такой щемяще дорогой, родинки между левым плечом и грудью... Не было у
этого Сашки ссор, скандальных разрывов с этой Люсей. Почему же они
расстались... или даже и не сходились? Выходит, она стала моей не в силу
обстоятельств и случайностей, не пассивно, а полюбила и выбрала меня?
"Женщина решает сама". Глядите-ка!
Я снова вглядываюсь на нее - с сомнением: так это ж получается, что не она
моя, а я - ее! Хм... совершенство тела, совершенство духа - не слишком ли
шикарно для меня? На такую красу можно молиться, поклоняться ей - а спать
с ней возможно ли!
Люся собрала волосы, уложила по-прежнему кольцом. Взглянула на меня
блестящими глазами, придвигается вплотную, обнимает, прижимается губы к
губам:
- Вполне, Алешенька! Всегда, мой милый! ...и мне приходится, просто
необходимо, чтобы привести себя в порядок, броситься в пруд, в холодную
воду. Вылезаю через минуту сконфуженный: ну, разве можно так - при
постороннем. И мысли мои читает. Зачем мне такая жена!
Они смеются - дружелюбно и снисходительно, но все-таки смеются - над моим
конфузом, неумением владеть собой. А. я опять чувствую себя будто в
партере с галерочным билетом.
И это туда же, чтец. Дался я им...
Мелодичный перезвон - еще более высокой и чистый - и многое меняется. Наша
"лапута" больше не идиллическая лужайка с прудом, а скорее воздушный плот
с устройствами управления (но и с бассейном, впрочем, тоже). Справа
впереди по курсу какие-то воздушные замки. Время к полудню, в небе
появились обычные облака - такие же, как вчера, плоские, с четкими краями:
не сразу теперь и разберешь, что здесь от природы, что создано людьми, где
атмосфера, где ноосфера.
Ага, ясно. Ну, куда замкам до сооружения, .к основанию которого
причаливает наш плот! Это "космический лифт", двухсоткилометровая
электромагнитная катапульта - индукционная спираль, подвешенная на многих
"фотолапутах" так, что верхний конец ее выходит в самые разреженные слои.
Фотобатареи поддерживающих спираль "лапут" и питают ее током. Их много над
планетой, таких "лифтов", выбрасывающих в космос электромагнитные капсулы
с людьми и грузами; заурядный способ передвижения, вроде электрички.
(Кстати, и экономичен он почти наравне с нею: израсходованная на разгон и
выброс в космос капсулы энергия возвращается при опускании-торможении
капсулы в спирали.)
Восьмиметровая в диаметре медная спираль, изгибаясь по гиперболе, уходит
вдаль и вверх, в синеву, сначала сужающейся трубой, а затем и вовсе
блестящей на солнце желтой нитью среди громоздящихся вокруг облаков и
"лапут". На самом деле она, я знаю, не сужается: даже расширяется вверху в
жерло,- но по законам перспективы впечатление, будто сходится.
"Полет и подъем,- думаю я, когда мы усаживаемся в прозрачную яйцеобразную
капсулу с кольцевыми проводящими обводами.- Полет и подъем не только в
пространстве, полет и подъем к высотам ноосферы, к вершинам коллективной
мысли людей, изменяющей мир. И воображение мое должно быть готово обнять и
принять все, иначе какой же я надвариантник! А, да подумаешь: если
попятиться на чуть-чуть от моего варианта, тоже многие выкатили бы шары на
обыкновенный запуск ракеты с космонавтом. Давно ли и этого не было!.."
Пристегиваемся. Сашка впереди, возле пульта-щитка с несколькими рукоятками
и клавишами. Капсула повисает в магнитном поле, вытягивается в спираль.
Витки ее все быстрее мелькают по сторонам, сливаются - и исчезают, и будто
и нет. Бесшумный и стремительный полет-подъем. Ускорение - не слишком
сильное - вдавливает нас в сиденье. Небо впереди-вверху синеет, становится
фиолетовым, почти черным с обильными звездами. Ускорение слабеет...
невесомость! Вышли. Правая сторона капсулы темнеет, затягиваясь сама
каким-то светофильтром,- иначе яростное косматое солнце с той стороны
слишком бы согрело нас. Солнце, чернота с обильными немерцающими звездами,
а внизу океанская чаша с материками и облачными вихрями, окруженная
радужными обводами атмосферы. "Красота-то какая!" - другого ничего и не
скажешь. Нас несет на юго-запад и вверх: уменьшаются внизу учебниковые
очертания Средиземного моря с "сапогом" Италии, слева уходит вдаль Красное
море, впереди надвигается буро-лиловый с белыми пятнами облачных массивов
Африканский материк. а за ним сизо-дымчатая равнина Атлантики. Ух,
красотища!..
Новый перезвон жетонов, еще более высокий и долгий, свидетельствующий о
большом сдвиге мира по Пятому измерению. И я вижу, как краса внизу
изменяется:
- справа по курсу меняются приплющенные перспективой очертания Западной
Европы: наращивается Франция за счет Бискайского залива и Ла-Манша,
смыкаются между собой и с материком Британские острова;
- а впереди вместо серой глади Атлантического океана вырастает,
приближается, распространяется на север и на юг желто-зелено-белый в
разных местах, сверкающий, как новенький, яркостью красок материк. Это
неожиданно, но я знаю - вспомнил: коралловый материк Атлантида. Он и есть
новенький, двадцать лет, как вырастили по рассчитанному проекту из колоний
быстрорастущих кораллов на основе Срединно-Атлантического подводного
хребта: поэтому он и повторяет его S-образную форму.
Пролетая на тысячекилометровой высоте, мы видим в косых лучах солнца
(здесь еще утро) отбрасывающий на запад тень водораздельный хребет и его
отроги; они геометрически четки, наметанному глазу сразу видно, что
сначала эти контуры были вычерчены на ватмане. По обе стороны от хребта
стекают в ущельях между отрогами, собираются в древовидные рисунки (тоже
излишние прямолинейные) новые, еще наполняющиеся водой реки. Материк
только обживается, знаю я, но зато, в отличие от стихийно возникших,
пригодных к жизни едва на двадцать процентов, обжит-то он будет на все сто.
Мы влетаем в ночь. Она покрывает Северную и Южную Америку, большую часть
Тихого океана (хотя, я знаю, и в нем на базе бывших архипелагов возникли
два новых материка: Меланезия и Гондвана). Внизу видны только скопления
огней. Вверху их больше.
"Какие не те выборы и решения из тех же первоначальных колебаний сделали
люди,- думаю я, откинувшись в кресле,- чтобы мир, относимый к далекому
будущему (да и то - то ли он, то ли иной, то ли радиоактивное пепелище...
кто знает!), мир, забывший о раздорах и войнах, объединивший усилия в
исполнении глобальных проектов, вот он, внизу? И дело не в научных идеях,
не в технических замыслах... без них не обходится, верно, но не они
сдвигают мир по Пятому. Замыслы что - в основе атомной бомбы и атомной
электростанции лежит одна научная идея. Мир сдвигают решения - и не
немногих деятелей, правителей или ученых - всех. Когда начали люди этот
сдвиг по Пятому: в прошлом веке? В средневековье, которое благодаря иным
выборам и решениям оказалось не мрачным, а сплошь Возрождением? В античные
времена? В эпоху пирамид?.. (Кстати, вспомнил я, в этом мире нет пирамид,
памятников фараоновой спеси и безысходного рабства. И не было.) Но ясно,
что потребовались многомиллиардные массивы иных выборов и решений...
тысячемиллиардные! Сначала они возникали из тех же колебаний наших
предков, от которых ответвился и мой мир,- но затем новые решения уже сами
направляли развитие: создавали иную обстановку, задавали иные темы для
колебаний и решений. Вплоть до коллективных "терзаний": переход от
космических ракет на электромагнитные катапульты - или нет? Создавать
коралловые материки на Земле - или лучше заняться освоением иных планет?..
Мне бы их заботы!"
- Тебе бы!..- укоризненно роняет Сашка.- Значит все-таки отчуждаешься?
- А ты не подслушивай.
И снова звучит оттененный скрипками арфовый перезвон - в верхних, еще
более высоких нотах гаммы. Изменился мир - или изменились мы? Я вижу внизу
светлые, будто раскаленные контуры двух материков среди темноты океана;
слева - знакомый, Австралия (он тускнеет вдаль, к югу), внизу и чуть
вправо... ага, это и есть Меланезия, неправильный шестиугольник в
приэкваториальных широтах. Он светится сильнее, особенно горные хребты,
правильностью своей напоминающие крепостные стены... Это мы теперь видим
инфракрасное излучение! Для проверки гляжу на Люсю, на Стрижа: светящиеся
силуэты на фоне космоса и звезд.
- Это угадал.- Не то слышу, не то просто понимаю я мысль Сашки.- Ну-ка
дальше?..
Испытывают мое воображение на готовность принять и понять новое,
небывалое, вон что. Угадайка, угадайка - интересная игра!..
Долгий перезвон жетонов. Капсула (она изменилась, нет больше пульта и
проводящих колец) замедляет полет и устремляется вниз. К жерлу приемной
спирали. Нет вблизи такого жерла - оно бы сплошь обрисовалось сигнальными
огнями, я знаю. Падаем? Похоже. Спутники безмолвствуют. Восточный берег
Меланезии стремительно разрастается, свечение его становится сложным,
пестрым, подробным. Спокойно, Боб, спокойно, Кузя. Если это авария, стенки
капсулы уже раскалились бы от трения об атмосферу. Значит?.. Ух, черт,
сейчас врежемся! Нет... вошли в материк, в монолит планеты, как - даже не
подберу сравнения... ну, вот будто мчишь сквозь сильный дождь с порывами
ветра: приятного мало, но не смертельно. (А ведь приготовился.) Теперь
даже и приятно стало (под дождем тоже так бывает), ибо-понял! В сущности,
идет то же самое проникновение сквозь стену, которая в одних вариантах
есть, а в других разобрана: возникновение и существование нашей планеты
закономерно, но нахождение именно в этой части орбиты - случайность. Все
точки орбиты для нее равновероятны. Капсула с нами сейчас движется
надвариантно - а впечатление хлещущего в лицо дождя и есть мера
вероятности существования Земли именно здесь-сейчас.
"Может, а!" - Мысль Стрижа адресована Люсе.
"Я и не сомневалась".
"Нет, а что же!.."- Это я сам.
Капсула вышла на поверхность и - исчезла под новый перезвон. Была ли она?
Мы стоим на травянистом бугре, овеваемые теплым ветром. Впереди, за
дальними холмами, заходит солнце. Вся местность здесь волнистая, с
буераками и рощами, чем-то знакомая. Слева, на самой макушке бугра, не то
мерцающая, не то пляшущая вышка из голубого металла. Да, именно пляшущая:
она то складывается так, что площадка на острие оказывается на уровне
травы, то, телескопически выдвигаясь, втыкается в небо с редкими плоскими
облаками. И вышка, и облака эти с четкими, огненно подмалеванными низким
солнцем краями... ба, вот мы где: на Соловецкой горке! Только теперь сюда
не ведут асфальтовые аллеи, нет здания, да и вышка совсем не та. И главное
- вокруг нет города.
Мы идем к вышке, лишь слегка приминая траву. Мы нагие - ^ и это не
конфузно; у мужчины с четким лицом и широко поставленными синими глазами
только жетон-параллелограмм на левом запястье; у женщины такой же
скрепляет уложенные в кольцо волосы.
Вышка опустила площадку к нашим ногам. Становимся на нее лицами к внешнему
краю и к солнцу - мужчина и женщина по обе стороны от меня - беремся за
руки. Площадка с нарастающим ускорением уносит нас в синеву. "Как же без
биокрыльев?" - мелькает у меня опасливая мысль, но я тотчас прогоняю ее.
Да, именно так, без биокрыльев, одной силой понимания - только и можно
достичь места, куда мы стремимся. Под звон жетонов.
На предельной высоте площадка остановилась, оторвалась от наших ног - а мы
полетели дальше. Сначала вверх, затем с переходом в параболу.
Двое поддерживали меня справа и слева. "Отпустите, я могу сам",- помыслил
я. И они отпустили.
...Земля, деревья, вышка, чуть приметная тропинка в траве приближались - и
вдруг перестали. Инерция, которая несла меня, вдруг сделалась моей.
Управляемой устойчивостью полета. Я начал набирать высоту.
Не так и много понадобилось прибавить к учебниковым знаниям о тяготении,
инерции, законах Ньютона, Галилея, Эйнштейна, его принципа эквивалентности
(правда, с поправкой, что почти равны поля тяготения и инерции - почти!) -
лишь чувственное, переполняющее сейчас мою душу блаженством откровение:
Земля- живая. Живое существо. Тяготение - это ее отношение ко всему сущему
на ней и поблизости. Отношение ясное и всеохватывающее, немного женское,
немного материнское: ты - мой, ты - мое. Даже если что-то летит
стремительно в далеком просторе - и то надо попытаться закружить вокруг
себя на орбите или хоть искривить траекторию. И если понять такое
отношение к себе - не в формулах для статьи, не в числах, а почувствовать
телом, то оно становится и твоим.
Можно активно использовать неточность равенства тяготения и инерции (из-за
чего и возможны все движения) - и быть силой, несущей себя.
Вот на какие высоты бытия забрасывают нас иногда сны нашего детства.
Мы заворачиваем на запад, в сторону солнца. Слева и позади остается
широкая река с островами, выгнувшаяся здесь излучиной,- только нет через
нее мостов; удаляется низменный левый берег в лугах и старицах - только
нет там жилых многоэтажек. коттеджей, заводских корпусов; правый берег
высок и неровен - но нету и здесь зданий, улиц, площадей, скверов...
ничего нет. Исчезли, не нужны стали города. Какие города - мы ведь и сами
не люди, трое безымянных, приобщившихся к сути всех процессов в материи: а
облик прежний сохраняем лишь потому, что это красиво - быть человеком. Это
традиция здесь.
Животные - целиком в царстве необходимости. Человек большей частью тоже,
но меньшей - разумом-воображением, тягой к новому и созданием его -
все-таки проникает в царство свободы из-за того, что такое состояние - ни
здесь, ни там - длится долго. оно ему кажется нормальным. А нормальное -
вот оно: полная надвариантная свобода.
5
Позади остается центральная часть, в коей нет ни кварталов, ни старых
храмов. Миновали слева невыразительный холм - без институтского здания
глаголем, без улиц с многими названиями. Внизу заполненное тенью ущелье
Байкового кладбища - без кладбища; впереди бугор Ширмы - тоже безо всего.
Даже без названий.
...Но если сдвинуться немного назад по Пятому, он есть, мой город, во
многих видах - от прекрасных до жалких. (И до радиоактивного пепелища
тоже.) Он здесь и сейчас, никуда не делся. И живут там Кепкин, Алка
Смирнова, мой батя, Ник-Ник, Уралов... даже Сашка и Люся, более свойские,
близкие мне. И Тюрин, теоретически проникший дальше всех по Пятому, но на
деле не сдвинувшийся с Нуля.
Э, что мне в них! Прощай, место наибольшей повторяемости, тянущее к себе
мелкими воспоминаниями. Сейчас пролетим - и привет!
...Как я Кадмича-то вчера шуганул за "сандвичи Тиндаля", за упущенное из
рук изобретение! С глаз прогнал. (А когда Уралов на него наседал,
навязывал соавторство... А Радий корчился на глазах у всех, не зная, что
делать, смотрел на нас - и на меня! - вопросительно и с надеждой, я его
поддержал? Вступился? Какое! "Вы за других не думайте, вы за себя
думайте". Я и думал "за себя".
Чего же ты хочешь от общества в целом, слагаемое, "единичка"?)
...А Паша-то наш, благородный кшатрий,- надвариантен он все-таки или нет?
Ведь совершил волевой переход, приобщился к многомерности мира. Правда, с
вероятностью 0,98, прискорбный результат перехода отбил у него охоту
интересоваться этим делом. Но - с вероятностью 0,02 - ведь не отбил! И,
будучи загнан в угол неудачами и строптивыми подчиненными, вроде А. Е.
Самойленко, вспомнит, рискнет проникнуть в заброшенный всеми Нуль-вариант.
А затем подомнет Тюрина, усвоит от него необходимый минимум знаний и
терминов... и начнет делать пассы:
- А вот наш первый советский эмоциотрон Э-1, созданный на основе этого...
персептрон-гомеостата. Может перемещать человека в иные измерения, включая
прохождение сквозь стену и обратно, а так же перемены внешности. Алла...
э-э... батьковна, займите кресло! (Смирнова усаживается, техник Убыйбатько
надвигает электродные тележки.) Радий... э-э... Кадмиевич, настраивайте!
(Тюрин орудует за пультом "мигалки". Звучит сигнал приближения ПСВ.) Прошу
внимания... (Пассы.) Видите - исчезла! (Пассы.) Видите: появилась с
измененной прической и цветом ногтей!
- Где?! Где? - будут волноваться экскурсанты.- А-а... да-а! Тц-тц-тц!
Я так зримо представил эту картину, что даже жарко стало.
И незаметно я отклоняюсь вниз от спутников, вхожу в пике. Весом я тяжел.
Оттеснили эти мысли и возбужденные ими чувства понимание первичного,"
разрушили связь с праматерью-планетой, дарительницей живой силы... мелкое,
поверхностное, но ведь свое, черт бы его взял! Я камнем лечу вниз.
Нарастающий - и драматически ниспадающий от высот к нижним регистрам,-
перезвон жетонов. Спутники с двух сторон подхватывают меня.
Еще перезвон - глубинный, с контрабасовым пиццикато - и вот мы трое на
биокрыльях. А впереди, на бугре Ширмы, возникают - сначала расплывчатые,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг