факт, что они и здесь вместе. Петр вспомнил разговор в "Золоте нибелунгов"
- Немаляев уже тогда пускал слюну насчет возвращения. Блеф. Но зачем? И
отпустил его - зачем? Еще и со спектаклем. Хотел через него на Ополчение
выйти? Да где оно, горемычное...
И сейчас тоже. Мурлыкни Немоляев Саперу в трубочку, через секунду - три
теплых трупа. Получите, распишитесь. ан нет, ушли. Тетрадь не нашли и
свалили. Красную тетрадь. Красненькую... А если б нашли? Вот тогда другое
дело. Тогда он, сотник Ополчения, был бы неинтересен. А пока, стало быть,
нужен. Пока Немаляев верит, что он ищет Костю. Уникального Роговцева,
который обучит его величество шляться по слоям, как по бульвару.
А тетрадочки-то нет. Не то дамы сперли, не то Ренатик подсуетился. Зачем
ему, он же тупой! И еще - Константин. Нет, с его стороны это было бы
глупо. Сам же про нее и сказал. Сам сказал - сам украл. Как там Людмила
говорила? Афоризмы... Все - брехня. В тумане все. В таком жутком туманище.
Неадекватный Зайнуллин, просвещающийся Роговцев, боевые подруги, невесть
откуда свалившиеся, и на удивление гуманный Немаляев. Душка Сан Саныч.
- Ренат, ты в Мурманске не бывал? - спросил Петр.
- Нет, и не собираюсь, - буркнул Зайнуллин, пережевывая сыр. К колбасе он
по понятным причинам не прикасался.
- Собирайся, Ренат. То, что ты там не был, - это хорошо. В психдиспансере
в ихнем не значишься. Завтра и поедешь. Поездом, потихоньку.
- Я самолеты не люблю. Падают они, суки.
- Поездом, ты не слышишь, что ли? - повысил голос Петр. - Чтоб не
регистрироваться. Костя тебе адрес нарисует. Фамилия - Кокошин. Пришел,
увидел и пришил. Только без фейерверков. Культурненько. Деньги на дорогу
получишь, "ствол"...
- У меня "вальтер".
- Я не забыл. "Ствол" после акции бросишь на месте, пусть тебя за киллера
примут. Он же бандитский?
- Бандитский, - кивнул Константин. - Вот и ладно. Вопросы.
- А можно, я по-своему? Мне один чувачок в дурке про колумбийский
галстук...
- Прекрати.
- Да это круто! - загорелся Ренат. - Вот так горло надрезаешь, и язык
оттуда...
Настя перестала есть и крепко приложила Зайнуллина по затылку.
"С психом будет трудно, - отметил про себя Петр. - А с бабищей - подавно".
- Дамы занимаются подбором новой базы. Сроку - три дня.
- Чем платить будешь, команданте? - спросила Настя.
- Собой, - хихикнул Ренат. - И я на сдачу.
Людмила пнула его под колено. Зайнуллин схватил бутерброд и, прихрамывая,
отошел к плите.
- Речь об оплате не идет. Если что потребуется - взяла и купила. Если
рассчитываешь на гонорар - до свидания, - резко бросил Петр.
- За идею, значит...
- Ты больше привыкла пасти рвать за честь клана? У нас тут тоже клан.
Россия называется. А вообще-то...
- Вообще-то мы вас не держим, - закончил за него Константин. - Я вам денег
обещал. Подкину. А там смотрите.
- Куда идти-то, Насть? - спросила Людмила. - К ментам в засаду? Мы же
сюда...
- Ну что ж ты, овца, лезешь? Дай поторговаться немножко! - улыбаясь,
проговорила Настя. - Условия: с кем спать, с кем не спать - на наше
усмотрение. Наберем свою бригаду - командуем сами.
- В пределах общей стратегии, - вставил Петр.
- Финансовые вопросы тоже решаем сами, - продолжала Настя. - Захотим
отколоться - никаких разборок, никаких отступных. Расходимся мирно. А, и
вот еще: на домашние работы не подписывать. Все делаем по очереди. Мы тебе
не женщины Востока.
- Заметно. Короче, вы остаетесь.
- Мы остаемся, - кивнула Людмила. Костя сходил в комнату и принес оттуда
разобранный "ПМ".
- Помочь или справишься?
- Первый "ствол" родители мне подарили на шестнадцатилетие, - улыбнулась
Людмила. - Вернее, это они думали, что он у меня первый.
- Родители, - развел руками Петр. - Они всегда отстают от детей. Господи,
что же будет лет через сто!
- Это еще греки спрашивали, - сказал Костя. - Древние. Нам кажется, что
мир меняется. На самом деле - нет.
Людмила в мгновение ока собрала пистолет и небрежно бросила его в сумочку.
- Меняются только декорации, - согласилась она.
* * *
Немаляев рассеянно повертел в руке бутылку "Карвуазье", но так и не налил.
- Ты уверен? Ты на все сто уверен?
- Штаб, раньше ты мне этого вопроса не задавал, - обиженно проворковала
трубка. - На сто, не на сто... не было там никаких записей. Даже
блокнотика паршивого не нашли.
- А хорошо искали?
- Ты сам сказал: они где-то на виду. Ну, мы пнули по верхам. Если базар о
тайнике, надо специалистов посылать.
- А гаврики? Что у них - шведская семья? Они могли взять, как думаешь? По
мордам ничего не заметил?
- Да какие морды? Один вообще не при делах Петя из него, кажется, бабки
вышибает. Телка... с ней тоже не ясно. Каменная. "Ствол" увидела - и на
пол. Но без нервов, строго так: раз-два. Жизнь похоже, знает. Я ее вроде
встречал где-то... но не помню. Может, с братком, может - так, сам...
- Что ты мне своими козами голову забиваешь? - начал злиться Немаляев. -
Не помнишь - хрен с ней. Как Петр себя вел? Не дергался?
- Тоже как скала. После разговора, когда стали шмонать, сник немного. Но
мне ведь не до него было. Штаб, там квартира недетская, метров сто
пятьдесят. Надо группу из десяти человек, и с приборами.
- Дурак! - крикнул Немоляев. - Нет такого прибора, чтоб бумагу искал!
"Зря наорал, - тут же подумал он. - Люди не виноваты. Хочешь добиться
толка - объясни солдату его маневр, а потом уж требуй. Но как же
объяснить-то? И кому - братве?" Впрочем, был у него еще один человек,
посвященный в этот странный расклад с переселением душ. Но тот - темная
лошадка, его еще проверять и проверять.
Немаляев раздосадованно вздохнул и налил-таки коньяка. Не спеша выпил,
сунул в рот ломтик лимона и задумчиво засопел.
Записи Бориса мог оприходовать и сам Нуркин. Это при нем Влад такой
индифферентный, весь якобы в текущем моменте. Владя не прост. Не может
быть, чтоб никаких тылов не готовил. Но ведь оперативных возможностей у
него - ноль. Допустим, наймет он пару детективов из отставных гэ-бистов,
так чем эти филины лучше его ребят?
"Нет, - сказал он себе, - это Петр отметился. И мудрить тут нечего. Петр
их и взял, записи эти долбаные. Если, конечно, они не фикция. И у Бориса
он не случайно загостился. Ясный день! Про такие совпадения пусть кино
снимают, а мы народ реальный.
Просто Еремин шустрее. Первым вышел на Бориса, устранил - естественно - и
все заграбастал. И остался на квартире?.. Зная, что он не единственный
охотник до дневников Черных... Обнаглел? Да нет, сотник в этом смысле не
хам. Опыт у него хороший. Что тогда?"
"Завалить сволочугу, - все более распаляясь, подумал Немаляев. - Как там
они формулируют?.. "Именем Народного Ополчения"? Ну а мы - именем
криминала. Тоже звучит. Именем братвы, будь она проклята.
Нет, Еремина ликвидировать в последнюю очередь. И то - при условии, что
станет мешать. А не станет - пусть себе шебуршится. Какой-никакой, а все
же шанс. Роговцев, так называемый серийный маньяк, залег глубоко, уже два
месяца ни слуху ни духу. Кроме как через сотника, на него не выйти..."
Немаляев взвесил "за" и "против": оставить Петра в покое в надежде
заполучить Роговцева или как следует прижать и, возможно, приобрести
записи Черных. И то и другое выглядело весьма сомнительно. Во-первых,
неизвестно, удастся ли когда-нибудь побеседовать с маньяком, так же, как
никто не поручится, что дневник Бориса действительно существует.
Во-вторых, где гарантия, что маньяк или этот поганый дневник откроют ему
то, чего он жаждет. Гарантии нет. И третье, на закуску - Петр мог завязать
со своей мышиной возней и вести жизнь честного бандита. Вот и лоха
какого-то на квартиру притащил, и подругой правильной обзавелся... А
записи он, допустим, не брал, ему на них просто начхать.
Немаляев заметил, что бродит по кругу. И так плохо, и так дерьмо. Какой
путь ни возьми, все - в никуда. Сотник мог давно разыскать своего
подчиненного и давным-давно проштудировать учение Бориса, или что там у
него. И овладеть - абсолютной свободой. Обрести настоящую волю, какой
никому и не снилось. Передвигаться по слоям. Самостоятельно. Ни от кого не
зависеть. Ни от чего не зависеть. Выбирать свою жизнь. Выбирать - себя.
Воля... Вот она, так близко. Есть адрес. Можно снять с Петра кожу. Можно
посадить его на иглу или купить, отдав взамен все. Есть разные способы.
Нет только уверенности, что у него это получится - вырваться. Вырваться
отсюда к чертям собачьим.
Коньяк, братва, бешеные деньги. Безумная власть. Но пользоваться ею...
Настоящий, тутошний Немаляев-Штаб сказал бы: западло. Александру
Немаляеву, вице-премьеру, даже и слов таких произносить не хотелось. И все
же он пользовался - словами, деньгами, властью. Не ради удовольствия, а по
инерции. Для поддержания системы в рабочем состоянии. Ведь система должна
работать -
любая.
Он достал из стола девятимиллиметровый "зиг", тяжелый мужской пистолет, и
сбросил рычажок справа. Передергивать затвор было ни к чему - при замене
магазина "зиг" заряжался автоматически. Достойное оружие для авторитета по
имени Штаб.
Немаляев развернул пистолет на себя и хладнокровно заглянул в ствол. Палец
без возражений лег на спусковой крючок. Он не сопротивлялся.
Сопротивляться свободе глупо. Подлинной свободе, которая выше страха.
Дорога будет короткой. Шаг первый - он же последний. Не надо железных
аргументов и тонких мотиваций. Ничего не надо, никакого обмана. Он знает,
что делает. Это вернее, чем мудрость самостийного философа Черных. И это
быстрей.
Палец поерзал, нащупывая удобное положение. Фаланга чуть согнулась.
Немаляев проглотил комок. Сейчас...
- Штаб, у нас лажа! - гаркнули в другой комнате, и от неожиданности он
чуть не выстрелил. - Штаб! Слышишь?
К нему вбежал личный телохранитель: дорогие брюки, стрижка "ежиком" и
мясистые уши.
- Штаб... ты чего?
- "Пушку" смотрю, - буркнул Немаляев, откладывая пистолет в сторону. - Что
за кипеж?
- Наши с казанскими поцапались.
- Сильно?
- Шесть трупов.
- Чьих? - спросил он могильным голосом.
- Это... не разобрались еще. Кудря звонил. Он... не успел, короче. Прямо в
трубку шмальнули.
- Ну и что ты стоишь? - так же спокойно процедил Немаляев. - Собирай людей.
- Так это... всех?
- Всех. А там поглядим. Иди.
"Зиг" он оставил на столе - только защелкнул предохранитель. Взял бутылку
и умеренно хлебнул из горлышка. Затем дотянулся до телефона и по памяти
набрал номер.
С этим канителить не следовало. Что-то не сработало в его системе - в их
общей, одной на всех, системе.
Шмель из Казани ответил сразу. Ровно через шесть минут, по минуте на труп,
вопрос был улажен. Им еще предстояло встретиться и обсудить детали, но в
главном они договорились: войны не будет. Иного исхода никто из них и не
ждал. Шесть, десять или шестьдесят - количество убитых друзей не имеет
значения. Главное - сохранить статус-кво.
- Ну как? - спросил телохранитель, высовываясь из-за двери.
- Пока отбой.
Немаляев наполнил стакан и медленно, со вкусом, выпил. Жизнь снова
заиграла красками. Система скрипнула и заработала. Это важно. Тему
абсолютной свободы он решил оставить до завтра.
Задумчиво повертел пистолет и, усмехнувшись, положил его обратно в ящик.
Глава 6
Опять!..
Константин с ненавистью посмотрел на импортный аппарат и легонько провел
пальцами по ряду пластмассовых кнопок. Ногти отросли, как у испанского
гитариста, и под ними, несмотря на стерильность палаты, образовалась
черная кайма. Он потрогал лицо - щетина давно перестала колоться и
превратилась в нормальную бороденку. И усы. Видно, никуда от них не
денешься.
Он снова погладил круглые пуговки, стараясь угадать, какая из них главней.
Обычного выключателя с понятными "О - I" на панели не было, а надписи на
французском ставили его в тупик.
"Можно запомнить эти чертовы каракули, - мелькнула у Кости скучная
мыслишка. - А по возвращении обратно - проверить по словарю. Да, идея
занятная. Жаль, поздновато осенило".
- Не лапай приборы! Или ты отрегулировать? Что, самочувствие неважное? -
Мясник усмехнулся и глянул на ползущий по экрану график. - Подлечим. На то
мы и врачи.
- Где... - Костя чуть не ляпнул "Борис", но, вовремя спохватившись, укусил
одеяло. - Где охрана?
- На кой? Сам ты отсюда не сбежишь, а если и побежишь, то не быстро, -
хмыкнул врач. - А дружки твои уже не опасны. Они ту-ту-у!.. - Мясник, как
мог, изобразил движение поезда., - В сторону Мурманска.
- В Мурманск? - Константин нахмурил брови.
- Ну да. Кого в Мурманск, кого в Магадан, кого на Камчатку. Страна
большая, места на всех хватит. Мы же эту... как ее... подписали.
Конвенцию. Мораторий на расстрелы.
- Я всех сдал? - ужаснулся он. - Всех до последнего?
- А какой резон запираться? Твое Ополчение тебя наверняка приговорило -
как только ты начал давать показания. Это в твоих же интересах, чтобы их
обезвредили. А то возьмут да казнят. Им европейские конвенции до фонаря.
- А Морозова? Ее можно увидеть?
- Эк замахнулся! Она теперь генеральный прокуpop. Повысили. Догадываешься,
за что.
Константин заметил, что Мясник не просто расхаживает вокруг, а собирает
какое-то медицинское хозяйство. Выдернув иглу из вены Константина, он
смотал прозрачную трубку и оттолкнул капельницу ногой.
- На, - сказал он, протягивая клок ваты. - Прижми, а то напачкаешь тут...
Вскоре из всей оснастки остались лишь провода - цветной жгутик, уходящий в
левую часть груди. Костя растерянно следил за неторопливой работой
Мясника, соображая, что скоро очередь дойдет и до жгутика.
- Помнишь, как там у Гоголя? - спросил Мясник. - Человек простой - он и
так поправится.
Он вышел из поля зрения и чем-то щелкнул. Кривая на мониторе выпрямилась
и, сжавшись до точки, погасла.
Костя инстинктивно зажмурился и помимо своей воли сосчитал до трех.
Потом до десяти.
Открыв глаза, он увидел, что Мясник перегружает аппарат на тележку.
Провода, подключенные к сердцу, угрожающе натянулись, но боли почему-то не
было.
- Ах ты черт, совсем забыл... - Мясник подошел к кровати и взялся за
проволоку. - Да не трясись! Если б умер, так уже умер бы. А если нет - так
живи. Медицина не возражает.
Мясник повел рукой, и жгут повис в воздухе. Костя увидел, что на концах
поблескивают тонкие разъемы. Не веря своим глазам, он потрогал кожу -
пальцы нащупали три затвердевших отверстия.
- Контакты. Иногда приходится кое-что корректировать. Не резать же тебя
при каждом приступе. Ниток не напасешься.
- Мне вшили стимулятор?
- Батарейка на десять лет. Да! Вот это запомни строго-настрого: никакого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг