спокоен, лицо застывшее, мимики нет, сразу видно, что он говорит по
телесвязи. Внутри он может хохотать, как сумасшедший, или биться в
истерике, но, что бы он ни чувствовал внутри, снаружи этого не видно.
Такая вот странная особенность. Тем временем Маринка продолжала:
- Не знаю, от чего я плакала, от радости или от ужаса. Скорее от радости,
однозначно от радости, но все равно... знаешь, это как будто покойник
воскрес... Она ничего не помнит, совсем ничего. Она спросила меня, нашла
ли я, что поесть, а я спросила "когда?". А она спросила, сколько времени
она провела без сознания, а я ответила, что три года. Потом она долго
молчала, а потом спросила, что с папой. Я сказала, что он умер, она
спросила, отчего, а я сказала, что от коровьего бешенства. Мама опять
надолго замолчала, я думала, что она заплачет, но она не заплакала. Лучше
бы она заплакала.
Потом мы говорили с ней целый час. Я рассказывала, как прожила эти годы, а
она молчала почти все время и я чувствовала - так молчат, когда готовы
выхватить нож и кого-нибудь убить. Оказывается, Борман кинул меня с
квартирой - папа купил ее на собственные деньги и вообще, мама сказала,
что семья помогает только тогда, когда семье от помощи получается выгода.
Я спросила, в чем выгода для семьи от того, что они меня бесплатно кормили
и всячески обо мне заботились, а она сказала, что, если бы обо мне не
заботились, быки стали бы думать, что, если они умрут, с их детьми будет
то же самое, а для семьи нехорошо, когда быки так думают. Потом мама
спросила, не пытались ли меня посадить на иглу, а я сказала, что нет,
только один раз одна девочка предложила мне уколоться, и я укололась, и
мне стало нехорошо, и Карабас-Барабас эту девчонку потом побил. Мама
сказала "ну-ну" и мне стало страшно. Я поняла, что это вполне в стиле
Бормана - вначале всячески помогать, а потом представить дело так, будто
он помогал и заботился, а бедная девочка совсем ополоумела от горя, начала
колоться, вы же понимаете, такое горе, извините, братья, не уследил. И все
довольны, авторитет крестного отца на недосягаемой высоте, а меня сдают в
бордель - ну вы же понимаете, братья, она же теперь конченый человек,
пусть хотя бы пользу приносит. Через пару лет я умираю, а еще через год
обо мне все забывают. И все довольны. У семьи появилась на халяву новая
квартира, Борман всем показал, какой он добрый и человечный, братья
гордятся тем, что в нашей семье детей не бросают в беде, все замечательно.
Вот только я на иглу не села. Чисто случайно, из-за нелепой случайности,
которую нельзя было предусмотреть. Тогда Борман поселил меня в борделе,
да, конечно, мне выделили особую комнату, но не нужно быть гением, чтобы
понять, что случится в этом случае с одинокой сопливой девчонкой. А моих
подруг наверняка проинструктировали, чтобы обращались со мной хорошо и не
обижали. Вот так - и волки сыты, и овцы целы. И общечеловеческие ценности
соблюдены, и семья получила в доход еще одну квартиру и еще одну
проститутку. Хороший аналитик извлекает пользу из самых неудачных
обстоятельств, а Борман - очень хороший аналитик.
Мама очень печальна, зла и испугана. Она не может поверить, что умер папа,
она его очень любила, она еще не до конца это поняла, а когда поймет, ей
будет очень тяжело. Но пока мы говорили, она почти не думала о папе, она
думала обо мне. Ее так сильно потрясло, чем я теперь занимаюсь...
Оказывается, она тоже была проституткой, с моим папой они познакомились в
постели, у них был субботник, а папа тогда работал в террор-группе, это
потом, когда я уже родилась, он ушел в охрану, он тогда немного поссорился
с Борманом, папа сказал, что он не будет заниматься убийствами, потому что
это отвратительно, а Борман сказал "раньше тебе это не было
отвратительно", а папа сказал "раньше у меня не было жены и дочери", а
Борман сказал "зря я отдал тебе эту *****", а папа сказал "не смей
называть мою жену ******", и Борман извинился, но чуть-чуть обиделся. Он
несильно обиделся, если бы Борман обиделся сильно, папу бы убили менты, а
потом к нам пришел бы начальник ментовки, извинился и принес бы штраф за
папу. А так папа стал работать рядовым охранником, и денег он приносил
теперь в три раза меньше, а в остальном все было нормально.
Я спросила маму, не думает ли она, что это Борман отравил прионом их с
папой, а мама сказала, чтобы я не порола чушь, что, если бы Борман хотел
их убить, он бы сделал это гораздо проще. И вообще, Борману незачем было
их убивать, а просто так, без нужды, он никого не убивает.
Я спросила маму, как мы теперь будем жить, а она сказала, что пока не
знает, что ей надо думать. И еще она сказала, чтобы я никому не говорила,
что она выздоровела.
- Может, тебе не стоило и мне все это рассказывать? - я прервал Маринку.
- Может, и не стоило. Жутко стало?
- Есть немного.
- Наверное, не стоило. Большинство людей живут своей жизнью, и думают, что
жизнь прекрасна. А когда узнаешь, что совсем рядом есть другая жизнь,
которая совсем не так прекрасна, и вообще не прекрасна, то становится
жутко. Я это по себе знаю. Ладно, забудь. Я выговорилась, ты меня
выслушал, теперь я хоть чуть-чуть стала соображать. Буду думать, что
делать дальше, в универ я больше ходить не буду, на хрен мне теперь все
это надо, маму выпишут, и мы уедем куда-нибудь подальше.
- Ты же говорила, что твоя мама совсем выздоровела?
- Она же три года валялась в памперсах, она теперь сама с кровати встать
не может. У нее атрофировались все мышцы, ей теперь надо заново учиться
ходить, держать ложку, когда ест, да практически все ей надо заново
осваивать.
- И сколько это займет?
- Откуда я знаю, может, месяц, может, полгода.
- Думаешь, за это время Борман не узнает, что она выздоравливает?
- Узнает... А что тогда делать?
- Если Борман узнает про нее, что он сделает?
- Хрен его знает. Убьет, наверное. Даст денег врачам, они ее придушат, и
никто ничего не узнает, даже расследования не будет. Лежала три года
овощем, и вдруг умерла ни с того, ни с сего, такое часто бывает.
- А зачем ему ее убивать?
- Так она же всем расскажет, что Борман отнял у меня квартиру. От этого на
Бормана могут обидеться... террористы, хотя бы. Они очень уважали моего
папу, если верить маме.
- А если мама пообещает, что никому ничего не скажет? Квартиру он тебе
вернул...
- Я там временно живу, пока ему моя квартира не нужна. Этих азербайджанцев
потом взяли менты, и квартира была под наблюдением. Вот он и поселил меня
туда, чтобы они подумали, что теперь там все чисто. А если ему снова
понадобится эта квартира, он мило улыбнется и выгонит меня обратно в
бордель или в какую-нибудь коммуналку.
- Ну так если твоя мама никому ничего не скажет про то, как он у вас отнял
квартиру, а он не будет вас выгонять, зачем ему ее убивать?
- Она скажет. Она не сможет сдержаться, и он это тоже знает. Нет, он ее
точно убьет.
Я задумался. Что-то вертелось в моей голове, какая-то мысль, про которую я
точно знал, что это - решение проблемы, но я никак не мог ее
сформулировать. Я обратился к тому новому и чуждому, что теперь живет в
моей голове, и неуловимая мысль моментально вынырнула на поверхность.
Интересно, есть ли в этом мире что-нибудь, что я не могу? Я сказал:
- Маринка, а ты помнишь, что было с этим... как его, ну, японцем, который
сам вылечился от R2 без всяких лекарств?
- Якадзуно... Таканака, что ли?
- Что-то вроде. Помнишь, что с ним было потом?
- Ну... его долго обследовали, он чуть ли не год совсем здоровый валялся в
больнице, а потом из его крови сделали вакцину, а ему дали кучу денег.
- Он лежал не просто в больнице, а в федеральном госпитале в Токио. Если
твою маму переведут в кремлевку, Борман сможет ее убить?
- Ой, и правда! Точно! Тогда нам вообще ничего не надо делать, главное,
чтобы Борман ничего не узнал сегодня-завтра.
Я отметил, что Маринка сказала не "мне", а "нам", но не стал заострять на
этом внимание. Вместо этого я сказал:
- Ты лучше позвони каким-нибудь журналистам, пусть сделают репортаж. Тогда
ее увезут в кремлевку уже сегодня, а в кремлевке Борман ее не достанет, -
меня посетила еще одна мысль, - И пусть она скажет в интервью, что очень
благодарна Борману за то, как он с тобой обошелся. Типа хорошо заботился о
моей доченьке, а про квартиру пусть скажет, что она действительно
принадлежит семье и что она ему благодарна, что он тебя не выселил. Тогда
у него и повода не будет ее убивать.
- Игорь, ты гений! - воскликнула Маринка и тут же повесила трубку.
Наверное, собралась звонить в "Московский богомолец".
Глава пятая, в которой я делаю деньги из ничего
Мне было скучно. Я заглянул в холодильник и увидел там с десяток бутылок
"Афанасия". Я порылся в недрах кухни, выкопал пучок вобл, уселся в большой
комнате перед телевизором и включил свободный поиск.
Свободный поиск - это когда телевизор сам решает, что показывать, исходя
из того, что пользователь смотрел раньше, и что из просмотренного ему
больше понравилось. Еще при свободном поиске процессор телевизора
непрерывно сканирует мозговой процессор, а мозговой процессор отслеживает
состояние эмоциональных центров. В общем, считается, что ты смотришь
именно то, что хочешь сейчас смотреть. На самом деле так не получается -
либо телевизор непрерывно переключается с канала на канал, либо
зацикливается на каком-нибудь сериале про дикую природу. Говорят, если
тонко настроить матрицу чувствительности, можно добиться эффекта, о
котором говорится в рекламе, но реально свободный поиск хорош только
тогда, когда надо убить время, и я очень редко включаю этот режим. Только
если телевизор в данный момент рассматривается как приложение к пиву.
Я успел выпить первую бутылку и ополовинить вторую, когда мне позвонил
Егор.
- Привет! - сказал я.
- Привет! Как дела?
- Да ничего, нормально.
- Что делаешь?
- Квашу.
- С кем?
- Сам с собой.
- Что завтра собираешься делать?
- Хрен его знает, скорее всего, тоже квасить. Предлагаешь куда-нибудь
выбраться?
- Не знаю. У меня родители дома торчат, у отца завтра какое-то шпионское
дело. Если бы они на дачу свалили, можно было бы собраться.
- Так приезжай ко мне.
- Во сколько?
- Да хоть сейчас.
Егор на секунду задумался.
- А что, приеду. Что пить будем?
- Я - пиво.
- ОК. Закажи мне "Очаковского".
Я замялся.
- Егор, тут такое дело...
- Денег нет? - Казалось, Егор удивился, - Ничего, у меня есть. Напомни
номер счета.
Я напомнил. Через несколько секунд Егор сказал:
- Еду, - и повесил трубку.
Еще через пару минут я услышал, как из кухни доносится позвякивание -
заказанные Егором бутылки загружались в холодильник. Я посмотрел, что
заказал Егор, и удивился: "Хольстен", причем не только светлый, но и
темный. Не иначе, появились деньги. И с каких это пор Егор стал учитывать
вкус собутыльника при выборе выпивки? Впрочем, закуску Егор, как обычно,
не заказал. Ну и хрен с ним.
* * *
Егор приехал довольно быстро - примерно через час. Мы засели перед
телевизором и начали культурно проводить время. Я ожидал, что Егор
предложит заказать девочек (он же нынче при деньгах) или посмотреть
какой-нибудь голливудский боевик про хороших полицейских и плохих
бандитов, но, вместо этого, Егор придвинул к себе пепельницу, закурил и
спросил меня:
- Новости смотрел?
- Смотрел. Ничего интересного.
В новостях действительно не было ничего интересного. Генеральный прокурор
в очередной раз сообщил, что зачистки взяточников в ближайшее время
проводиться не будут, известного телеведущего признали-таки достойным
принудительной психокоррекции, но он собирается оспаривать приговор суда,
узбекские террористы опять что-то взорвали, короче, все как всегда. Егор,
однако, увидел в новостях нечто действительно интересное.
- Там Маринку Тимофееву показывали.
- Где?
- На семнадцатом канале в местных новостях. Оказывается, у ее матери было
коровье бешенство, а я думал, она просто сошла с ума.
Я сделал вид, что ничего об этом не знаю:
- Как это - было? Коровье бешенство - его же не лечат. Ну, то есть, иногда
лечат, если вовремя дать антиген, можно спасти сознание, но, ты же
говорил, у нее инвалидность уже несколько лет?
- Вот поэтому ее и показали.
- Маринку?
- Да нет же! Мать ее.
Я рассмеялся. Кажется, пиво начинает действовать. Егор понял, что сказал
двусмысленность, но даже не улыбнулся.
- Говорят, она три года лежала, считай, в коме, и вдруг резко очухалась ни
с того, ни с сего. С нее уже сняли все датчики, так она позвонила
главврачу по мобиле.
- Так у психов же, вроде, мобилы отключают.
- Ну да, но у нее забыли отключить, она же была как овощ. Врачи вначале
подумали, что это шутка, так она позвонила Маринке, а Маринка -
журналистам. Они приехали, говорят, у вас больная от коровьего бешенства
исцелилась, а врачи говорят да пошли вы ** ***, типа, вы еще скажите, что
у нас даун задачу NP-полноты решил. Короче, состоялся у них разговор
глухого с педерастом, только через полчаса кто-то вошел в палату, а там
Маринкина мать глазами моргает, мычит что-то, она, оказывается, нормально
говорить не может, у нее в гортани что-то атрофировалось. Подключили ей
телесвязь на голосовой выход, она вначале всех матом обложила, а потом
расплакалась, говорит, во, какое счастье, что я жива, но муж умер, типа
жалко его, хорошо еще, что дочка жива, спасибо там какому-то хмырю, вроде
как начальнику той конторы, где он работал, позаботился о Маринке, из
служебной квартиры не выселил, дал ей в универ поступить, и все такое.
Егор отхлебнул пива и неожиданно добавил:
- Неужели она и вправду проститутка?
Я обозлился.
- Да какая тебе, блин, разница?
- Извини, - Егор выставил вперед обе руки, как будто я собирался его бить.
Бить Егора без толку, у него красный пояс по карате-до. - Извини, Игорь,
не хотел тебя обидеть. Считай, что я ничего не спрашивал. Да я на самом
деле и не знаю ничего. Я тогда просто прикалывался, хотелось тебя позлить.
Извини. Просто мне показалось... они обе так странно вели себя, будто
что-то не договаривают... да ладно, забудь. Извини.
Я успокоился. Некоторое время мы молча пили пиво. Потом Егор спросил:
- Это твоя работа?
- Что?
- Ну все это. Я же помню, как ты водку в вино превратил.
- Воду, - поправил я на автомате. Кажется, начинается интересный разговор.
Впрочем, скорее всего, ничего интересного Егор не скажет. Походит вокруг
да около, а потом попросит научить его тому, что я умею. А я не знаю, как
этому можно научить, я даже не знаю, можно ли этому научить, и вообще, я
не уверен, стоит ли Егора этому учить, даже если это возможно.
- Воду тоже, но вначале водку.
- Так я же воду из-под крана наливал.
- Ни хрена ты не наливал, ты включил воду, покрутился около крана и
выключил воду. А в бутылку ты ничего не наливал.
- Да? - Я почувствовал себя глупо. - А мне казалось, я позже нажрался.
- Да ты почти сразу нажрался. Сидел сонный, я думал, ты сейчас мордой на
стол упадешь, а потом ты как-то резко протрезвел, стал нормально
разговаривать, а потом снова начал квасить и нажрался вообще в ********.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг