- Произнес, что эти частные задачи превыше всего и прежде всего!
- А ты что?
- Попросил разрешения заняться составлением универсального алгоритма в
свободные часы.
- А он?
- Лучше бы я не говорил о свободных часах! Он тотчас выдал мне еще две
папки частных задач на погрузки-разгрузки, развозки-перевозки. Там есть
даже про стиральное мыло.
- А ты что?
- Слушай, иди от меня по-хорошему! - окончательно взбеленился Малышев.
- Тебе хорошо, ты работаешь по заданию Валентина Георгиевича...
На пульте "Молнии" замигал верхний ряд неонок: машина переработала
серию подпрограмм, ждала дальнейших команд оператора. Сергей привычно
защелкал тумблерами, ввел команду контрольного пересчета. Кайменов
вернулся к своей машине, выключил питание; на сегодня у него было все. Он
снял халат, повесил его в шкафчик, спрятал в письменный стол бумаги.
- Сереж, ты скоро?
- Еще минут двадцать.
- Давай закругляйся, я подброшу тебя на мотоцикле.
Кайменов прогулялся по залу. Около окна его посетила новая идея. Он
вернулся к пульту "Молнии", дождался, пока Малышев кончит играть
тумблерами и клавишами, заговорил:
- Кстати, о возможностях машин! Почему никто еще не догадался применить
кибернетику к организации личной жизни человека, а? Современная жизнь
сложна: сотни дел, намерений, проблем, поступков, событий. Как
распределить время, чтобы осталось и на свидание с девушкой, на театр, на
отдых? Как встретиться с нужным человеком? Как уклониться от встречи с
ненужным? Как не опаздывать на работу, как распределить деньги до получки?
Как строить взаимоотношения с родственниками, чтобы легче жилось? Как и
где отдыхать?
Какие идеи стоит осуществлять, какие нет? И в какой последовательности?
Как получить справку? Как получше наладить свой быт в этом городе? А
может, не стоит и налаживать, плюнуть да уехать...
- В Рио-де-Жанейро! - фыркнул Малышев, просматривая ленту с числами
решений машины.
- Нет, зачем? На Тихий океан, в Кобеляки, на целину. Эмпирически живем,
понимаешь? А жизнь все стремительнее: радио, телефон, самолеты: От нашего
города до Москвы долетаешь так быстро, что не успеваешь обдумать
командировку! И так во всем: медлительный человеческий мозг не успевает
осмыслить и сопоставить все, выбрать из тысяч вариантов наилучший. А ведь
этот вариант - твоя жизнь, человек!
Голос Володьки звучал задумчиво:
- Дороги, которые мы выбираем... Ни черта мы их не выбираем, живем как
придется, хватаемся за что поближе, что на глаза попалось. А потом грызет
неудовлетворенность. Вот ты замечал: в книгах, в фильмах - в хороших,
конечно, - жизнь описана всегда как-то интереснее, ярче, логичнее, чем она
есть на самом деле. Вроде бы люди тем же занимаются: влюбляются, работают,
враждуют, страдают, дружат, изобретают, но все у них как-то ловчее
выходит, совершеннее!
- Ну, замечал, - кивнул Сергей.
- А знаешь почему? У писателя есть время продумать поступки и дела
своих героев. Книгу, где описываются события одного дня, он, может, пишет
год.
Фильм, который мы смотрим полтора часа, снимают несколько лет. А у нас
нет такого времени на обдумывание! Жить приходится каждый день, успевай
только поворачиваться. Продираемся сквозь чащу неотложных житейских
мелочей, и не хватает у нас порой ни времени, ни сил на самое главное в
жизни: творчество, подвиги, настоящую любовь, настоящую дружбу. Остается
осадок, и чувствуем мы себя не то что несчастными, а как-то не очень
счастливыми... А вот если передать машинам всю серую житейскую требуху, -
Кайменов прищелкнул пальцами, - то можно организовать отличную жизнь! Если
голова человека не занята мелочами, он каждый день сможет прожить
интересно, даже талантливо - лучше, чем в книгах!
Сергей снизу глянул на горевшие зеленым огнем глаза товарища.
- Идеистый ты парень, Володька, только идеи у тебя какие-то... шальные.
Скажи: сколько стоит час машинного времени, например, у моей "Молнии"?
- Рублей триста...
- Триста сорок. Задача средней сложности решается на ней за
восемь-десять минут. Кто же станет платить пятьдесят карбованцев, чтобы
выяснить, почему ему не хватает десятки до получки?
- Так ведь это только сейчас так, - горячо взмахнул руками Кайменов, -
пока все на ноги становится! Алюминий когда-то стоил дороже золота, а
теперь из него кастрюли делают. Развернется микроэлектроника, наладят
серийный выпуск - и через десять лет кибернетические машины будут иметь
размеры и цену радиоприемников. К тому времени надо иметь общедоступные
алгоритмы, чтобы кибернетика вошла в жизнь, в быт, в труд каждого!
Талантливо прожить каждый день, - со вкусом повторил он. - Нет, над этим
надо думать сейчас...
Защелкал печатающий автомат, выталкивая из металлической пасти бумажную
ленту с колонками цифр. Сергей дождался, пока он кончит, оборвал ленту,
стал заносить числа в журнал. Кайменов, насвистывая, стал прохаживаться по
залу.
В этот момент наверху раскрылась дверь, появился Павел Николаевич
Шишкин. В облике Павла Николаевича все было прямым: прямые темные волосы,
прямой нос, прямоугольный волевой подбородок, прямая спина и прямой взгляд
из-под прямых как черные палочки, бровей. Зачем он появился здесь во
внеурочный час: просто ли для порядка, дать ли руководящие указания и
продвинуть науку - осталось невыясненным. Павел Николаевич спустился в зал,
обласкал взглядом деловито склонившегося над пультом Малышева и заметил
праздную фигуру Володьки.
Последовал искрометный диалог:
- А вы почему не работаете и находитесь здесь?
- Я? Я работаю... Я думаю.
- Думаете?! - Шишкин оскорбленно распрямился. - Попрошу вас думать не в
рабочем помещении!
Кайменов остановился, склонив голову, и стал похож на козла, готового
боднуть. Некоторое время он рассматривал Шишкина, как предмет, требующий
размышлений. Потом в глазах его заблестели искорки, и Володька спросил
самым доброжелательным тоном:
- Послушайте, Павел Николаевич, вам никто не говорил, что вы дурак?
- Н-нет, не гово... - От неожиданности энергическое лицо Шишкина на миг
раскисло, но тут же на-лилось лиловой кровью. - Что-о-о-о? Эт-то вы
говорите мне? Вы - мне?! - Он хлопнул себя ладонью по нагрудному карману
пиджака.
Кайменову уже нечего было терять. У него сузились глаза.
- Если хотите получить настоящий звук, бейте себя не в грудь, а в лоб...
Бездарь!
Малышев, хоть и был перепуган таким поворотом событий, тем не менее
заметил, что на лице Шишкина выразился не гнев, а страх. Тот ловил ртом
воздух.
- Д-а я вам!.. Я вас... выговор... уво... в двадцать четыре часа!
Ввввв...
Павел Николаевич ринулся к лестнице, яростно рванул дверь не в ту
сторону, вылетел из зала. Вывихнутая дверь беспомощно покачалась на петлях
и застыла.
- Ну, ты да-ал! - Малышев поднял глаза на товарища, хлопнул себя по
коленям.
- И кто тебя за язык тянет? Нажил себе врага, поздравляю!
- Но ведь он дурак. Как это я раньше не понял?
- Ну, видишь ли... - Взмах бровей, движение головы и губ. - Что значит
"дурак"? Это понятие относительное... Кстати, я не считаю, что Шишкин
дурак, без ума на таком посту не удержишься. И потом у него высшее
образование, степень...
- Ты не темни! - Кайменов рассердился, у него покраснело правое ухо. -
Никакое это не относительное понятие, самое что ни на есть абсолютное.
Высшее образование, ха! Если дурака учить, он не станет умным - он
просто будет больше знать... Конечно, он не клинический идиот, тех легко
различить.
Дурак, бездарь, посредственность - не в названии дело. Но есть
определенный тип людей... Ведь любое дело поганит...
Снова защелкал цифропечатающий автомат, но Малышев не обратил на него
внимания, повернулся к Володьке:
- Допустим, он дурак, бездарь, но ведь достиг!.. Значит, может. С этим
надо считаться, а не воевать... как тот чудак с ветряными мельницами.
Кайменов не обратил внимания на шпильку. Он сел, упер локти в колени, а
кулаки в щеки.
- Вот это самое интересное. Достигают. Как? Почему? Непонятно. И ведь
ясно, что за человек... Вот, скажем, Валентин Георгиевич: ведь насквозь
должен этого Шишкина видеть - что ни таланта, ни ума, ни порядочности. И
гнать. А он наоборот даже: приближает, возвышает...
- Валентин Георгиевич талантливый математик, - пожал плечами Малышев, -
а не талантливый специалист по подбору заместителей. К тому же Шишкин
охотно берет на себя хлопотливые дела: по обеспечению работ, по штатам, по
всяким щекотливым внутренним конфликтам. В них Валентин Георгиевич в силу
своего высокого полета мыслей вникать не любит.
- Не научно ты как-то рассуждаешь, - покачал головой Кайменов. - В
самом деле, спутники запускаем, управляемым термоядерным синтезом скоро
овладеем, а перед заурядной глупостью и подлостью часто оказываемся
беспомощнее котят.
Почему здесь нет научного подхода? Неужели эта задача труднее других? А
может, просто никто не брался?
- Вот ты и возьмись, - фыркнул Малышев.
Кайменов закурил сигарету, начал размышлять вслух.
- А ведь если разобраться... Как преуспевают Шишкин и ему подобные?
Во-первых... во-первых, у них узко ограниченная цель: благополучие во
что бы то ни стало. Они не утруждают себя поисками смысла жизни, анализом
своих и чужих переживаний, размышлением над общечеловеческими проблемами,
вообще лишней игрой ума. Логика упрощена... Во-вторых, поведение их в
большой степени предсказуемо. Обратись к тому же Шишкину с самым несложным
делом - можно наперед сказать, что он никогда сразу не разрешит: либо
откажет, либо что-то изменит, либо "отложит вопрос", чтобы доказать свою
значимость и нужность. Верно?
- Верно! - подтвердил Сергей, с удовольствием захлопывая журнал. Он
поднялся, сделал несколько энергичных движений, чтобы размять затекшее от
сидения тело. - Берусь еще предсказать, что теперь он устроит тебе веселую
жизнь.
- Очень вероятно! - оживился Кайменов. - В этом же все и дело,
понимаешь? У них определенные алгоритмы поведения! "Я тебе - ты мне", "не
нами установлено - не нам отменять", "око за око, зуб за зуб", "умный в
гору не пойдет, умный гору обойдет", "разделяй и властвуй", "каждый за
себя"...
Понимаешь, эти житейские алгоритмы имеют четкую логическую структуру!
Их можно выразить символами математической логики и электронными схемами.
Смотри: "я тебе - ты мне" - типичная схема с положительной обратной
связью.
"Око за око..." - схема с отрицательной. "Тише едешь..." - линия
задержки.
"Умный в гору не пойдет..." - типичная схема "не - или", универсальный
логический элемент из транзистора и двух диодов. А "разделяй и властвуй" -
это вообще принцип разбиения сложной информации на элементарные двоичные
символы, которые легко перерабатывать! Слушай, Сережка, - Кайменов вскочил
на ноги, - давай промоделируем Шишкина, а?
- Смотри, как бы он тебя не промоделировал, - холодно ответил Малышев.
Он подошел к электрощиту, повернул два переключателя. Погасли лампочки
на пульте "Молнии", перестали завывать воздуходувки. В зале стало
непривычно тихо. Сергей снял халат, надел пальто и берет, протянул
Кайменову кожаную куртку.
- Одевайся, поехали... Хорошая у тебя кожанка. Сколько заплатил?
Володька поставил кожанку на пол. Она осталась стоять колоколом.
- Слушай, ты, - медленно сказал он, - специалист по перевозкам банного
мыла.
Я тебе всерьез предлагаю: давай промоделируем на "М-117" поведение
Павла Николаевича Шишкина. Это можно сейчас сделать, а другого такого
случая не будет...
- Знаешь, я, пожалуй, поеду троллейбусом, - Сергей повернулся к
лестнице. - С тобой и в пустом-то зале разговаривать жутковато, а уж
ездить на мотоцикле - слуга покорный...
- Ты, я вижу, совсем отупел на погрузочно-разгрузочных работах!
Скидывай пальтишко, садись - я тебя развивать буду... Ты про данные
института мозга слышал?
- Ну, слышал, - скучающе сказал Малышев. - "Из нескольких миллиардов
нервных клеток коры головного мозга даже у талантливого человека
задействованы лишь десятки миллионов, а у посредственного - миллионы или
даже сотни тысяч..."
- и все такое... Так что? Все равно это гораздо больше, чем
транзисторов в твоей "М-117". А ведь транзистор - это еще не нервная
клетка.
- Правильно. Теперь слушай дальше. Этот миллион клеток у Павла
Николаевича перерабатывает всю информацию, которую он получает от органов
чувств в сыром, так сказать, виде. В машины же мы всегда вводим не сырье,
а полуфабрикат: информацию, закодированную в двоичные числа и логические
схемы. То есть мы разгрузим машинный мозг Павла Николаевича от этой
тяжелой работы. Далее. Будем моделировать не все его поведение, а только
служебное, от девяти до пяти. Этим мы сразу отсекаем дела семейные,
состояние здоровья, воспоминания детства - огромный кусок информации.
Служебная же информация в большой степени подчинена не эмоциям, а законам
логики - это Валентин Георгиевич теоретически обосновал. Причем и эту
информацию мы очищаем от шелухи подробностей: какое у меня было выражение
лица, когда я с ним мило поговорил, какого цвета глаза секретарши Зоечки,
- оставляем только суть.
Двадцать восемь тысяч оперативных ячеек "М-117" это вполне потянут, а
объем памяти у нее огромный.
- Ну, допустим, - согласился Сергей. - А откуда мы возьмем необходимую
служебную информацию? Да еще ведь надо ее закодировать!
- А вон она, в шкафу! - небрежно повел головой Кайменов. - И уже
подготовлена для ввода в память машины...
- Где?! - взвился Малышев.
- Шесть папок. Ты что, забыл, что я готовлю алгоритм "электронного
организатора"? Да скинь пальтишко-то, упреешь... Я ведь тебе о том и
толкую, что другого такого случая не будет. Во-первых, у нас в руках вся
писаная информация: о структуре института, о сотрудниках, готовы схемы
взаимоотношений с внешними организациями, инструкции обо всем - от
присуждения степеней до выделения квартир. Во-вторых, мы с тобой и сами в
курсе дела, располагаем неписаной информацией для оперативной памяти.
В-третьих, есть конфликт между Шишкиным и мной, то есть та ситуация,
когда все качества человека проявляются наиболее ярко, И в-четвертых, в
нашем распоряжении машина.."
- В нашем ли? - усомнился Малышев. - Она ведь казенная.
- Да в том-то и дело, что я сейчас имею право, даже обязан, прежде чем
моделировать "электронного организатора", проработать на машине задачи
такого же класса! Мне это в план записано, понимаешь?
- Хм... - Сергей стал расстегивать пуговицы на пальто. - Покажи папки.
Кайменов сунул руку в карман, встал.
- Вот ключ, вон шкаф. А я пока сбегаю в магазин, куплю чего-нибудь
поесть.
- Сигарет не забудь, - пробормотал Сергей, отпирая шкаф.
Володька действительно потрудился на славу. Сведения о научных работах,
данные бухгалтерии, отдела кадров, местного комитета, требования к
результатам научных работ, организационная и научная структура института,
взаимоотношения общественных организаций, данные тематического плана,
постановления, регулирующие работу института, - все было расписано в шкалы
сравнительной оценки и расчерчено в виде логических схем.
- "Шкала значимости должностей, - читал Малышев, - Директор - 900,
замдиректора - 450, начальник отдела - 360... так далее... ведущий инженер
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг