дороги Говорящая Скала, узкая оранжевая лента убегала к далекому поселку,
за ним поднимались клубы пара над водопадом, к гулу которого я настолько
успел привыкнуть, что даже не замечал.
Пожалуй только теперь я понял глубину трагедии, обрушившейся на долину:
Ведь здесь был не просто маленький поселок. Здесь жил даже не город. Целая
страна. Где-то там, на высоте, стоял Небесный Город Повелителя Вселенной,
шумели горные сады, в которых навеки остались, если верить легенде, глупые
жадные шери. Трудились великолепные мастера, чеканившие бронзовые чаши и
кувшины удивительной красоты, ковавшие крепкие клинки ольхонов,
создававшие прекрасные скульптуры, вырубавшие храмы на террасах и в
долине. Шумел густо населенный поселок. Уходили в пустыню драконов
охотники и приносили драгоценную плоть, уникальное лекарство от всех
болезней. Со всех концов мира стекались сюда караваны купцов за этим
лекарством. Долина никак не могла прокормить такую массу народа, а значит
купцы привозили в обмен на плоть драконов продукты, вина, ткани... И за
все это нужно было платить. Охотники уходили в пустыню за драгоценной
плотью, а менее ценную кость просто бросали в песках, как современные
браконьеры бросают туши носорогов, взяв только маленький рог, или туши
слонов, забрав только бивни. И никто не подумал - а что же будет потом?
А потом погиб под ударами копий последний дракон. А потом перестали
приходить в долину караваны купцов. А потом началась голодная бойня всех
против всех; сосед против соседа, Небесный Город против поселка охотников.
И так до тех пор, пока в долине не осталось лишь несколько десятков
человек. Да и в Небесном Городе, наверное, не больше... Интересно,
существовала ли в этой стране партия "зеленых"? Даже если существовала, то
проиграла. А в итоге о прошлом кипении жизни напоминают только огромные
храмы, над созданием которых трудилось, наверное, больше мастеров, чем
сейчас наберется жителей на горе и в долине вместе взятых.
Я снова взглянул на дракона. Он лишь на треть выступал из скалы: тяжелые
чешуйчатые лапы с широкими перепонками меж когтей, острые высокие шипы
вдоль хребта, низко опущенная голова, сверкающие изумрудами фасеточные
глаза. В распахнутую пасть можно въехать на микроавтобусе.
Дракон снова утробно зарычал. Но меня это уже не испугало. Ведь самое
страшное, что только есть в нашем мире - это человеческая глупость.
За клыками, в пасти чудовища, оказалось точно такое же крылечко, как и
снаружи. В моих зубах немедленно застучал теплый пульс. Учуяли родственное
место. Посреди пасти вздыбился язык, изрядно обугленный в верхней части.
Похоже, его использовали в качестве алтаря. Дальше, в самом горле, лежала
груда трухи и рухляди. Нечто, бывшее когда-то тканями и шкафчиком. Труха
лежала совершенно сухая, а потому не вызывала чувства брезгливости. В
кривом и потрескавшемся шкафчике нашлись три кувшина великолепной чеканки
(на всех - рисунки драконов в разных позах), большая золотая, судя по
весу, сковородка (а может и нет, зачем на поверхности сковороды нужен
глубокий рельефный рисунок фасеточного глаза?) и, самое ценное, отлично
сохранившейся ольхон. Что не говори, а сталь ковать здешние мастера умели.
После некоторого колебания - палица, она ведь просто хорошая дубинка, а
клинковое оружие уже требует умения в обращении - я подпоясался ольхоном,
а золотую чушку (стоимостью в моем мире в полтора бронетранспортера)
бросил у алтаря. Потом выбрал из трех кувшинов самый маленький (когда
что-то нужно таскать на своем горбу, я становлюсь очень скромным) и
отправился обратно к Чегаю.
Парень уже пришел в себя и тихонько скулил. Лицо его наполовину почернело,
нога поступила точно так же. Я потрогал пальцы на распухшей ноге. Теплые.
Хоть и пришлось мне отработать три года на "скорой помощи", но познания в
медицине остались на уровне среднего экстрасенса; поэтому не могу точно
сказать, то ли теплые пальцы - признак сохранения кровообращения, то ли -
начала воспалительного процесса. Главное - сохранилась чувствительность
(Чегай выпучил глаза и заорал). Лица я трогать не стал. Даже в самом
худшем варианте ампутация головы - на самый эффективный способ лечения.
- Значит так, жертва обстоятельств. Я сейчас схожу за водой, а ты... - что
ему посоветовать? Чтобы никуда не уходил? - а ты не беспокойся, скоро
вернусь.
Чегай кивнул. Я накинул кувшин на плечо, благо большая изящно выгнутая
ручка это позволяла, и повернулся к парнишке спиной. Облезлый "хозяин гор"
стоял на самом краю оазиса и жадно смотрел на Чегая. Изо рта его капала
густая слюна. Время от времени шери переступал на места и облизывался.
При таких длинных когтях, какими наделила этого ваську природа, на камнях
он должен чувствовать себя не лучше, чем конькобежец на сухом асфальте. Но
Чегай нынче тоже не скороход. Я вздохнул, опустил кувшин и повернулся к
мальчишке.
- Ты кажется хотел доказать свое мужество, потомок рода Че?
Он кивнул, и даже попытался выпятить грудь.
- Ну так готовься. Сейчас тебе предстоит немалое испытание. Мы перейдем
для отдыха в другое место.
Парень даже не вздрогнул, хотя я на его месте, пожалуй, предпочел бы
дальнейшему путешествию когти шери. Будь я Шварценегер, то просто взял бы
мальчишку на руки и перенес, но увы - мог предложить только свое плечо для
опоры, а уж прыгать по тропке Чегаю пришлось самому. До храма дракона мы
добрались только с заходом солнца. С трудом перевалившись через клыки
каменной пасти, Чегай прошептал:
- Ты принес свое оружие в жертву дракону. Это хорошо... - и потерял
сознание.
Я закинул ненужную палицу в груду трухи, расположил тело паренька на полу
рядом с алтарем, присел у крыльца, испытывая чувство изрядного облегчения
и мгновенно провалился в сон.
С самого утра меня отправили с завхозом на овощную базу. На целый день.
Приятным моментом оказалось то, что пока Терентий Палыч бродил по
кабинетам с толстой пачкой накладных, я имел возможность покрутиться по
городу с "халтурой". То есть, фактически, получил свою зарплату. И даже
купил с "получки" бутылку "русской". И ведь как чувствовал! Вернулся на
Звенигородскую в пять вечера, смазал машину, переоделся, и тут
заваливается в гараж Гриша Капелевич, злой, как холерный вибрион после
дезинфекции.
- Григорий, ты сегодня похож на муху цеце. Тебе кто-то наступил на любимую
мозоль?
- Ты представляешь, целый день пашу как вол, и ни одна... - он запнулся,
явно пытаясь перевести свою мысль с матерного языка на человеческий, потом
протянул мне руку. - Здравствуй, Игорек, мы сегодня не виделись.
- Привет.
- Нет, ты представляешь, за целый день ни одна... падшая женщина... даже
ма-аленькой баночки водки не принесла! Каково тебе работать в такой
конторе?
- Не хнычь. В сумке за задним сидением плещется небольшой пузырь. Для
поднятия твоего настроения.
- Правда? - Гриша юркнул в машину, вернулся с "Русской", сковырнул пробку,
понюхал и расцвел. - Игрек, ты мой спаситель! Хочешь, я тебе пару зубов
вылечу?
- Нет. Я не такой мазохист, чтобы сидеть под бормашиной без общего
наркоза. Ты лучше объясни, как на ноге отличить вывих от перелома.
- Элементарно! - он еще раз нюхнул горлышко бутылки, поставил ее на пол,
сел на диван, вытянул ногу перед собой и отчаянно закрутил ступней. -
Видишь?
- Что?
- Это нормальное положение ноги. Если она торчит иначе, как-нибудь в
сторону, под углом... ну, неестественно значит: тогда перелом.
- А вывих?
- То же самое, но когда неестественно торчит в суставе.
- А как вправлять, если вывих?
- Вот так вот берешь, - он вытянул руки перед собой, сделал зверское
выражение лица внезапно заорал - Я-а-а! - и изобразил такое движение,
словно хотел разбить воображаемый кирпич.
- Это как?
- Как-как, что ты ко мне пристал? Я зубной техник, а не патологоанатом.
Давай лучше по стакану?
- Ну, давай, - покорно согласился я.
Холодный утренний туман колыхался по грани каменных зубов, почему-то не
затекая вовнутрь. В пасти сырости почти не было, отчего утро казалось не
таким холодным, как обычно. Чегай лежал рядом с алтарем и тихонько стонал
во сне. Я присел рядом, внимательно осмотрел распухшую и почерневшую ногу.
Выглядела она "естественно". Дотронулся до большого пальца - Чегай
застонал - теплый. Хотелось пить. А больному пареньку, наверное, вдвойне.
Осторожно, стараясь не шуметь, я извлек из груды рухляди большой кувшин и
отправился на выход.
Легкий, почти невесомый ветерок легко раскидывал хлопья тумана по карнизу.
Влажные, плотные как вата белые комья вяло скатывались к краю обрыва и
обречено рушились вниз. В сером сумраке тропинка угадывалась с трудом, и
была скользкой, как ступени дома престарелых после уборки. К тому моменту,
когда мне удалось дойти до оазиса, первые солнечные лучи упали на ледник
по ту сторону долины, отразились и ярко осветили террасу. Последние нити
тумана растаяли за считанные минуты.
Маленький кувшин валялся там, где его вчера бросили, а шери уже занял свое
место на границе зеленой травы, нетерпеливо перебирая лапами.
"Будет приставать - тресну графином в лоб", - решил я и наклонился за
оставленным кувшином. Мысль эта, видимо, очень явственно проступила на
моем лице, поскольку драный горный кот только раз, мельком, заглянул мне в
глаза, тут же развернулся и потрусил к краю обрыва.
Интересно, чем он здесь питается? Не яблоками же с деревьев? Птиц в
здешних небесах не видно, хотя помет на камнях имеется, люди тоже вряд ли
забредают. Может сусликов ловит? Меж камней травинки редкие, а на оазисе
зелень изумрудная, сочная... а голод не тетка... Вот и попадают в когти
облезлого хищника.
При мыслях о теплых, упитанных тушках сусликов в зубах застучал горячий
голодный пульс, но я не дал ему разыграться. Дошел до реки, ополоснул
кувшины от пыли веков, набрал в них воды и вернулся к храму.
Чегай уже проснулся и сидел, прислонившись спиной к стене. Он слабо
улыбнулся, увидев кувшины, и тут же жадно припал к самому большому.
Блестящие струйки влаги потекли по щекам, по горлу... Зубы немедленно
откликнулись горячим голодным пульсом. Я развернулся и вышел на воздух.
Втянул в себя ароматы террасы. Еда. Тут много еды. Настала пора показать
горному коту, кто здесь хозяин.
Однако шери на оазисе не оказалось. Как сквозь землю провалился. Мои ноги
осторожно ступали по мягкой, пружинящей земле, зубы жадно пропускали
сквозь себя воздух, впитывая сытные запахи... Еда, еда. Шери исчез, но тут
и без него много еды... Слева!
Поворот, прыжок! С истошным визгом скакнул в сторону серенький комок,
моментально вылетел на камни, пробежал несколько метров и замер столбиком.
Вот она, сила привычки: шери никогда не выходит на камни... А мне хватило
одного прыжка.
Хорошо... Никогда в жизни не испытывал столько удовольствия от банального
процесса еды, как после обретения Зубов. Хорошо...
Затрещали ветки, с ближайшего дерева шумно рухнул на пружинящую земли шери
и заскулил, давясь слюной. Я бросил ему остатки тушки и пошел к храму.
Хорошо... А Чегай, наверное, голодный... Где он тут корни маголы находил?
На небольшом пятачке земли, совсем рядом с оазисом, еще торчало три куста
лопухов. Я вырвал все и понес болящему. Парнишка, увидев корни, заскулил
не хуже хозяина гор. Отдав ему маголу, я присел рядом, еще раз осмотрел
ногу.
При гангрене, кажется, появляется гной. Если так, то парнишке повезло:
нога теплая, но не горячая. Значит, кровообращение не нарушено,
воспалительных процессов нет. Боль чувствует - нервы не повреждены.
Остается только ждать...
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.03.2002 13:21
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг