- Да, запомни, Луигне, эти господа придут завтра, их имена Оливер и Арм, -
Арм, я не перепутал? Ты их впустишь и проводишь в библиотеку.
- Придут они, как же, - хихикнул привратник, - есть, кроме вас, охотники в
карнавальные дни по библиотекам сидеть?
- Благослови вас Господь, добрые друзья мои!
Дверь захлопнулась. Оливер и Селия Двинулись назад.
- Еще один полоумный старец? - спросила она.
- Нет, по-моему, этот старец в своем уме.
- Однако ты был с ним еще менее откровенен, чем со Сторверком.
- А то тебе нужно объяснять почему.
- Не нужно. Какой он ни есть карнавал, но любому монастырскому
свободомыслию есть пределы.
Обогнув монастырь, они вышли на улицу, которая показалась им знакомой. В
самом деле, это была улица Светлой Бронзы, что вела к площади Айге, а уж оттуда
до "Хрустальной башни" дорогу они изучили.
- Ты меня осуждаешь, что я втравил тебя в новую авантюру?
- Нет. Ты поступил не глупее, чем я на площади.
- Я, наверное, и рассуждал тогда, как ты на площади. Нам нужны деньги... и
все было так понятно, так знакомо... А сейчас, задним умом, испугался. Ведь
отец Маэль, хоть и книжник, как я, но - человек Церкви. А именно Церковь
преследует тебя.
- Если бы вся Церковь состояла из сплошного Трибунала, люди бы давно
вымерли. А все-таки, ты правда решил продать свой список? Он же нужен для твоей
книги.
- Вовсе нет. Я его и переписывал для продажи. А то, что нужно для работы,
скопировал дополнительно. Как раз в той деревне, куда пришел конвой с
"тримейнской еретичкой". Так что единственно, почему мне будет грустно его
продавать... если бы не список, мы, может, и не встретились бы никогда...
- И твоей жизни ничто бы не угрожало.
- Жизнь человека, который бродит по дорогам, - всегда недорого стоит. И
потом, мы все-таки встретились. Судьба так решила. - Что-то часто я стала
слышать нечто подобное. Вчера Сторверк заявил про руку судьбы. А сегодня этот
монах - что нас послал ему Господь. Ты тоже веришь, что все происходящее с нами
предопределено?
- Не знаю. Но в судьбу верю.
Ему почему-то померещилось, что его слова ее огорчили, хотя в этой маске,
затененной капюшоном плаща, и не такое могло показаться.
- Не нужно тебе завтра ходить в библиотеку. Все равно переговоры буду
вести я.
- Нет. - Тон ее был категоричен. - Я пойду вместе с тобой.
- Но в монастыре тебе наверняка придется снять маску.
- Ну и что? Отец Маэль - не Вальтарий, он не будет смотреть мне в лицо. -
Послышался смешок. - Если же я ошибаюсь, и этот смиренный инок - второй
Вальтарий... то так будет даже интереснее.
Оливер все же не был уверен, что они не совершают ошибки, направляясь в
монастырь вместе. Он не имел права подвергать Селию лишнему риску. Однако они
уже привыкли ходить по лезвию... и если она будет вести себя разумно, как
вчера... но что в их жизни разумно и что - безумно?
Им открыл вчерашний Луигне и, бубня: "Ага, отца Маэля дружки... он бы
нищих схоларов со всех концов империи к себе приволок, и ну про книжки
трещать..." - провел их по монастырю. Был он, похоже, стар - монастырь, а не
Луигне, несмотря на то, что и Луигне не был юношей, и даже древен, и, очевидно,
закладывался за стенами города, но с тех пор Фораннан расширил свои пределы и
обитель не раз подвергалась перестройке. Об этом можно было судить по
монастырской церкви, которая первоначально представляла собой простую вытянутую
базилику с трансептом и хором, но затем обогатилась пристроенными капеллами и
залом капитула, башней со шпилем, а по входному порталу галереей с мозаичными
колоннами. Все это, как ни странно, не резало глаз, а скорее дополняло друг
друга.
Пройдя внутренние двери, они миновали жилище приора, новициант и школу,
рядом с которой и располагалась библиотека (странноприимный дом, кухня,
трапезная, дормиторий и больница по другую сторону церкви). Народу встречалось
им на улице мало, впрочем, можно было предположить, что еще не кончилось время
обеда.
Войдя в скрипторий, Оливер снова подивился свободе здешних нравов.
Вчерашние слова отца Маэля о том, что "никого не застать", он воспринял как
свойственное карнавалу преувеличение, но тот сказал чистую правду. Столы и
пюпитры пылились в небрежении - время праздничной свободы близилось к концу, и
монахи спешили догулять свое.
Луигне погремел кулаком по кованой решетке, преграждавшей вход на половину
книгохранилища.
- Отец Маэль, ваши приятели заявились!
Монах-библиотекарь возник из-под низкой сводчатой двери, скрывавшейся за
решеткой.
- Мир вам, отец Маэль.
- И вам мир, дети мои! Заходите.
Луигне удалился со словами: "Вот так пускает кого угодно с улицы!
Когда-нибудь стукнут по башке и ограбят..."
В небольшой комнате, куда ввел их монах, имелись стол, пюпитр, кресло с
резной спинкой и пара табуретов. Само собой, это была не библиотека, а лишь
преддверие к ней, но книг и здесь было не меньше десятка - иные люди где-нибудь
в герцогстве Эрдском за всю жизнь не видали столько. Конечно, монастырские
книгохранилища всегда превосходили светские, несмотря на то, что среди
некоторых вельмож в последнее время вошло в моду покупать книги (и некоторые,
говорят, даже их читали, к вящему неодобрению Священных Трибуналов), однако
карнионские библиотеки считались самыми богатыми в империи.
После предложения сесть Селия скромно примостилась у стены, Оливер -
напротив монаха. Последний вздохнул:
- Друзья мои, к сожалению, мой ответ достаточно неопределенен. Я говорил с
приором Кесаном. Он не возражает против приобретения списка, однако настаивает,
чтобы я предварительно ознакомился с ним и убедился, что у нас в библиотеке
ничего аналогичного нет. А вы, вероятно, не решитесь доверить рукопись
малознакомому человеку.
- Почему же нет? - сказал Оливер. Колебания приора были ему понятны - кому
охота покупать кота в мешке? - Мне трудно представить, чтобы хранитель
библиотеки в сотни томов захотел присвоить или тайно скопировать рукопись,
которую вдобавок имеет возможность приобрести вполне законным путем.
- Вижу, юноша, что хотя вы и книжник, но отнюдь не собиратель. И храни вас
Господь от темных страстей, кои рождает в душе сие занятие. Это как с вином -
чем больше пьешь, тем больше хочется, - правда, здесь я должен доверять чужим
свидетельствам, сам я до вина не охотник... Поэтому, чтобы доказать честность
своих намерений, я готов предоставить вам другую книгу в залог.
- Отец Маэль! Мы в библиотеке или у ростовщика?
- И не возражайте. Вот я подобрал несколько томов - на столе. Конечно, это
не "Библия эрдов" времен епископа Бильги и не "Тримейнские анналы", но
кое-какую ценность они представляют...
Оливер, больше из любопытства, чем из настоящего желания взять залог,
начал рассматривать книги, прекрасно понимая, что обстоятельства сейчас не
таковы, чтобы читать действительно серьезную книгу. В конце концов он выбрал
"Carmina" брата Ширы Несского - свод поэзии, составленный в прошлом веке одним
карнионским монахом.
Отец Маэль удивленно поднял брови:
- Я, признаться, думал, что вы выберете нечто иное. Вот, скажем,
Disputatia по архивам нашей обители... А может, и не думал, раз сам предложил
эту книгу... Ну что ж, берите.
Они чинно, как верительными грамотами, обменялись манускриптами. Отец
Маэль на миг просиял, предвкушая приятные часы над новым чтением, однако же
сразу снова потух.
- Увы, сам приор не примет вас в ближайшие дни... А я надеялся представить
вас ему - он весьма просвещенный человек. Но скоро ему - и всем нам - выпадет
множество забот.
- Почему? Еще пара дней - и карнавал закончится, монастырь вновь заживет
обычной жизнью.
- Вот здесь сразу видно, что вы приезжий. Вы забываете, что после
Богоявления у нас праздник Святого Камня.
- Честно говоря, я первый раз слышу о подобном празднике... и о Святом
Камне вообще. Хотя нет, я видел гостиницу с таким названием.
Библиотекарь даже вскочил с кресла:
- Юноша! Такие признания простительны лишь варвару из какого-нибудь
Свантера... но уж никак не ученому, тем более гражданину империи.
- И все же прошу простить мое невежество... и, если вы просветите нас с
другом, мы будем чрезвычайно благодарны.
Отец Маэль заходил вокруг стола.
- Дети мои... воистину бедные, невежественные дети... приходите в обитель
святого Бреннана и не знаете о главном ее сокровище... стоящем многих и многих
священных реликвий... истинном сердце не только монастыря, но и города... о
том, что отец наш и учитель Бреннан принес из паломничества по странам
рассвета, - о камне Захарии!
- Захарии? Пророка?
- О нет! Захарии, праведного священника, что был родителем святому Иоанну
Крестителю. Во страшный день избиения младенцев святой Иоанн еще не был отнят
от материнской груди и, значит, также должен был погибнуть по приказу злобного
Ирода. Но мать его, святая Елисавета, успела скрыться с ним. Тогда убийцы,
ворвавшись в храм, где служил Захария, стали пытать того, требуя сказать, где
его жена и сын. И, ничего не добившись, злодеи убили его. Тогда свершилось чудо
- кровь праведника, пролитая на плиты храма, загустела и стала камнем багряного
цвета. Камень сей обладает многими замечательными свойствами - тому, кто
владеет им, он дарует безопасность, бодрость духа и укрепляет здоровье, причем
чудесная сила его распространяется широко вокруг. Багрянец же его напоминает и
о пурпуре власти, что пристал торжествующей церкви, и о крови мучеников,
пролитой ради этого торжества. Камень Захарии долго пропадал во владениях
сарацин, где и был удивительнейшим образом найден просветителем нашим
Бреннаном, когда тот возвращался от Гроба Господня. Он и принес его сюда,
завещав не одной лишь основанной им братской общине, но всем жителям Фораннана.
Поэтому после Богоявления, в начале покаянной недели, сокровищница монастыря
открывается, и торжественная процессия с камнем следует по всему Фораннану,
радуя сердца и зрение горожан...
- Да, - вежливо согласился Оливер, - ценность подобной реликвии трудно
определить словами. Однако было бы понятнее, если бы праздник Святого Камня
совпадал с Днем невинноубиенных младенцев и отмечался тогда же, а не после
Богоявления.
- Конечно же камень Захарии был явлен именно в тот злосчастный день. Но
как раз потому, что он злосчастный, никакие шествия и процессии тогда не
дозволены. И кабы были дозволены, все равно навлекли бы несчастья на город.
Только благодаря тому, что мы соблюдаем обычаи, Фораннан сохраняет свое
благополучие. А у каждой провинции империи, что некогда были самостоятельными
государствами, обычаи свои и свои опоры, ломать которые не годится. Где их
сокровища, да позволено будет заметить, там будут их сердца.
- "На западе мудрость, - пробормотала Селия от стены, - на севере битва,
на востоке изобилие, на юге музыка, в центре - власть".
Библиотекарь одобрительно кивнул:
- Да, так говорили в Древней земле.
- Но, отец Маэль, вы упомянули и покаяние, а до начала поста срок еще
немалый...
- Вы правы, но... что-то темно стало, вы не находите? Хотя солнце и
повернулось к лету, день еще короток... Я, пожалуй, зажгу светильник, а вы,
буде не затруднит, прикройте окно от сквозняка.
Оливер встал, чтобы закрыть резную ставню высокого окна, - благодаря
росту, ему, из всех присутствующих в комнате, было это сделать проще всего, - и
только сейчас заметил, куда оно выходит.
- Невеселый из вашей комнаты вид, отец Маэль. Это ради благочестивых
размышлений о бренности жизни устроено или случайно так получилось?
- Ах, кладбище... Признаюсь, я никогда не задавался подобным вопросом,
наша жизнь здесь довольно безмятежна, и хотя для каждого она рано или поздно
приходит к концу, и не только для монахов, у нас в больнице есть хворые,
которые содержатся на Попечении братии Христа ради, их, ежели Господь не дает
исцеления, также здесь хоронят, - меня это как-то мало беспокоит. Жизнь и
смерть - все течет своим порядком... Так вот, нашему городу в карнавал дается
много воли, очень много воли, и за это с окончанием его с нас много и
спрашивается. А посему вместе с праздником Святого Камня начинаются для нас дни
покаяния. Власяницы сменят пестрые одежды из бархата и атласа, плети и вериги -
личины и трещотки, и взамен фигляров и диковинных зверей на Соборной площади вы
увидите выставленных на позорище грешников, искупающих свою вину. Конечно, в
первую очередь это касается местного клира, который, вынужден я согласиться,
принимая участие в праздничных увеселениях наряду с мирянами, грешит тем самым
несравненно более... Мы все будем отрицать дьявола и карнавальные вольности, а
следить за этим назначен специальный посланник архиепископа брат Джеффри из
Эрденона, служитель Святого Трибунала. Его прибытие ожидается завтра или
послезавтра. Нам неизвестно еще, в какой из многочисленных обителей нашего
города он остановится, но не подлежит сомнению, что нашу - из-за важности
хранящейся здесь реликвии - он посетит первой. Вот почему я сказал, что приор
наш в ближайшие дни будет очень занят. Ваш смиренный собеседник, конечно, лицо
слишком незначительное, чтобы привлечь внимание посланника архиепископа, но,
боюсь, что даже я в первые из последних дней не буду иметь свободного часа,
чтобы встретиться с вами. Но не беспокойтесь, доверенную мне рукопись я
постараюсь изучить до этого времени, если понадобится, буду сидеть день и
ночь...
- И вы не беспокойтесь, отец Маэль, - Оливер подивился, как ровно звучал
его голос, - и не губите зрение. Мы вам полностью доверяем. И придем после
покаянных дней.
- О, я уверен: дня два после процессии - и можно будет заняться делами
библиотеки. И возможно, получить для вас деньги из монастырской казны.
- Это было бы для нас большим подспорьем. А сейчас мы, пожалуй, пойдем,
дабы оставить вас наедине с рукописью.
- Мне, право, неловко, что вы так скоро уходите...
- Полноте, отец библиотекарь. Это нам должно быть неловко, что мы своим
посещением и расспросами отвлекли вас от ученых трудов, - возможно,
единственного человека, во время карнавала занятого делом...
Спокойствия Оливера хватило до выхода на улицу Светлой Бронзы.
- Бежать. Бежать немедленно. Слава Богу, мы не успели продать лошадей...
- Погоди. - Селия коснулась его плеча. - Ты так хорошо держался и вдруг...
Ты не думал, что неожиданное бегство до окончания карнавала покажется
подозрительным?
- Кому?
- Хозяину "Хрустальной башни", например. Может, он фискалит - на Трибунал,
что сомнительно, или на Лигу, что весьма вероятно. Или отцу Маэлю, который не
дождется нас в назначенный срок...
- О, черт! - Оливер остановился как вкопанный. - Я забыл книгу, что он дал
мне в залог.
- Я не забыла. - Селия выпростала книгу из-под плаща. Ты оставил ее на
табурете.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.
- Что ты предлагаешь делать?
- Прежде всего - сохранять ясную голову. Конечно, я не настолько глупа,
чтобы безрассудно лезть на глаза агенту инквизиции, и я не буду этого делать.
Однако срываться с места, не разобравшись ни в чем, не стоит. Этот брат Джеффри
- служитель Трибунала. Насколько я разбираюсь в их иерархии, это значит, что он
исполняет поручения Высшего Суда Трибунала, подтвержденные примасом империи, но
сам правом проводить следствие не обладает.
- Меня просто убивает твое спокойствие. Как тогда... когда мы говорили о
царе Сауле.
- Это когда? А... ты ошибаешься. Тогда я готова была умереть. Сейчас же -
не могу сказать, чтоб я слишком уж ценила свою драгоценную жизнь, но умирать
так не собираюсь. Будь уверен, сжечь себя не позволю.
- Тогда почему ты не хочешь уехать?
- Кто сказал? Я только против того, чтобы бежать немедленно. Я за то,
чтобы отсидеться несколько дней и удалиться степенно, не привлекая внимания.
- За несколько дней этот... Нейл... свой корабль не починит. Или
пренебречь советом Сторверка и обратиться к другому капитану?
- Фораннан - не единственный порт в Карнионе, и на тех двух кораблях свет
клином не сошелся. Уедем посуху - ты прав, хорошо, что мы пока не продали
"полководцев", и отплывем из другого города. А Сторверку скажем, что, напротив,
вняли его совету и решили за море не путешествовать.
Ее уверенность и самообладание начали оказывать благотворное действие на
Оливера.
- Прости меня. Непозволительно было поддаваться праздничному веселью и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг