оказалось. Померещилось?
- Петр!! - крикнул он.
Люди шарахнулись в стороны, кто-то принялся язвительно шутить, но Косте
было не до условностей. Он отчаянно рвался туда, где только что стоял
сотник или кто-то чертовски на него похожий. В этом вряд ли был какой-то
смысл, ведь он сам все видел - тогда, на Кузнецком, но надежда на чудо,
скверная черта русского характера, заставляла его пробиваться сквозь
потную гущу дальше, к переходу на Кольцевую. Чем энергичней он работал
локтями, тем скорей ему уступали дорогу, а всякие красноречивые
покашливания его не волновали. Он был один - в целом мире, и он готов был
с этим миром сразиться, лишь бы догнать своего сотника.
- Петр!! Ты где?! - исступленно заорал Костя. Теперь обернулись все, и он,
пользуясь возникшим оцепенением, бешено завертел головой. Взгляд на миг
выхватил из толпы знакомый профиль: покатый лоб, убегающие на затылок
волосы, нос картошкой, круглый старушечий подбородок - все рубленое,
контрастное, как на черно-белом снимке. Нет, это не Петр. Конечно, не он,
это чья-то чужая морда, но почему она его так зацепила?
Константин моргнул, и морда исчезла, а через один удар сердца он уже не
мог с уверенностью сказать, действительно ли там кто-то был или это ему
пригрезилось. Стадо пришло в движение, и Костя понял, что никого не найдет.
Матеря себя за то, что отвлекся, он отступил к колонне. Если б он смог
встретиться с сотником... Но как? В мире с действующим метро многое было
по-другому. Многое находилось не на своем месте - члены Чрезвычайного
Правительства работали черт знает кем, а от Народного Ополчения осталась
лишь одноименная улица на "Октябрьском поле". Две трети черного списка он
совершенно спокойно разыскал через справочное бюро на Киевском вокзале, но
адрес Петра не спросил - он помнил его сам. И, конечно, ни разу к нему не
ходил. К кому идти, если Петра убили?
А если нет?
Костя решительно вышел из-за колонны и влился в реку, текущую к
эскалатору. Час пик - не лучшее время для поездок, особенно с двумя
пересадками. До "Арбатской" он доедет и на тачке. В кармане похрустывали
плотно сложенные четыре сотни, деньги, происхождение которых его так
тревожило - совсем недавно. Давно. Это было давно. И, главное, не с ним.
Тот малахольный географ удавится, но на тачку не разорится, а он, Костя
Роговцев, может себе позволить. Тем более за счет беллетриста Валуева,
царство ему небесное.
Машин в городе было пруд пруди, и на такси получилось еще дольше, зато с
комфортом. Показывая, где свернуть, Костя на всякий случай пояснил:
- У магазина "Мелодия".
И по привычке добавил:
- Который взорвали прошлой зимой.
- Чего взорвали? - оторопел водитель.
- "Мелодию", - буднично ответил Константин. - Или у вас не взрывали?
Значит, это только у нас.
Таксист поцокал языком, но промолчал. Он на своем веку слышал и не такое.
Костя велел остановиться у красной кирпичной школы с чудным номером "1234"
и, заплатив сверх оговоренной суммы, зашел в подъезд старого пятиэтажного
дома.
Сердце забилось сильней и чаще. Шансов было немного, но если он все же не
обознался, если Петр жив... Что из этого следует. Костя так и не решил -
он уже стоял у двери и давил на звонок. Лишь успел довести сладкую мысль
до конца: если сотник жив - это здорово.
- Вы к кому? - осведомились из-за цепочки. Ну да, правильно. Петр обитал в
коммуналке.
Это в отдельных квартирах спрашивают "Кто там?", а в коммунальных - "К
кому?". Большая разница.
Константин рассмотрел жестяную табличку над звонком - в списке значилось
шесть фамилий, но Еремина среди них не было.
- Я к Петру, - сказал он.
- Нет у нас никаких Петров, - недружелюбно отозвался некто, скрывавшийся
за дверью.
- Откройте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.
- Нет у нас Петров, и говорить не о чем, - отрезал жилец.
В узкую щель был виден только кусок коридора и волосатое предплечье с
бледной татуировкой "Сахалин 1957-1961". Не позволяя захлопнуть дверь,
Костя выставил вперед ногу.
- Мне бы на два слова...
- Толик, что там? - раздался женский голос.
- Петю какого-то... С утра по телефону голову морочили, а теперь вон
приперлись. Здрасьте.
- Небось опять к Петуховым.
- Да уж не ко мне, - поддержал Толик с Сахалина. - С этими Петуховыми
никакого покоя. Базар, а не квартира.
- То у них племянники, то студенты психованные, то этот... полтора месяца
околачивался.
- Норкин, - с фальшивым почтением подсказал Толик-Сахалин. - Ты с ним на
"вы" и за ручку! Два образования высших, не смотри, что из себя мухомор.
Соседка неохотно гыгыкнула и, судя по звуку шагов, удалилась. Костя
постоял еще несколько секунд, пока до него наконец не дошло.
- Норкин? Может, Нуркин? - спросил он, потешаясь над собственной
наивностью. Надеяться на случайную встречу в десятимиллионном городе -
это...
- Во-во, Нуркин, - чему-то обрадовался Толик. - Ты тоже к Петуховым? Не
пущу. Нет их. Вот на лестнице и дожидайся.
- Хорошо, - легко согласился Константин. Он взялся за дверь и изо всех сил
дернул ее на себя. Цепочка от подвесного унитаза лопнула, и Костя, ткнув
негостеприимного соседа в солнечное сплетение, переступил через порог.
- Ты что это?.. - растерянно молвил Толик-Сахалин. - Ты драться, да? Ну я
тебе щас...
Крепкий мужик в тренировочных штанах и майке на бретельках сжал кулачище и
разудало, с каким-то бесшабашным "ы-ыых" размахнулся. Костя одобрительно
кивнул, но за мгновение до прилета кулака нырнул в сторону. Одной рукой он
перехватил запястье, а другой легонько, без особых затрат ударил по
Толиному локтю. Сахалинец послушно упал на колени.
- Кто еще дома?
- Мы только, - простонал тот. - На работе твои Петуховы. Руку отдай,
сломаешь!
- Как бабу зовут? - спросил Костя, помогая ему подняться.
- Лиза.
- Елизавета! - громко позвал Костя. - Можно вас на минуточку?
Из боковой комнаты выглянула пожилая женщина с какой-то кастрюлей.
- Ты на кой его впустил?
- На кой, на кой... - проворчал Толик. - Человек больно хороший.
- Задаю один вопрос и ухожу, - мирно объявил Константин. - Если я
правильно понял, Нуркин здесь не прописан.
- Нет, не прописан, - единодушно заверили жильцы.
- Но появляется.
- Ха, появляется! - возмутилась Елизавета. - Почти два месяца тут
обретался.
- А сейчас?
- Съехал недавно. А чего ты здесь командуешь?
- Молчи, Лизка! - одернул ее Толик. - Чего еще хотел?
- Как его найти?
- Норкина? Это Петуховых друг, их и пытай.
- Когда они придут?
- Слушай, неуемный, ты один вопрос обещал, а задал сто, - проговорила
женщина.
- Так вы же на него не ответили, - сказал Костя и, подойдя к телефону,
обрезал провод. Потом повернулся к Елизавете и ненавязчиво
продемонстрировал нож. Лезвие длиной с телефонную трубку было сплошь
усеяно чешуйками засохшей крови.
- Гра-абят... - прошептала женщина. Кастрюля грохнулась на пол, и в
коридоре пронзительно завоняло кислыми щами.
Глава 7
Мобильного телефона Петр никогда не имел, поэтому долго искал, куда нужно
тыкать.
Прежде чем он ответил, трубка чирикнула раз семь или восемь.
- Да? Слушаю.
- Слушаешь? Это хорошо.
Голос был незнакомым, но сам процесс общения по телефону доставлял Петру
огромное удовольствие. Он что-то напоминал.
- Слушай внимательно, урод безбашенный. Человечек, которого ты вчера...
- Простите, а с кем я говорю? - удивился Петр.
- "Простите" будет потом, когда мы до тебя доберемся. Ты ведь вчера не
лоха какого-то задел. Ты нашего человечка опустил. Нашего, понимаешь?
- Не понимаю, - признался Петр. - Куда его дальше опускать, если он и так
уже не человек, а человечек?
- Борзый бычок, - с необыкновенной благостью заметил абонент. - Ты чей,
Робин Гуд? Ты каковских будешь, а?
Петр оторвал трубку от уха и задумался. "Каковских". Что за вопрос? Он сам
по себе, он... он...
Его вдруг охватило отчаяние - всепоглощающее, такое, от которого холодеют
пальцы и кружится голова. Кто он?
- Куда пропал? - крикнули в динамике. - Эй, бычок, не прячься! Ты где?
- Я? - дико озираясь, спросил Петр. - Я здесь. На чердаке.
- На каком чердаке, мудило?
- Не знаю, - сказал он и отключил трубку. Вокруг стояла жаркая духота,
насыщенная запахом гнили и чего-то еще - резкого, отвратительного,
забившего ноздри. Луч света, протиснувшийся сквозь дыру в кровле, золотил
витающую в воздухе пыль и согревал коленку. Дождя на улице не было, но
черные стропила сочились влагой. Тут и там возвышались серые сталагмиты
птичьего дерьма, самый ближний упирался Петру в ботинок.
Он брезгливо отдернул ногу и вскочил, но, треснувшись макушкой о
деревянную балку, присел обратно.
Вопросов было много. Первый - "Кто я?", второй - "Где я?", третий...
Петр поразился тому, как быстро возник этот список. Словно он только и
делал, что выяснял, - каждое утро. Правило, выработанное за время
отлежки... где?.. ладно, это потом. Правило диктовало: проснувшись, не
открывай глаза. Пусть к тебе обратятся, назовут по имени. С этого начнется
день.
"Бычок", "безбашенный" и еще как-то. Нет, такие имена его не устраивали.
Петр вздохнул и осмотрелся. Крыша двускатная, значит, не многоэтажка.
Десяток разбитых бутылок и море бумаги, в основном - темные покоробившиеся
газеты. В них можно почерпнуть хоть какие-то сведения, но Петр предвидел,
что статьи о человеке на чердаке там не будет. Никто не подскажет, никто
не объяснит.
Он пошевелился, и под рукой что-то громко зашуршало. Это был желтый
полиэтиленовый пакет с грустным верблюдом и маленькими, чуть повыше
верблюда, пирамидами. В пакете лежала толстая записная книжка, пачка
сигарет, банка пива и круглый сверток с надписью "BIG MACK". Большой мак
оказался мятым, сырым бутербродом. Петр не выдержал и куснул. Котлета была
жесткой, а булка, наоборот, тягучей, как резина, но голод заставлял его
кусать снова и снова, пока бутерброд не кончился. Опорожнив банку с пивом,
Петр отбросил ее назад и, похлопав себя по карманам, разыскал зажигалку.
Затушив окурок, он сладко потянулся. За сигареты спасибо, за пиво тоже, но
откуда записная книжка? Повинуясь неожиданному и какому-то невнятному
порыву, он открыл ее на букве Н.
Мозг кольнуло электрическим разрядом. В начале страницы находились
какие-то фамилии с номерами, а под ними другой пастой и другим почерком
было написано: "Нуркин". Дальше, ломая жанр телефонной книги, шел столбец
сплошного текста, занимавший - Петр проверил - два листа.
"Сперва пожри".
Он сдержал благодарную отрыжку и уже не смог оторваться.
"Ты Петр Еремин. Твои друзья: люди из Народного Ополчения (я никого не
видел). Враги: члены Чрезвычайного Правительства и их подручные (черный
список вспомнишь сам, он не забывается). Что с тобой случилось ? Этого я
не знаю. Кажется, случилось не с тобой, а с миром. Все куда-то подевалось.
Была война (вспомнишь), теперь нет. Чрезвычайного Правительства тоже нет.
Ни одного человека. Я ничего не понимаю. Все сошли с ума. Встретил пару
знакомых, они меня не узнали. Лежал в психушке, там пытались вдолбить
новую биографию: жена, сын и все такое. К Нижней Мухинской не приближайся,
опасно. Деньгами я разжился, на первое время хватит.
Достань оружие. Постарайся найти кого-нибудь из наших. В чужие руки эти
записи попасть не должны, но и выкинуть их нельзя. Завтра они тебе
понадобятся. Если что-нибудь вспомнишь, дополни. Вот еще: Нуркина я не
нашел, никаких следов. Небось отсиживается за бугром. Все. Будь осторожен".
Петр отложил книжку и потер подбородок. Кожа была чистой - молодец, вчера
позаботился. Он с легкостью вспомнил, как брился в туалете на Павелецком
вокзале, как покупал в аптеке шведскую мазь от гематом - зеркала на
чердаке не было, но левый глаз видел нормально, - вспомнил, хотя это было
значительно раньше, как колбасил того наглого человечка на углу Нижней
Мухинской и Малой Пролетарской.
Вспомнил и все остальное - разом, без посте-г пенных озарений, без
удивления даже, просто немного сосредоточился, и все появилось. Само. А
уже через минуту не мог поверить, как это возможно - забыть собственную
фамилию, не мог представить себе то состояние, в котором пребывал раньше.
Снилось, что ли? Нет, так долго не спят. Взрыв на Кузнецком был в начале
весны. С неба каша какая-то падала, и под ногами каша, только грязная... А
сейчас вон лето в разгаре. Солидное выходит пятнышко. В смысле, белое
пятно.
Петру стало немного обидно за те неимоверные усилия, что пришлось
приложить для организации побега. По существу, он функционировал не более
двух часов в день - уже под вечер, когда санитары разгоняли по палатам,
остальное же время слонялся по больничным коридорам и насиловал память.
Теперь с этим покончено. Он прикрыл глаза - лишь на секунду - и тут же
вспомнил свой домашний телефон. Позвонить? В блокноте про жену какую-то
написано. Вот и разберемся.
Петр взял трубку и набрал номер. Ответили сразу.
- Кого вам? Толик, сосед!
- Здорово. Узнаешь? - волнуясь, заговорил Петр.
- Кого надо-то?
- Привет, Анатолич! Это Петя! На том конце раздалось невнятное бурчание -
видно, Толик с кем-то совещался. Через секунду к телефону подошла Лиза.
- Ну! Слушаю вас.
- Доброе утро. Я Петр.
- Не знаю ничего. Кого вам?
- Э-э... - только и сказал он. А кого можно было позвать, если половина
соседей его не воспринимала? В их большой квартире жили еще двое, но с
ними у Петра отношения были сложные. - Простите, вы не скажете, кто
занимает комнату в конце коридора? Это рядом с ванной.
- Петуховы занимают. Вечером звоните, они на работу ушли, - сердито
ответила Лиза и тут же бросила трубку.
Петр задумчиво погрыз короткую антенну и, отключив мобильник, положил его
на россыпь керамзита.
Вот так. Вычеркнули. На его законных шестнадцати квадратах теперь
проживают какие-то уроды. Петуховы какие-то. До чего же неприятная
фамилия! Специально, что ли, выбрали? Будто издеваются, гады, намекают:
тебе одна дорога - к фиктивной жене и подсадному сынку Кирюше.
Петр в сердцах врезал по темной балке, и кровельное железо отозвалось
тихим, быстро затухающим гулом.
К псевдосупруге он не пойдет, хотя адресок, планировка и даже мебель
забиты в башку крепко. Врачи в психушке хлеб не даром едят. Петр потеребил
карманы и нащупал вкусный "Кэмэл". На сигарете верблюдик был совсем
крошечный - не больше комара. Помимо курева, в брюках оказалась тонкая
пачка денег. Петр разочаровался, но, поднеся ее к глазам, присвистнул:
доллары. Десять банкнот по сто, полтинник и несколько двадцаток.
Кого это он вчера облегчил? Миллионера? Часики, между прочим, неплохие,
вот они, на руке болтаются. А рубашка - говно. В таких, наверно, только
негры и ходят. И некоторые из наших.
Он пожалел, что переоделся, - к его затрапезным порткам все эти
перья-павлины явно не шли. Погорячился вчера, это точно. Петр поднял с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг