быть в сговоре. Так что я бы на твоем месте жену в каюте запер.
Скрипнула дверь. Селия выглянула наружу.
- Сторверк, - мягко сказала она, - ты достаточно хорош на собственном
месте.
- Я это говорю ради твоего блага!
- Кто бы спорил... И пока я на корабле, - голос ее был нежнее шелка, - я
буду тебя слушаться. Но на берегу, - вместо ожидаемого "я сама себе хозяйка",
она докончила: - я буду слушать своего мужа.
Оливер развел руками, не без гордости, правда.
Сторверк только хмыкнул.
- Если бы Сторверк прикончил Вальтария сразу же, мы бы избавились от
многих неприятностей. Хотя - нет. Брось он труп на месте, сообщники Вальтария
догадались бы, кто это сделал. А если бы он избавился от покойника, создалось
бы то же положение, что и сейчас, - пропал Вальтарий, ищи его на "Холле". Куда
ни кинь...
- Ты это, чтобы не заснуть, бормочешь?
- Нет, просто... может, мы сами себя запугиваем? Торчим здесь, мерзнем,
крыс шугаем, а дружки нашего друга уж и не помнят о нем...
- Возможно. А возможно, последние месяцы мы слишком привольно жили.
Забыли, что значит сторожить по ночам.
- Так у нас с тобой, почитай, свадебное путешествие. И по ночам...
Раздалось пронзительное кряканье костяной дудки, которой Родри подавал
сигналы матросам. Те были сравнительно далеко. Сторверк расставил часовых на
нескольких направлениях, откуда, по его мнению, могли приблизиться к "Холле" и,
забросив крючья, взобраться на борт. Подходить на лодках между другими
кораблями было рискованно, а со стороны моря тем паче - могли заметить рейдеры
Лиги.
Оливеру и Селии досталось сторожить проход между длинными рядами поленниц,
уводивший в глубь порта. Но стало ясно, что грабители им не воспользовались.
Дудка проиграла сигнал тревоги. Селия повернулась к Оливеру. По небу
чиркнула падучая звезда, но более, чем она, лицо Селии освещала радость.
- Наконец-то... - прошептала она. Сторожить она вышла без плаща, и ничто
не мешало выхватить мечи.
Они припоздали. Родри, возглавлявший заставу на берегу, поначалу был
захвачен бандитами в кольцо, и держался лишь потому, что его люди были
вооружены лучше, чем разбойники, у которых по преимуществу были дубинки,
кистени и длинные ножи. (В Тримейне, где многим сословиям носить оружие было
запрещено, предпочитали железные прутья, официально оружием не считавшиеся, но
здесь, похоже, этим не увлекались.) Но затем остальная команда вместе со
Сторверком ссыпалась с "Холле" по сходням и, в свою очередь, окружила
нападавших. Тут и подоспели Селия с Оливером.
Еще ни разу после университетских времен, когда схолары сшибались с
мастеровщиной, Оливеру не приходилось драться в такой толпе. А в былых схватках
их совместного с Селией путешествия, когда они вдвоем сражались против многих,
опасность подобного соотношения сил давала определенные преимущества.
Кто-то швырнул либо выронил факел на землю, он упал в растекшуюся лужу
смолы из лопнувшего днем бочонка. Чадящее полотенце пламени трепыхалось на
ночном ветру. И неровный, мигающий свет не позволял подсчитать количество
нападавших. Никто не стрелял, хотя у команды Сторверка имелись луки, - в толчее
это было невозможно. Бандитам, столкнувшимся с мощным отпором, оставалось
уповать на наглость - сей великий дар природы - или бежать. Пока что они
предпочитали первое. Худой, очень бледный малый с плотно обтянутым кожей лицом,
выросший перед Оливером, раскручивал длинный нож между указательным и средним
пальцами. Быстрые и легкие движения клинка действовали на неискушенного
противника, как взгляд змеи, полностью поглощая его внимание, но Оливер знал
этот прием. Он без труда выбил нож и двинулся дальше, в гущу свалки, едва успев
уклониться от удара кистеня, направленного в висок.
Селию он почти не видел, понял только, что она держится чуть в стороне, -
ей с двумя мечами нужно было больше места и нельзя задевать своих. Клинки ее
выписывали в воздухе замысловатые росчерки. Она несколько раз перехватывала
рукоять оружия, порой удерживая его так, как пристало скорее держать нож, а не
меч, и, ударив назад или снизу вверх, возвращала меч в прежнее положение.
Оливер не знал, убил ли он кого-нибудь в этой драке. Его меч уступал
оружию команды, и он лишь сегодня, по настоянию Селии, привел его в порядок -
впервые за пару месяцев. Но он и не собирался убивать без необходимости. Однако
не все здесь думали так, как он. На земле валялось несколько тел, иные - уже
без движения. Стало свободнее, и угадывалось, кто здесь главарь, - высокий,
черноволосый, изжелта-смуглый, грубо красивый, у веселых девиц он наверняка был
кумиром. У него, в отличие от других, имелся меч, и тоже с кривым клинком, но
не таким, как у людей Сторверка, - более изогнутым, напоминающим серп, с мощной
широкой рукоятью. Он что-то крикнул своим людям - Оливер не понял что, хотя
узнал "язык дорог" - воровской жаргон, который слышал в Тримейне. Среди
схоларов кое-кто пытался выучить этот язык и даже сочинять на нем стихи, но
Оливер к таким любителям не принадлежал. Что ж, и без того можно было понять,
что он велит уходить.
Двое или трое грабителей промчались мимо Оливера, он, захваченный
внезапным азартом, устремился за ними, обогнал и подрубил мечом колья, на
которых сушилась рыбацкая сеть. Колья вместе с сетью рухнули на бегущих, сбив
их с ног.
- Славный улов! - заорал кто-то над ухом у Оливера. Он узнал голос Датана.
Предоставив ему поступать с "уловом" как заблагорассудится, Оливер обернулся, и
ему стало не по себе.
Селия преградила путь главарю и отбивала его удары. Но, подбежав, Оливер
осознал, что только этим она и ограничивается. Она легко, словно играя, ставила
встречные блоки, отводила выпады, но не делала ни малейшей попытки перейти в
нападение. Прежде Оливеру дважды приходилось видеть, как она прилагает усилия,
чтобы не убить противника, но тому были причины. Здесь перед ней не фигляр с
помоста, за счет которого можно поживиться!
Следя за странными маневрами Селии, Оливер не сразу отметил, что она
что-то выкрикнула. Но подскочивший Датан подхватил этот клич, со свистом
крутанув свой тесак.
"Гони его на Сторверка!"
Оливер тоже присоединился к ним, и они начали теснить бандита, не причиняя
ему при этом вреда. За ними двигались матросы. И лишь когда освещенный
догоравшим факелом круг сомкнулся, Оливер понял причину действий Селии. Эта
ужасавшая его порой расчетливость, которую никакой запал сражения не в силах
отменить... Сторверк уронил свой авторитет перед командой. Теперь он должен
восстановить его. На глазах у всех. Возможно, это понимал и сам Сторверк,
когда, улыбаясь, вышел в круг. Глянув окрест, Оливер заметил, что вооруженных
людей здесь толпится гораздо больше, чем было вначале, но никто не вступает в
бой. Это были матросы с соседних кораблей, сбежавшиеся на шум, но поспевшие
лишь к развлечению.
Противники сошлись. Они были примерно одинакового роста и телосложения,
правда, один был светловолос, другой - темен. И бой, завязавшийся между ними,
мог привести к любому исходу. Меч Сторверка был полегче и заточен по выпуклой
стороне, оружие его противника - по вогнутой, с такой заточкой далеко не всякий
боец мог управляться, и удар его, при надлежащей силе, был страшен. За
Сторверка было присутствие его людей, за бандита - мощь отчаяния. Поначалу
Оливеру казалось, что, победив, Сторверк может и отпустить побежденного, ведь
не причинил же он никакого вреда Вальтарию, но, приглядевшись, увидел, что
примерещившаяся ему улыбка Сторверка была на деле гримасой бешенства, и понял -
нет. В жизнерадостном негоцианте проглянул его дикий эрдский предок, из тех,
что, потеряв руку или ногу, продолжали бой, словно не чувствуя боли, и умирали,
изойдя кровью, но вцепившись зубами в глотку врага. Было мгновение, когда
бандиту удалось дотянуться до плеча Сторверка, по счастью лишь острием, не
лезвием меча, но Родри инстинктивно метнулся на помощь капитану. Сторверк
зарычал на него, и Родри шарахнулся в сторону, а в черных масленистых глазах
противника промелькнул страх. И это подействовало на Сторверка, как сладкая
приманка. Его уже ничто не могло остановить. Удары его сыпались, как удары цепа
на току, и рука, отражавшая их, хоть и не выпускала меч, но все больше слабела.
Если бы Оливер не был поглощен этим зрелищем, он вспомнил бы рассуждения
Вальтария о том, как дерутся северяне, и как - южане. Перед ним было воплощение
того, что Вальтарий назвал бы "северной манерой" - напор, ярость, физическая
сила.
Южанин, не освоивший того, что Вальтарий назвал "манерой южной", -
ловкости, изыска, холодного расчета, - дрался до конца. Но клинок Сторверка
полоснул его по шее, он, захлебываясь кровью, сложился, пав на колени, а потом
уперся в землю.
Матросы завопили. Сторверк стоял, опустив руки. Плечи его обвисли,
выражение бешенства медленно уплывало с лица, мокрого от пота.
Нападавшие потеряли шесть человек убитыми. Те, кто, вероятно, были ранены,
бежали. В команде Сторверка многие получили ушибы, ссадины, кое-кто - легкие
ранения, и все. Это можно было счесть чудом, если не вспоминать о принятых
мерах предосторожности. Сторверк приказал положить убитых в ряд и прикрыть
парусиной.
- Всему хорошему когда-то приходит конец, - сакраментально произнес он,
озирая пристань.
Пришлые рассеялись по своим кораблям, было холодно, знобко, бледное
утреннее солнце казалось вялым и непроспавшимся.
- Не знал я, что ты такой кровожадный, - бросил Оливер.
- Я сам не знал. Теперь еще за лекарем посылать - вдруг кто хорохорится, а
после, в море, рана воспалится...
- Давай посмотрю. Я кое-чему учился.
- Ну, брат, талантов у вас двоих - не перечесть. Датан мне сказал...
Что ему сказал Датан, так и осталось неизвестным. По пристани нестройно
затопали тяжелые сапоги. Прямо к ним двигалось две дюжины крепких парней под
мятым флажком с изображением пяти якорей. Возглавлял их мужчина средних лет в
кирасе поверх теплой вязаной фуфайки, в шлеме с гребнем, но без плюмажа, с
широким фальчионом у пояса. Официалы Лиги носили воинские звания, но по роду
деятельности являли собою нечто среднее между моряками, военными и чиновниками.
Сей последний, очевидно, решил предстать в ипостаси бранной. Расставив ноги и
уперев руки в бока, он встал перед Сторверком и возгремел:
- Я тебя знаю, Сторверк Брекинг! Что ты тут натворил?
- Сделал твою работу, лейтенант. - Сторверк снова улыбался, слишком сильно
открывая зубы, и улыбка эта была нехороша. - Ведь это вы должны оборонять наши
грузы, иначе зачем мы платим Лиге? А вы заявляетесь, когда все уже кончено, и
еще цепляетесь.
- Ну-ну, капитан. Цепляться я покуда и не начинал. Начну - ты сразу
почувствуешь.
Официал нагнулся и потянул парусину с трупов. Вгляделся, посмотрел на
Сторверка уже с другим выражением:
- Это что же, Фабиан со своими парнями?
- Он мне не представился, - безразлично буркнул Сторверк, ничем не выдав,
что имя ему знакомо. - И только не говори мне, что это какой-нибудь аббат или
племянник главы магистрата...
- Что ты, это личность в порту известная... за его голову Купеческая
гильдия и награду назначила.
- Да? Это мне будет не лишнее. В возмещение убытков.
- Каких еще убытков? У тебя что, полег кто в драке?
- Упаси Господь. Мои люди не из тех, кто дает себя резать.
- Других, стало быть, режут? Шучу, шучу. Хотя - какие шутки? - Глаза
официала недоверчиво сузились. - Это что же, твои положили Фабиана сотоварищи,
а сами - без потерь? Прямо императорская гвардия, а не торговая команда!
- Знаешь поговорку: "Груз - отец жалованья"? Я своим людям плачу с каждого
рейса. Они как про жалованье вспомнят, так груз получше всякой гвардии
защищают.
- Что же у тебя за груз такой ценный?
- Обычный. Все заявлял, когда прибыл в Скель.
- Читал, помню. Интересные дела творятся, а? - Официал обвел собравшихся
взглядом. - Я Фабиана знал, он обычно работал по наводке, и если он вон так,
сломя голову в дело кинулся, значит, самолично его зацепило... что-то тут не
просто. А ведь ты, друг любезный, хоть и не голодранец, и не в корыте плаваешь,
купец не самый богатый. Что ты здесь такое взял?
- Ничего я не взял! С язычниками нынче проще договориться, чем с
Купеческой гильдией!
- Ну, это как сказать... - Голос официала стал жестким. - Посторонние есть
на борту?
- Нет, только свои.
- Тогда совсем странно... Что ж, прости, капитан Брекинг, но мы твой
корабль обыщем. На предмет выяснения обстоятельств.
- Ваше право. - Сторверк пожал плечами. - Посторонитесь, парни. Лига нас
трясти будет!
Несколько матросов засмеялись, но послышался и недовольный ропот: "Мы
вместо них воров-бандитов бьем, а они нас за это еще и шмонают". Родри с
Датаном не проронили ни слова.
Лейтенант с подчиненными поднялись на борт, за ними - Сторверк. Оливер
подивился его хладнокровию. Ведь в число "своих" он включил не только их с
Селией, но и Вальтария в трюме... А это весьма опасно - официал может свериться
с корабельной росписью, и, если учитывать, что главное назначение Лиги - борьба
с незаконной работорговлей, Сторверку грозит суровое обвинение, и, что самое
обидное, ложное.
Капитан, поднимаясь по трапу, оглянулся и сделал знак следовать за ним.
Поскольку его можно было понимать широко, за Сторверком на борт поднялись не
только Родри с Датоном, но Оливер, Селия и часть команды.
Обыск уже шел - привычно и сноровисто. Поскольку быстро обнаружилось, что
наверху нет ничего, что могло бы привлечь внимание Лиги, лейтенант пожелал
спуститься в трюм. Что было ему позволено, и Сторверк даже приказал Родри
сопровождать солдат. Что у него на уме? - думал Оливер, стараясь не выказать
волнения. Однако он не мог осуждать капитана. Сторверк - хозяин на корабле, и
ему виднее, что предпринять... и разве им с Селией не приходилось бывать в
подобных же переделках? Несколько солдат Лиги осталось на палубе, и Оливер не
мог переговорить со Сторверком незаметно.
Озабоченный официал вновь показался наверху, походил, заглядывая в лица
матросов, но, видимо, ни одно из них, в том числе лицо стоявшей тут же Селии,
не показалось ему достойным внимания, и он вернулся к лестнице в трюм. Оттуда
высунулся Родри со списком товаров.
- Вот, сверяйся, - что глазами видел, то и заявляли. Партия кож, воск, еще
с Фораннана, остальное в Нессе продали...
- Ну, вижу, вижу. Ради кожи с воском вы шеями своими рисковали?
- Нам не привыкать...
Официал взял список из рук поднявшегося по лестнице Родри, мрачно
уставился в него, затем нагнулся над люком:
- Что там? Нашли что-нибудь?
- Нашли, - гулко сообщили ему. - Вот он... сидел в закуте.
Пара солдат выволокла на палубу Вальтария, щурившегося от света и
гремевшего кандалами.
- Ага! - Официал возрадовался хоть какому-то правонарушению. - Все-таки
поймал я тебя, Брекинг! Такой всегда был праведник, а сам людей похищаешь, в
рабство продаешь... За это виселица светит, и никто не посмотрит, что ты
дворянских кровей!
Родри подобрался, придвигаясь ближе к капитану. Оливер с удивлением
заметил, что его собственная рука лежит на рукояти меча. Поднял глаза и увидел,
что путь к трапу, на случай, если морские стражи кликнут подкрепление, перекрыт
Селией и Датаном.
Если сейчас что-то заварится, то дело будет хуже, чем с разбойниками.
Гораздо хуже.
Потому что светло.
Но Сторверку все было нипочем.
- Я, почтеннейший, не настолько богат, чтобы еще и рабов кормить за свой
счет. Это матрос, посажен в железа за лень и непотребное поведение.
Официал покосился на него, почесав ухо о плечо.
- Вот как? - Похоже, он и самом деле давно был знаком со Сторверком и
знал, что подобное обращение с матросами - не в его обычае. - А ты, убогий, что
скажешь?
Бледная физиономия Вальтария дернулась. Через головы собравшихся он
посмотрел на трупы, сложенные на пристани.
- Святая правда, твоя милость, - выговорил он. - Нерадив, за что и
пострадал.
На это Сторверк и рассчитывал, догадался Оливер. Признание правды столь же
невыгодно Вальтарию, как и Сторверку. Нет, много гибельнее. Вряд ли морской
страж всерьез угрожал виселицей почтенному купцу, скорее всего, тот отделался
бы штрафом. А вот Вальтарию, если вскроются все его делишки, пеньковый галстук
и впрямь может засветить, не говоря уж о каторге.
- Ладно, - сквозь зубы произнес официал. - Пусть себе сидит, где сидел, -
только уж не обессудь, дружище, мои ребята больше пачкаться не станут...
Сторверк махнул рукой и подоспевшие матросы водворили Вальтария назад, в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг