- Чего?
- Чего, говорю, рот разинул? Не заглядывайся, тут у них особая
система охраны. Сунешься, а тебя лучом лазерным по башке...
Длинный Роланд стоял перед Мортоном, на голову возвышаясь над ним, и
говорил громко, чтобы, все вокруг слышали, чтобы не мечтали зазря. И все
стоявшие рядом заинтересованно повернулись к нему.
- Вот если выключить лазер, тогда другое дело. Но где выключатель?
Это самая главная их тайна...
- Нету его, - сказал стоявший рядом сухощавый человек с быстро
бегающими глазками.
- Чего нету?
- Выключателя. И лазера тоже. Ничего нету.
- Может, и скульптур нету? - сыронизировал Роланд.
Говоривший посмотрел на скульптуру в нише, подумал, пожевав губами.
- Я знаю только, что тут нечисто.
- А кто ты такой?
- Никто. Чую просто. Я всегда чую.
- Ну и что же ты чуешь? - заинтересованно спросил Роланд.
Человек осмотрел его с ног до головы.
- Чую, что не зря вы тут слоняетесь.
- Тебе бы репортером работать.
- А я и есть репортер.
Роланд захохотал, подергал носом.
- Раз газета заинтересовалась искусством, значит, и верно, чем-то
пахнет.
- Точно, - сразу ответил репортер. - Раз полиция заинтересовалась
искусством, значит, чем-то пахнет.
Толпа все прибывала, возбужденно гудела. Слышались голоса:
<газетчики>, <полиция>... Слова эти действовали на людей, как позывные
телевизора. Мортон понял, что если они еще немного так <побеседуют> в
толпе, то любопытные до утра не разойдутся и ночное бдение в музее будет
пустой тратой времени. Дернув Роланда за рукав, он демонстративно пошел к
выходу.
Пришлось обогнуть целый квартал, чтобы выйти к музею с другой
стороны.
- Вот уж верно: дурная голова ногам покоя не дает, - ворчал Мортон.
- Зато мы кое-что узнали, - оправдывался Роланд.
- Что мы узнали?
- Что тут газетчики крутятся.
- Они везде крутятся.
- Просто искусство слишком скучно для них. Нужна изрядная доля перца,
чтобы они сбежались.
- Сбежались потому, что кто-то пустил слух об ограблении.
- Только слух? Чего ж тогда мы тут?
- Мы для того, чтобы охранять священный принцип частной
собственности, - по-школьному продекламировал Мортон.
- Не-ет! - Роланд уверенно покачал головой. - Что-то назревает. Все
чего-то ждут.
- Это называется - массовый психоз.
- Не-ет. Все что-то знают.
- И мы знаем.
- И мы знаем, - повторил Роланд. - Когда все знают - это уже реклама.
А на рекламу кто-то должен был потратиться.
- Ты подозреваешь?..
- Никого я не подозреваю. Знаю только, что кому-то это надо. Твой
<массовый психоз> выгоден не гангстерам. Может, газетчикам?
В глухом переулке они разыскали служебный вход музея, вошли в
маленькую дверь. Сторож, сидевший за дверью, без слов пропустил их, словно
знал в лицо.
- Сегодня что, всех пускают? - не удержался Роланд.
- Кого надо, того пускают, - угрюмо ответил сторож.
- А кого надо?
- Это наше дело.
- Смотри, как бы это не стало нашим делом.
- Ваше дело маленькое: стой, где велят, беги, куда велят, лови, кого
велят...
- Не слишком ли ты разговорчив для сторожа?..
Узкий гулкий коридор вывел их в коридор пошире, где справа и слева
были двери. На одной висела табличка: <Управляющий музеем>. Они вошли и
увидели газетчика, с которым недавно спорили в экспозиционном зале. Он
сидел сбоку у большого стола и потягивал что-то из высокого черного
стакана.
- Не хотите ли для бодрости? - предложил он, доставая из-под стола
бутылку. - Ночь длинна. Кто знает, сколько придется ждать?
Мортон и Роланд переглянулись.
- Ты собираешься просидеть тут всю ночь?
- Не один я, придут и другие.
- Что же вы собираетесь ждать?
- Все, что будет.
- А что будет?
- Вот это я и хочу узнать.
- Ты уверен, что узнаешь именно сегодня?
- Не то чтобы уверен, скорей предчувствую.
- Что тебе известно? - резко спросил Мортон.
- Такой вопрос! - рассмеялся репортер. - У прессы свои тайны.
- Но ведь что-то известно?
- Ничего особенного. Слово чести.
- Что-то подозрительно много сегодня говорят о чести. - Мортон
похлопал Роланда по руке. - Пошли. Если бы он что-то знал, об этом было бы
в газетах.
- Сенсации надо дать созреть, - назидательно сказал репортер.
- Давай зрей. Но если выйдешь отсюда ночью, я тебя арестую.
- Я выйду, как только услышу выстрелы.
- Выстрелы? - Уже стоявший в дверях Мортон снова повернулся к
репортеру. - С чего ты взял, что мы будем стрелять?
- А как остановите преступника? Не будете же вы сидеть в засаде возле
самой богини. Да и негде там. А окно рядом. Он вскочит в окно, схватит
богиню и... вам придется стрелять.
- Уж не сообщник ли ты? - спросил Мортон.
- Увы. Два миллиона для меня слишком много. Я этой ночью рассчитываю
на сотню-другую. Вот если вы его укокошите или он укокошит вас, тогда я
все перепишу заново и заработаю в два раза больше.
- Ты уже все написал?
- Остались только детали.
- М-да! - изумился Мортон. - Знал, что газетчики - мастера
выдумывать, но, признаюсь, недооценивал.
- Вы, полицейские, всегда нас недооцениваете. А ведь я мог бы заранее
описать любую вашу операцию. Люди стереотипны: и вы и гангстеры. Все самые
хитроумные планы и контрпланы уже описаны нами. Что-либо новенькое -
редкость. Это как в шахматной игре: по первым ходам можно предсказать,
какая разыгрывается партия...
- Тебе известны первые ходы?
- Управляющий сказал, что сегодня богиню должны украсть...
- Украсть или попытаться украсть?
Репортер грустно посмотрел в стакан и отставил его в сторону.
- Я, видно, много выпил. Ну да все равно: часы заведены...
Управляющий сказал: <должны украсть>. Так что без стрельбы не обойдется.
- Обойдется, - сказал Мортон и направился к двери. Он уже знал, что
сделает: этой ночью ни на минуту не отпустит управляющего, заставит и его
сидеть в засаде...
В коридоре было пусто. Мимо них тенью проскользнули лишь несколько
служащих, незаметных, прячущих лица. Пусто было и в экспозиционных залах.
Окна затягивали плотные вечерние сумерки, и ажурных решеток снаружи почти
не было видно. Мраморные статуи, все так же освещенные, стояли в черных
нишах необычными часовыми, застывшими в своих вековечных позах радости и
страданий, стояли, истерзанные временем, безрукие, безногие, даже
безголовые. Тишина, окружавшая их, не была тишиной покоя, а висела,
насыщенная безмолвными страстями, и казалось, что она вот-вот взорвется
смехом, стонами, обычными криками толпы. Это была мучительная, тяжелая
тишина, и Мортон даже обрадовался в первый момент, когда услышал тихий
монотонный скрип. Он быстро пошел к дверям соседнего зала и застыл на
пороге: у приоткрытого окна на легкой стремянке стоял управляющий и
раскачивал решетку. Украдкой оглядывался, снова прикидывал расстояние до
ниши, где стояла двухмиллионная богиня, и снова принимался дергать
решетку.
Мортон кашлянул, подойдя почти к самым ногам управляющего. Тот
вздрогнул и едва не свалился со стремянки, суетливо сполз с нее и сел на
нижнюю ступеньку.
- Как вы меня напугали! - сказал он.
- Неудивительно, - засмеялся Мортон. - Не объясните ли, что вы тут
делали?
- Я?
- Да, да, вы. Зачем раскачивали решетку?
- Раскачивал? - растерянно переспросил управляющий. - Я не
раскачивал, а проверял, надежна ли она.
Мортон мысленно выругал себя и подумал, что шеф наверняка не похвалит
за такую спешку. Сколько уж раз убеждался он: поспешишь - упустишь
преступника, и вот снова оплошал. И еще подумал, что репортер не так уж и
не прав, ожидая стрельбы. Налетчиков придется впустить в музей, даже дать
им возможность взять скульптуру. И только после этого задерживать. Иначе
тот же репортер не пожалеет слов, чтобы расписать промашку полиции. А как
поведут себя грабители, застигнутые на месте преступления, трудно сказать.
Кивнув Роланду, чтоб не спускал глаз с управляющего, Мортон прошел в
туалет, вынул плоскую карманную рацию, прицепил присоски антенны к
канализационной трубе и вызвал шефа.
- Управляющий? - переспросил шеф, выслушав доклад. - Сам на себя
доносил? Ведь это он вызвал полицию. Нет, поищи другого.
- А все же пришлите пару человек. Пусть погуляют снаружи на всякий
случай.
- Где я их возьму... - Шеф замолчал, и Мортон подумал было, что он
отключился. В соседней кабине урчал унитаз и булькала вода под краном. -
Разве что Форреста? Он сегодня на свидание отпросился, ну да свидание не
похороны, можно и отложить...
Вернувшись в зал, Мортон увидел идиллическую картину: Роланд, как
экскурсант, ходил за управляющим от скульптуры к скульптуре, почтительно
слушая его воркующий голос.
- Древние понимали красоту женского тела, не как мы. Теперь все
сводится к сексу, и женщина в купальном костюме уже не вызывает эмоций. Да
и вовсе без ничего не всегда волнует. Стыдливость - вот основа
пластического искусства. Взять эту мраморную девственницу, у нее все
угадывается под покрывалом, все, что надо. Видно, что она колеблется:
скинуть покрывало или нет. И зритель мучается вместе с ней. Часами стоит,
завороженный ее нерешительностью. Когда женщина все делает сама,
неинтересно. А тут каждому хочется помочь. И уж я-то знаю, сколько рук
тянулось к этой скульптуре...
- А та, двухмиллионная? - спросил Роланд. - Она совсем голая, чего ж
столько стоит?
Управляющий пожевал губами, погладил лысину.
- А кто знает, сколько она стоит? Ее никто не покупал. Лет пятьдесят
назад музей, которому она принадлежит, вконец разоренный, предложил
продать ее за два миллиона. Покупателя не нашлось. А цифра так и осталась.
Мы упоминаем ее только в целях рекламы. Поверьте, девять из десяти
посетителей музея приходят только за тем, чтобы взглянуть, что это так
дорого стоит.
Он вздохнул, оглянулся, увидел Мортона и сказал:
- Пора гасить свет.
- Зачем? - удивился Мортон. - В темноте преступнику будет легче.
- А вы на что? - усмехнулся управляющий. - Я плачу вам не за то,
чтобы вы всю ночь любовались скульптурами.
- Можно подумать: вы заинтересованы в том, чтобы богиню украли.
- К сожалению, это невозможно.
- К сожалению?
Он расхохотался, как мальчишка, который знает тайну.
- О, это была бы сенсация. Это было бы грандиозное открытие, и я б
заработал на нем не два, даже не двадцать два миллиона. Но вы не
волнуйтесь: все останется на своих местах. Вы ведь этого хотите? У полиции
ведь одна забота: чтобы все оставалось на своих местах?..
- Но свет вы все-таки не выключайте.
- Свет выключается только в зале. Скульптуры остаются освещенными,
так что вы все будете видеть.
- И вы тоже, - сказал Мортон. - Вам придется провести ночь вместе с
нами.
Управляющий задумался, что-то прикидывая, и кивнул:
- Что ж, может, это и лучше...
Они сидели в пустой темной нише, смотрели на тускло освещенную
шеренгу скульптур. Теперь, когда затянутые в черный бархат постаменты
совсем исчезли из виду, скульптуры словно бы повисли в воздухе. Стояла
жуткая тишина, не было слышно даже шума машин с улицы, и Мортону временами
начинало мерещиться, что скульптуры оживают, шевелятся, словно собираясь
размяться от вековой неподвижности. Тогда, чтобы отогнать дремоту, он
глубоко вздыхал и крутил головой.
В какой-то миг ему почудилось, что безрукая богиня зашевелила торсом,
как это делают женщины, когда крутят хула-хуп. Он тряхнул головой, очнулся
и вдруг увидел возле ниши темную фигуру человека. Человек наклонился и
щелкнул выключателем где-то под постаментом. <Выключил лазерное
ограждение, - подумал Мортон. - Значит, кто-то из своих>. Он оглянулся на
управляющего, разглядел в темноте его закрытые глаза и отвисшую во сне
губу.
Человек шагнул в нишу, протянул руки и вдруг удивленно вскрикнул,
замычал и попятился к окну. И только тут Морган вспомнил, что управляющий
так и не убрал от окна стремянку. Он взглянул на место, где только что
стояла богиня, и не увидел ее. Это был тот момент, которого он ждал.
- Стой! - крикнул Мортон.
Человек тенью кинулся к окну, прыгнул на стремянку, распахнул
незапертую раму. За ней была решетка, но теперь Мортон был уверен, что
решетка не удержит преступника, что она всего скорей откидывается.
- Уйдет! Уйдет! - истошно и вроде бы радостно завопил управляющий. Он
выскочил из ниши, подбежал к стремянке, уронил ее.
Преступник стоял уже на подоконнике. Заскрипела решетка. Мортон
кинулся ставить стремянку, понимая, что еще мгновение и преступник
спрыгнет на улицу, но управляющий и тут помешал, вроде бы неловко поддел
стремянку ногой, снова уронил.
- Заодно?! - заорал Мортон, выхватывая пистолет.
И тут оглушающе грохнул выстрел. Роланд, в тире всегда стрелявший
мимо, на этот раз не промахнулся. Человек вскрикнул беспомощным и
почему-то знакомым голосом, рухнул в зал. Мортон наклонился над ним,
посветил фонариком и увидел перекошенную от боли удивленную физиономию
Форреста.
В зале загорелся свет. Мортон обессиленно опустился на пол, совсем
обалдевший, минуту смотрел, как Фо кривил губы в виноватой улыбке.
- Что тебе, законных путей не хватало? - с укоризной сказал Мортон. -
Пошел на преступление...
- Это не... не преступление, - выдавил Фо. - Это для... рекламы.
- Что?!
Фо лежал с закрытыми глазами и, казалось, ничего не слышал.
- Что ты сказал?
Подошел Роланд, легко поднял Форреста и понес его к выходу.
- Для какой рекламы?..
В глазах замелькали ослепительные вспышки, и только тут Мортон
заметил репортеров, обступивших его. Представил завтрашние фотоснимки в
газетах, где он будет изображен беспомощно сидящим на полу, и волна злости
вскинулась в нем. Но он тут же погасил в себе эту вспышку: для репортеров
чем больше скандал, тем лучше. Поднялся, принялся отряхивать колени. Когда
разогнулся, репортеров возле него уже не было. Они толпились в стороне,
окружив человека, которого Мортон вчера принял за сторожа.
- Я помощник управляющего Лео Смит, - бодро говорил он, - я должен
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг