какое положение она здесь занимает? Женщина рассмотрела меня с ног до
головы, задумчиво и как-то беззастенчиво, и спросила низким и глубоким
грудным голосом:
- А ты еще что за хрен с горы?
- Хэмфаст, сын Долгаста, из клана Брендибэк к твоим услугам, прекрасная
незнакомка, - я склонился в учтивом поклоне.
Прекрасная незнакомка расхохоталась.
- Меня зовут Табата, - ответила она, - я ведьма.
- Ведьма? Что это такое?
- Разновидность героев. Оберик говорит, довольно редкая.
Я отметил, что она не назвала Оберика великим, но не стал ничего говорить
по этому поводу. Табата тем временем продолжала:
- Откуда ты взялся, Хэмфаст? И почему ты умеешь летать? Ты тоже герой?
- Бургомистр Сакред Вейла считает, что герой, - ответил я. - Оберик велел
мне прибыть сюда и встретиться с ним, он хочет разобраться во всем сам.
- В таком случае тебе не стоит тратить время на беседу со мной. - Табата
сразу подобралась. - Пойдем, я провожу тебя к Лорен, она командует здешней
богадельней, потом она отведет тебя к бургомистру, а бургомистр проведет в
башню. Субординация - великая вещь, не правда ли? - И Табата снова
расхохоталась своим бархатистым смехом.
И мы пошли наискосок через гарнизонный плац.
- Вот здесь я живу. - Табата изящным движением руки указала на красивый
двухэтажный дом, вдвое больший, чем обычные дома местных халфлингов. - Как
освободишься, заходи, поболтаем, вина попьем, я тебя с Редблейдом
познакомлю, это мой муж, тоже герой.
- Разве герой может иметь постоянную семью? - Надежда вспыхнула в моем
сердце, но тут же угасла, когда Табата сказала:
- Постоянную - нет, а временную - запросто. Оберик обычно держит героев
подле себя, сейчас только Толин где-то бродит, все остальные в Торвелле.
Мы уже больше полутора лет живем с Редблейдом, и за все это время никого
из нас никуда не отправляли. - Табата хихикнула. - А тебе найти пару
совсем просто, ты же халфлинг. Будет странно, если к вечеру у тебя будет
меньше двух временных жен. А может, и трех.
- Как можно иметь трех жен одновременно? - не понял я.
- Никогда не пробовал? - Табата еще раз хихикнула. - Попробуй, рекомендую.
А хочешь, заходи ко мне вечерком, побалуемся. Давно хотела попробовать с
халфлингом, но водиться с простым жителем женщине-герою как-то не к лицу,
а с тобой... вполне! Никакого урона для чести... Слушай, Хэмфаст, а правду
говорят, что халфлинги отменные любовники?
Меня передернуло от негодования, Табата снова рассмеялась.
- Да ладно тебе, Хэмфаст, - сказала она, - не обижайся, если не хочешь,
так и не надо. Просто останемся друзьями.
И после короткой паузы она добавила:
- А жаль, было бы оригинально, - и опять хихикнула.
Великий Гэндальф, что за безумный мир! Человеческая женщина, совершенно не
смущаясь, предлагает себя хоббиту! Никогда бы не поверил, что это
возможно. Что за мир!
16
Командир столичного гарнизона, этой богадельни, как выразилась Табата,
оказался женщиной. Это была молодая девушка, на вид не больше двадцати
пяти лет, невысокая для человека, щуплого телосложения, с тонким
миловидным личиком, слишком тонким по нашим хоббичьим меркам. Прямые
каштановые волосы до плеч, разделенные на прямой пробор, большие карие
глаза, как будто всегда чем-то удивленные, крупноватый прямой нос странным
образом не портит общее впечатление, маленький ротик с пухлыми губками
бантиком... Будь я человеком, влюбился бы с первого взгляда. Вот только
одета она странно - зеленая рубашка с длинными рукавами, расстегнутый
кожаный жилет, подчеркивающий высокую грудь, слишком большую для ее тонкой
фигуры, штаны из грубой парусины и тяжелые сапоги на высокой шнуровке. В
Средиземье человеческие женщины так не одеваются, выходит, здесь другие
законы?.. Или у них вообще нет четких правил насчет одежды? Я посмотрел на
роскошное платье Табаты и снова на Лорен - ничего общего!
Небесное создание задумчиво оглядело меня с ног до головы и произнесло
мелодичным и каким-то беззащитным голоском:
- Значит, ты и есть тот самый Хэмфаст?
Я склонил голову в вежливом поклоне.
- Меня зовут Лорен, - сказала девушка, - я командую этой сумасшедшей
компанией. Ты поступаешь в мое распоряжение.
- Но, Лорен, - возразил я, - Оберик велел мне явиться к нему сразу же, как
только я прибуду в Торвелл.
- Перебивать командира невежливо. - В ангельском голоске Лорен внезапно
проснулись металлические нотки. А она не так проста, подумал я.
- Ты явишься к Оберику и засвидетельствуешь почтение, - продолжала она, -
потом поступишь в мое распоряжение. Что это за дерьмо на тебе навешано? -
Она показала на мой меч.
- Кладовщик Сакред Вейла сказал, что ничего лучшего у них нет.
- Деревня... Пойдем, попробуем подобрать что-нибудь.
И мы пошли на склад вооружения, выглядящий точно так же, как любой другой
подобный склад в Хоббитании или Аннуре. Интересно, почему во всех мирах
склады оружия выглядят совершенно одинаково?
Двое часовых у входа - халфлинги в точно таком же воинском облачении, как
у меня, - откровенно скучали. При виде женщин-героев они вытянулись в
струнку и уставились на Лорен, пожирая ее глазами. Лорен удостоила их лишь
едва заметным кивком.
Внутри склад оказался бедноват. Как ни старалась Лорен, она так и не
смогла подобрать мне что-то более пристойное, чем тот огрызок меча, что
болтался у меня на поясе. Она ругалась вначале сквозь зубы, а потом и в
полный голос, она совсем загоняла пожилого халфлинга-кладовщика, но ни
один из мечей, представленных ее взгляду, не был лучше того убожества, что
я получил в Сакред Вейле. С броней, правда, дело обстояло иначе. Мне
досталась тяжелая, но удивительно удобная трехслойная кольчуга, глухой
шлем с опускающимся забралом и круглый щит, маленький, но зато
цельнометаллический. Нигде никаких украшений, вся воинская справа
предельно функциональна. Пращу Лорен у меня отобрала, сказав, что герою не
к лицу таскать с собой это дерьмо.
Совсем замученный кладовщик свалил подобранное снаряжение в углу комнаты,
а мы направились к бургомистру. Я заберу снаряжение потом, когда
бургомистр выделит мне жилище и жен, будь они неладны.
17
Бургомистра звали Мусиор, он принял нас с Лорен в малом кабинете, который
как две капли воды походил на кабинет Ясенгарда в Сакред Вейле. Да и весь
собор Торвелла был точь-в-точь собор Сакред Вейла. Лорен сказала, что все
общественные здания строят по типовым проектам, это не очень красиво, зато
надежно - можно не бояться, что неопытный архитектор соорудит что-то
такое, что развалится на второй день после завершения строительства.
Мы прошли через полутемный зал, оставив алтарь в стороне - я снова не
разглядел, как выглядит это зловещее сооружение, - поднялись на второй
этаж и прошли по темному коридору, часто изрезанному полосами света.
Только небо над Торвеллом сегодня густо затянуто облаками, и потому этот
коридор представляет собой не такое замечательное зрелище, как в Сакред
Вейле. Нас встретили двое охранников в стандартном облачении
воинов-халфлингов, у них не было пращей, но зато явственно ощущалась
исходящая от них магия. Шаманы, подумал я.
Мусиор оказался совсем непохож на Буридана. Пожилой мужчина, совершенно
седой, огромного для халфлинга роста, всего на полголовы ниже Лорен, он
говорил сочным густым басом, совершенно нетипичным для халфлингов, и,
вообще, по нему сразу было видно, что перед нами не прирожденный чиновник,
а воин, которого обстоятельства заставили стать чиновником. Мы
разговорились, и выяснилось, что Мусиор был вождем Торвелла еще до того,
как хозяева вступили в пределы Аркануса. Мусиор лично наблюдал пришествие
Оберика, он видел своими глазами, как невероятно яркая молния ударила в
лес, как вспыхнул великий пожар, а когда он угас, взорам изумленных
халфлингов открылась башня, нимало не пострадавшая от огня. Оробевшие
халфлинги вошли в башню, они медленно и настороженно поднимались по
лестнице, и навстречу им вышел великий Оберик и произнес исторические
слова: "Стучаться надо, уроды". Потом Оберик спросил, кто здесь думает,
что он самый главный. Мусиор вышел вперед, и Оберик назначил его
бургомистром города. Мусиор спросил, что это означает, а Оберик сказал,
что Мусиор должен привести на выжженную поляну вокруг башни сто сорок
халфлингов-воинов и пятьсот халфлингов-жителей, воины должны обучаться
воинскому мастерству, а жители должны строить дома, ковать оружие для
воинов и обеспечивать всем необходимым башню Оберика, а также Круг
Призвания, который гости не заметили, поскольку он находился с другой
стороны башни. И такая сила исходила от Оберика, что халфлинги не дерзнули
ему перечить, и все вышло так, как он повелел. Оберик заперся в башне и
больше никогда не выходил из нее. По ночам часто видели, как в окнах, что
у самой вершины башни, мерцает призрачный колдовской свет, но никто не
знал, что там происходит. И в тот же день в Торвелл явились первые дети
Творца - сын и дочь. А потом дети Творца являлись каждый день, иногда по
двое, а иногда по трое, а месяца через три Круг Призвания озарился
мертвенно-белым светом, и явился магический дух, бесцветный и
страховидный. Он скрылся в лесах на северо-западе, а еще через два месяца
Оберик повелел Мусиору собрать триста халфлингов и отправить их на север
основывать новый город. Это заняло больше времени, чем поначалу ожидалось,
но в июле тысяча четыреста первого года город Миреан все-таки был основан.
А потом случилось много разных событий, на карте Аркануса появлялись один
за другим новые города и поселения халфлингов, Торвелл рос, строились
новые здания, набирались новые когорты воинов, в Круг Призвания являлись
герои, твари и наемники, город опоясался стеной и вознесся в небо башней
собора и башней гильдии алхимиков, и за тридцать три года Торвелл, как и
вся страна великого Оберика, достиг истинного процветания, и Мусиор горд и
счастлив, что ему довелось находиться в самом начале славной истории
великого хозяина и наблюдать плоды его великих трудов.
Бесконечно долгое время я выслушивал все это - сперва мне было интересно,
а потом перечисление многочисленных великих дел великого Оберика стало
меня утомлять. И когда Мусиор, спохватившись, сказал, что нам давно пора в
башню, я даже почувствовал некоторое облегчение.
18
Издали башня Оберика выглядит величественно, а вблизи она просто
подавляет. Футов триста в высоту, каждая из сторон квадратного основания
не меньше пятидесяти футов в длину. Абсолютно гладкие и ровные стены
примерно на половине высоты перерезаны двумя узкими параллельными
карнизами, опоясывающими башню по всему периметру. Дальше идут такие же
гладкие и ровные стены, и лишь у самой вершины они прерываются кольцевым
балконом, выше которого только узкие стрельчатые окна и шатровая крыша.
Там находится заклинательный покой Оберика, в котором никогда не бывал ни
один смертный, посетителей Оберик принимает в приемной, которая находится
двумя этажами ниже.
Мы почти вплотную подошли к массивным дубовым дверям, когда я понял, что
все время меня беспокоило в облике этой башни. К ней совершенно не липнет
грязь.
Мусиор подошел к дверям и трижды дернул тонкую, но прочную веревку,
уходящую в круглое отверстие под притолокой и скрывающуюся где-то наверху.
Выждав с минуту, он пробормотал что-то неразборчивое и решительно потянул
на себя тяжелую створку. Мы вошли в башню.
Полная, абсолютная и беспросветная темнота, нарушаемая только лучом света,
падающим в темное нутро башни через распахнутую створку двери. Но вот
яркая вспышка озаряет тьму, в руках Мусиора появляется факел, - откуда он
его взял, интересно? А, понятно откуда, тут их с десяток вставлено в
специальные кольца на стенах. Мусиор захлопывает входную дверь, и теперь
только мерцающий свет факела разгоняет темноту. Мы начинаем бесконечное
восхождение.
Странно, изнутри башня кажется гораздо меньше, чем снаружи. То ли
очередные искажения пространства, то ли между узким штреком, в котором
извивается винтовая лестница, и наружными стенами есть какие-то помещения.
Непонятно.
Мы поднимаемся и поднимаемся, я никогда не считал себя слабым и
невыносливым, но поддерживать правильный ритм дыхания все труднее. Я мог
бы укрепить силы заклинанием, но что-то подсказывает мне, что делать это
здесь было бы крайне неразумно.
Башня буквально пропитана магией, магия повсюду, каждое мгновение мы
пересекаем тысячи силовых линий, сливающихся в прихотливый, ежесекундно
меняющийся узор, исполненный какого-то глубокого смысла, вот только этот
смысл постоянно ускользает от меня.
Каждая вечность рано или поздно кончается, и вечность бесконечного подъема
не стала исключением. Лестница уперлась в еще одну дубовую дверь, столь же
массивную, как и та, что открыла нам вход в башню. Снова откуда-то сверху
свисает веревка, Мусиор снова трижды дернул ее. Где-то за дверью трижды
звякнул колокольчик. Бесцветный голос едва слышно донесся из-за двери:
- Входите.
И мы вошли.
Этот зал занимает целый этаж башни, скошенные вверх стены не позволяют
усомниться в этом. В центре зала размещается массивный каменный трон, на
котором величественно восседает эльф неопределенного возраста (они всегда
неопределенного возраста) с белыми бровями и зелеными волосами, он одет в
пышный белый кафтан с высоким кружевным воротником. В голову немедленно
ударяет шальная мысль: уж не этот ли кафтан пародирует Табата в своей
одежде? Но нет, вряд ли она отважилась бы на такое.
Вокруг трона расстилается ковер, расцвеченный многоцветным узором, в
котором преобладают зеленые тона. Рисунок изображает деревья, цветы и
многочисленных животных, некоторые из которых с детства знакомы любому
хоббиту, например медведи и олени, другие выглядят настолько фантастично,
что не верится, будто они могут реально существовать в каком-либо мире.
Как, например, может существовать летающая корова с перепончатыми
крыльями? Зачем ей крылья, от волков улетать, что ли?
Сквозь узкие вертикальные щели во всех четырех стенах приемная хозяина
наполняется небесным светом, который почему-то не распадается на частую
гребенку блистающих кинжальных лучей, а сливается в неяркое успокаивающее
сияние. Кроме трона и ковра в зале ничего нет - ни гобеленов на стенах, ни
светильников - действительно, зачем светильники там, где не бывает ночи?
Само собой разумеется, что никаких сидений, кроме трона, здесь тоже нет.
Мусиор сделал с десяток быстрых шагов, замер на месте и согнулся в низком
поклоне, с секундным запозданием я повторил его действия. Оберик никак не
отреагировал на приветствия. Его красновато-карие глаза смотрели на нас
надменно и без всякого выражения, его голос звучал совершенно бесцветно.
- Мусиор, - сказал он, - когда Хэмфаст покинет башню, ты подберешь ему
достойный дом и достойную временную жену. Думаю, для начала одной будет
достаточно. Ты свободен.
Мусиор еще раз низко поклонился и, пятясь, скрылся за дверью. Я остался
один перед лицом грозного хозяина.
Мертвые неподвижные глаза, как у рыбы или змеи, испытующе впились в меня,
и я ощутил, как магические потоки взвились вокруг меня затейливыми
узорами. Здесь не действует глаз орла, внезапно понял я. Жаль. Но это не
мешает мне вглядеться в душу Оберика так, как в этом мире умею только я.
Если, конечно, Оберик не обладает высшей магией.
Открыть душу разумного существа... Открыто. Посмотрим, что тут у нас...
Что-то странное... Виртуальное золото, что ли... Точно! Прямая магическая
нить привязывает его душу к золотому запасу государства, составляющему,
кстати, девятьсот шестьдесят одну тысячу единиц и еще какие-то гроши.
Много, очень много, средний халфлинг получает четыре золотых в месяц, два
из которых отдает в казну в виде налогов. Здесь, в башне, около тридцати
годовых доходов Сакред Вейла. Почему, интересно, Оберик не пускает это
золото в оборот?
Что тут еще у нас есть? Заклинания. Нет, это не совсем заклинания, скорее
это пути развития заклинательного искусства. Или не совсем пути... Моргот
его разберет... Значит, пять относятся к магии природы, четыре - к магии
хаоса, один - к магии смерти. Гм... магия смерти...
Неужели этот надменный эльф практикует некромантию? Какая гадость...
Ладно, с заклинательными путями разберемся потом. Локальный запас маны...
ноль. Совершенно пусто. Куда это он растратил такое море энергии, на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг