- Эксперт, пожалуй, найдется, - заметил Коллинз.
Белостоков понял его. Он сказал в микрофон:
- Бортинженер Рыжкин. Срочно зайдите в рубку.
- Думаете, он что-нибудь помнит? - спросил Воронов. - Рассказывает он
много, это так. Но помнит ли он что-нибудь, кроме своих рассказов?
Белостоков хотел ответить, но не успел, потому что в этот момент на табло
погасла надпись ВПЕРЕДСМОТРЯЩИЙ и вспыхнуло: ТЕЛЕСКОП и рядом цифры:
100000000; маленькая светлая сфера в сетке прицельных линий прыгнула им
навстречу, приблизившись в десять раз, и стало уже отчетливо видно, что это
такое.
Они смотрели на чужой корабль, вспоминая и сравнивая, а потом Воронов
сказал:
- Я видел их только в кино, но я думаю, это они. В рубку вошел Вудворт:
- Вы уже здесь, командир? Что случилось?
- Где Рыжкин? - спросил Белостоков. - Вы не встретили его по дороге?
- Рыжкин? Не знаю. Я сюда прямо из штурманской. Что-нибудь неладно с
курсом?
- С курсом-то все в порядке, - сказал Воронов. - Ты разве не видишь?
- А что я должен увидеть?
- Он еще не привык, - объяснил Коллинз. - Он только что из коридора.
Вудворт глядел на экран, стоя между креслами Воронова и Белостокова.
- Нет, - выдавил он наконец. - Встретить их здесь... Нет. Это невозможно,
немыслимо.
Дверь рубки снова открылась.
- Да у вас тут тесно, - послышался голос Рыжкина. - Приятная компания.
Здравствуйте, кого не видел. Чем буду полезен?
- Идите сюда, - позвал Белостоков. - Посмотрите на экран. Можете ли вы
определить, что это такое?
Рыжкин пробрался в темноте к креслу Белостокова. Вудворт посторонился.
Рыжкин оперся на спинку кресла. Некоторое время он вглядывался в экран. Он
стоял в рубке "Бумеранга", опершись на массивную спинку пилотского кресла, и
в то же самое время он снова лежал в вулканической трещине на Титане, и
знал, что сзади дымятся останки его вездеход а, и чувствовал плечом холод
скафандра Вуда, и не смел высунуть голову, чтобы посмотреть, что делается на
плато. А потом за скалами взметнулся огненный столб, и когда пламя опало, он
снова увидел в вышине неба то, уходящее, почти не поврежденное ракетами
штурмовиков.
Он повернул к Белостокову лицо, бледное в темноте.
- Да. Ошибка исключена. Это они.
- Не понимаю, зачем формальности, - с вызовом сказал Воронов. - По-моему,
все и так ясно.
- Ясно? - повторил Белостоков.
Они все пятеро по-прежнему сидели в рубке, только сейчас здесь было
светло и место носового экрана занимала слепая стена.
- Да, - сказал Воронов. - Конечно, если вы прикажете тормозить, нам
останется подчиниться.
- Вопрос стоит не так...
- Неужели?
- Я тоже не понимаю, о чем совещаться, - сказал Рыжкин. - Если бы мы не
могли их догнать, тогда другое дело.
- Но "Бумеранг" не военный корабль...
- Вот как? Белостоков продолжал:
- "Бумеранг" - это первый звездолет Земли, предназначенный для
экспериментальной проверки принципа гравитационного поворота на нейтронных
звездах. Особенно важно поэтому, чтобы он вернулся на Землю в целости и
сохранности. И без человеческих жертв.
- Отлично, - сказал Воронов. - Мы вернемся туда в целости и сохранности,
а нас там посадят в тюрьму. Как дезертиров.
- Это действительно несерьезно, командир, - добавил Вудворт.
- На борту "Бумеранга" нет оружия, - продолжал Белостоков.
- Извините, - возразил Рыжкин. - Когда в миллипарсеке от вас появляется
астероид, вы не думаете о том, что у вас нет оружия. Вы просто нажимаете
кнопку, и астероид превращается в излучение. Я не понимаю, чем отличается
этот корабль от какого-нибудь хилого астероида.
- Вы забываете, что это военный корабль. Забываете об их энергетическом
потенциале...
- Потенциал! - сказал Рыжкин. - Да мы их еще тогда били. Когда у нас не
было звездолетов. Когда мы еще не могли уничтожать астероиды. И они нас
боялись. Как смерти боялись наших штурмовиков.
- А скорость? - подхватил Воронов. - Вы полюбуйтесь на их скорость! Разве
она свидетельствует о высоком энергетическом потенциале?
- Потому они и ушли, - сказал Рыжкин. - Они ведь думали, что не встретят
сопротивления. Ведь когда они появились, что было у людей? Единства, и того
не было. А когда они поняли, что мы не лакомый кусочек, а твердый орешек,
они убрались восвояси. До сих пор, вероятно, радуются, что унесли ноги.
- Идти войной на Землю на таких скоростях, - презрительно сказал Воронов.
- Смешно!
- Ладно, - вздохнул Белостоков. - Так вас не переубедишь. Давайте по
порядку. Ваше мнение, Воронов?
- Атаковать. Немедленно. В смысле - когда приблизимся.
- Ваше?
- Согласен, - сказал Рыжкин. - Главное - не дать им опомниться.
- Вы?
Вудворт пожал плечами.
- Не знаю. Если правда все то, что о них говорили, то я не понимаю,
почему они нас до сих пор не заметили.
- А вдруг это ловушка? - предположил Коллинз. Некоторое время все
молчали.
- Нет, - заговорил Рыжкин. - Это невозможно. Ловушек они никогда не
ставили. Когда они нападали, они действовали открыто. Возьмите любой
учебник. Это была странная война. Они воевали по правилам, хотя так и не
принято говорить.
- В каком это смысле? - поинтересовался Воронов.
- В самом обыкновенном. Например, они никогда не переходили пояс
астероидов.
- Правда?
- Конечно. В астероидах у них даже не было базы. У них было всего две
базы, возле Юпитера. Да и те они быстро эвакуировали к Плутону.
- Пока я не вижу ничего странного, - сказал Воронов. - Вероятно, они не
переходили астероиды потому, что ближе к Земле их не подпускали. А базы их
просто заставили эвакуировать.
- Вы так думаете? - спросил Рыжкин. - А как вы отнесетесь к сообщению,
что они никогда не нападали на гражданские корабли?
- Гражданские корабли? А они там были, за астероидами?
- Было несколько.
- И они их не атаковали?
- Никогда.
- Что-то не верится, - сказал Воронов.
- Тем не менее это так. Это была странная война. Они воевали по правилам.
Они не нападали на гражданские корабли. А на военные они нападали открыто и
всегда на превосходящие силы.
- А ваш знаменитый вездеход на Титане?
- Это другое дело, - объяснил Рыжкин. - Там они оборонялись. Мы ведь сами
их атаковали. Некоторое время все в рубке молчали.
- Командир, - сказал потом Вудворт. - У меня есть одна мысль.
- Говорите.
- Вот Воронов рвется в атаку. Хищники, агрессоры, говорит он. Надо их
уничтожить... Но ведь здесь есть еще что-то
- Да, - кивнул Белостоков. - Продолжайте.
- Хищники, агрессоры, - говорил Вудворт. - Все это, разумеется, так. Они
хищники и агрессоры. Они напали на человечество, когда оно было слабым и
разрозненным. Потом человечество объединилось и выбросило агрессоров вон. Вы
чувствуете, что я хочу сказать?
- Да.
- В этом что-то есть. Вдумайтесь. Они напали на слабое человечество, а
человечество объединилось, стало сильным и выбросило их вон. Вы понимаете?
Человечество объединилось. Но почему человечество объединилось?..
- Вы ставите все с ног на голову, - вмешался Воронов. - По-вашему
получается, что мы должны чуть ли не благодарить напавших на нас агрессоров
только за то, что своим нападением они как-то стимулировали объединение
человечества. Человечество и без них объединилось бы.
- Не уверен, - тихо сказал Белостоков.
- Я тоже. Вы знаете, Воронов, что такое война? Не пятидесятилетняя война
за астероидами, а обычная война с обыкновенным оружием? Химическим, ядерным,
бактериологическим... Ведь они явились, когда она казалась неизбежной очень
многим. Но они пришли, и люди забыли свои разногласия.
Воронов покачал головой:
- Война всегда зло. Какая разница, с кем воевать? Суть от этого не
меняется.
- Ошибаетесь. Если бы мы воевали друг с другом, нас бы, возможно, не
было. А так мы легко отделались.
- Легко? А два миллиона погибших?
- За полвека.
- Бог с вами, - сказал Воронов. - Пусть вы правы и люди действительно
объединились только потому, что на них напали. Я не понимаю, что отсюда
следует. Они напали на нас, и это оказалось к лучшему. Но они-то об этом не
знали!
- Вы в этом уверены? - спросил Белостоков.
- Знаете что, - возмутился Воронов. - Это уж слишком. Вы что, заранее
сговорились?
- Нет, - сказал Коллинз. - Благородные побуждения и агрессия... Это
извращение. Такое же, как и просто агрессия.
- Вы так думаете? Но если у них не было выхода? Если они наблюдали за
нами многие годы? Земля была серьезно больна. Вероятно, они перебрали все
способы лечения. Оставался один - хирургический. По-вашему, им легче было
ждать, когда мы друг друга поубиваем?..
- Вы не то говорите, командир, - возразил Рыжкин. - Это не гипотеза.
Никто не станет так делать.
- Почему же? Поставьте себя на их место. Вы прилетаете в систему, где
есть разумная жизнь. Вы радуетесь этому и вдруг обнаруживаете, что она
вот-вот сотрет себя с лица планеты. Что вы будете делать? Например, вы,
Воронов?
- Не знаю. Это трудно вообразить.
- Тогда представьте себе, что вы идете по улице, и там дерутся два
человека. Это в общем хорошие люди, но у них в руках ножи и они могут друг
друга прикончить. По глупости. Как вы поступите?
- Хорошие, но с ножами? Не знаю. Это плохой пример. Так не бывает.
- Бывает. Это хороший пример. Как вы поступите?
- Все равно, - сказал Воронов. - Никогда не был в таких ситуациях.
Вероятно, постараюсь их помирить.
- Но если вы будете уверены, что вас никто не услышит? Если вы будете
знать, что вас отшвырнут в сторону, возможно, даже пырнут ножом и,
избавившись от вас, продолжат драку? Что вы сделаете, зная это?
- Начинаю вас понимать. - Воронов задумался. - Только вряд ли мне
обязательно самому браться за нож. Можно ударить одного из них по лицу и
убежать.
- Они продолжат драку,
- Хорошо, не буду убегать. Но нож я в ход не пущу. Я буду драться
кулаками.
- Вас убьют.
- Что делать. Мир требует жертв. Если это единственный выход...
- Вас убьют слишком быстро, - сказал Белостоков. - Вас убьют сразу же, не
успев забыть о собственной ссоре. Вас убьют и продолжат драку.
- Хорошо, - сказал Воронов. - Я поступлю по-другому. Я не полезу в драку,
я буду издали осыпать обоих грязными оскорблениями.
- Тогда к вам привыкнут, - сказал Белостоков. - К вам привыкнут и
продолжат драку. Поймут, что вы не представляете опасности.
- Что же мне делать?
- Вы должны драться с ними не на жизнь, а на смерть. Так, чтобы они обо
всем забыли и объединились. Не на время, а насовсем. Когда они объединятся
насовсем, вы можете уйти.
- Откуда я узнаю, что они объединились насовсем?
- Это надо почувствовать. Сделать это нетрудно, если у вас есть опыт.
Последовала пауза.
- Хорошую картину вы нарисовали, командир, - нарушил молчание Рыжкин. -
По-вашему, они только и делают, что воюют со всеми разобщенными народами
Галактики. Представляю, что будет, когда один из таких народов найдет их
где-нибудь в космосе...
Он запнулся. В рубке повисла неустойчивая тишина.
- Ладно, - сказал потом Воронов. - У каждого народа свои мозги, так что
не в этом дело. Гипотеза командира логична. Но где гарантия, что она
справедлива?
- Никаких гарантий у меня нет. Все это только предположение.
- Но вы понимаете, что в противном случае наш долг - атаковать их?
- Понимаю, - сказал Белостоков. - Впрочем, теперь мне уже кажется, что
другого пути нет.
3
...Их было мало, до обидного мало, почти никого не осталось, и они
смотрели сейчас из кормового эллипсоида назад, в бархатистую тьму.
"Погоня, - думал первый. - Трудно было предположить, что за нами пошлют
погоню. Значит, они все-таки заметили направление, в котором мы уходили, и
поняли, зачем мы сюда уходим. Хорошо, что мы направились сначала сюда, а не
сразу домой. Они сейчас очень сильны. И они так точно все рассчитали. Если
бы они опоздали на самую малость, мы бы миновали пульсар, и они бы нас не
нашли. Придется на всякий случай слегка изменить курс, чтобы свернуть к
другому поворотному пункту. Совсем необязательно им знать, откуда мы
прилетели..."
"Наверное, это было для них неожиданностью, - думал второй, - но они
оправились очень быстро. И - погоня. Погоня, когда прошло уже столько
времени, что все стало казаться сном. Были и сны, но действительность была
хуже. Вот она, ваша экспериментальная история. Сначала вы предполагали, что
всякий контакт - это праздник, но даже потом, когда поняли, что это не так,
вы видели главную трудность в принципе, который гласил, что каждая
цивилизация должна идти по собственному пути, подчиняясь только естественным
факторам. Поэтому вы видели главную трудность в необходимости
невмешательства, в невозможности наказать зло. И вы не могли предвидеть, что
настанет время, когда вам придется стать одним из естественных факторов,
надев для этого маску агрессоров, потому что другого пути нет. И вам
придется стрелять - не только в носителей зла, а во всех подряд, потому что
вы стали природным фактором и должны следовать законам природы, главный из
которых состоит в том, что она слепа и не отличает добра от зла. И вам
придется стрелять, заглушив в себе разум, задушив эмоции, ибо вы должны быть
слепы, как игральная кость, и только в этом случае вы не обречены на
неудачу..."
"Все это так, - думал третий, - но я буду стрелять не только поэтому. Там
остались наши товарищи и все остальное, наше прошлое и наше будущее тоже
осталось там, потому что прошлое никогда не уходит. И еще я буду стрелять,
потому что я ее ненавижу, эту цивилизацию, ради которой приходится идти на
такие крайние меры и которая даже после этого не может поумнеть, и если
объединяется, так ничего и не поняв, то не находит ничего лучшего, как
выслать корабль в погоню за нами. Ничего, мы ему покажем, этому кораблю..."
Они смотрели назад, готовясь к последнему бою.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 09.01.2002 19:56
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг