от него, явно считал разумное поведение признаком непростительной
слабости...
А Волкодав не спускал глаз с женщины, до встречи с которой оставалось
идти едва ли сотню шагов, и думал о том, что предсказание Матери Кендарат
готово было вот-вот исполниться. "Скажи, добрый человек, не видал ли ты
где-нибудь там, на Засеке, моих молодых сыновей, служивших в наемниках?.."
Он не ускорял и не замедлял шага, но из таинственного места глубоко внутри
живота разбегались по телу льдистые морозные паутинки. Они проникали в ноги,
делая походку деревянной, и стягивали горло, не давая дышать. Волкодав знал:
это был страх. Кто-нибудь, очень хорошо знавший венна, мог бы даже
догадаться, что ему было страшно. Например, Мыш. Черный зверек то и дело
срывался с плеча и описывал стремительные круги, отыскивая врага, но не
находил никого достойного схватки и возвращался обратно. Эврих знал венна
хуже.
Всего более настораживало Волкодава то, что он никак не мог разобрать,
какого роду-племени была стоявшая на холме. В свое время он хотя и с трудом,
но привык, что в больших городах можно было встретить вельха в сольвеннской
рубахе и сегванских штанах. Да к тому же при мономатанских сандалиях. Но в
деревне?.. Он бывал в Нарлаке и знал, что здесь, как и всюду, по деревням
обитали большей частью родственники. Откуда бы взяться простоволосой старухе
в разноперых обносках, явно подаренных с чужого плеча и кое-как перешитых?..
У него даже мелькнула в памяти каторга, страшные недра Самоцветных гор, где
различиям в одежде подавно не было места: грязь, пот и кровь быстро облачали
всех в одинаковые лохмотья... Подойдя к женщине вплотную, Волкодав на всякий
случай поздоровался так, как это было принято у нарлаков:
- Да согреет тебя Священный Огонь, мать достойных мужей...
Она немного помедлила, а потом, к его немалому удивлению, ответила на
веннский лад:
- И тебе, сын славной матери, поздорову.
- Здравствуй, почтенная госпожа. - поклонился Эврих.
На сей раз женщина отозвалась без промедления:
- И ты здравствуй, достопочтенный.
Волкодав между тем уже видел, что зря посчитал ее за старуху. Он вообще
с трудом определял возраст, но почему-то подозревал, что тут вряд ли
справился бы даже Тилорн. Женщина была определенно не молодой. Но вот старой
она казалась, только если он смотрел ей прямо в глаза, бездонно глубокие и
какие-то древние глаза много видевшего человека. А так - ни одного седого
волоска в голове. И лицо - красивое и гладкое, почти без морщин...
- Я жду своих сыновей, - радостным голосом проговорила вдруг женщина. -
Они, наверное, скоро придут сюда. Скажи, Серый Пес, не встречал ты их
где-нибудь на Засеке?..
Он почувствовал, как сердце судорожно бухнуло в ребра, и даже не
заметил, что женщина назвала его родовым именем, распознать которое сумел бы
далеко не всякий сольвенн, не говоря уже про нарлаков. А она продолжала:
- Мои сыновья молоды и красивы. Они придут со стороны гор. Они должны
появиться со дня на день, они знают, что я жду их на этом холме. Не встречал
ли ты их где-нибудь по дороге?
Волкодав открыл рот, кашлянул и кое-как заставил себя выговорить:
- Пока мы шли через Засечный кряж, мы встретили семерых... - Голос был
чужим и сиплым, он успел понять, что Мать Кендарат была права от первого до
последнего слова, что в тот раз сквозь светлые Врата его протащили на руках
слишком добрые люди, и Те, кто стерег эти Врата, просто пожалели
праведников, не стали губить их ради одного недостойного... Но вот
вдругорядь... Он попытался сообразить, был ли среди насильников хоть один
нарлак, но не смог вспомнить ничего вразумительного и сказал женщине: - Те
семеро были плохими людьми... То есть не семеро, шестеро... Один оказался
лучше других... Он остался в живых...
Женщина величественно кивнула.
- Значит, - с улыбкой сказала она, - вы не встретили моих сыновей. Тот
мальчик, ты говоришь, был один, а мои дети всегда держатся вместе... Они бы
непременно помогли вам драться против злодеев. Что ж... значит, сегодня с
гор больше никто не вернется. Войдите в мой дом, добрые люди. Отдохните с
дороги. Вы, должно быть, в Кондар держите путь?..
Развалюха, в которой она обитала, даже с большой натяжкой не
заслуживала, чтобы называть ее домом. В Нарлаке от века было теплее и суше,
чем в стране сольвеннов и тем более в веннских лесах. Сметливый народ давно
привык пользоваться подарком Богов и вместо бревенчатых изб, поднятых от
сырости на подклеты, строил землянки. Конечно, в землю закапывались не все,
только те, кто был победнее. Волкодав землянок не любил отчаянно, полагая,
что не дело уважающему себя человеку так жить, но не спорить же с повадками
целой страны. Тем более что в свое время ему приходилось бывать во вполне
уютных нарлакских жилищах, сухих, теплых и разумно устроенных... Так вот,
хозяева тех жилищ вряд ли согласились бы держать в землянке женщины даже
скотину.
Несчастный домишко, похоже, видел не только Последнюю войну, но и самое
Великую Ночь. Его крыша едва возвышалась над кочковатой землей. Издали она
казалась зеленым веселеньким холмиком, но вблизи было видно, что там и сям
из-под дерна торчат клочья грязной бересты, а кое-где и вовсе зияют мокрые
дыры... и вообще ногами поблизости лучше особо не топать, не то, не ровен
час, провалится окончательно. Сквозь дыры тянулся наружу жидкий дым едва
теплившегося очага. Волкодав знал, что ему предстояло увидеть внутри.
Покрытые плесенью стены, влажный пол с клочьями гниющей соломы... и,
конечно, ни кусочка съестного. Ни тебе окороков, подвешенных к кровельным
балкам, ни связок румяного лука, ни душистых хлебов в ларе. Ну там -
горшочек с водянистой кашей на тусклом глиняном очаге...
И что за народ эти нарлаки, в который раз с отвращением сказал себе
венн. Тоже мне, каменные города строят! Бросить беспомощную вдову одну в
нищете!..
- Как прикажешь называть тебя, достопочтенная? - спросил женщину Эврих,
пока они шли.
Она посмотрела на молодого арранта, ласково улыбнулась ему, и сказала:
- Здесь меня называют Сумасшедшей Сигиной.
Волкодав только вздохнул про себя. Лютое напряжение, пережитое на
холме, еще не до конца отпустило его. Сумасшедшая!.. Дело, значит, было даже
хуже, чем он предполагал.
- Ты не похожа на безумную, госпожа, - осторожно проговорил Эврих. -
Мне кажется, ты беседуешь достойно и мудро...
- Когда я пришла сюда, чтобы ожидать здесь сыновей, они... - Сигина
кивнула в сторону деревни, - ...они сразу сказали мне, что я сумасшедшая.
Поначалу они подкармливали меня и даже помогли выстроить дом. Но я не умею
ходить босиком по снегу и говорить загадочные слова, которых люди ждут от
скорбных рассудком. Я просто жду моих сыновей...
- Давно ли покинули тебя твои дети, госпожа? - спросил Эврих.
Она безмятежно улыбнулась ему и спросила:
- Я не помню, когда это случилось. А разве это так важно?
Вблизи землянки обнаружился огород, видимо дававший Сигине ее
единственное или почти единственное пропитание. Огород был совсем невелик:
одинокой немолодой женщине не под силу было вскопать лишний клочок земли. Да
еще если она действительно по полдня проводила на вершине холма, ожидая
давным-давно сгинувших сыновей... Волкодав про себя усомнился, что они
вообще были когда-то, те сыновья.
Сигина первая спустилась к двери по оплывшим земляным ступенькам, и
путешественники последовали за ней. Волкодав, как подобало, поклонился
порогу и перешагнул его, входя в дом. Там все оказалось в точности так, как
он и предвидел. Только вместо горшка висел над очажком измятый котел. Висел
криво, боком, чтобы варево не выливалось в проржавевшую дыру...
Мыш чихнул, снялся с плеча венна и самым непочтительным образом вылетел
наружу. Ему не понравилось в доме. Да и кому могло здесь понравиться?
- Если позволишь, мы на несколько дней задержимся у тебя, почтенная
Сигина, - сказал Волкодав. - Мы тебя не стесним.
Он возвращался от реки, неся на плечах бревно. Бревно было довольно
толстое и к тому же совсем свежее: тело дерева, убитого и унесенного
стремительной Ренной при последнем разливе. Венн собирался расколоть дерево
на доски. Река была к нему милостива. Она подарила ему на отмели еще два
хороших ствола с остатками толстых сучьев как раз на нужной высоте. Сгодятся
подпереть крышу в землянке Сумасшедшей Сигины. А еще на перекате сыскалась
ободранная, но вполне крепкая и толстая колодина, разбухшая от долгого
лежания в сырости. Одному ее точно не дотащить. Но если впрячься вдвоем с
Эврихом, да потом обтесать, устраивая ступеньки - не будет износу доброй
лесенке в дом. Увидит даже и день, когда к Сигине вправду вернутся ее
знаменитые сыновья...
Шершавое бревно скребло плечи, полуденное солнце жгло потную спину, но
на душе было легко. Примерно так Волкодав чувствовал себя в Беловодье, когда
строил дом. Святое дело - дом строить. Хороший, большой дом. Под могучими
старыми соснами, разросшимися на приволье. Приятно было теперь вспомнить о
нем. О доме, где его ждали. Седой Варох со славным внучком Зуйко. И Тилорн с
Ниилит...
Сигина, конечно же, действительно была сумасшедшей. Тихой дурочкой из
тех, каких соплеменники Волкодава называли блаженными. Она не валялась в
припадках, не заговаривалась, не бегала нагишом. Она просто ждала своих
сыновей. Которых, очень может быть, похоронила еще грудными младенцами. А
всего скорее, и вообще не рожала. Венн догадывался, что обитателям деревни
это сильно не нравилось. Людям не нравится, когда кто-то ведет себя странно.
Не так, как заведено у всех остальных. Люди начинают задумываться, от каких
Богов эта странность, от Светлых или от Темных?.. Но с другой стороны,
почему безобидной женщине и не ждать придуманных сыновей?.. Кому от этого
плохо?..
Если бы еще жили где-нибудь на свете Серые Псы, и если бы забрела к ним
со своим вечным ожиданием безумная Сигина, дочь неведомо какого народа, ей
уж всяко нашлось бы местечко под кровом общинного дома, в тепле доброго
очага. Небось, не протоптала бы дубовых половиц, не просидела лавок, не
объела большой дружной семьи... И на здоровье ходила бы встречать сыновей
куда только душа просит. Хоть на берег Светыни, хоть к ближайшему
большаку...
Да. Если бы еще жили где-нибудь на свете Серые Псы...
Как Волкодав и предполагал, в развалюхе-землянке не водилось даже
запаха съестного, если не считать той самой каши из горстки лежалого ячменя.
Однако эта беда была поправимой. Путешественники собирались в Кондаре купить
место на корабле, чтобы отправиться через море, а потому несли с собой
изрядный кошелек серебра. Хватит и на проезд, и в случае чего на новую
одежду, и на приличную комнатку в постоялом дворе... Сегодня, во второй раз
после Врат, Эврих раскупорил общую мошну, взял несколько мелких монет и
отправился с ними в деревню. Он хорошо говорил по-нарлакски. И, не в пример
своему спутнику, умел ладить с людьми. Наверное, уже возвратился с мешочком
гороха и куском копченой свинины. А если помечтать, отчего не представить
себе еще горшочек молока да ковригу свежего хлеба...
Бревно было не легонькое, бегом с ним не побежишь. Венн выбрался на
кручу и зашагал по знакомой тропе сквозь редкий лесок. Мыш, сидевший на
взлохмаченном комле, сорвался в полет и беззвучно упорхнул между ветлами.
Нюх у Волкодава был на зависть большинству обычных людей, но все же не
такой, как у него. Должно быть, жадный зверек учуял лакомый дух, повеявший
от дома Сигины...
Волкодав ошибался. Он не успел еще миновать прибрежные заросли, когда
Мыш примчался обратно и с криками завертелся у него перед лицом. Маленький
летучий охотник вел себя подобным образом, только если приключалось нечто
скверное. И требующее, по его разумению, немедленного вмешательства.
- Ну, что там еще... - проворчал венн. Но все же скатил с плеч бревно,
поставил его так, чтобы потом легче было снова навьючивать, и сперва пошел
следом за зверьком, потом побежал. Без гнувшего к земле груза бежалось
радостно и свободно.
До землянки Сигины путь был недальний. Волкодав перемахнул журчавший
ручей, пробежал через луг и рассмотрел вернувшегося Эвриха. Было похоже,
молодой ученый принес не хлеб с молоком, а полновесный синяк под глазом.
Волкодав, торопясь, преодолел последнюю сотню шагов и убедился в этом
окончательно. Эврих понуро сидел на пне, торчавшем недалеко от входа в
землянку, Сигина стояла подле него и жалеючи гладила по голове, по золотым
завиткам. Эврих прижимал что-то к лицу. Когда он поднял голову и оглянулся
на Волкодава, тот увидел, что аррант держал в руках толстую железную
подкову.
Венн остановился перед ним, ожидая объяснений.
- Они не захотели мне ничего продавать, - после долгого молчания
проговорил Эврих, и Волкодав понял, что ему было стыдно. - Они сказали
мне... прости, почтенная, но они сказали мне, что ты и так всем здесь
задолжала... и эти деньги в счет долга следует отобрать у твоих
постояльцев...
Сигина виновато развела руками:
- Они меня вправду поначалу подкармливали. Наверное, я им в самом деле
должна...
- И много их было? - поинтересовался венн. Я же тебя учил,
бестолкового, послышалось Эвриху.
Здоровая половина лица молодого ученого стала наливаться краской. Он
мрачно отвернулся от Волкодава и буркнул:
- Ты бы на них посмотрел! Мужик с братьями... каждый толще медведя...
- Это, наверное, Летмал, - продолжая гладить Эвриха по голове, пояснила
Сигина. - С Кроммалом и Данмалом. Озорные ребята. И отец их такой же был. В
молодости, как сейчас помню...
Венн вздохнул. Он начал уже понимать, что бревнышко, не донесенное им
до землянки, так и останется в лесу. Если только кто-нибудь не подберет на
дрова. Он спросил:
- Ты не хотела бы пойти с нами в Кондар, госпожа?
- В Кондар? - задумалась женщина. - Но как же... когда придут мои
мальчики...
- А твои сыновья знают, что ты ждешь их именно здесь?
- Нет, конечно, - улыбнулась она. - Но разве это так важно?
Улыбка у нее была замечательная.
- Тогда почему ты не уйдешь из этой деревни, достопочтенная? - удивился
Эврих.
- Здесь ближе всего к горам, - терпеливо, как несмышленому ребенку,
объяснила она.
Волкодав сразу подумал о каторге. Уж не в Самоцветные ли горы угодили
когда-то ее беспутные сыновья?.. Он хмуро осведомился:
- А что они там, в горах, делают?
- Мы узнали, что младшенький затерялся где-то среди высоких хребтов, и
старший отправился его выручать, - с гордостью поведала Сигина. - Как только
он разыщет братика, они сразу спустятся и придут. Вот я их здесь и жду.
Аррант переглянулся с Волкодавом и сказал ей:
- Твоим сыновьям, достопочтенная, гораздо легче будет найти тебя в
Кондаре. Кондар - большой город. Туда они заглянут обязательно, а маленькую
деревушку могут и миновать стороной.
Сигина открыла рот возразить, дескать, как же может такое случиться,
чтобы ее дети с ней разминулись, но тут Волкодав вновь подал голос:
- В Кондаре мы обязательно найдем добрых людей, госпожа. Ты, наверное,
сможешь часто разговаривать с ними о своих сыновьях. Они не будут смеяться
над тобой, как те, что живут здесь.
Женщина в нерешительности смотрела то на одного, то на другого. Вот ее
взгляд обратился на кособокую дверь землянки. Потом она повернулась к горам.
К ледяным пикам, горевшим в фиолетовом небе под лучами неистового сизого
солнца...
- Я слышал, из Кондара тоже видны горы, - прогоняя вставшее перед
глазами видение, сказал ей Волкодав.
- Засечный кряж тянется до самого моря, - поддержал Эврих. - И туда
сходятся все дороги, ведущие с гор. Хочешь, я карту тебе покажу? Я был в
Кондаре. Там пятеро ворот, не считая морской гавани. Ты сможешь обходить все
эти ворота и расспрашивать стражников о сыновьях.
Сигина вдруг всплеснула руками:
- Так я ведь задерживать вас буду, детки! Вам, небось, быстро надо
идти... А со мной, старой... У меня уж и ноги кривые...
Эврих, забыв про болезненно-багровую опухоль, наливавшуюся под глазом,
звонко расхохотался:
- Не торопись зваться старушкой, достопочтенная! Успеешь еще! Собирай
лучше вещички, да у тебя их, небось, не очень и много...
Женщина с неожиданно проказливой улыбкой подхватила
штопаный-перештопаный подол и нырнула в землянку. Волкодав надел рубашку,
растянутую на ветхом заборчике и сохнувшую после стирки, застегнул поясной
ремень и сказал Эвриху:
- А я пока в деревню схожу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг