встал, расставив ноги крепко. Распахнул свое он сердце, взял слова любви в
ладони, отпустил их - улетайте. Но слова - они не птицы, не смогли
подняться в небо, лишь бессильно опадали в снег у Хроноса рапсанов. Поднял
те слова охотник, их сложил обратно в сердце, что б они не потерялись, что
б отдать своей любимой.
Огляделся, и увидел гору высоты огромной, что холодным льдом вершины
облака рвала на части. Хронос только усмехнулся, зашагал к горе той сразу,
не желая прерываться ни для сна, ни для питья. Он поднялся на вершину,
облака швырнул подальше, распахнул свое он сердце и достал любви слова. Те
слова увидел Ветер, засмеялся громогласно: "Как же смеешь ты, несчастный,
ползать по земле рожденный, приносить слова такие Повелительнице ночи!?"
Поднял Ветер снег с вершины, поднял он пески пустыни, стал кидать в лицо
умело, ослепляя и душа. Но схватил рукой могучей Хронос за волосы Ветер,
сжал его в своих объятьях и давил до исступленья, за обиду отомщая. И в
ответ взмолился Ветер: "Не души меня ты больше, нету в мышцах буйной силы,
пощади меня, охотник, расплачусь я полной мерой.
"Отнеси меня на небо, отнеси меня к любимой, а не то тебя я брошу в
глубину таких ущелий что вовек на свет не выйдешь" - так сказал в ответ
охотник не устав сжимать объятья. И поднялся в воздух Ветер, Хроноса понес
на небо. Вмиг поставил пред любимой, что красивей нет на свете. Распахнул
охотник сердце, взял слова любви в ладони, протянул Луне прекрасной,
Повелительнице ночи.
Так слова его пылали, что пришло, казалось, солнце, что пропали с неба
звезды, на земле проснулись птицы, на горах весь снег растаял, и Луны
прекрасной сердце запылало, словно факел.
Ветер был для них постелью, от любви чужой зверея. Много счастья подарила
Хроносу с земли далекой за слова его живые Повелительница ночи. Обо всем в
руках прекрасных позабыл земной охотник.
И, почуявши свободу, Ветер прочь умчал внезапно, хохоча и завывая. Рухнул
Хронос вниз обратно, вмиг исчезло его тело где-то на земле огромной. Не
смогли спасти героя слезы все Луны прекрасной, сердце чье гореть осталось
в одиночестве на небе. Но не кончился на этом род погибшего героя, ведь
рождаются на небе дети той любви великой, сыновья Луны прекрасной и
охотника с земли.
Каждый месяц вдаль уходят, им не обрести покоя. Ищут в скалах, ищут в
дебрях, средь снегов вершин высоких, средь глубин озер бездонных тело
Хроноса, героя, что огонь любви великой смог зажечь в душе холодной
Повелительницы ночи, матери их неутешной...
- Ты тоже уйдешь? - то ли спросила, то ли сказала Тхеу.
- Не знаю, - честно ответил я. - Не знаю.
4. Охотники на драконов
Вечернее мягкое тепло... Байкового одеяла...
Несколько минут я смотрел на серый потолок, потом сел на топчане,
отодвинул занавеску. В соседней кабинке кто-то тихонько посапывал, за
стеной негромко играла музыка. У окна, выходящего на бурую кирпичную
стену, стоял обычный письменный стол, часы на нем показывали полдень.
Я встал. Дверь напротив стола немедленно открылась и в комнату заглянула
светловолосая, чуть полноватая женщина.
- Проснулись? Может не будете торопиться, еще отдохнете?
- Да нет, спасибо. Все бока уже отлежал.
- Тогда присаживайтесь к столу, сейчас мы вас обсчитаем.
- В каком смысле?
- Ну, как... Сосчитаю, сколько вы нам должны.
Она присела на краешек стула, подтянула к себе калькулятор и принялась
стучать по клавишам, поглядывая на мою карточку и шевеля губами. Деловая,
просто жуть. Пока считала, всю помаду съела, только розовая каемочка
осталась.
- Четыреста девяносто семь!
Неплохо. В полтора раза меньше, чем они предполагали, и почти втрое
меньше, чем предсказывал Гриша.
- Прекрас-т-н-о... - язык внезапно заблудился во рту, и мне пришлось
сделать небольшую паузу, прежде чем закончить вопрос. - В-в-и не видели
моей куртки?
- Вон, на вешалке.
Я, почти не качаясь, но опираясь на стену, подобрался к парке, достал из
кармана деньги.
- Вот, пожалуйста.
- Хорошо. Подождите минуту, я квитанцию выпишу.
- Жду.
- Вы чувствуете себя как? Нормально?
- Намного лучше, - я не смог подавить улыбки, - тут с вами наркоманом
станешь...
Она оторвалась от писанины и бросила на меня полный нехорошего подозрения
взгляд.
- Вы случайно не за рулем?
- Вообще-то я действительно водитель, но сегодня пешком. А что, моя
профессия так ясно на лбу написана?
- Может, все-таки еще полежите?
- Нет, спасибо. Пойду.
На улице было серо и противно. По Фонтанке плыли окурки, обрывки газет,
апельсиновая кожура и бесцветные осенние листья. Такими же тухлыми,
черными и коричневыми листьями был усыпан и Летний сад. На статуи уже
одели деревянные демисезонные пальто, Чайный домик закрыли на смену
экспозиции. В небе, прикрывшись неизменной в Питере дымкой облаков, висело
холодное северное солнце. Но город упорно не пускал зиму в свои стены, а
выпавший тайком ночной снег перемалывался колесами машин и испуганно жался
к тротуарам тусклой бурой слизью. От Невы тянуло чуть теплым,
липковато-влажным ветерком.
И это был мой настоящий мир...
Уж лучше бы наоборот.
Я поднял воротник и пошел на метро.
Дома было тихо и тепло. Пожалуй, даже слишком тепло. Мамочка явно
поторопилась заклеить окна, а ЖЭК поторопился включить отопление. А вот
ударят морозы - наверняка выключат.
Я уселся на диван, включил телевизор. Показывали шумный конкурс с не очень
понятными правилами. Какая-то дистрофичная девица громко выкрикивала
буквы, а парень, с пышными, как у Тхеу, волосами, пытался ее перекричать.
Время от времени им на счет начислялись рубли. Интересная работа.
Голова немного кружилась, глаза слипались. Наверное, наркоз еще не
отошел... А в Поселке сейчас вечер... Немногие обитатели долины собрались
у общего костра и дед негромко читает старую легенду... Тихонько
расползается над стенами уютный запах горьковатого дыма и свежего
рассольника. Гудит водопад, а немного в стороне ему тихо вторит Поющий
Мост...
Я вскинул голову, и понял, что все равно не понимаю ничего, происходящего
на экране "ящика", а потому выключил его, пошел в свою комнату, запер
дверь, разделся и бухнулся на постель...
- Эй, что с тобой? - ощутил я прикосновение к обнаженной руке.
- А? - теплый песок, гул воды, темная тень гор, отблески огня на стенах...
- Что?
- Мне показалось, ты уснул, Лунный Охотник. - Тхеу не убрала ладони с
моего плеча. Прикосновение было нежным и приятным. - Сидишь, взгляд прямо
перед собой, не шевелишься, не разговариваешь, ничего не слышишь...
- Слышу... - я взял ее руку, поднес к губам, поцеловал смуглую бархатистую
кожу. Значит, она все-таки сон. Жаль... А может быть, и нет. Ведь в
настоящем мире я никогда не решился бы встречаться с женщиной намного
старше меня. Не принято такое как-то. А здесь - могу. Встречаться, любить,
целовать, даже жениться. Мой сон - что хочу, то и делаю. И плевать мне на
всякие морали и обычаи!
- Пойдем, - встала Тхеу, - скоро прилетят комары.
Я поднялся, притянул эту прекрасную женщину к себе и крепко обнял.
Попытался пригладить ее пышные волосы.
- Тхеу, любимая моя... - У нее были красивые голубые глаза с карими
лучиками, расходящимися от зрачка в стороны. И как я их раньше не замечал?
Она молча улыбнулась и потянула за собой. Вейса помахала Маю рукой и
побежала за нами.
Мы прокрались к дому все тем же тайным путем, но на этот раз меня
допустили в святая святых - само жилище.
Комнаты под провалившейся крышей были, естественно, необжитые, покрыты
пылью, затянуты паутиной, местами даже поросли блеклой травой. Осторожно,
вдоль стены, стараясь не оставлять следов на пыли, мы добрались до темного
провала в углу и спустились в подвал.
Света, проникавшего сквозь узкие, как бойницы, окна хватало только на то,
чтобы различить шкафчик размером с больничную тумбочку и две плетеные
кровати под накомарниками. Роль постельных принадлежностей играло сено,
душистый аромат которого чувствовался даже наверху.
- Давай укладываться, - сказала Тхеу, - завтра с утра на Голодное поле
пойдем. Со мной ляжешь, или с Вейсой?
- Ты серьезно? - не поверил я своим ушам. Девчонка, гибкая как кошка, уже
раздевалась, не обращая на нас ни малейшего внимания. Школьница. Класс
седьмой - восьмой. На миг появилось желание коснуться этого юного тела, но
рядом была Тхеу, и я понял, что во мне опять говорит воспитание настоящего
мира, привычная с детства мораль. "Мужчина должен стремиться соблазнять
молоденьких..." А наплевать! Это мой сон, и хрена лысого общество заставит
отказаться от настоящей женщины в пользу недоростка! - Твоя постель,
кажется, пошире...
Тут я прикусил язык - Тхеу еще не успела показать своей кровати...
- Тогда забирайся ко мне, - она понятливо улыбнулась. - И прикройся травой
получше, ее запах распугивает дурных насекомых.
Постель оказалась неприлично узкой, и я ощущал прикосновения ее упругих
сосков, широких бедер, горячей кожи. Возбуждающе щекотали кожу попавшие
между телами стебли, обжигало дыхание...
- Ни на кого тебя не променяю... - шепнул я, - ни на Стиву, ни на Вейсу,
ни на кого другого... И не надейся...
Она тихонько смеялась в ответ, и легко касалась моего лица мягкими
бархатными щеками, ласкала руками, прижимала к себе...
Наверное, в их мире поцелуи неизвестны...
Господи, как хорошо... Я не хочу просыпаться!
Сон уходил... Он развеивался, словно утренний речной туман под теплыми
солнечными лучами, оставляя за собой чистое, свежее сознание... И
память... Память о поселке охотников на драконов, о гигантском водопаде, о
танце на Поющем Мосту... О Тхеу... Не хочу просыпаться!
Я плотно зажимал веки, надеясь задержать видение еще хоть на несколько
мгновений, но сон уходил, неподвластный человеческой воле...
- Эй, Лунный Охотник, вставай!
- Что-о? - не поверил я собственным ушам.
- Вставай, Лунный Охотник, вставай.
- Тхеу!!! - она стояла в ослепительном потоке света, бьющего из оконной
щели, обнаженная, невероятно красивая, и короткие цветные искорки
вспыхивали во вьющихся волосах. Я вскочил, кинулся к ней, подхватил на
руки и закружил по комнате. - Тхеу! Ты здесь! Ты со мной!
- А где я еще могу быть? - засмеялась она. - Конечно здесь, Лунный
Охотник... Конечно с тобой... Отпусти, нам нужно идти.
- А Вейса где? - обратил я внимание на пустую постель.
- Она встает рано. Она тебе понравилась?
- Да. Но тебя все равно ни на кого не променяю!
- Пусти... - слова мои были ей явно приятны, но где-то в глубине глаз
таилось недоверие... Пусть. Рано или поздно, но все равно поверит...
Мы позавтракали на ступеньках дома, позволяя первым нежарким лучам
согревать открытые тела.
Клубень маголы, выращенной на костях дракона, несколько глотков воды.
Неслышно трепещут листья в кронах шелковиц. Свежий, чуть влажный воздух.
Деловито, словно огромный шмель, гудит водопад. Высоко над головой
переливаются изумрудными лучами ледяные глыбы по нижней грани горной
снежной шапки, а сам снег сверкает рассыпанными под небом осколками
радуги. И рядом - самая прекрасная из женщин. Господи, как же хорошо
бывает в этом мире! Быть счастливым... Это, оказывается, так просто...
Поев, мы оделись. На этот раз Тхеу повесила на пояс ольхон. Трудно дать
ему точное определение - обоюдоострое лезвие длиною почти в локоть, ближе
к концу изгибается под углом примерно сорок пять градусов. В месте изгиба
оно утолщалось почти до полутора сантиметров. В руке ольхон давал точно
такое же ощущение, как и топор. Вынесенный далеко вперед центр тяжести
наверняка позволял использовать его для рубки дров и доспехов, но
затруднял применение обратной, загнутой стороны в качестве серпа. А может,
и наоборот. Деревянные ножны представляли из себя расщепленную вдоль
палку, в которую лезвие входило сбоку и освобождалось коротким сильным
ударом по рукояти.
Понаблюдав пару минут, как я пытаюсь намотать на ноги рапсаны, женщина
обула меня сама, и мы отправились в путь.
- Я так понял, Тхеу, мы идем на Голодное поле?
- Да.
- А что мы там собираемся искать?
- Там конопля растет. Тебе ведь нужна одежда?
- Нужна. Но только мои познания о производстве одежд ограничены магазином.
- Что такое ма-ка-зын?
- Ну-у... Место, где можно получить готовую одежду.
- А-а, купцы. У нас очень давно не было купцов. С тех самых пор, как убит
последний дракон. Мы все делаем сами.
- Даже одежду?.. - как можно сделать хотя бы элементарный носовой платок
без помощи ткацкой фабрики я совершенно не представлял.
- Это очень просто. Берешь стебли конопли, несколько дней вымачиваешь в
воде на солнце, потом сильно отбиваешь камнями и хорошо промываешь. Стебли
остаются прочными, но становятся мягкими. В общем, после этого из них уже
можно плести рапсаны. А если делать рапсодию, то после этого коноплю снова
замачивают, но добавляют жеваных листьев. Когда вода начнет пахнуть
мертвечиной, выжидаешь неделю, потом снова промываешь, отбиваешь камнями,
промываешь... Ну, несколько раз так делаешь, пока трава не станет
мохнатой. После этого ее вычесываешь мелким стальным гребнем, и весь
получившийся пух хорошенько вымачиваешь и держишь несколько дней на
солнце. Потом скручиваешь пух в нить и можешь плести рапсодию...
- Ох, и не хрена ж себе... - я взглянул на свою одежду новыми глазами. Это
ж сколько сил угроблено на эти неказистые с виду тряпочки!? Люди, гуляющие
по магазинам и лениво ковыряющиеся в грудах шелков, бязей, сатинов, драпов
и вельветов даже не представляют, какой великолепный подарок предоставила
им цивилизация! Три метра суровой, брезентоподобной ткани для рапсодии
можно купить в Гостином дворе за считанные копейки, да еще любой
расцветки... А здесь ее создают почти два месяца, тратя столько сил! С ума
сойти!
- Не волнуйся, Лунный Охотник, это совсем не сложно. Я тебе помогу. -
Похоже, мысли мои четко пропечатались на лбу.
Дорога извивалась, прижимаясь к скалам. От нее до горных склонов по другую
сторону долины тянулся луг, густо поросший изумрудной травой. Кое-где
виднелись невысокие заросли кустарника.
- Невероятно. Нигде ничего не посеяно, не вспахано.
- Охотники придут, все разорят. Да еще хозяина могут выследить. - Тхеу
показала рукой на ближние к нам кусты. А вот там, кажется, у деда что-то
растет. И ничего не заметно. А специально искать охотники не станут. Они
сюда отдыхать приходят. А это - Говорящая Скала.
Высокая плоская скала стояла под углом к узкому, метров пять шириной,
ущелью, похожему на русло высохшей реки. Из ущелья дул плотный жаркий
ветер, больно жалящий крупными раскаленными песчинками. Мы обошли скалу и
двинулись дальше по долине, круто снижающейся вниз, и скоро я понял, что
за место называют Голодным полем - это было натуральное болото.
От хлюпавшей и колыхавшейся под ногами почвы поднимался тяжелый тухлый
пар. Время от времени в воздух с натужным жужжанием поднимались комары, но
сразу падали обратно. Густая жесткая коричневая трава доходила до пояса.
- Вот и пришли. Я буду косить, а ты собирай. - Тхеу ударила по рукояти
ольхона, и он буквально прыгнул ей в руку. Она присела, отвела руку с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг