Как ни странно, эта мимика подействовала на Руту
успокаивающе. Судя по всему, гостья не собиралась притворяться. А
значит, ей можно было верить.
- Собирайтесь, - сказала Дина. - Папахен готов с вами
поговорить.
Дина приехала на новеньком "мерседесе". На этом "мерседесе"
Рута и отправилась на новую встречу с безногим Барабашем.
Теперь старик встретил ее несколько по-иному. Улыбка,
блуждавшая по его лицу, больше ехидной не казалась. Ее можно было
бы назвать даже доброжелательной. Если бы не глаза... Глаза
оставались холодными и чужими. Впрочем, иначе бы Стервятник
Барабаш не был Стервятником...
- Девочка моя, зачем нам притворяться друг перед другом? -
сказал он. - Я не собираюсь извиняться за вчерашний обман. Вы
должны понимать, я вынужден быть осторожным. Как и ваш муж... -
Вот тут его улыбка стала ехидной, правда, всего лишь на мгновение.
- Я навел справки и понял, что могу разговаривать с вами
откровенно. В общем, мне известно, куда отправился Рэдрик.
Рута хотела было обрадоваться, но тут ей пришло в голову, что
этому мерзкому старику совсем не обязательно видеть ее радость.
Перебьется...
- Мне известно, куда отправился ваш муж, - повторил Барабаш.
- Кстати, на пару с ним отправился и мой сын. Почему вы вчера не
сказали мне об этом?
Руте показалось, что голос старика дрогнул, и она, расценив
это по-своему, поспешила оправдаться:
- Я сама ничего не знала. Муж не говорил мне о вашем сыне.
Барабаш некоторое время внимательно изучал ее лицо. Потом
хмыкнул:
- Я склонен вам поверить. Что вы от меня хотите?
- Я хочу, чтобы вы мне рассказали, как пройти туда, куда
отправился мой муж.
- Вы собрались в Зону? Смелое желание...
- Я уже все решила. Можете меня не запугивать и не
отговаривать.
Барабаш ухмыльнулся:
- Отговаривать я вас не собираюсь. А напугает вас сама Зона.
Там, знаете ли, не дамский салон и не пляж.
Рута пожала плечами:
- Что ж, на все воля Божья... На пляже я не была уже лет
десять.
Барабаш по-прежнему не сводил с гостьи глаз. И тогда Рута, в
свою очередь, уставилась на него.
- Ну хорошо! - Старик первым отвел взгляд. - За вашим мужем
увязался мой сын. Я разберусь с ним, когда они вернутся. И с вашим
мужем разберусь, - в голосе калеки послышалась угроза, - за то,
что он взял его с собой.
Рута поморщилась:
- Мне это неинтересно.
- Зато мне интересно! - Барабаш выругался. - Во всяком
случае, я дам вам карту с отмеченными опасностями и все
необходимое. Ваш муж отправился к Золотому шару.
- К Золотому шару?! - поразилась Рута. - Но ведь это легенда!
- Вот ваш муж и решил на деле проверить, какова эта
легенда... Только, девочка моя! - Барабаш поднял кривой палец. -
Дорога туда нелегка и опасна.
Руте показалось, что голос старика вновь дрогнул.
- Меня не пугают опасности.
- А если ваш муж и мой сын погибли?
- Что ж... Тогда я хотя бы удостоверюсь в этом. Не бойтесь, я
не буду соваться в опасные места. Мы, женщины, по натуре
осторожны.
- Да уж, - сказал с обычной своей ухмылкой Барабаш. - Я вижу,
за вас действительно нечего бояться. Вы - женщина смелая, а
смелость и осторожность - половина успеха. Впрочем, я давно знал,
что вы смелая. Еще с тех пор, как вы вышли за Рэда замуж.
Рута поджала губы:
- Вас это не касается! Мне не нужны душещипательные беседы,
мне нужна конкретная помощь. Душещипательных бесед я натерпелась
от своей матери.
- Все вы не любите слушать старших! - Барабаш погрозил ей
пальцем. - А ведь мы иногда бываем правы.
- А вы часто бываете правы. Только нам ваша правота ни к
чему. Как и ваш опыт. Мы предпочитаем обзаводиться собственным
опытом. - Рута вспомнила пустые глаза Дины Барабаш. - И уж лично
ваш-то опыт мне вообще ни к чему!
Барабаш сокрушенно покачал головой, покряхтел:
- Обижаете старика, девочка моя. Вот возьму и не дам вам
ничего.
Дашь, безногая сволочь, подумала Рута. Все ты мне дашь.
Потому что там не только мой муж, но и твой сын. И сам ты к нему
отправиться не сможешь. А сука твоя тебе в этом деле явно не
помощница.
- Ну ладно, - пробормотал Барабаш. - Вы меня убедили. Я вам
дам все: и карту, и комбинезон. И даже кое-какие наставления.
- Сколько времени займут ваши наставления?
- Два дня.
- Еще два дня? - Рута возмущенно вскочила. - Да вы что! Они
там, может, умрут за эти два дня.
- Тихо, деточка! - Ее возмущение, похоже, Барабаша нимало не
волновало. - Если они живы сейчас, проживут и еще два дня. А если
не проживут, то они и в нынешнем виде вам не понадобятся.
- Что вы хотите сказать?
- Ничего! Я могу вас подготовить за два дня. Быстро только
мухи плодятся.
Он не врал. За два дня он действительно подготовил ее. Во
всяком случае, ей в это хотелось верить...
Сзади послышался звук шагов, и Рута бросилась на землю,
стараясь однако, чтобы ее падение получилось беззвучным. Как
когда-то в детстве, в лагере скаутов. Затаив дыхание, всмотрелась
в ночной мрак, прислушалась. И улыбнулась: никого там, сзади, не
было. Звук шагов-то раздавался, но кто сказал, что это шаги
человека, идущего по кладбищу?.. Может, этот человек шагает в
десятке миль отсюда. Или вообще где-нибудь в африканских
джунглях... Как говаривал Рэдрик, Зона есть Зона. Здесь и не такое
услышишь...
Чтобы успокоить колотящееся в груди сердце, она полежала еще
немного. Звук шагов затихал: по-видимому, африканец топал совсем в
другую сторону. А может, это был и не африканец. Может, это был
еще один оживший покойник. Зона есть Зона.
Наконец шаги стихли. Рута поднялась и двинулась дальше.
Нестерпимо хотелось затянуться сигаретой, но курить пока еще было
нельзя.
А потом оказалось, что кладбище кончилось. Не ожидавшая этого
Рута споткнулась и чуть не покатилась по склону лощины. Впрочем,
на ногах удержалась, спустилась на несколько метров, но к самому
низу, на дно лощины не пошла.
Дальше во тьме пробираться не стоило: Зона есть Зона. Какая
тут дорога без ориентиров? По такой дороге в рай не попадешь.
Пожалуй, даже до ада не доберешься...
Поэтому Рута села на землю, достала из кармана сигарету,
чиркнула зажигалкой. Язычок пламени ослепил ее надолго. Тем не
менее, когда глаза привыкли к темноте, светлее не стало. Как будто
ее загнали в подвал и захлопнули крышку. Рута не удержалась и
пошарила вокруг. И поразилась: трава здесь, как ни странно,
оказалась абсолютно сухой. Такой траве самое место на каком-нибудь
пригорке, под полуденным солнцем. И чтобы можно было расстелить
одеяло, скинуть платье и улечься, с удовольствием ощущая, что
Рэдрик глаз не сводит с твоего тела...
Рута помотала головой. Не ко времени подобные мысли! Но сами
по себе воспоминания приятны... Хоть и не ко времени.
А вот что ко времени - так это подремать немного.
Рута ощупью отыскала на склоне более или менее ровное
местечко, перенесла туда рюкзак. Потом обнажила запястье. Цифры на
часах светились, как звезды в пасмурную ночь - совсем они здесь
были не к месту, эти цифры. Тем не менее Рута понажимала кнопки,
чтобы часы разбудили ее за полчаса до рассвета.
Вокруг было тихо, тихо до оторопи. Конечно, ночью в лощину
вполне может ринуться поток "зеленки". Однако, чтобы заполнить
лощину и добраться до ее, Руты, ног, "зеленке" потребуется часов
двенадцать. Так что, если Барабаш не врал, можно считать, она
устроилась в безопасном месте. Если в Зоне есть место с таким
названием... Может, и не было тут его, безопасного места, но сон к
Руте пришел быстро и неотвратимо.
Проснулась она внезапно, как от толчка. Осторожно подняла
голову, огляделась. "Зеленкой" в лощине и не пахло. Посмотрела на
часы. До сигнала к пробуждению оставалось всего пять минут, и
снова засыпать смысла не было. Да и рассвет уже близился.
Странным оказался этот рассвет. Нет, восточный край неба-то
принялся наливаться серостью, как и в любом другом месте. Но вот
радостного птичьего гомона, так привычно звучащего по утрам за
окнами их дома, здесь не было слышно и в помине.
Впрочем, Рута отметила этот факт равнодушно, безо всякого
беспокойства или, более того, неудовольствия. Так, глянула мельком
и отвернулась. Горячий кофе был для нее сейчас гораздо важнее:
спросонья стало холодно настолько, что ее принялась бить
неудержимая дрожь. Похоже, Барабаш слегка приукрасил достоинства
комбинезона. Нет уж, тут может помочь только кофе. Да и с парой
бутербродов тоже не мешало бы разобраться.
Пока она, тщетно пытаясь унять дрожь, поглощала завтрак,
рассвело уже по-настоящему. А потом все вокруг вдруг окрасилось в
зеленый свет.
Рута подняла голову и, позабыв о холоде, вскрикнула от
восторга: над иссиня-черными горами на востоке полыхало изумрудное
зарево. Как задник театральной декорации... Руте вдруг показалось,
что она и вправду принимает участие в некоем спектакле. Вот только
текст актрисой выучен отвратительно. Да и непонятно до сих пор -
хоть спектакль уже и начался, - играет она в нем главную роль или
так, массовка...
Она помотала головой, отбрасывая от себя эти несвоевременные
мысли, допила кофе и принялась собирать рюкзак. Потом
спохватилась, достала из бокового кармана зеркальце, взглянула. На
нее смотрело опухшее со сна лицо, под глазами явственно проступили
темные круги. А в остальном эта мордашка была очень симпатичной.
Рута подумала, что если бы родилась мужчиной, смотрящая из зеркала
женщина ей вполне бы приглянулась. Даже освещенная изумрудным
сиянием... Рута не удержалась, достала из рюкзака косметичку,
подкрасила губы. И улыбнулась: с чего она взяла, что Рэд любит в
ней именно мордашку. А может быть его гораздо больше привлекает
то, что спрятано под комбинезоном. Впрочем, какая разница?
Главное, он ее любит. Что ей еще требуется? Разве лишь, чтобы он
был с нею рядом и дальше. Но для этого придется потрудиться. Ох
как придется!..
Привычные манипуляции настроили ее на грядущий день. Как
дома... Барабашу, наверное, и в голову не могло прийти, что в Зоне
позволительно красить губы. Рута снова улыбнулась, спрятала
косметичку и зеркальце в карман рюкзака. Застегнула клапан,
поднялась на ноги.
Восток привычно алел: солнце уже убило зеленую зарю. Насыпь
была видна хорошо, и вполне можно было отправляться в дорогу.
Рута достала карту, развернула. И вновь почувствовала себя
девочкой-скаутом, веселой и беззаботной хохотушкой, еще слишком
далекой от понимания всего того, что принесло городу Посещение.
Посещение в первую очередь затронуло взрослых, а они, дети,
воспринимали все как должное. Впрочем, слава Богу, что через
некоторое время после Посещения отцы города попытались сделать
вид, будто ничего не произошло, и попробовали вернуть жизнь города
в привычную колею. В общем-то, у них ничего не вышло. Но отряды
скаутов пару лет просуществовали: кому-то пришло в голову, что
дети должны быть готовы к предстоящим жизненным испытаниям. И
слава Богу! Во всяком случае, Рута была отцам города благодарна.
Хорошо бы она тут смотрелась сейчас, имея за спиной лишь кухонно-
постирочную подготовку!..
Она убрала карту в карман, обошла лощинку и поднялась на
насыпь.
И сразу же возник туман, неизвестно откуда (только что его не
было) начал наползать с двух сторон на насыпь. И наполз - спереди
и сзади. А вот возле Руты было почему-то по-прежнему чисто, словно
кто-то воздвиг вокруг нее невидимую стену. Впрочем, стеной и не
пахло. Вернее, пахло. Вернее, эта стена получилась преодолимой для
запахов - откуда-то справа откровенно тянуло тухлятиной. Кажется,
там на карте указано болото. Впрочем, ей туда не надо, ей надо
вперед, по шпалам, до вагонеток. А вот что ей еще надо, так это
проползти потом на карачках полтора километра. Вот тут и будет
настоящее испытание ее скаутским способностям. Да еще Барабаш
обещал там нестерпимую вонь...
Идти по шпалам оказалось достаточно легко, потому что они
практически вросли в землю. Появилось даже желание попрыгать по
ним на одной ножке - как в детстве, когда играли в классики. И она
бы попрыгала, если бы это не было слишком глупо. И если бы Барабаш
не предупреждал, что в Зоне надо всегда держать ухо востро. Даже
если дорога и представляется тебе полностью безопасной. Вернее,
тем более, если дорога представляется полностью безопасной.
Поэтому Рута прыгать на одной ножке не стала. Просто поправила
рюкзак и пошла дальше.
Туман по-прежнему клубился со всех сторон, закручивался четко
очерченными спиралями, резво набрасывался на невидимую стену. Но к
Руте не подступал. Теперь тухлятиной уже не пахло, пахло мокрой
ржавчиной. Этот запах был все-таки приятнее, не наталкивал на
тягостные мысли. Впрочем, кому в Зоне интересно, какие ее терзают
мысли?
И тут откуда-то из тумана донесся длинный тоскливый скрип.
Руту аж подбросило - так однажды ночью дома закричала Мартышка.
Рута проснулась вся в испарине и, обмирая, схватила Рэдрика за
руку. А потом из своей комнаты очень похоже отозвался Рэдриков
папаня.
Они перекликались друг с другом, а Рута с Рэдриком лежали,
держась за руки и боясь пошевелиться. Наконец, когда жуткие
собеседники замолкли, Рэдрик, полежав еще немного, встал и
спустился на кухню. Когда он вернулся, от него явно пахло
коньяком. Он плюхнулся рядом, разодрал на ней рубашку и впился
губами в сосок левой груди. И отдаваясь ему, Рута поняла, что на
сей раз он вовсе не занимался с нею любовью. Он просто прятался в
ее теле от одолевавших его страхов. Потому что коньяк на сей раз
оказался для него слишком ненадежной защитой. Тем не менее с этой
ночи он запил. Рута тоже бы с удовольствием запила, но на кого бы
тогда осталась Мартышка...
Тоскливый скрип затих. И сразу, так же неожиданно, как и
появился, исчез вокруг туман. Возможно, в другое время Рута бы и
подивилась его исчезновению, но сейчас было не до удивления.
Сердце колотилось по-сумасшедшему, ноги подгибались, и она бы
упала, если бы не увидела, что вагонетки находятся от нее лишь в
десятке шагов. Доковыляла, сбросила рюкзак, прислонилась спиной к
могильно-холодному боку завалившейся вагонетки. Сейчас бы она тоже
запила, ох с каким бы удовольствием запила! Фляжка лежала в
рюкзаке, Барабаш всучил, сподобился. Но на кого же тогда останется
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг