Александр Прозоров
Люди меча
Боярская сотня
Пролог
Речушка со вкусным названием Осетр делала здесь широкую петлю, огибая луг
и подмывая высокий, поросший соснами берег. Над водой, рядом с небольшим
песчаным пляжем, тянулся на несколько метров, чуть не до самой стремнины,
трамплин: длинное сосновое бревно, поверх которого накрепко приколочена
доска в ладонь толщиной. Вокруг пахло смолой, хвоей, дымом и чуть
кисловатым печеным мясом.
Самый аппетитный аромат тянулся от небольшого костерка. Точнее, от россыпи
углей, над которыми на сверкающих сталью шампурах запекалось порезанное
щедрыми ломтями мясо. В двух шагах от костра лежал широкий ковер, на
котором сидела, поджав под себя ноги, молодая женщина, голубоглазая и
курносая, в белом шелковом бюстгальтере с тонкими кружевами поверх упругих
чашечек и свободных шелковых трусиках. За ее загорелые плечи опускалась
длинная русая коса, а в руках женщина держала толстую книгу в кожаном
переплете, с тисненым на обложке золотым православным крестом -
молитвенник.
- И-и, эх! - жалобно скрипнула доска трамплина, и спустя секунду
послышался громкий плеск. Потом новый всплеск, но уже более тихий. - Эх,
хорошо!
Из реки на пляж вышел гладко выбритый мужчина лет тридцати в полотняных
трусах со свисающими вперед завязками, заменяющими резинку, упал на песок:
- Ух, какой горячий!
Солнечные лучи осветили множество рубцов, испещряющих спину во всех
направлениях, короткие темные волосы, сильные руки с тремя оспинами давних
прививок у плеча. Мужчина подгреб песок себе под грудь, поднял голову:
- Искупалась бы, Настя? Жара ведь жуткая!
- Благодарствую, государь мой, - со скромной улыбкой кивнула женщина. -
Зной меня, милостью Божьей, не томит. Я посижу.
- Ну, как знаешь... - мужчина поднялся, подошел к костру, повернул шампуры
с мясом. - Скоро дойдут.
Внезапно издалека звучно пропела труба. Купальщик выпрямился, задумчиво
вглядываясь за взгорок, ограничивающий луг, потом кивнул женщине:
- Накинь что-нибудь, Настя. А я пойду, песок смою.
Он пробежался по трамплину и вниз головой ушел в воду, несколькими
мгновениями спустя вынырнув и торопливо выйдя на берег. Женщина,
поднявшись, одела через голову сарафан, накинула на волосы платок. Успела
как раз вовремя, поскольку стоило ей повязать углы, как послышался гулкий
топот, и через взгорок перемахнул всадник - верхом на вороном коне, в алых
сафьяновых сапогах и шелковых малиновых шароварах, бордовом полукафтане,
отороченном горностаем, из-под которого проглядывала кумачовая рубаха, а
голову прикрывала шитая золотой нитью рубиновая тафья. Красных оттенков не
имели только черная окладистая борода, опускающаяся на грудь, да карие
глаза.
- Вот это да! - изумленно отер подбородок мужчина. - Да никак сам боярский
сын Андрей Толбузин к нам в гости пожаловал? Это же какими судьбами? Дело
пытаем или от дела лытаем? Да ты слезай боярин, присаживайся к нашему
шалашу. Сейчас как раз шашлычки поспеют. Пробовал когда-нибудь шашлыки,
боярин?
- Здравствуй, боярин Константин Алексеевич, - спрыгнул на землю гость, - и
ты здравствуй, хозяюшка...
Он отпустил коню подпругу, хлопнул его по крупу, отпуская пастись на луг,
а сам подступил к ковру:
- Про что это ты спрашивал, Константин Алексеевич? Слово какое-то странное.
- Ша-а-ашлык, - нараспев повторил мужчина. - Есть такое блюдо на Кавказе.
Границы-то русские, помнится, как раз туда должны к нынешнему году подойти?
- Милостью Божией и мудростью государя нашего, - кивнул, принюхиваясь к
мясу, гость, - ханство Астраханское ноне на верность Ивану Васильевичу
присягнуло, черемисские князья и черкесские под его руку попросились,
сибирский хан Едигер тоже власть московскую над собой признал...
- Но шашлыком угостить никто не позаботился, - кивнул мужчина. - Ничего,
мы этот недочет исправим. А пока, как на счет искупнуться? Я тут велел
трамплин сколотить. Хоть какое-то развлечение из детства босоногого
вспомнить.
Он легко поднялся, пробежался по ведущей от берега доске, подпрыгнул, и
вниз головой вонзился в воду. Гость, сбив с головы тюбетейку, испуганно
перекрестился и укоризненно покачал головой вынырнувшему хозяину:
- И как тебе не страшно, боярин Росин? Истинно соседи твои в ябедах пишут,
дескать чернокнижник ты и колдун!
- Колдун, говоришь? - весело рассмеялся Росин, выходя на берег. - Оттого
соседи пишут, что смерды их все ко мне на мануфактуры перебежали. Денежку
себе зарабатывают, а не боярам ленивым отдают. Вот помещики, заместо того,
чтобы труды приложить, кляузы вовсюда и отписывают. "Отнять и не пущать!"
Так?
- Разное пишут, - уклончиво пожал плечами Толбузин. - Что в церковь не
ходишь. Что посты не блюдешь...
- Я Господу не молитвой, а трудами своими служу, - пригладил волосы Росин.
- А коли грешу в чем, так жена замолит, - он улыбнулся сидящей на ковре
женщине. - Настя моя ни одной заутрени не пропускает. За двоих молится.
Зато крест новой колокольни косогорской монахи у меня на мануфактуре
отливали, не побрезговали.
- Еще ябедничают, что колдовской силой топоры, бердыши да наконечники к
стрелам и рогатинам навораживаешь повозками целыми...
- От стервецы! - от души расхохотался хозяин, снова поворачивая шампуры. -
"Колдовской силой!" А сила эта речным течением называется, между прочим. Я
как в поместье приехал, в первую очередь мельницу водяную поставил.
Водичка по Осетру течет, да молот пятипудовый поднимает, да роняет. И все,
что моим мастеровым остается, так это раскаленную добела заготовку в
формовочное отверстие сунуть, да дождаться, пока молот сверху саданет.
Бац, и готово! Два смерда за день как раз по паре повозок всякого добра
отковать успевают.
- Я вижу, Константин Алексеевич, ты эти три года времени не терял, -
покачал головой гость.
- А чего его разбазаривать? - пожал плечами Росин. - Коли государь решил
меня богатым приданым одарить, так пользоваться нужно. Если есть
возможность не своими руками, а головой поработать, золото подаренное с
толком в дело вложить, школьный курс по производственной практике
вспомнить... В общем, грешно это: мочь и не делать.
- Да, - признал Толбузин. - Про твои поделки чугунные, Константин
Алексеевич, в Москве уже понаслышаны.
- Баловство все это, - неожиданно сморщился Росин. - Глупость и баловство.
Чугун не ковать, его лить надо.
- Так... Лей, Константин Алексеевич, - не понял горечи хозяина боярский
сын. - Коли надобно, запретов чинить никто не станет.
- Уже чинят, - вздохнул Росин. - Понимаешь, боярин... Что бы лить чугун,
как воду, его нужно греть в больших количествах. Иначе остывает металл
слишком быстро. Тонн по пять-шесть хотя бы, - и тут же поправился: - Пудов
по пятьсот за раз. И процесс этот непрерывный. Один раз печь остынет,
снова ее будет не разогреть. А как я могу рассчитывать на десять лет
непрерывного литья, если о прошлом годе татары Тулу опять обложили? Один
раз эти засранцы на мануфактуру налетят, и все старания - псу под хвост.
Так что, боярин, дело это не от меня зависит, а от оружия русского. Как
рубежи наши нечисть всякая грызть перестанет, так и с делом ремесленным
все куда ходче пойдет.
- Не грусти, Константин Алексеевич, - улыбнулся Толбузин. - Бог даст,
справимся со всей нечистью.
- Я знаю, - кивнул Росин. - Со всеми справимся. Просто не терпится.
Однако, как говорится, спешка нужна только... Ага, вот, кажется, и пора...
Он снял с камней один из шампуров, с гордостью протянул его гостю:
- Вот, отведай, боярин, кавказского лакомства... Настенька, это тебе...
Ну, и себя, любимого, тоже обижать не след.
На некоторое время возле дотлевающего костра повисла тишина. Люди,
удерживая в руках шампуры, объедали с них мясо.
- Да, - признал Толбузин, истребив половину своей порции. - Снедь знатная.
Особливо с дороги.
- М-м! - спохватился Росин. - Совсем забыл! Настя, бургунского гостю
налей. С красным вином еще лучше пойдет!
Гость с благодарностью принял кубок, осушил. Продолжил трапезу, но уже не
так жадно:
- А что ты, Константин Алексеевич, от дворни своей на берегу прячешься? Не
боишься, что крамолу какую за тобой заподозрят?
- Наоборот, - покачал головой Росин. - Хочется дом свой прежний вспомнить.
Искупаться, позагорать, как у нас принято было... Боюсь, как развлечения
мои увидят, так уж точно в колдуны запишут. Ты вон, боярин, сразу
креститься начал.
- За тебя испугался, Константин Алексеевич, - облизнулся Андрей Толбузин,
примериваясь к очередному куску мяса. - Как руки, больше не болят?
- Спасибо, не жалуюсь, - Росин внезапно утратил аппетит, задумчиво вертя
шампур в руке. - Кого же это здоровье мое вдруг заинтересовало? Никак
место свободное на дыбе обнаружилось?
- Ну что ты, Константин Алексеевич?! - мотнул головой гость. - И в мыслях
ничего близкого нет! Шах-Али с набега на Ливонию с такой богатой добычей
вернулся, что все недоимки в цареву казну с лихвой покрыты. За что тебя,
боярин, государь наш с благодарностью помянул. Спрашивал, почто не видно
тебя давно? Как никак, боярин. Коли поместье тебе дадено, стало быть и
службу нести должен.
- А много ли пользы будет от одного меча? - Росин все-таки откусил себе
немного мяса. - Я про то тульскому воеводе уже сказывал. Пусть из писцовых
книг вычеркнет, а я и тягло государево, и ямское, и пожилое в полной мере
платить готов. С меня налог получится изрядный, с пяти-то мануфактур. Полк
стрелецкий снарядить можно.
- Преданность и храбрость за деньги купить нельзя, Константин Алексеевич,
- покачал головой гость. - Государь от тебя не корысть получить желает, а
совет разумный. Поручение хочет дать, кое не всякий и выполнить способен.
- Зловеще, однако, вступление получается, - вздохнул Росин. - Сразу Ильей
Муромцем себя чувствовать начинаешь, что с печи, да сразу супротив
Соловья-Разбойника кинулся. И на какое Идолище Поганое царь меня послать
желает?
Андрей Толбузин замялся, покосился в сторону женщины.
- Да, действительно, - согласился Росин. - Настя, налей нам еще вина. И
давайте спокойно шашлыка поедим, без всяких намеков и загадок.
Однако настроение было испорчено безнадежно. Вместо того, чтобы
наслаждаться вкусом вина и мяса, Росин пытался угадать, куда это его
собираются заслать, и почему ради этого поручения в тульское имение
Салтыковых царь отрядил одного из доверенных опричников, боярскому сыну
Толбузину явно не терпелось объясниться, а женщина с тревогой смотрела то
на одного, то на другого, тоже не ожидая для мужа ничего хорошего от
нежданного царского зова.
Наскоро расправившись с угощением, Росин поднялся, обошел ковер, извлек из
чересседельной сумки криво изогнутый медный охотничий рог, облизнул губы,
с натугой затрубил. Потом поднял с травы черную монашескую рясу, оделся.
- Никак, по сей день в одежке от Посольского приказа ходишь, Константин
Алексеевич? - удивился гость.
- Другую сшил, - хмуро ответил Росин, которому напоминание о дыбе и
допросе в Посольском приказе настроения отнюдь не улучшили. - Удобная
оказалась. Не маркая. Свободная, движения не стесняет. В холод тепло, в
жару прохладно. Да и привык я к ней.
- Скромничаешь, Константин Алексеевич, - покачал головой Андрей Толбузин.
- По твоему достатку и званию в горлатной шубе ходить должен, а не рясе
черноризицкой.
- А мне хвастать не перед кем, боярин. Смерды и так знают, кто здесь
хозяин. А средь людей торговых я не шубой, товаром хорошим и дешевым
известен.
С нарастающим топотом примчал отряд в полсотни всадников - простоволосых,
молодых, с только начинающей пробиваться бородой и усами; в синих и
красных ярких рубахах, черных шерстяных шароварах и, опять же, цветастых
сапогах. Луг наполнился тревожным ржанием, громкой перекличкой.
- Федор, коня, - негромко распорядился Росин. - И приберите тут все, пора
в усадьбу возвращаться. Настенька, будь любезна, проследи.
- Спокоен будь, государь мой, - приложила руку к груди женщина и
почтительно поклонилась мужу.
Один из всадников, в наброшенном поверх белой шелковой рубахи полукафтане
подъехал ближе, ведя в поводу серого в яблоках скакуна, придержал его,
пока хозяин неспешно забрался в седло.
- Федор, жену мою до дома проводи, - наказал Росин, усаживаясь и подбирая
поводья. - Тебе поручаю.
Московский гость тем временем поднялся на спину своему коню, подъехал
ближе, и они с Росиным бок о бок тронулись по неширокой тропе, уводящей от
берега к светлому березняку.
- Ох, Константин Алексеевич, - опять попытался укорить хозяина боярский
сын. - Дворня твоя богаче тебя одевается. Не ровен час, перепутают, как со
свитой ехать будешь.
- А коли и перепутают, велика ли беда? - усмехнулся Росин, поправляя
сбившийся набок капюшон. - Кому я нужен, и так узнают, а кто нарядами
любоваться хочет, пусть на дворню смотрят. Я ведь не слон дрессированный,
по улицам напоказ ходить. А коли подумают, что нищ, как церковная мышь,
так пусть и думают. У меня от этого ни на один завод меньше не станет.
- Слоном подивить ты меня напрасно пытаешься, Константин Алексеевич, -
довольно улыбнулся гость. - Видел я сию диковинку намедни. Зверя сего в
дар царю о прошлом месяце шах персидский в дар прислал. После принятия
Астраханским ханством подданства русского с новым соседом по морю дружбу
установить пожелал.
- Ну и как впечатление? - покосился на гостя Росин.
- Чуден зверь, чуден, - кивнул боярин. - Элефантом его митрополит Пимен
прозвал. Два хвоста имеет, рога из пасти растут, огромен, как гора и
разумен изрядно. Пред государем колени преклонил, кивал в ответ на вопросы
вежливые. Однако и есть горазд. По телеге сена в день пожирает, на еще
репы с морковью по два пуда.
- В конюшню хоть поместился?
- Нет, - мотнул головой Толбузин и пригладил бороду. - Во дворе с конюхом
персидским остался. Правда, государь повелел сарай ему построить со
слюдяными окнами, но пока не знает, где? То ли в кремле московском, то ли
в слободе Александровской. Но до зимы, мыслю, решит.
- Уж не по этому ли поводу Иван Васильевич посоветоваться со мной желает?
- поинтересовался хозяин, оглянувшись назад. Оставшаяся на лугу дворня
осталась за взгорком, и теперь говорить можно было спокойно.
- Государь наш, Иван Васильевич... - Толбузин потрепал коня по шее,
тщательно подбирая слова. - Государь просил лишь о здоровье твоем узнать.
Как чувствуешь себя, Константин Алексеевич, готов ли службу боярскую, как
мужу русскому положено, далее нести?
- По здоровью, коли честно говорить, службу я нести могу, - вздохнул
Росин, вспомнивший что в нынешнем, шестнадцатом веке служилый человек
обязан было отрабатывать свое звание и дарованную на прокорм землю с
пятнадцати лет и до тех пор, пока рука могла сжимать оружие. - Но вот надо
ли? Я ведь больше пользы принесу, коли тягло честно платить стану, да
снаряжение новое для того же войска изготавливать.
- Странен ты, боярин Константин Алексеевич, - вздохнул опричник. - Не по
обычаям живешь, и мыслишь странно. Где это видано, чтобы муж сильный,
здоровый, да родовитый от права клинком острым землю свою защищать золотом
откупался? Не по-русски это, Константин Алексеевич. Срамно. И кабы
нехристь какой слова сии произнес, али немец заезжий, еще понятно. Но ты,
боярин?! Ты, на дыбу пошедший, дабы крамолу супротив государя раскрыть?
- Никак деньги казне более не нужны стали? - Росин пригнулся, пропуская
над головой встречную березовую ветку. - Хорошие, стало быть, времена на
Руси наступают...
- Нужны деньги государю, завсегда нужны, - Андрей Толбузин ухватил повод
росинского скакуна, потянул, останавливая его, потом привстал на
стременах, оглядывая окружающий березняк. Деревья здесь стояли редко, и
роща просматривалась далеко в стороны, а широкие листья ломкого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг