
пролегал мимо Харан Киира, но сколько-нибудь многочисленное войско застряло
бы там надолго: тропа изобиловала такими местами, где можно было пролезть
только по одному, да и то - поддерживая друг дружку. Имелся и широкий путь,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг