готовы взять на себя обучение и снабжение вооружением ваших людей. Согласитесь,
что когда граждане содружества начнут служить на земных кораблях, то и вы
будете чувствовать себя спокойней, и земляне поймут, что вы также готовы
действовать вместе с нами.
- Предложение, безусловно, интересное, - медленно проговорил председатель.
- О подобном мы не думали. Но мы не можем силой...
- Кто говорит о силе? Солдат, загнанный в казарму силой либо мертвый
солдат, либо сбежавший солдат. Или вы считаете, что добровольцев не будет?
- Не уверен что будут. Многолетнее противостояние.
- Нужен пример. Нужен кто-то, кто проложит первую дорожку.
- Верно. Стойте! Вы кого-то имеете в виду конкретно?
- Да. У нас уже есть трое добровольцев.
Под недоуменные взгляды экспертов и комиссии из содружества адмирал
подошел к своему столу и достал оттуда три листка бумаги.
- Честно говоря, когда мне их принесли, я не знал что с ними делать. Будь
эти люди землянами, то тут не возникло бы никаких проблем. С учетом всего
военная академия Земли сочла бы за честь видеть их в своих стенах. Но они
граждане содружества. Вот я и требую доказательства вашей искренности. Если вы
действительно готовы изменить свое отношение к моей планете, то разрешите этим
людям обучение. Если нет, то нам разговаривать больше не о чем. Считайте это
официальной позицией сената.
Председатель молча забрал у адмирала листы и быстро пробежал их. Как-то
странно вскрикнул и прочитал снова. Заметив, что его коллеги пытаются прочитать
эти листы через его плечо, он поспешно убрал их. На него недоуменно посмотрели
со всех сторон. Но председатель, словно не замечая этих взглядов, смотрел
только на адмирала.
- А вам не кажется, что это уже слишком?
- Слишком что?
- Но ведь это... это...
- Если вы думаете, что я стоял рядом с ними наставив на них пистолет,
чтобы заставить все это написать, то вы ошибаетесь. - Адмирал ненадолго
задумался. - К тому же сильно сомневаюсь, что это их напугало бы. Для меня эти
заявления оказалось таким же сюрпризом, как и для вас. Но, тем не менее, я
готов уважать их выбор. А вы?
- Но они же дети!!!
- Эти дети потеряли своих родителей при нападении на их корабль. Эти дети
два года жили на планете где вы, извините за резкость, не прожили бы и дня. Эти
дети принимали участие в сражениях и видели, что такое смерть. Я беседовал с
ними, и они многое успели мне рассказать. Вы считаете, что в содружестве, после
всего ими пережитого, им будет хорошо?
- Психологи проведут коррекцию...
- Тогда это будут уже другие личности. Чем это лучше того, что предлагаю
я. Давайте так. Вы можете прямо сейчас отправиться на орбиту и поговорить с
ними. Если вам удастся отговорить их от этого шага, то на этом все закончится.
Если нет, то вы дадите согласие на их обучение.
- Но у них еще есть родственники! Они же еще несовершеннолетние!
- И что? Мы же не забираем их навсегда. Да и обучение в академии идет не
круглый год. В общем так, эти дети после всего случившегося с ними имеют право
на добровольный выбор, я это вижу так: если они намерены твердо привести свое
желание в исполнение, то я намерен им помогать. И, как я уже говорил, считайте
это официальным требованием сената.
- Вы что, из-за этого готовы поставить под вопрос все отношения Земли с
содружеством?
- Нет. Просто если заявления этих троих детей, вопреки их воле и желанию,
не будут утверждены содружеством, то между Землей и содружеством вообще не
будет никаких отношений. Я официально заявляю от имени сената Земли, что в этом
случае мы откажемся вступать в содружество. Если вы не готовы доверять Земле, а
отказ отправить этих троих для обучения на Землю и будет расценено как
недоверие, то и мы не можем доверять вам.
- Я не понимаю...
- Не пытайтесь, - посоветовал адмирал. - Но могу дать вам информацию к
размышлению. Для вас не секрет, что я всегда выступал против вступления Земли в
содружество и считал, что мы в состоянии пройти и своей дорогой. После всего
случившего мое влияние в сенате возрастет и сильно. Так что от моего мнения
будет зависеть та политика, которую поведет Земля. А сейчас ведь у меня еще
меньше причин любить ваше содружество. Ведь это из-за вашей близорукой политики
погиб мой сын. И не надо аргументов! Возможно, я не прав, возможно, но я так
считаю и для сената Земли мое мнение дороже ваших аргументов. Но я, тем не
менее, готов поддержать вступление Земли в содружество. И изменил я свое мнение
именно из-за этих детей. Именно они заставили меня взглянуть на содружество
по-другому. А теперь докажите мне вы, что все ваши слова о новых отношениях не
пустая болтовня.
Не дожидаясь ответа, адмирал вышел из комнаты, оставив за собой всеобщее
непонимание.
- Может теперь мы тоже ознакомимся с этими бумагами, что вызвали такой
переполох? - попросил один из членов комиссии у председателя.
Тот непонимающе посмотрел на собеседника, потом перевел взгляд на свой
кулак, в котором оказались скомканы заявления. Председатель смутился, поспешно
разгладил бумаги и положил его на стол, чтобы все могли с ними ознакомиться.
- Но это невозможно!!! - воскликнул один из экспертов.
- Напротив, - с какой-то странной улыбкой ответил председатель. - Это
очень даже возможно. В одном я согласен с этим адмиралом. Мы должны доказать,
что изменили свое отношение к ним. Но я все же намерен побеседовать с ребятами.
Но если они откажутся забрать заявления, то я поддержу их.
- Это будет конец вашей политической карьеры, - заметил кто-то.
- Знаете, - ни к кому конкретно не обращаясь, заметил председатель. -
Похоже, сегодня я понял, что в жизни может быть и что-то важнее карьеры. Но,
честно говоря, я считаю, что именно этот мой шаг и будет венцом моей карьеры,
даже если я лишусь всех своих должностей. Пусть будет так, как будет. Но
предварительно, я все же должен убедиться, что эти ребята приняли свое решение
сознательно и добровольно, а не под влиянием минуты.
Председатель, оставив своих ошарашенных людей, тоже вышел. Пожалуй, только
он один в этот момент понимал, что для содружества и Земли начинается новая
эпоха.
Эпилог.
Земля. Шесть лет спустя.
Большое здание военной академии на Земле многие непосвященные и считали
главным учебным корпусом, где курсанты проходят обучение. На самом деле это
было всего лишь административное здание, причем не самое главное. И никогда еще
здесь не проходили занятия. Стены этого здание видели курсантов только два раза
в год: осенью, когда тысячи, двенадцатилетних мальчишек и девчонок,
выстраивались здесь чтобы принести еще не присягу, а клятву и надеть новенькую
курсантскую форму. И летом, когда после шестилетнего обучения, значительно
поредевшие шеренги тех же, уже юношей и девушек строились на этом же плацу,
готовые сменить свою курсантскую форму на форму мичманов земных вооруженных
сил. В остальное время в этом здании стояла тишина. Только изредка ее стены
видели проверяющих из адмиралтейства или из правительства. Реальные же учебные
корпуса, где действительно шли занятия, были разбросаны по всей солнечной
системы - от Луны, до спутников Юпитера. Там курсанты учились действовать в
состоянии невесомости, повышенной силы тяжести. Там же шли занятия по
предметам: физике, математике, теории пространственных прыжков, а также по
другим, чисто специфическим предметам. Но вот проходят годы. Мальчики и девочки
превращаются в юношей и девушек, заканчиваются выпускные экзамены, и сотни
кораблей со всех учебных корпусов академии устремляются к Земле. Здесь все эти,
уже не курсанты устремляются к Центральному зданию, где и должны они будут
получить свое первое назначение на корабли, в десантные подразделения, в отряды
рейдеров. В короткий срок все поле перед зданием начинает пестреть мундирами
десяток служб. Только один раз представители всех родов войск собираются в
одном месте.
Конечно, все это чисто внешняя сторона дела, рассчитанная на публику.
Реально же курсанты приносят присягу и получают документы немного раньше, в
своих корпусах. Здесь же они как бы узаконивают свое положение перед обществом.
Именно после речи председателя сената Земли курсанты становятся полноправными
мичманами - будущими офицерами. А потом будет праздничная пирушка и законные
полгода отпуска.
Вот и сейчас, готовые мичманы радостной толпой устремлялись с плаца и
растекались по всем улицам. Многие из них тут же направлялись к ждущим их
родителям, которые, не скрывая слез, встречали своих чад. Да и сами
новоиспеченные мичмана в этот день не стыдились слез. Никто уже не опасался
ехидного крика в спину: "Маменькин сынок идет!" Этот день был днем курсантов, и
в этот день им позволялось многое.
Но даже в этой толпе радостных людей выделялись трое. Они были разного
возраста, одному вообще было двадцать три года, двое других были младше своего
спутника, но все же старше остальных мичманов, пусть и на год-два. Их никто не
встречал, да, похоже, они и не ждали, что их встретят. Держаться они тоже
предпочитали вместе. Однако было видно, что, несмотря на все их отличие,
остальные курсанты относятся к этой троице с каким-то непонятным почтением.
Вдруг "море" мичманов как бы раздвинулось, пропуская плотного человека с
жестким взглядом. Однако внимательный человек заметил бы в этом волевом взгляде
какую-ту грусть, которая, казалось, навеки поселилась в нем. Эта печаль
становилась гораздо заметнее, когда человек смотрел на радостных новоявленных
мичманов. Однако сами мичманы, когда мимо них проходил этот человек, вдруг
делались серьезными. Они почтительно расступались перед ним, отдавали честь и
старались поскорее исчезнуть куда-нибудь, словно это они были виноваты в этой
его грусти.
Адмирал подошел к странной троице. Некоторое время все четверо молча
смотрели друг на друга не замечая никого вокруг.
- Ну, здравствуйте, господа мичманы, - заговорил, наконец, адмирал.
Троица неуверенно переглянулись.
- Здравствуйте, господин адмирал, - заговорил старший из троих.
Адмирал махнул рукой.
- Давайте без чинов. Я рад, что вы сумели закончить академию. Честно
говоря, многие не верили, что вы справитесь.
- Мы должны были справиться, - твердо заговорил второй новоиспеченный
мичман. - Иначе и быть не могло.
- Я рад, что ты так думаешь, - улыбнулся адмирал. Тут он повернулся к
третьему собеседнику - девушке. - А что у тебя? Все по старому?
Девушка плотно сжала губы и мрачно посмотрела вдаль.
- Понятно. - Адмирал несколько растерянно потрепал ее по плечу. - Держись.
- Я держусь. Однако... адмирал... я хочу сказать... сейчас, иначе потом
уже никогда не решусь. Нет, я ни о чем не жалею... просто я хочу сказать, что
сделаю все возможное, чтобы не подвести вас и оправдать ваше доверие. Обещаю,
что вы не пожалеете о том, что в свое время вступились за меня.
- Я знаю. Я еще на Нордаке понял, что ты стоишь того, чтобы тебе помочь.
Все вы стоите этого. Виктор, - голос адмирала прервался, - мой сын...
- Мы помним его, - поспешно заговорил самый старший мичман.
Адмирал благодарно кивнул. Немного помолчал, а потом перевел разговор.
- Приходите к нам. Вы знаете, что в нашем доме вам всегда рады.
- Обязательно, - пообещала девушка. - Вы с Верой Николаевной для нас как
родители.
- Ловлю на слове, - усмехнулся адмирал. - Ждем вас завтра. Сегодня вы уже
вряд ли освободитесь. - В глазах адмирала проскользнула смешинка. - Так что до
завтра. Верочка уже с утра для вас что-то там стряпает.
- Пирожки? - радостно спросил младший юноша.
- Алуру только бы пирожки, - хмыкнул старший из троицы. - Он за пирожки
Веры Николаевны готов на все.
- А сам-то как лопал в прошлый раз? Забыл? - взвился Алур. - Он еще тут
меня будет обвинять в обжорстве!
- Оба вы хороши, - под смех адмирала заметила девушка. - И Алур прав, тебе
бы Руп, лучше бы помолчать. Тут еще можно поспорить, кто из вас больше ест.
Руп развел руками.
- Но что я могу поделать? Эти пирожки Веры Николаевны такие... такие... я
даже не знаю как сказать. Все слова кажутся мне слишком блеклыми по сравнению с
пирожками.
- Будут вам и пирожки и все остальное, - пообещал адмирал. - Ну ладно, не
буду вам мешать праздновать выпуск. Понимаю, что я сейчас только мешать буду.
Трое мичманов проводили адмирала взглядом. Улыбки медленно сбежали с их
лиц.
- Всякий раз, как я вижу Владимира Петровича мне хочется разреветься от
жалости, - заметила девушка.
Алур ободряюще взял ее за руку.
- Ему тяжело, Велса.
- Ну, вы идете?! - подбежал к ним один из новоиспеченных мичманов. - Мы
тут скидываемся на аренду зала. Вы с нами?
- Сейчас, - заметил старший юноша. - Обязательно. Пошли, что ли?
Традиция присвоения первого звания, пусть пока еще не офицерского, до
которого была еще годовая практика на кораблях и в подразделения, курсантами
была отработана за века. Шумной толпой они ввалились в арендованный зал
ресторана, где официанты, в любое другое время призвавшие бы курсантов к
порядку, сейчас только снисходительно посматривали на эту шумную толпу.
Веселье продолжалось почти до утра. Только когда первые лучи Солнца
осветили горизонт, новоиспеченные мичманы стали расходиться. Вскоре покинула
зал и Велса с Алуром и Рупом.
Втроем они медленно шли по пустынной улице предрассветного города.
Медленно разгоралась заря, и в этот момент им казалось, что ничего прекраснее в
мире быть не может. У каждого из них в академии появились друзья. Причем такие,
о каких раньше они и мечтать не могли. Но все же... все же было кое-что, о чем
ни один из них заговорить пока не решился. Первым решила нарушить это негласное
табу Велса:
- Знаете, сейчас я гораздо лучше понимаю поступки Виктора.
- Ты о чем? - спросил Алур.
- Неужели вы до сих пор ничего не поняли? Руп? Алур? Ведь Виктор в тот раз
мог спастись! Но он даже не предпринял попытки. Просто стоял и ждал, когда в
него выстрелят. С его-то реакцией он мог уклониться от выстрелов, а потом
спрятаться за кем-нибудь! Да ведь рядом с ним два солдата стояло! Опрокинуть
одного на себя, вот и все!
Руп и Алур старательно отводили глаза, но от Велсы было не так-то легко
избавиться.
- Так что вы молчите?!
- Я думал над этим, - признал Алур. - Думал, всякий раз вспоминая тот
момент, когда Виктор познакомился с Греппом. Его тогда еще расстрелять хотели.
Помните, с какой скоростью он начал двигаться?
- И что? - осторожно поинтересовался Руп.
- А то! - с неожиданной злостью заговорил Алур. - Почему же он потом не
сделал также? Посему дал себя убить? Не знаете? Да нет, знаете, только сказать
боитесь! Из-за нас! Из-за нашей слепоты!
- Алур, ты не прав, - тихо заметила Велса. - Знаете, я только здесь, на
Земле поняла по настоящему, что в мире существует и кое-что важнее жизни.
Нечто, за что можно и рискнуть ею. Помните о том, что честь стоит жизни? Виктор
же пожертвовал своей честью ради нашего спасения. Мы все называли его
предателем, но только здесь, на Земле, мы поняли какую на самом деле жертву
принес Виктор ради нас. Он ничего не искал для себя, но он стал дважды
предателем. Как вы считаете, легко подобное далось такому человеку как Виктор?
- Теперь-то мы понимаем, что он не был предателем...
- Был! - перебила Рупа Велса. - Неужели ты так ничего и не понял? Он был
предателем! Чтобы спасти людей в тараверской армии и нас, он предал Тараверу.
Потом он пошел на службу к этому Хозяину. Можно спорить с его решением, но так
оно и было. И он был искренен. И он снова дал слово. А потом снова нарушил его!
Снова предал, теперь уже Хозяина и опять, чтобы спасти нас. Но вы все
забываете, что он мог спасти нас и не предавать Хозяина!!!
- Как это? - удивился Руп.
- А вот так! - теперь уже ответил Алур. - Теперь-то я понимаю свою
глупость, когда устроил переполох на верфях. Шуму я тогда наделал гораздо
больше, чем вреда, но дело не в этом. Потом отец Виктора показывал мне смертный
приговор - мой приговор, вынесенный заочным судом за те мои действия. Но он не
был подписан. Хозяину был нужен Виктор, нужен позарез. Ради него он и наплевал
на все мои выходки. Он же ведь понимал, что в случае моей казни Виктор
откажется работать с ним. Так что и наш побег Хозяин просто пустил бы на
тормозах. Только бы надзор усилил.
- Так значит, Виктор просто притворялся, что служит Хозяину? - удивился
Руп.
И Велса и Алур посмотрели на Рупа как на идиота.
- Ты же встречался с Хозяином! - заметила Велса. - Разговаривал с ним!
Неужели ты считаешь, что его можно было обмануть, играя роль предателя? В
том-то и дело, что Хозяин поверил в предательство Виктора именно потому, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг