стояла за бочковым пивом. Все лица были одинаково терпеливы и
сосредоточенны. Люди покидали город, оставляя квартиры на милость
мародеров, коих - Петр это знал - в Москве скоро будет целая орда, но,
бросая имущество, они не могли отказать себе в кружке разбавленного пойла.
Петр выяснил, кто последний, и встал за кисло пахнущим дедком в детской
кепочке с якорями. У него наконец появился резонный повод обернуться - за
ним шли только двое: деловитый пацан с бычком в зубах и скромная девушка в
бледном сарафане.
"А-яй, вот ты и попалась. Сейчас будет смена караула, - сообразил Петр. -
Если, конечно, они не полные профаны".
Девушка прошла мимо и свернула за угол. Спустя минуту туда же проехала
серая "Волга", а в десяти метрах от ларька притормозила синяя "восьмерка".
Группа работала из рук вон плохо. В слежке вряд ли участвовало больше трех
машин, и все три колымаги Петр просек за каких-то полчаса.
Приближаясь к газетному киоску, он убедился, что "восьмерка" тащится
сзади. Все действия филеров были безнадежно стандартны, а значит,
предсказуемы. Стряхнуть такой "хвост" не представляло труда, но теперь ему
этого было мало.
Поскольку парочка в "четверке" и бледный сарафан явно сгорели, на сцену
должен был выйти новый персонаж. Петр угадал. После площади с мудреной
системой светофоров и вечной пробкой за ним увязался хмурый тип в образе
отставного военного. Задержавшись у витрины, Петр отметил выправку и
здоровый цвет лица - возможно, "хвост" и впрямь был не дотянувшим до
пенсии офицером. Таких на эту работу берут охотно.
Рассматривая отражение военного, Петр старался вести себя предельно
осторожно. Меньше всего ему хотелось спугнуть группу наблюдения и вынудить
филеров быть более изобретательными.
Купив банку газированного сока, он подошел ко входу в метро и присел на
горячий парапет. Группа должна была подготовиться и принять необходимые
меры. Петр знал по себе, что ведение объекта под землей - дело особенное.
Только бы эти раздолбай его не потеряли.
В метро все складывалось удачно. Петр попал в "мертвый час" между
половиной четвертого и половиной пятого, и народу было относительно
немного. Военный держал максимально возможную дистанцию и близко не
подходил. На одном из переходов Петр потерял его из виду, в результате
чего был вынужден замешкаться у эскалатора. Через несколько секунд "хвост"
объявился вновь, и Петр с облегчением встал на ступеньки.
На выходе в город военного, как, впрочем, и ожидалось, подменили. Машины
прибыли на место чуть раньше и успели рассредоточиться.
Петр достал сигарету и, пряча огонек от ветра, развернулся на сто
восемьдесят градусов. У лавочек рядом с метро находилось человек
двенадцать или четырнадцать. Убирая зажигалку в карман, он повернулся
обратно - да, двенадцать. Петр закрепил в памяти характерные приметы:
рубашка, прическа, нос, нос, рубашка, ухо. Двенадцать - это еще нормально,
порою он держал в голове и по двадцать, и по тридцать.
Обойдя сквер, он направился вдоль троллейбусной линии. Метров через
пятьсот впереди появилась большая вертикальная вывеска "Бриллианты". В
двух кварталах налево начиналась Нижняя Мухинская, но прежде, чем на нее
попасть, Петр хотел обнаружить последнего филера.
Он смутно помнил, что где-то здесь была аптека - во время разборки с
наглым щенком из "БМВ" ему на глаза постоянно попадался зеленый крест, и,
кажется, этот крест висел на углу. Миновав здание дореволюционной
постройки, безвкусно переделанное под офисы, Петр его увидел. Крест с
широким бокалом и незлой медицинской змейкой оказался за поворотом. Место,
куда он вел своего преследователя, находилось в другой стороне, но крюк до
аптеки вряд ли мог вызвать подозрения.
Все его действия вполне укладывались в некую схему. Наблюдателям наверняка
было известно о побеге из психушки, и, узнав, на какой станции он вышел,
они могли предсказать весь его маршрут. И, естественно, отправить одну из
машин на опережение, прямо к больнице. Против этого Петр также не возражал.
Зайдя за угол, он быстро прошел короткий отрезок и, снова свернув, забежал
в аптеку. Когда он сам занимался слежкой, то больше всего ненавидел именно
это - стеклянные стены. В витрине торчали гигантские рекламные упаковки
всяческих медикаментов, из-за которых он был почти не виден. Чего не
скажешь о прохожих - те проплывали, как в аквариуме.
Один из неприятных моментов в работе филера - поворот. Объект скрывается
за домом, и, чтобы его не упустить, приходится ускорять шаг. Еще хуже,
когда сразу за первым поворотом следует второй.
Как Петр и думал, это был опять мужчина. Имидж - бедный студент: брюки,
сандалии, клетчатая рубашка. Все неброское, поношенное.
Выскочив из-за угла, студент увидел, что Петр пропал, и на секунду
растерялся. Секунды Петру было достаточно. Он отошел к прилавку и принялся
рассматривать средства от головной боли. Сейчас "хвост" сообразит, в чем
дело, и успокоится. В аптеку он не зайдет, будет пастись снаружи. У него
есть время занять хорошую позицию где-нибудь в теньке, за деревом. На
здоровье. Это уже не имеет значения.
Покинув аптеку, Петр насухую проглотил таблетку и пошел обратно. Вскоре он
был на Нижней Мухинской. Еще немного, и он достиг тех самых дворов, где
произошло его освобождение из крезушного плена. Вспомнился Ку-клукс-клан,
алчный и глупый человек с пудовыми кулаками. Где он теперь? Что с ним?
Человечек...
Вереница темных дворов была все такой же сырой и вонючей. Солнце в этих
колодцах появлялось только в полдень и не успевало просушить гниль вокруг
мусорных баков. Хворых голубей с прошлого раза, кажется, не убавилось, а
окна по-прежнему оставались зашторены - смотреть здесь было не на что.
Воспользовавшись паузой, Петр пролетел две секции и вжался в нишу с
железной дверью. "Хвост" побежит, обязательно побежит. В первом дворе он
будет еще осторожен, во втором уже не так, потом прикинет длину галереи и,
чтобы не по-. терять объект окончательно, помчится со всех ног.
Сзади раздались торопливые шаги. Остановившись, студент что-то шепнул -
видимо, в рацию, и двинулся дальше. Не найдя Петра, он бросился вперед и
неожиданно для себя напоролся животом на остроносый ботинок.
Петр добавил для гарантии под коленную чашечку и, оттащив филера с
прохода, зажал его между стеной и ржавым контейнером.
- "Пушка" есть? - спросил он и, не дожидаясь ответа, быстро обшарил его
брюки. - Рацию сюда. Так. На кого пашешь?
- Я не... вы не... - шаблонно запротестовал студент.
Петр схватил его за нижнюю челюсть и дважды впечатал головой в острый угол.
- Ты не понял, кекс. Ты попал! На такие бабки, что, если твоя мама продаст
почку и глаз, это будет только десять процентов. На кого пашешь, сявка?
Он почувствовал, что его занесло не в ту степь, это было скорее из
репертуара Ренатика, но отступать было поздно. Петр вдрызг разбил студенту
губы и продолжил в ускоренном темпе:
- Сука, кишки выпущу! Кто послал? Кто велел следить?
- У нас крыша, - прошамкал тот. - Все переговоры с ней.
- А, переговоры?
Петр отпустил рубашку, но лишь для того, чтобы поудобней взять рацию. Он
колотил ей по лбу студента до тех пор, пока пластмассовый корпус не
развалился на куски.
- Переговоры окончены. На кого пашешь?
- Я не сам... от конторы, - пробормотал филер, закатывая зрачки.
- Ты погоди спать, дружок. Давно меня водите?
- Второй день.
- Что за контора?
- "Фомальгаут".
- Во назвали! Сам не выговоришь. Кто такие? Сыщики, что ли? Чей заказ
работаешь?
- Обращайся к начальству...
- А я к тебе обращаюсь. Я тебя уважаю, понимаешь? Почти как начальство.
- Чего ты?.. Я простой исполнитель...
Петр вытянул шею, оглядывая дворы. Со стороны больницы ковыляла старуха с
сумками.
- Ты не простой, сынок, - заговорил он как можно быстрее. - Ты
исполнитель, который должен кучу бабок. Ты попавший исполнитель. Квартира
есть? Продашь. Вместе с телевизором и ночной вазой.
- Все денежные вопросы... - начал было студент, и Петр, сообразив, что его
опять отсылают к начальству, нанес серию действительно серьезных ударов.
- Денежный вопрос решен. Ты нищий. Остался вопрос о твоей жизни.
Сознавая, что времени остается все меньше и меньше, Петр хлопнул его
ладонью по ширинке. Нащупав мужские сокровища, он сжал пальцы и нешуточно
рванул руку вверх. Обмякший студент мгновенно взбодрился и огласил дворы
истошным криком. Старуха с кошелками замерла и, поразмыслив, повернула
назад.
- Тебя как зовут? - тихо спросил Петр.
- Аркадий... А! Отпусти!!
- Я, Аркаша, какал на все ваши крыши. Ты, наверно, не в курсе, кто я,
иначе раскрылся бы сразу - как кувшинка. Мне лишний труп статьи не
испортит.
- Клянусь!..
- Верю. Ты не знаешь, кто заказал меня выпасти. Но догадываешься. Что-то
слышал, что-то сам додумал.
Для активизации мыслительного процесса Петр подергал рукой.
- Партия... - мучительно выдавил студент. - Партия какая-то. Неизвестная,
маленькая. У больших свои службы... Уй, отпусти, а? Задание странное, у
нас таких еще не было. Фиксировать все контакты, но ты не основной. Через
тебя мы должны выйти...
- На кого?
- На него. - Он сунул руку в задний карман и Достал увеличенную копию
фотографии с паспорта. На снимке был Борис Черных.
- Вот так да... - проронил Петр. - Партия Прогрессивного Порядка?
- Да говорю же, я не...
- Сколько тачек?
- В работе? Три.
- Кто у дома остался?
- Никто. Все - за тобой.
- Может, тебе яйца не нужны?
- Честно. Там сейчас никого. Где мы столько людей возьмем? У нас не ЦРУ.
- Если наврал, я тебя найду, - предупредил Петр, разжимая хватку.
- Угу, - согласился студент. - А что начальству передать?
- Что им будет больнее.
Петр оттолкнул его на кучу преющего мусора и стремительно пошел назад, к
Нижней Мухинской. Разыскав телефон-автомат, он сунул в прорезь карточку.
После пятого гудка ему сказали:
- Это квартира Бориса Черных. Если вы не ошиблись номером, можете оставить
свое сообщение...
- Девчонки, ответьте, это я.
- Петр? У тебя что-то случилось? - встревоженно спросила Настя. В трубке
слышался разноголосый мужской смех.
- У меня - нет, а у вас? Что там за массовка?
- Ренат вернулся. Четырех мудаков с собой приволок.
- Разберемся. Костя как, вменяем?
- Относительно.
- Берите его в охапку и дуйте на новую базу.
- Тебе понравилось?
- Я еще не видел, - признался он. - Но старая точно не годится.
Из-за дальнего поворота вырулила темно-зеленая "четверка". Кого теперь
искали сильнее - объект или пропавшего филера, - было неизвестно, но то,
что минут через пять студент найдется, сомнений не вызывало.
- Настя, у вас четыре минуты, - сказал Петр и бросил трубку.
Кажется, в "Жигулях" его успели заметить. Он не знал, есть ли у группы
наблюдения какой-нибудь аварийный план, но хорошо помнил, что, когда сам
занимался слежкой, такой планчик имел. В него входила ликвидация объекта.
Для мокрухи эти ребята не годились, но ведь он еще не всех видел.
Петр бросился в узкий проход между домами и выбежал на параллельную улицу.
Не останавливаясь, пересек проезжую часть и снова влетел в какой-то мелкий
дворик, за которым начиналась улица пошире, со светофорами и трамвайными
путями.
Он скомкал фотографию Бориса и поднял руку. Желающих подвезти оказалось
так много, что можно было устраивать конкурс на самого быстрого.
* * *
Доброе утро, предатель. Как спалось, предатель? Ничего? Вот и славно. Как
сердчишко? В порядке? Это самое главное. Было бы здоровье...
Вставай, предатель, опоздаешь на завтрак.
Его продолжали держать в одноместной палате, по странному капризу
архитектора - без окон. Впрочем, слово "держать" - для другого случая.
Единственное, что было запрещено, - это передвижения по улице с десяти
вечера до шести утра, но данный запрет касался всех граждан. В остальное
время он был предоставлен самому себе.
На следующий день после того, как Мясник отключил его от аппарата, прибыл
курьер из прокуратуры. Молодой парень, фактически школьник, вручил ему
черную папку с золотым гербом. В папке Костя обнаружил выписку из
постановления трибунала, которая уведомляла, что обвинения в измене
родине, терроризме и подрывной деятельности с него, К.А. Роговцева, сняты.
"Ввиду глубокого раскаяния и неоценимой помощи, оказанной следствию" - эта
фраза была набрана обычным шрифтом, тем не менее буквы выглядели слишком
крупными. Им было тесно в одной строке, и, оторвавшись от бумаги, они
повисли у него над головой. И каждый, кто находился рядом - на расстоянии
выстрела, - мог прочитать и про раскаяние, и особенно про неоценимую
помощь. А потом все эти казенные витиеватости сократились до одного слова
и отпечатались у него на лбу - навсегда.
Доброе утро, предатель.
Константин надел байковые штаны и футболку - теплые больничные рубахи
из-за жары никто не носил. Как старик, не поднимая ног, он дошаркал до
умывальника и открыл личный шкафчик. Бумажное полотенце, зубная щетка,
станок - все, что нужно.
Раны, несмотря на халатность медиков, заживали. В квартире после
нескольких обысков, разумеется, бардак, но это не страшно. Зато он может
туда прийти - не таясь. Если кто по старой памяти вызовет группу захвата -
как-никак, бывший государственный преступник, - то на это имеется
справочка из трибунала. Его охранная грамота. Не у каждого есть документ с
постановлением "невиновен".
Долечиться и вернуться домой. Чтоб не заниматься уборкой, можно пригласить
какую-нибудь подружку. А можно сразу двух, авось не погрызутся. Этого
добра у него хватает. Друзей вот не осталось, а подружек навалом.
Константин провел бритвой по щеке и замер. Думая о доме, он видел не свою
квартиру и даже не свой мир. Домом он по-прежнему считал другой слой -
тот, где находились Петр и Нуркин. Здесь все уже было решено, здесь Нуркин
победил - морально, по крайней мере, а там борьба только разворачивалась.
Там еще можно было остановить катастрофу. И, главное, там Костя не
чувствовал бы себя подонком.
Другой слой дал бы ему возможность начать новую жизнь. Людмила намекала на
суицид. Петр не намекал, а говорил прямо, но это оттого, что сам не
пробовал. Лучше застрелиться, советовал он, будто речь шла о чем-то
тривиальном. Он искренне полагал, что если на это решилась Людмила, баба,
то и у Кости получится. Петр просто не мог понять. Он часто шел на риск,
но это всегда было самопожертвованием, а не самоубийством. Наверно,
поэтому он и выживал.
К тому же теперь ясно, что слоев не два и не три. Где гарантия, что,
покончив с собой, он окажется именно там? А если его забросит куда-то еще?
А если он просто сгинет? Умрет, черт возьми. Ведь на это его Людмила и
подбивала. Умереть - чтобы перебраться в другое место. Это что же,
транспорт такой? В голове не укладывается...
Побрившись, Константин ополоснул лицо и кинул полотенце в пластиковый бак.
Надо было идти на завтрак. Надо было привыкать. Врастать в старую грядку.
Все корешки оторваны, но лунка в земле еще сохранилась. В нее и нырнуть -
вниз головой.
Не глядя наставив на поднос каких-то миниатюрных тарелочек, он развернулся
в поисках свободного стола. Свободными были почти все, и , Константин
пошел к дальнему, у окна, но по дороге остановился.
- У вас не занято? - спросил он у багрового дядьки, на вид - алкаша и
добряка.
"Правильно, - подумал он. - Ломать надо сразу. Штамп на лбу? Да. Смотрите
все. Я предатель".
- Конечно, конечно. В смысле, садитесь. - Дядька придвинул к себе стакан с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг