гобелене в гостиной, тоже был героем, но он не успел развить свои силы в
должной степени до того, как погиб в битве за северный узел. Что такое
узел? Не забегай вперед, Хэмфаст, всему свое время. Впрочем...
В обоих мирах от века была магия. Но пока не было хозяев, никто из
разумных не умел пользоваться ею в полном объеме. Только хозяева могут
вникнуть в суть магии, только они могут творить по-настоящему
могущественное волшебство. Что доступно шаману-халфлингу, если вдуматься?
Сотворить огнешар, вылечить живое существо, очистить землю от заразы, вот
и все. А хозяева... нет, это бессмысленно объяснять, это надо видеть. Вот,
например, василиск, откуда, думаешь, он взялся? Из круга призвания, Оберик
его призвал... первого, пожалуй, с год назад, а второго где-то с
полгода... или раньше это было... да неважно! Короче, василисков Оберик
призвал... откуда? Не знаю, принято говорить, что твари призываются, а не
сотворяются, а откуда, пожалуй, только одному Оберику и ведомо.
Каждое заклинание требует маны. Мана берется из двух источников - от
шаманов и от узлов. Каждый шаман постоянно дает хозяину немного маны,
совсем чуть-чуть, но шаманов много и суммарная магическая дань весьма
впечатляюща. А узлы... один узел в среднем дает столько же, сколько
четыреста-пятьсот шаманов. Что представляет собой узел? Да что угодно!
Роща, озеро, вулкан... Любой шаман чувствует за десятки миль силу, идущую
от узла, и не только разумные существа чувствуют эту силу. Вокруг каждого
узла неизбежно собираются разнообразные твари, которых притягивает поток
магии. Говорят, что сами узлы обладают зачаточным разумом и что это они
притягивают тварей, чтобы защитить себя... а кто его знает, от чего... про
узлы много всего говорят...
Около Сакред Вейла есть два узла - северный и южный. Северный - это роща
на берегу озера примерно милях в двухстах к северу и чуть западнее. Раньше
там жили каменные куропатки и медведи, а когда войско Дредвинга выбило их
из узла ценой своих жизней, там поселился магический дух, собирающий ману
и пересылающий ее Оберику. А чтобы твари снова не захватили узел, Оберик
разместил там гарнизон.
А южный узел - это вулкан на юго-юго-запад от города, на правом берегу
Валуина. Валуин - это река такая, широкая, глубокая и судоходная. И рыбы
там много ловится. Так вот, если переправиться по мосту через Валуин, миль
через сто будет потухший вулкан. Там раньше спон жил, Оберик долго боялся
с ним связываться, а когда пришло время, его прибили быстро и вообще без
потерь. Спон - это ведь такая тварь, что приближаться к ней вплотную не
следует, а издали расстрелять не так уж и сложно. Вот с куропатками так не
получится... Почему? Да потому что куропатки летают! Спон, впрочем, тоже
летает, но низко-низко и очень медленно, а куропатки, считай, обычные
птицы во всем, кроме каменного прикосновения. Что такое каменное
прикосновение? Помнишь, что с тобой было, когда с василиск на тебя
посмотрел поверх очков? Это каменный взгляд. Василиск умеет обращать в
камень взглядом, а каменные куропатки так не могут, им надо коснуться
противника, хоть клювом, хоть лапой, хоть крылом. И броня от каменного
прикосновения не защищает вообще никак. Теперь понял, почему Дредвинга на
той картине так перекорежило? Давай, что ли, выпьем за упокой великого
героя. Хоть и не успел он войти в великую силу, но его дух пожалуй, никто
из героев не превзошел да и не превзойдет.
Зачем василиску очки нужны? Неужели еще не понял? Чтобы каменный взгляд
нейтрализовать. Когда василиск через закопченное стекло смотрит, от его
взгляда никакого вреда нет. Только василиск все время очки то снимает, то
перекашивает, одна морока с ним. Думаешь, почему бестиарий в стороне от
города размещается? Вот как раз поэтому. Ладно, хорошо мы с тобой
поговорили, да язык уже заплетается, пора на боковую. Эля, возьми одеяло
да постели Хэмфасту в пустом доме. Да заодно постель ему согрей, а то
небось, как выздоровел, сразу тяга к жизни зашевелилась? Да не красней ты,
и не обижайся, чего тут обижаться? Эля мне не жена, она солдатка,
поделиться солдаткой хозяину не зазорно. Ладно, потом расскажешь, какие в
вашей Хоботании законы, а я спать пойду, глаза уже слипаются.
6.
Я проснулся от жажды и немного болела голова, хорошо, что заботливая Эля
вчера догадалась поставить кувшин с пивом у изголовья. А вот и она,
кстати, лежит, посапывает и чему-то радостно улыбается во сне. Я
опохмелился и начал размышлять о том, что узнал вчера, а в особенности о
том, что узнал в самом конце.
Халфлинги, так же, как и хоббиты, живут семьями. Вот только семьи у
халфлингов бывают разными. В поселениях фермеры, лесорубы и шахтеры живут
в основном так же, как и хоббиты. Не совсем так же хорошо, как в
Хоббитании, нет у местных жителей таких же четких и правильных законов, и
не в столь полной мере у халфлингов выражено законопослушание, но все
равно, у большинства халфлингов семейная жизнь более-менее пристойна по
хоббичьим меркам. А вот солдаты... Солдаты не имеют постоянного дома и
постоянного имущества, все, что есть у солдата - это оружие, броня, да
рюкзак с неприкосновенным запасом продовольствия. Солдат не имеет своей
воли, он идет туда, куда прикажет хозяин и делает то, что прикажет хозяин,
не щадя ради хозяина ни своей жизни, ни чести, ни вообще ничего. Большую
часть времени солдаты проводят не в походах, а в гарнизонах, они
оттачивают воинское мастерство, следят за порядком в городах и поселениях,
отражают набеги рейдеров и монстров, когда такие набеги случаются. Чтобы
солдаты не чувствовали себя ущербными и чтобы ремесло солдата было не
позорным, а почетным, каждому солдату полагается солдатка - жена не жена,
шлюха не шлюха, а так, что-то среднее. Когда солдат прибывает в гарнизон,
ему немедленно выделяют дом, хозяйство и солдатку как приложение. Пока
солдат в гарнизоне, она ему как жена, а прикажет хозяин отправиться в
поход, и уходит солдат, а солдатка его остается, ждет, когда другие
солдаты придут в гарнизон. А придет солдат служить на новое место, местный
староста прикажет построить для него новый дом и выдаст новую солдатку.
Вот так и получается: на первый взгляд семья, а на второй - сплошное
непотребство. Солдат не привязывается к временной жене, ведь в любой
момент он может отправиться в дальний путь по слову хозяина, и неизвестно
еще, дойдет ли солдат живым до конца пути. Зачем впускать в сердце
глубокие чувства, если знаешь, что все равно придется расставаться? Лучше
уж жить так, чтобы не страдать, когда настанет время разлуки. И солдатка
солдату чаще всего не столько жена, сколько рабыня, а дети не столько
дети, сколько бесплатные помощники на побегушках. А то и хуже бывает...
- Юрген еще ничего, - говорила Эля, когда вчера мы бок о бок лежали под
одеялом, - он, по крайней мере, Шаню не трогал, пока жива была, а вот до
Юргена был у меня Фобер... я еще тогда в городе жила... так он... нет,
Хэмфаст, не буду я говорить об этом, до сих пор горько и противно.
- Шаня - это кто? - спросил я.
- Дочь моя. Умерла она... уже с полгода, пожалуй, у нас тогда
только-только второй василиск поселился. Гуляла в лесу, не знаю уж, чего
она там делала, цветы собирала или за бабочками гонялась, вышла на поляну,
не осмотревшись, и столкнулась с василиском нос к носу. А у него как раз
очки сползли в очередной раз... Шаня маленькая была, худенькая, Юрген
сразу же к ней бросился, а уже поздно было. Так и лежит с тех пор булыжник
на краю леса.
Не знаю, как бы я отреагировал на эти слова, будь я трезв, а вчера я
просто пробормотал что-то невразумительное, отвернулся от Эли и заснул. А
сегодня это кажется уже совсем далеким и каким-то неважным, что ли...
Я осушил вторую кружку и поставил ее на тумбочку в изголовье кровати.
Слишком громко поставил, не рассчитал. Эля немедленно открыла глаза,
помотала головой и села, даже не потрудившись прикрыть одеялом обнаженную
грудь.
- Ой, прости меня, Хэмфаст, - сказала она, - я ведь тебе так и не дала
вчера. Не обижайся, я сейчас...
Я поспешно вскочил с кровати и потянулся за штанами. В глазах Эли
проступила обида.
- Брезгуешь...
- Да ты что, Эля!
- Брезгуешь. Старая я стала. Боюсь, Юрген последним моим мужем будет.
Уйдет он вместе с тварью своей, останусь я никому не нужна, одна дорога
останется - на алтарь.
- Как это на алтарь? - не понял я.
- Как-как... из одного халфлинга можно получить один миллидух маны. Если
правильно совершить умерщвление.
- Так это... так что, у вас жертвоприношения практикуются?
- Какие же это жертвоприношения? Это не в жертву, это чтобы ману извлечь.
Разве ж это жертвоприношение?
Меня передернуло. Что за гнусный мир! И мне ведь предстоит прожить в нем
всю оставшуюся жизнь! Интересно, хватит у меня сил и умения изменить этот
мир? Или мне придется принять его таким, какой он есть? Лучше бы не
пришлось.
7.
Я сижу на лужайке в позе болотной кувшинки, напротив меня сидит Юрген, за
ним высится гигантская туша василиска, еще один василиск пасется поодаль,
он попадает в поле зрения, если сместить голову чуть правее. Я говорю
Юргену:
- Ты же умеешь творить заклинания! Ты только что совершил излечение этого
кузнечика, разве ты не почувствовал последовательность действий? Ты открыл
его душу, проник во второй слой, получил свойство здоровья, увеличил до
максимума, а потом сохранил все изменения двумя элементалами.
Юрген качает головой, скептически ухмыляясь:
- Я просто выполнил заклинание излечения, единое и неделимое. Все очень
просто, Хэмфаст. Вы, хоббиты, умеете расчленять заклинания на составные
части, а нам, халфлингам, это недоступно, пусть во всем остальном мы
неотличимы. Я никогда не научусь высшей магии.
Он прав, и я это понимаю, но должен же я что-то сделать для того, кто спас
мою жизнь! И я говорю:
- Хорошо, Юрген. Пусть я не могу научить тебя высшей магии, но я дам тебе
воспользоваться ее плодами. Отныне ты неуязвим.
И я накладываю на него соответствующее заклинание.
Юрген не понимает меня.
- Отрежь себе палец, - говорю я.
Юрген смотрит на меня непонимающим взглядом, и в его глазах неверие.
- Позволь, я ударю тебя, - говорю я, - тогда ты поймешь, какое заклятие на
тебя наложено.
Он медленно кивает, и я бью его кулаком в левую скулу, не очень сильно, но
ощутимо. Голова Юргена резко дергается, он осторожно касается щеки, мотает
головой, касается щеки еще раз. Он вытаскивает кинжал из ножен, висящих на
поясе, зажмуривает глаза и... я отворачиваюсь, это слишком противно. Я
слышу мерзкий хряск, тихое бормотание Юргена, несомненно, ругательство, а
потом я поворачиваюсь обратно и вижу, как Юрген, широко распахнув глаза и
отвалив нижнюю челюсть, смотрит на то, как у него медленно отрастает
палец. Потом Юрген берет в руку отсеченный палец, вертит его туда и сюда,
а потом поднимает глаза и говорит:
- Сдается мне, что теперь я твой должник.
8.
Я стою перед василиском. Я активировал заклинание неуязвимости и каменный
взгляд мне больше не страшен. Я изучаю то, что творится в душе твари.
А ничего особенного там и не творится. Формула каменного взгляда на языке
высшей магии совсем проста, я без особых проблем могу наложить такое
заклинание на себя или на кого-то другого. Я даже мог бы подарить это
заклинание Юргену, но он не сможет включать и выключать каменный взгляд,
как не может этого делать василиск, а будучи постоянно включенным, это
заклинание не принесет Юргену ничего хорошего.
На василиска наложено еще одно заклинание, но оно совсем слабое, оно
просто чуть-чуть увеличивает ловкость. В остальном василиск - обычная
безмозглая тварь, примечательная лишь размером и физической силой.
Остается непонятным только одно - как бистмастеры ухитряются управлять
этой гигантской тварью. Я прошу Юргена как-нибудь покомандовать
василиском, он заставляет тварь сделать несколько шагов туда и обратно, и
я испытываю разочарование. Это реализовано изящно, но просто до
примитивности - василиск воспринимает внешние команды как свои собственные
желания и все, больше говорить не о чем.
Даже гигантские пауки, живущие в лесу по соседству, устроены посложнее. На
них наложено целых три заклинания - повышение ловкости, паутина и яд.
Юрген и другие бистмастеры говорят, что это не заклинания, а свойства,
присущие паукам от природы, но я, в отличие от них, умею проникать
взглядом в суть вещей, и я знаю, что это заклинания, и неважно, наложены
они магом или от природы присутствуют в душе паука.
Кажется, я уже сделал все дела, какие только можно сделать в этой зеленой
долине между гор. Большой мир ждет меня. Мне осталось только одно - мне
кажется несправедливым, что прекрасная душа Эли заключена в стареющее тело
женщины-халфлинга. Пожалуй, я наложу на нее заклинание, которое даст ей
красоту и бессмертие.
9.
Бескрайнее небо простирается впереди и сзади, справа и слева. Только
далеко-далеко внизу видны горные скаты, поросшие лесом, но они так далеко,
что кажутся нарисованными на гигантском полотнище, растянутом по земле, а
нерукотворный каменный мост, по которому идем мы с Юргеном, воспринимается
как единственный реальный объект на многие мили вокруг. Крупная птица
неподвижно висит в восходящем воздушном потоке футах в двухстах ниже
уровня моста - для Юргена это привычное зрелище, а меня оно потрясает до
глубины души.
Мы достигаем верхней точки моста и я вижу цель нашего путешествия - Сакред
Вейл. Небольшой городок по меркам Средиземья, населения на глаз всего-то
тысяч восемь, является одним из крупнейших городов на всем Арканусе. В
небо вздымается белая башня собора и грязно-серая башня гильдии алхимиков,
из трубы на крыше которой струится легкий дымок. В городе видно еще два
или три источника дыма, Юрген говорит, в Вейле есть металлургический завод
и много мастерских, изготавливающих из свежевыплавленного металла
разнообразные орудия труда и войны. На краю пропасти распростерла
гигантские крылья ветряная мельница чудовищных размеров, интересно, как
используется столь огромное сооружение? Передает вращение станкам в
мастерских? Оригинально.
Город стоит на ровной площадке, волей майаров или игрой случая возникшей
посреди лабиринта острых скал и отрогов, только один путь ведет отсюда в
большой мир, и этот путь перегорожен тридцатифутовой белокаменной стеной с
воротами, четырьмя башнями, по две по каждую сторону от ворот, рвом и
подъемным мостом на толстых цепях. Юрген говорит, с другой стороны есть
еще два спуска, и оба тоже надежно защищены стеной и потому Сакред Вейл
практически неприступен для нелетающей армии.
Скальный мост, наконец, кончается, мы оказываемся на твердой земле и я
непроизвольно вздыхаю с облегчением. К нам приближаются два халфлинга, у
них нет никакого оружия, кроме коротких кинжалов, и одеты они в обычные
куртки и штаны, но я сразу понимаю, что это воины, солдаты, как здесь
говорят. Не знаю, почему я так решил, но есть что-то неуловимое в их
походке, движениях, взглядах, что позволяет безошибочно определить
воинское умение. А тот, кто идет чуть впереди, пожалуй, не простой воин, а
командир, по меньшей мере, сотник.
- Привет, Юрген! - крикнул он. - Кого это ты привел к нам? Твой сын,
вроде, моложе.
- Привет, Ясенгард! - отозвался Юрген. - Это не Честер, Честер,
действительно, намного моложе, - Юрген усмехнулся. - Его зовут Хэмфаст,
это молодой сын Творца.
- Сын Творца? - Ясенгард выглядел удивленным. - Когда я только-только
прошел курс молодого бойца, дети Творца уже давно не появлялись в Вейле.
Очень странно.
- Это не самое странное, - продолжал Юрген, - он помнит мир, из которого
пришел сюда.
Ясенгард хмыкнул.
- А ты уверен, как там тебя... Хэмфаст... ты уверен, Хэмфаст, что это
действительно воспоминания, а не галлюцинации? В первые дни после
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг