вынужден был признать, что с самого отрочества, пока он жил у тетки под
крылышком, он не знал таких удобств. А ведь удобства были весьма скромными -
свежее белье, стены без щелей, стол и стулья, не страдающие хромотой. Но он
отвык от всего этого за скудностью и безобразием университетского квартала в
Тримейне, а затем в скитаниях по постоялым дворам. И он сам был в том виноват.
Если у него вдруг случайно заводились деньги, он предпочитал тратить их на
книги, а не на жилье.
- Завтра или послезавтра, - сказал он, отгоняя эти мысли, - мы пойдем в
порт, разузнаем насчет корабля... может, зимние шторма кончились.
- Ты так легко принял решение об отъезде. А как же твои родные в Старом
Реуте?
- Мои родители давно умерли.
- Ты никогда не говорил.
- Ты не спрашивала.
- Прости. - Она повернулась к нему. В комнате было темно, но Оливеру
показалось, что ее лицо помрачнело. Только глаза были светлы, как всегда. - Я
была слишком сосредоточена на себе. Больше этого не будет.
Он обнял ее, что уже стало привычкой, пристроил ее голову себе на плечо.
- В Старом Реуте... давно я там не был... да, есть у меня там
родственники, но они привыкли, что я всегда в отбытии.. но... знаешь, я прежде
не думал о том, что вернусь, а сейчас, если бы это было возможно, я хотел бы
вернуться туда... вместе с тобой... У меня есть в городе дом. Небольшой, но
есть. Никогда не хотел там жить. Скучно казалось. А теперь... если бы мы могли
там поселиться... Впрочем, что говорить о том, что не может быть...
Она ничего не ответила, только крепче прижалась к нему.
Около полуночи их разбудил такой шум и грохот, будто в город ворвалась
императорская конница и все крушит на своем пути. Звон, треск, вопли сливались
с набатом на башнях.
Инстинктивно рванувшись за оружием, Оливер замер, прислушиваясь. Шум,
несмотря на все безобразие, отличался от сопутствующего сражениям. Люди,
бежавшие по улицам, колотили в сковороды и кастрюли, миски и противни,
кукарекали, вопили, словно коты, которых дерут за хвост, - правда, не
исключено, что настоящих котов к этому хору тоже присоединили. Среди общего
дрязга и звона можно было различить отдельные дружные выкрики: "Пошла прочь,
старуха! Убирайся вон!"
- А, старуху гонят. - Селия приподнялась в постели, пояснила: - Зиму
выгоняют из города в январские календы...
- Ты еще скажи: "Обычай такой". В этом городе когда-нибудь спят?
- Ну, наверное, к рассвету угомонятся. Должны же они когда-то отдыхать.
Они рассмеялись. Потом Оливер спросил:
- А мы с тобой? Спать же все равно невозможно...
- Что ж, значит, мы тоже успокоимся на рассвете...
В первый день в порт они решили не ходить, сделав короткую передышку.
Почти до полудня - как и большинство горожан во время карнавала - провалялись в
постели, а после, наскоро перекусив, отправились в город.
Начало рождественских праздников, совпадавшее с древним днем Полузимья,
необычайно яркое и пышное, несколько приглушавшееся последующими днями
поминовения мученика Стефана и невинноубиенных младенцев - когда веселье было
объявлено кощунством, и если не было сведено на нет усилиями Святых Трибуналов,
то по крайней мере вводившееся в рамки, - в канун январских календ буйно
вспыхивало вновь, как огонь костров на пустоши, и не должно было более утихать
до самого Богоявления. Так, впрочем, было везде, не только в Карнионе, хотя
здесь праздники имели свои особенности. Нигде в империи люди не предавались
ряжению с такой страстью. И ни в одном городе, отметил Оливер, он не видел
столько звериных масок. Чаще всего это были оленьи маски, нередко в сочетании с
оленьими же рогами и шкурами, но также волчьи, лисьи, бычьи, кабаньи. Последние
две личины чаще всего принимали на себя мужчины. Хотя - кто здесь мужчина и кто
женщина? Люди не только с упоением рядились в одежды противоположного пола -
мужчины зачастую цепляли себе накладные груди, женщины привязывали бороды.
Празднество дикарей? Вот уж чего о здешних жителях не скажешь... И к тому же
вздымавшийся ветер порой, отбрасывая лохматые шкуры, открывал добротный и даже
изысканный наряд - башмаки из тонкой кожи, блеск чеканного серебра на поясах и
пряжках...
Ветер дул сильный и пронзительный - это было единственное, что портило
яркий погожий день. Солнце сияло до рези в глазах.
В пестрой толпе Оливер и Селия смотрелись довольно серо и блекло, несмотря
на то, что он оделся в чистое (от самого Кархиддина берег), а она - в новое
(именно серое). Конечно, не они одни были такими, на карнавале не возбранялось
веселиться никому, вне зависимости от достатка, и одевался каждый как мог, лишь
бы лицо было скрыто под личиной, а это правило они соблюдали. Оружие на
карнавале также допускалось, правда, у многих ряженых оно было шутовским, но у
Селии с Оливером - настоящее. Она снова взяла с собой оба меча, спрятав их за
спиной, лишь плащ накинула сверху - и не видать совсем, а торчащие рукояти
можно было принять за какие-то замысловатые карнавальные украшения. Эти
предосторожности - и оружие, и стремление его спрятать, - не смущали Оливера.
Передышка передышкой, а угрозу, висящую над ними, никто не отменял.
Они миновали переулок, обогнули церковь Святой Екатерины, которой Оливер в
иное время, возможно, поставил бы свечку, ибо эта святая, помимо всего прочего,
покровительствовала историкам, и присоединились к небольшой процессии. Во главе
ее два буффона, приплясывая, вели под уздцы смирную пегую лошадь, а на ее спине
балансировала девушка в зеленом платье и маске куницы. Она жонглировала
кинжалами и посеребренными шарами. Следующие за ней барабанщики вовсю отбивали
ритм. Однако этот стук был всего-навсего ручейком, вливавшимся в море звуков,
когда они вышли на площадь Айге. Здесь снова возобновились пляски под звуки
виол и флейт, рот и тамбуринов, рожков и волынок. Помимо непременных хороводов,
танцы были весьма разнообразные, в том числе крепко нелюбимый Церковью моррис.
Но излюбленного на Севере, и даже в Тримейне, танца с мечами Оливер не увидел
здесь...
Конечно, пляски составляли не единственное развлечение народа, как не
единственной на площади была жонглерская труппа, вслед за которой они пришли.
Гимнасты и фокусники, глотатели огня и поводыри обезьян показывали на дощатых
подмостках свое искусство, силачи зазывали желающих потягаться с ними в борьбе.
Иное представление увидели они на другой площади, Соборной, куда вынесла
их праздношатающаяся толпа. Между башнями собора Богоматери были натянуты
канаты, и вот там-то и шла истинно чудесная пляска -
"между небом и землей,
с облаками под пятой,
факелы в руках мелькают,
а в награду - золотой..."
Так, по крайней мере, воспевали канатоходцев карнавальные куплеты.
В галереях были выстроены клетки, в которых можно было увидеть зверей
диких и опасных, прирученных искусством человека, - медведей и волков, а также
заморского пардуса, пантеру и льва. Лев, правда, был старый, облезлый и очень
хотел спать, но другие звери были хороши. Церковь беспрестанно боролась с тем,
чтобы хищников выставляли на посмотрение в Рождество, ибо волк, медведь, лев,
как известно, - образы диавола, а что в Восточной империи об это время
устраивают на ипподромах шествия и травлю диких зверей, так то деяния,
достойные схизматиков-православных, за что Провидение беспрестанно и насылает
на них богомерзких турок... Находились у подобных зрелищ и красноречивые
защитники среди клира, как раз напиравшие на то, что если названные звери -
образы врага человеческого, то заточение их в клетку символизирует посрамление
нечистого, и таковое развлечение служит назиданию... Но здесь, на площади, вряд
ли кто думал о назидании. Селия не хотела задерживаться возле зверей, и они
вернулись к канатным плясунам.
- Как они только держатся при таком ветре? - заслоняя, глаза ладонью,
спросил Оливер.
- Да... Это похоже на Город Ветров.
- Какой город?
- Есть карнионское предание о городе, в который очень легко войти, но
невозможно выйти. В нем всегда дуют ветры и поднимаются смерчи, что мешает
отыскать выход.
- Как в лабиринте.
- Нет, - задумчиво произнесла она. - В том-то вся и штука, что в Городе
Ветров никакого лабиринта нет. Только ветер...
- Ну... - ему не хотелось продолжать эту тему, - вон там, за фонтаном,
народ собирается. Пойдем, посмотрим?
Зрелище там и в самом деле творилось презабавное - турнир обезьян верхом
на козах. Одежда и вооружение у обезьян в точности копировали рыцарские, на них
были жестяные латы и шлемы с петушиными перьями, на щитах были намалеваны гербы
и пышные девизы. Козлы были покрыты яркими полосатыми попонами, украшенными
блестками, к высоким седлам прикреплены флажки. Жонглер затрубил, сидящие на
насесте мартышки в длинных платьях из обрезков бархата и атласа и
колпаках-энненах с вуалями замахали шарфами своим кавалерам, и ристующие
поскакали навстречу друг другу, как подобает истинным рыцарям, сначала
преломили копья, а потом взялись за мечи, с грохотом колотя ими о щиты и
получая от этого видимое удовольствие. За турниром последовало венчание "царицы
красоты и вежества", верещавшей и вертевшейся. Народ покатывался со смеху.
Взобравшись на край фонтана, Селия и Оливер досмотрели представление до конца,
затем двинулись дальше.
Так они проблуждали до вечера, когда вернулись в гостиницу и снова
заказали хороший ужин - а здесь любили постояльцев, которые платили наличными,
и совершенно не важно, откуда у этих постояльцев деньги... В конце концов,
подобные материи не волнуют никого. Не только в Карнионе и не только во время
карнавала.
Город тяжело утихомиривался на ночь, шумел за окном, как прибой. Скоро,
возможно, они будут слышать прибой настоящий. Но карнавал все еще длится, и
завтра маска снова закроет лицо.
В масках, однако, не только веселятся. В масках в первую очередь прячутся,
и не только от повседневной скуки и семейных неурядиц, как поступают
добропорядочные горожане, почитающие закон и покорные властям. Но тем, кто
закон преступил, пощады не будет, и чем быстрее они озаботятся, как
переправиться за море, тем лучше. То есть неизвестно, лучше ли за морем жить, -
скорее всего, нет, и даже напротив, - но вряд ли кто там станет разыскивать
тримейнскую еретичку.
Новый день ничем не отличался от предыдущего - такой же солнечный, такой
же ветреный, столь же наполненный шумом и красками.
Покуда Селия с Оливером шагали по направлению к порту, навстречу им стали
попадаться разочарованные галдящие компании. Прислушавшись, путники узнали
причину недовольства. Оказывается, вчерашняя труппа канатоходцев объявила, что
представление будет продолжено в гавани. На сей раз канаты будут натянуты не
меж соборными башнями, а между мачтами кораблей. В Фораннане подобные зрелища
любили - высота здесь для гимнаста, может, и не слишком велика, но из-за
неустойчивости опоры требует несравнимо больше мастерства. Однако представление
было отменено из-за "Божьего наказания", и зеваки ругаясь, на чем свет стоит,
расходились - кто к городским воротам, смотреть медвежью травлю, а кто - к
гостинице "У Святого Камня", во дворе которой должны были представлять фарсеры.
Известие мало вдохновляло. "Божьим наказанием" в портовых городах
именовали норд-ост, заливавший не меньше чем на неделю. Ни один капитан если
он, конечно, не решил свести счеты с жизнью в это время в море не выходил.
- Вот тебе и шутки про Город Ветров, - бормотал Оливер. - Впрочем, неделя
- это еще не смертельно...
Возвращаться с полдороги не хотелось, и они шли дальше. Увы, худшие
ожидания подтвердись. Хотя посмотреть на Фораннанский порт в coлнечную погоду
было даже приятно, штормило даже на непросвещенный взгляд, и ясно было, что ни
сегодня, ни завтра, ни, возможно, через неделю рассчитывать на отплытие не
придется. Осталось уповать, что в любом случае навигация здесь открывается
раньше, чем на Севере.
Они решили потолкаться еще в порту, посмотреть, порасспрашивать. Оливер,
которому приелось путешествовать морем, называл Селии разные типы судов,
совершенно забыв, что она тоже была в портовом городе. Хотя девочкам, а тем
более, девушкам болтаться в порту нежелательно, и, пожалуй, услышанное было ей
внове. Здесь были грузовые нефы и малые купеческие когги - последних правда,
немного, их чаще можно было видеть на Севере, в южных же портах когги вытесняли
корабли новой постройки: с иной обшивкой - не чешуйчатой, а вгладь, с более
стройными очертаниями и высокими бортами, имевшие, в отличие от одномачтовых
коггов, три мачты, оснащенные четырьмя парусами - прямым четырехугольным и
тремя латинскими на косых реях. Это позволяло кораблям ходить круто к ветру.
Правда, сейчас паруса были убраны - все из-за того же ветра, а военные галеры
по той же причине и вовсе уведены в сухой док. Были в гавани еще три мощных
корабля, весьма напоминавшие боевые, однако имперских флагов они не несли. У
всех трех были одинаковые белые вымпелы с изображением пяти красных якорей, и
Оливер вынужден был признаться, что не знает, кому этот герб принадлежит.
С расспросами им упорно не везло. Большинство людей, обретавшихся нынче в
порту, были не моряками, а такими же, как они сами, любопытствующими, а те, кто
вроде бы что-то знал, были не расположены к откровенности всухую. Селия с
Оливером, в свою очередь, не желали излишней настойчивостью привлекать к себе
внимание, вследствие чего познавательная экскурсия плодов не принесла.
Размышляя, стоит ли выжидать окончания штормов или двигаться верхом дальше
по побережью на юго-восток, они шли обратно в гостиницу. Огорчаться, что они
понапрасну потеряли полдня, не годится, думал Оливер. Дурные вести - тоже
вести.
Это глубокомысленное умозаключение прервал пронзительный, словно из
пищевода идущий вопль:
- Древний карнионский обычай!
Оливер поднял голову, оказалось, они уже на площади Айге. Там, где вчера
они видели силачей, на дощатых подмостках, перед балаганом с расписным
занавесом, где были намалеваны башни, олени и быки, голосил тощий - в чем душа
держится? - зазывала.
- ...Забытый повсеместно! Только здесь, вы можете увидеть, как сражались
наши предки!
Бравый молодец - одна штанина красная, другая полосатая, кожаная
безрукавка на голое тело, маска с блестками, жесткие черные волосы,
подозрительно напоминавшие конские, - вскинул два меча, ловя уходящее солнце.
- Каждый, в ком струится кровь истых жителей Древней земли, может
сразиться с Эохайдом Могучим! Любой может стать победителем, и любой может
поставить на победителя - и выиграть! Мы представим вам редкостное зрелище, и
вы можете участвовать в нем! Кто хочет сражаться - тоже ставит! Смелее! Кто не
рискует - тот не выигрывает Неужели потомки победителей Темного Воинства
перевелись в Фораннане? Или Эохайду придется биться с собственной тенью?
- Ставки принимаешь?
Оливер не сразу узнал этот голос. Он был совершенно уверен, что Селия
стоит рядом с ним, и когда увидел ее на помосте, чуть язык не прикусил. Она
скинула плащ, небрежно бросив его на доски помоста. Публика зашлась от хохота,
сравнивая щуплую невысокую фигуру, возникшую из толпы, - она не была ни
маленькой, ни щуплой, но неизбежно должна была показаться такой, - с играющим
бицепсами меченосцем, Эохайдом, надо полагать. Однако зазывала невозмутимо
произнес:
- Сказано было - любой. Значит, принимаю. Твой заклад?
- Десять крон.
- За три схватки, как обычно?
- Да. Но если он не продержится больше одной - плата удваивается. Идет?
Зазывала то ли обомлел от подобной наглости, то ли прикидывал в уме шансы.
Следующие несколько минут он собирал ставки среди зрителей - довольно низкие, а
Эохайд, красуясь, принимал героические позы, достойные бойцов древнего Рима (с
той только разницей, что они действительно дрались насмерть). Потом зазывала,
принявший на себя роль арбитра, лениво бросил: "Ну, начинайте, что ли..." - а
потом никто не понял, что произошло.
Никто, даже Оливер не увидел, как Селия выхватила мечи. Увидели все,
только как они крутятся в воздухе, ограждая ее, словно стена, словно лучшие из
доспехов, в которых нет прорехи, куда могла бы пройти игла! Ее противник
первоначально в изумлении потоптался вокруг, а после кинулся в атаку - это было
похоже, как если бы человек сунулся под колесо водяной мельницы. Первый меч
вылетел из его правой руки едва ли не сразу, второй был выбит после пары почти
снисходительно проведенных приемов - нельзя же, чтобы публика вообще ничего не
увидела за свои кровные. Приставив клинок к горлу Эохайда, Селия забросила
другой клинок в ножны и коротко произнесла:
- Деньги!
Вокруг засвистели, заулюлюкали:
- Подстроено! Все подстроено!
- Нечестный бой!
- Нечестный? - Селия опустила руку с мечом и повернулась к толпе. Орлиные
лапы на рукояти точно сплелись в пожатии с ее ладонью. Кто кого обхватил? - Кто
хочет, может проверить. Только без денег. До конца.
Битый Эохайд успел подобрать свои мечи. Лицо его под маской дергалось.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг