Август тысяча пятьсот пятьдесят пятого года выдался жарким. Испугавшись
раскаленного солнца, облака сбежали куда-то на далекий север, и на всем
небосклоне не имелось ни единого пятнышка, которое посмело бы испачкать
идеальную голубизну. Даже птицы, боясь испепелиться на лету, днем
прятались куда-то в кроны, не желая рисковать жизнью ряди нескольких
мошек, и вместе с ними до вечерней прохлады отсиживался ветер, а потому
нигде не шевелилось ни листика, ни веточки и в воздухе над бескрайней
водной гладью висела абсолютная тишина. Казалось, в этом малом уголке
планеты создалась особенная, своя собственная прозрачно-голубая вселенная.
Голубизна сверху, голубизна снизу, и два солнца напротив друг друга - как
вдруг раздался звонкий девичий смех, легкий плеск и, разрушая совершенную
картину, во все стороны побежали волны.
- Боже мой, как хорошо! - девушка тряхнула головой, позволяя волосам
растечься в разные стороны, после чего повернулась на спину и тихонько
поплыла от берега. - Поверить трудно, что хоть где-то может быть не
жарко... Жаль, что в твоем замке нельзя поставить кондиционера.
- Что такое "кондиционер"? - поинтересовался с берега худощавый, гладко
выбритый скуластый мужчина в белой батистовой сорочке с широким отложным
воротником, пурпурных бархатных кальцонах, едва доходящих до колен и
высоких сапогах из тонкой кожи.
- Это такая машинка, которая превращает тепло в холод, - девушка
остановилась, подняв голову над водой. - Ну же, иди сюда, ко мне! Остынешь
хоть немного.
- Не хочу, - мотнул головой мужчина. - Прикажу в замке кадушку наполнить.
- Да ты что?! - фыркнула купальщица. - Тоже мне, сравнил: кадушку и
Чудское озеро! Ты бы еще в луже искупался! Говорю, иди сюда.
- Не хочу!
- Ах так... - она подняла из воды руку, набрала побольше воздуха, а потом
повернула сверкнувший на пальце перстень камнем внутрь. При этом она
погрузилась в воду с головой, однако руки, совершавшие непонятное
действие, оставались на виду. Потом девушка вынырнула и вытянула сжатую в
кулак руку в направлении берега.
- Инга! Не смей! - попятился мужчина. - Не нужно! Я не хочу!
Однако трава уже зашуршала, выпуская из себя крохотных, не больше кулака,
мохнатых существ, вооруженных острыми палочками. Мужчина повернулся к ним,
но тут вода расступилась, выпуская обнаженных бледнокожих девушек с
блеклыми глазами и длинными зелеными волосами. Не меньше десятка рук
схватили свою жертву и увлекли ее в воду. Мужчина, испуганно барахтаясь
завопил:
- Инга, перестань! Ты испортишь мне тело!
Девушки тихонько захихикали, подталкивая его от одной к другой, но тут
Инга опустила руку в воду, и русалки тотчас скрылись под поверхностью воды.
- Я же не умею плавать! - мужчина, помогая себе руками, торопливо двинулся
назад, на сушу. - Да еще и вымок весь! Теперь переодеваться придется.
- Тебе помочь избавиться от мокрых тряпок?
Инга поплыла к берегу, быстро обогнав неуклюжего кавалера, встретила его у
кромки воды. Глядя ему в глаза, собрала волосы в пучок, слегка сжала
пальцами, избавляясь от лишней воды, закинула себе за спину. А потом
начала расстегивать пуговицы сорочки. Обнажив грудь, она наклонилась
вперед, осторожно целуя плечи, соски, шею. Аккуратно стянула рукава,
отбросила снятую одежду на траву, опустилась на колени и принялась
распутывать завязки штанов, одновременно то тут, то там касаясь губами
живота.
Наконец кальцоны поползли вниз, обнажая тело, и девушка стала стаскивать
тугие штанины вниз, якобы случайно касаясь и без того напрягшейся плоти то
плечом, то щекой, то лбом. Мужчина скрежетнул зубами, запустил пальцы
девушке в волосы, однако смог дождаться того момента, когда его разденут,
после чего повалил Ингу прямо в воду, едва доходящую здесь до щиколоток, и
наконец-то ворвался в манящие врата наслаждения. По водной глади побежала
мелкая рябь, полетели брызги, но в этот миг двое не замечали вокруг себя
ничего.
Наконец мужчина издал протяжный стон, и отвалился в сторону, на спину,
вытянувшись во весь рост. Набежавшая откуда-то волна перекатилась через
его тело, хлестнула в лицо. Он фыркнул, но не шевельнулся:
- Какие вы все-таки счастливые, смертные... Столько ощущений, столько
наслаждений и радости.
- Как хорошо с тобой, - негромко признала Инга. - Как хорошо, что ты
есть... Ты знаешь, я всю жизнь мечтала о принце... Но вот никак не
ожидала, что он окажется демоном.
- Я тоже никогда не думал, что моей наложницей окажется повелительница
духов, - улыбнулся мужчина.
- Ты лжешь, демон, - приподнялась на локте девушка. - Ты сам подарил мне
это кольцо. Наверное, ты всегда поступаешь так с девушками?
- Я всего лишь подарил тебе кольцо, - закрыл глаза мужчина. - Кто же знал,
что из этого получится? Клянусь, за последние пятьдесят тысяч лет я
впервые встретил подобную тебе, певунья.
- Ты живешь пятьдесят тысяч лет? - девушка перевернулась на живот,
подгребла под грудь песка. Выходить из воды она явно не собиралась.
- Существую... - ответил ее кавалер. - Воплощаться удавалось всего раз
двести, может, чуть больше. Совсем не часто.
- И надолго ты здесь? На этот раз?
- Я же говорил. Мы заключили договор с вызвавшим меня епископом. Два года
я служу ему, два года я владею его телом. Потом снова служу и снова
владею. Это тело мое еще на полгода, после чего я опять становлюсь рабом.
- Я люблю тебя, демон, - неожиданно призналась Инга.
- Меня или тело?
- Дурак ты, хоть и демон, - она обиженно ткнулась лицом в воду.
- Мне легче.
- Что? - соизволила вынырнуть девушка.
- Ты нравишься мне вся, - повернул к ней лицо мужчина, - и душой и телом.
- Просто нравлюсь?
- Не знаю... Мне нравится слышать твой голос, нравится созерцать тебя,
говорить с тобой, овладевать тебя и просто прикасаться к твоему телу. Мне
очень хочется, чтобы ты всегда была рядом.
- Это следует воспринимать как признание?
- Да.
- Но я так не хочу! - Инга уселась на песок, поджав под себя ноги. - Ты
должен встать передо мной на колени, сказать, что любишь меня больше всего
на свете и жить без меня не можешь. И осыпать цветами.
- Почему не могу жить? - удивился мужчина. - Вполне могу. Просто не
хочется.
- Правда? - не сдержала довольной улыбки девушка.
- Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
- Не знаю... - она провела ладонью по его груди, животу. - Получается,
через полгода мне снова придется уйти?
- Иначе епископ сожжет тебя на костре. Помнишь, что он собирался с тобой
сделать?
- Да уж, - зябко передернула плечами Инга. - Интересно, а что подданные
думают, когда вы в теле меняетесь? Вы ведь оба по-разному правите?
- А ничего не думают, - мужчина тоже перевернулся на живот, и положил
голову на скрещенные руки. - Не дело смертных мыслить о правителях. К тому
же, ни одного приказа моего епископ не отменял. Он меня эти два года
постоянно гонял купеческие тайны узнавать. Потом кредиты давал или
отказывал, ставки менял, товар покупал. Четыре бочонка серебра, прежде чем
тело покинуть, в подвале замка закопал. Податями да оброком такого ему за
всю жизнь не собрать. Вот сервами больше и не интересуется.
Демон был прав. Последние годы оказались для Дерптского епископства
золотым веком. Шах-Али, частым гребнем прошедший по прибалтийским землям,
собирая добычу, словно не заметил существования Дерптского епископства. То
ли Господь внял молитвам правителя здешних церковных владений, то ли демон
смог достаточно ловко выполнить приказ господина епископа - но по дорогам
и весям татары рассыпались, только пересеча реку Педью, словно сочли земли
епископства русскими и прошли по ним без грабежей. А после набега во всей
Ливонии хлеб, рыба, мясо, лес, ткани и прочие товары после этого изрядно
поднялись в цене, принеся здешним сервам и ремесленникам хороший доход.
Но больше всех нажился сам дерптский епископ. Нажился настолько, что не
стал отменять никаких из введенных в честь выздоровления московского царя
послаблений, и даже летописцы псковские и ливонские отметили в своих
трудах, что в священнике словно проснулся предприимчивый купец. И хотя
правитель западного берега Чудского озера по-прежнему вынашивал замыслы
нападения на Русь и даже засылал в сопредельные земли своих лазутчиков, но
сил у него явно не хватало и последние годы ужасы войны не касались
окрестных мест.
- Думаю, нам пора, - мужчина поднялся, с тоской посмотрел на свои вымокшие
одежды. - Инга, как ты могла? Что я теперь одену?
- Повесь на кусты и иди ко мне, - девушка, перекатившись с боку на бок,
ушла на глубину больше, чем по колено и, раскинув руки, заколыхалась на
поверхности. - За полчаса ничего не изменится, а тряпье все высохнет.
Жара-то какая!
- Мы не успеем, Инга. У нас сегодня служба в Пале.
- Служба? - девушка опустила ноги на дно, поднялась во весь рост. - С чего
это тебя так беспокоят службы христианскому богу, демон?
- Мне нравится слушать твой голос, - мужчина, развесив штаны и сорочку на
гибких ветвях орешника, повернулся к ней. - Это истинное чудо, с которым и
вовсе нечего сравнить.
- Так в чем же дело? - Инга набрала полную грудь воздуха, вскинула лицо к
небу:
Солнце свет, ярким светом,
Над Москвою и вокруг.
Почему же, люди летом,
Отправляются на юг...
Мощные голос гулко отразился от поверхности воды, заставил всколыхнуться
листву деревьев, выпугнул в небо стаи птиц, а на озерный простор -
несколько утиных выводков, таившихся в камышах. Хотя, конечно, это были не
те звуки, которые возникают под высокими сводами каменных соборов,
заставляя испуганно креститься неверующих и благоговейно замирать истинных
христиан. К тому же Инга почти сразу смолкла, раскинула в стороны руки и
упала на спину:
- Господи боже, ну и жара...
Однако полноватый старец, сидевший в дубовом кресле в большом полутемном
зале, вряд ли согласился бы с этим утверждением певицы, хотя королевский
замок Стокгольма находился от Чудского озера совсем рядом - всего лишь
через море, и над ним тоже расстилалось чистое небо и ярко светило солнце.
Увы, солнечные лучи уже не могли согреть кровь Густава Вазы, который
собирался отметить в следующем году шестидесятый год, прожитый им на этом
свете и тридцать второй, как он твердо восседает на шведском престоле. Не
могла согреть его и соболья шуба, подаренная восемнадцать лет назад
новгородским наместником, в которую кутался король, глядя через высокое
окно на серые морские волны. Временами он проваливался в полудрему, в
которой перед его глазами катились все те же волны - серые, играющие
яркими солнечными бликами и иногда хвастающиеся белыми барашками на
гребнях. И когда Густав открывал глаза, он даже не замечал, что перешел к
яви из царства снов.
- Ваше величество, ваше величество! Война! - дверь в залу растворилась и
внутрь ворвался паренек лет восемнадцати, с длинными русыми кудрями,
рассыпанными по плечам, одетый только в тонкие суконные чулки и брасьер:
бархатную короткую свободную курточку с маленькой оборкой у пояса, с
короткими рукавами из отдельных лент, скрепленных выше локтя. Из-под
рукавов брасьера выступали рукава рубашки, перехваченные в нескольких
местах голубыми атласными лентами. На ногах пажа красовались туфли с
высоко загнутыми носками. - Ваше величество, война! Русские напали на наши
суда возле Хакса!
- Что ты кричишь, Улаф? - вздрогнув в кресле, недовольно повернул голову
король. - Какая война?
- Русские напали на наши суда возле островов Хакса, - подбежал к правителю
паренек. - Они разбили часть кораблей, а остальных отогнали за острова.
Это война!
- Война, война, - закряхтел, ворочаясь в своем кресле старик. - У нас вот
уже сорок четыре года с русскими никаких войн не бывало. А если точнее, то
и все двести, потому как договор по Ореховскому миру по сей день в силе
остается. Откуда война, коли у нас никаких споров больше двух веков не
случалось? Ну, говори: какие суда, чьи, откуда и куда плыли? Сколько людей
перебили, сколько купцов?
- Там купцов не побили, - несколько смутился паж. - То из Оула корабли,
они ставни рыбные проверяли.
- Ага, вот как, - кивнул король, возвращаясь к созерцанию морских
просторов. - Тогда так и говори: потопили не корабли, а несколько рыбацких
лодок. И не напали русские, а потопили лодки, подравшись на море из-за
мест лова, удобных для ставней рыболовных. Война, война! То у нас каждый
год то тут, то там между рыбаками и промысловиками драки. То тюленей не
поделят, то лосося. Мне что, из-за каждого болвана войну начинать? А то и
вовсе вместе ловят, а потом от податей увиливают, друг на друга кивая.
Много потопло-то людишек?
- То в письме не указано...
- Стало быть, ни единого, - подвел итог король. - А сколько лодок
попортили?
- Три.
- Вот олухи!
- Неужели вы, ваше величество, так все это русским и простите, никак
ответно не покарав?
На этот раз старик повернул голову и внимательно вгляделся в пажа. Что
хочет он сказать этими словами? Уж не в трусости ли пытается упрекнуть? По
сей день этого не смел сделать никто. Да и не удивительно. После того, как
в тысяча пятьсот двадцать первом году он, простой рыцарь, поднял восстание
против короля Кристиана второго и повел своих немногочисленных сторонников
против всего датского войска в его отваге больше не сомневался никто. Ведь
все они должны были погибнуть под мечами датчан... Но они победили. После
этого ригсдаг, окруженный рыцарями-победителями решился избрал Густава
Вазу королем Швеции. Он расторг унию, отделив половину Дании и создав
королевство Швецию.
Не меньше отваги требовалось и для того, чтобы разрешить в королевстве
свободу проповеди лютеранским священникам. Рим взбесился, а он, выждав
пять лет, пока большинство подданных не перешли в новую веру, конфисковал
все церковное имущество, впервые доверху наполнив казну. Тогда вся страна
ждала карательного крестового похода... Но ничего не случилось. Папа
проглотил оскорбление, а он снова выиграл неравную схватку.
Знал ли про все это паж? Может быть, и нет: самые лихие годы правления
Густава Вазы завершились как раз восемнадцать лет назад. Добившись для
страны независимости во власти мирской и духовной, упрочив ее финансы он
остепенился и больше искал с соседями мира, нежели ссоры.
- Нет, русским все это я так просто не прощу, - наконец ответил король. -
Принеси перо и бумагу, я продиктую письмо.
Улаф, на этот раз не спеша, ушел, но через четверть часа вернулся, неся в
руках дорогую стеклянную чернильницу, два гусиных пера и несколько листов
бумаги. Следом трое слуг внесли легкий стол из темной вишни, стул.
Повинуясь жесту пажа, поставили их возле окна.
- Я готов, ваше величество.
- А, да, - вздрогнул король, открывая глаза. - Пиши: "Мы, Густав, божиею
милостию свейский, готский и вендский король, гнев свой сдержать не можем
и тебе, наместнику велеможнейшего князя, государя Ивана Васильевича
попрекаем. Третьего дни людишки разбойные из земель новгородских напали на
рыбаков моих возле острова Хакса и побили их смертным боем, а три лодки их
потопили вовсе. Посему надлежит тебе людишек сих немедля разыскать, под
стражу взять и примерно покарать, дабы безобразий сих никто чинить более
не смел". Написал? Дай, подпись я свою поставлю... Вот, а печать сам
приложишь. Потом письмо адмиралу Якобе отдашь, пусть с гонцом отправит.
Все, ступай, - и король Густав снова закрыл глаза.
* * *
Зной стоял и над Северной Пустошью. Болота ушли куда-то глубоко под землю,
в спасительную прохладу, оставив наверху, в память о себе, пересохший
белесый мох, разлетающийся в пыль при малейшем прикосновении. Лишь кое-где
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг