- Предполагаю.
- Он сам явится к нам? Проблема решается так просто?
- Я верю, это будет именно так! - Взглянув на недоверчивое лицо Эльбора
Георгиевича, разъяснил: - После того как он узнал о людях то, что ему было
необходимо узнать, - помедлил немного и добавил: - и после того, как он
однажды побывал у меня, вручив лекарство... он не может не прийти!
Юрий глядел на стеклянную коробку здания, приподнятого на стальных
колоннах. Здесь сейчас - он это знал точно - находились два человека,
которых он хотел видеть.
Легкое усилие - и его взгляд проник сквозь стены здания. И он увидел их
обоих: они находились в одной комнате.
"Что я скажу им? - подумал Юрий. - Вы поставили передо мной цель. Вы
правильно выбрали ее. Выбранная вами цель достойна любых усилий. Но дайте
мне идти к ней своей дорогой. Вы ведь сумели определить, что машина, даже
наделенная огромной мощью, не сможет достигнуть этой цели. Только потому,
что она - машина и ею руководит жесткая программа. Смените программу,
усовершенствуйте машину - и она перестанет быть машиной.
Вот вы дали мне способность самоизменяться, достраивая и перестраивая
свой организм. То, чего вы сами лишены, ибо природа не предназначала вас для
той цели, которую вы поставили передо мной, вашим сыном. И вы, неизмеримо
более щедрые и великодушные, чем ваша мать-природа, подарили мне это
свойство, тем самым предоставив неограниченные возможности
совершенствования. Вы не могли не знать цену этого свойства. Ведь вы на
собственном опыте убедились, насколько парадоксальны с вашей точки зрения и
болезненны возрастные ограничения. Чем больше опыта вы накопили, чем больше
возрастает мощь вашего разума, тем дряхлее становится тело. В пятьдесят лет
ваш организм значительно слабее, чем в семнадцать, когда кладовая разума
полупуста. Если бы у вас были такие свойства, как у меня, например,
способность достраивать и перестраивать организм; если бы, поумнев с
возрастом и накопленным опытом, вы могли свободно заменять у себя изношенные
органы, постепенно улучшая и совершенствуя их конструкцию и технологию
изготовления, то вашей мощи не было бы предела. В шестьдесят лет человек был
бы сильнее во всех отношениях, чем в двадцать, - быстрее бегал, прыгал, был
бы здоровее во много раз. В сто лет он был он силачом, рекордсменом - в
представлении нынешнего человека, а в тысячу лет - настоящим титаном. Через
какое-то время он мог совершить все, что раньше приписывал богу. Вот что
значит всего лишь отмена одного ограничения.
У вас есть пословица: "сказав "а", нужно говорить "б". Нельзя снимать
ограничения мощи организма и разума и оставлять жесткую программу. Ничего из
этого не выйдет. Я рад, что вы понимаете это, но это должны понять и другие
люди..."
Юрий подошел к зданию института и сквозь стеклянные двери увидел в
вестибюле нескольких незнакомых мужчин, Ему не захотелось объяснять этим
людям, кто он, зачем и к кому пожаловал. Мгновенно подсчитав усилие, с каким
ему придется на них воздействовать, чтобы не причинить вреда и пройти в
здание беспрепятственно, он открыл дверь...
Никто из людей в вестибюле не остановил его. Он отражался на сетчатке их
глаз, но зрительные сигналы гасились фильтрами мозга и не фиксировались в
сознании.
Если бы этим людям сказали, что сейчас кто-то проходит мимо них, они бы
не поверили.
В глубине коридора второго этажа Юрий увидел идущую навстречу женщину.
Смутное чувство тревоги охватило его. Когда женщина подошла ближе, он узнал
в ней Алю. Чувствуя, что теряет контроль над своими действиями, он выключил
силовое поле вокруг себя и стал видимым.
Аля сделала еще несколько шагов и остановилась. Два глубоких омута
появились в ее глазах, раскрытые губы дрожали.
- Ты... Вот я и увидела тебя...
- Ты была у них? Они тебе сказали обо мне, объяснили, кто я такой? - Не
дождавшись ее ответа, Юрий подтвердил: - Они сказали правду.
Аля глядела на него как глядит мать на неразумного сына.
- Ты слышишь меня? Они сказали тебе правду!
- Это не имеет значения, - тихо сказала Аля.
- А что имеет значение?
- Милый... Я снова вижу тебя...
Юрий почувствовал, как его охватывает и начинает кружить волна
сумасшедшей радости. Он видел знакомые пряди волос, знакомую ямочку на
подбородке, вдыхал знакомый запах ее тела...
Тишина была хрупкой, как весенний лед.
- Милый, что ты делал все это время?
- Узнавал мир, людей, совершенствовал себя... Я - сигом, меня и создали
для того, чтобы я стал машиной для познания мира.
Он положил ей руки на плечи, Аля узнала их горячую ласковую тяжесть.
- Нет, ты такой же, каким я увидела тебя в первый раз там, у моря...
Она отвела его руки, повернулась и пошла по коридору. Юрий послушно пошел
за ней. Они остановились у дверей с табличкой "Директор института".
- Тебя ждут, - сказала Аля и улыбнулась. - Тебя ждут, милый. Иди. Я приду
потом.
Юрий толкнул дверь и вошел в кабинет. Сидевший за столом мужчина поднял
голову, пожевал добрыми толстыми губами, собираясь что-то сказать. Юрий
опередил его:
- Ну вот я и вернулся, чтобы рассказать вам... - Он оглянулся, чтобы еще
раз увидеть лицо Али. Она подмигнула ему и осторожно прикрыла дверь
кабинета. - Вы меня спрашивали: почему робот не ест морковку? Мне кажется,
теперь я знаю ответ на эту загадку.
Микроавтобус остановился у главных ворот космодрома. Отсюда были хорошо
видны здания технических служб, кабельзаправочные башни, стартовые фермы.
Аля взглянула на Юрия. Таким она его еще не видела. Впервые за все время
их знакомства глубокая настоящая морщина прорезала его мощный лоб, в глазах
высветилось мучительное раздумье.
Сигом думал:
"Чем я могу помочь ей? Стереть из ее мозга память обо мне, как
намеревался сделать когда-то давно? Тогда я мог бы и в самом деле совершить
это. Тогда я еще не знал в полной мере, что память человека - это он сам.
Недаром в крови своей люди несут соль океана, как память о колыбели, в
которой родились..."
"Что со мной творится? Как расшифровать мое состояние? Одновременное
включение противоречивых программ создает новые, неучтенные программы..."
Но и думая обо всем этом, страдая болью и тоской, во сто крат большей,
чем любая человеческая боль, Юрий не переставал быть самим собой, сигомом.
Один из участков его мозга продолжал работать в заданном режиме, думать о
Программе, которую вложили в него люди, о цели, которую они поставили перед
ним и которую он сам поставил перед собой:
"Все рассчитано. Я войду в подпространство в момент Большого
противостояния. Только тогда я смогу обнаружить горловину..."
"81257650064 - 25 + 1730685904236 + (300008670015 - 187). 999265008..."
Снова и снова мысли его возвращались к людям, которых он покидал, и к
этой женщине, которая любила его, сигома, но даже в мыслях не называла его
этим словом. Он знал, что перед Советом, на котором решался вопрос о его
полете к горловине, Аля сказала Михаилу Дмитриевичу: "Он должен лететь. Это
стало смыслом его жизни".
"Чем же я могу помочь ей сейчас?" - думал Юрий и не находил ответа. И
вместо того чтобы поскорей проститься с ней здесь, у ворот, чтобы поскорей
прекратить эту муку, он стоял беспомощно и, чтобы только не молчать, говорил
совсем не то, что хотел и что нужно было говорить на прощанье.
- Знаешь, я понял одну важную истину, которую знают все люди. Наш общий
знакомый Михаил Дмитриевич, - Юрий взглянул на ученого, который уже вылез из
машины и топтался неподалеку, не решаясь поторопить их, - сказал бы, что
новое - это плохо забытое старое.
При этом Юрий пожевал губами и стал очень похож на Михаила Дмитриевича.
- Оказывается, еще ученые древности понимали, что человек - не только сын
Земли, но и дитя космоса. Его, как и всё на Земле, как и саму Землю, породил
космос. Значит, его здоровье и жизнь неразрывно связаны с космосом. Но эту
истину стали слишком превозносить, ее нарядили в золоченые одежды,
подрумянили и подкрасили - одним словом, превратили в свою
противоположность, в догму. Забыв о том, что человек во всем зависит от
Земли, от ее магнитного поля, от состояния ее атмосферы, что он живет в
обществе и подчиняется его законам, все поведение человека, его судьбу стали
связывать с расположением и движением светил. Так истина, ставшая догмой,
попала в услужение к шарлатанам...
- Гороскопы? - спросила Аля.
По ее заинтересованному лицу он понял, что сумел-таки хоть немного
отвлечь ее от грустных мыслей.
- И это тоже. Они предсказывали то, чего нельзя было предсказать без
учета земных условий. А чтобы обработать колоссальные массивы информации, не
было подходящего инструмента. Накапливались ошибки. В гороскопы перестали
верить. И вместе с водой, как это часто бывало, выплеснули и ребенка. Теперь
жизнь и судьбу человека связывали только с Землей, с земными условиями.
Должно было пройти много времени, люди должны были выйти в космос, чтобы
заново открыть старую истину, что они - дети космоса, что без учета
излучений звезд нельзя эффективно лечить болезни, что с солнечной
активностью связана изменчивость микробов и вирусов, что потоки космических
частиц влияют на все биологические процессы. Заветная сказочная шкатулка, в
которой спрятана тайна живой воды, тайна происхождения и бессмертия,
находится за пределами Земли, Солнечной системы...
- За пределами Вселенной? Он улыбнулся:
- Ты уже опережаешь меня, малыш. Помнишь, я говорил тебе о птице, о
бабочке, которую нужно выпустить из комнаты, чтобы спасти?
- Ты собираешься это сделать с людьми? - спросила она, сморщив нос, будто
собираясь чихнуть. - Надо бы все же спросить и у них.
- Ты слишком забегаешь вперед, малыш. Я никого не собираюсь пока
выпускать, кроме себя. В этом я полностью согласен со своими создателями и с
их замыслом. Мне нужно выйти за пределы замкнутого мира, чтобы больше узнать
о нем. Сейчас я стартую с Земли на корабле, а на внешней орбите, причалив к
спутнику-базе, соберу из уже запущенных в космос блоков новый корабль и
попытаюсь через подпространство выйти к горловине Вселенной, через которую
она связана с тем, что находится за ее пределами. Если это мне удастся, я
смогу узнать о Вселенной кое-что существенное...
- И обо мне?
Его взгляд потух, устремился в себя. Он застыл, пораженный мыслями,
вызванными ее вопросом:
Я ведь уже пришел к выводу, что высшая ценность человека заключена не в
его мощи. Главное - в том, что он может поступать наперекор и своей мощи, и
своему бессилию. Главное - не то, что он способен познавать и покорять
природу вокруг себя, а то, что благодаря этому он покоряет ее в самом себе.
Так он добывает, воспитывает в себе высшую ценность - человечность, в
которой и заключена главная истина... "
" У510018900000118 + 96480076530033033333)
278960000000000008900000000007777 : 567004 5
983306574008635705407 : 760586066608906-^ +
+8650000378001007869 265400780000000000677:
:78650370385542-8 - 257100005600055550000000699980005..."
Юрию казалось, что Аля ожидает ответа на свой вопрос.
И тогда он сунул руку в карман и достал оттуда сложенный вчетверо листок
бумаги.
- Разверни, - сказал он.
Это был рисунок - шаржированный портрет Али в профиль. Несколько линий,
но в них безошибочно можно было узнать оригинал.
- Ты кое-чему научился, - сказала она.
- Кое-чему, - откликнулся он.
Время, рассчитанное им до миллисекунды, уходило сквозь пальцы, как вода,
а он все еще не мог собраться с силами.
- Тебе, наверное, пора, - сказала Аля.
- Я вернусь.
Аля знала, что он не вернется, во всяком случае при ее жизни.
- Я буду ждать, - сказала она. - Когда вернешься, позвони у двери три
раза.
- Два длинных и один короткий.
- Все-таки запомнил. И на том спасибо. - И, словно невзначай, она
спросила:
- Михаил Дмитриевич говорил, что самое трудное для тебя - вход в
подпространство. Он сказал что могут наступить непредвиденные изменения
личности. Это опасно?
- Не очень, - он пожал плечами. - Я буду в капсуле. В ней мне будет
нетрудно совершить переход.
- А что тебе трудно?
Сигому показалось, что небо навалилось на его плечи, пригибая к земле, не
давая сделать последний шаг, чтобы перешагнуть рубеж. Но он сказал себе: "Не
присваивай чужих заслуг, сигом, думая о рубеже. Ты ведь уже давно перешел
его - еще до своего рождения, еще в человеческих мечтах, в задумках,
замыслах, в чьем-то воображении, в чьей-то тоске и радости.
Поколения людей шли вперед, каждое одолевало свой рубеж, каждое от
чего-то отказывалось - от обжитых мест, от привычного уклада жизни, от
устаревших идей...
Наконец люди подошли к самому трудному. Некоторым даже казалось, что
придется отречься от самих себя. Ибо им предстояло одолеть наибольшее из
ограничений природы - только тогда открывался путь к истинному могуществу. И
они, люди, сделали это, перешагнули рубеж и сумели остаться самими собой.
Этот подвиг они подарили тебе, как сыну, который по заведенному человеком
порядку должен идти дальше родителя.
Это их память - память крепче и обширнее наследственной, хранящейся в
генах, - память, упакованную в слова, цифры, формулы, - дали они тебе,
своему сыну, чтобы ты достиг цели. И эта память стала твоей сутью,
двигателем и компасом..."
Теперь Юрий был уверен: что бы ни случилось, он сделает свой шаг вперед,
научится такому же мужеству, такой же самоотверженности, какой обладали
многие из людей, которых он успел узнать. Он думал о главной ценности
человечества, которая заключена и в этой и знакомой и незнакомой ему
женщине, глядящей на него с ожиданием. Она спросила: "Что для тебя трудно?"
Она все еще ждет ответа на свой вопрос. И он ответил:
- Всегда быть человеком.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Аля пила чай со сливовым вареньем и смотрела телевизор. Она подложила под
блюдце нейлоновую салфетку, чтобы не капнуть вареньем на скатерть. На
тарелке сочился бледной слезой тонко нарезанный ноздреватый сыр, лежали
поджаренные хрустящие ломтики хлеба.
Шла передача "В мире живого". Лицо диктора то неестественно вытягивалось,
то сжималось. Что-то случилось с блоком автоматической настройки. "Опять
придется звонить в мастерскую, сидеть дома и ждать мастера", - тоскливо
подумала она и зачерпнула ложечкой варенье, чтобы слегка подсластить горечь.
Предупреждающе звякнул и залился трелью телефон.
Звонила Таня, подруга, бывшая сокурсница.
- Ты помнишь, завтра наша группа отмечает десятилетие?
- Я не смогу пойти, - виновато сказала Аля. - Мне нужно будет телемастера
ждать.
- Это ты брось!.. - тоном, не терпящим возражений, заявила Таня. - Знаю я
этих "телемастеров". Тоже мне затворница нашлась, современная Сольвейг. Все
ждешь его? Попробуй только сказать неправду!
- Жду, - словно эхо откликнулась Аля.
- Ну и зря! Ведь не месяцы прошли - годы.
- Годы...
- Жаль мне тебя. Куда он, кстати, улетел? На Аляску? Ах да, извини, это
муж Анечки... А твой? На Марс? Дальше? Очень далеко?
- Очень, - сказала Аля. - Таня, я тебе благодарна за участие. Знаю, что
ты от всего сердца...
- Хорошо хоть, что знаешь, - довольно проворчала Таня. - Скажу по
секрету, завтра на вечере будет Володька. Володька Петров. Помнишь его? Он с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг