Даже намек на боль, потрясшую его час назад, заставлял сжиматься. Шок
был слишком жесток, чтобы решиться на дальнейшее.
Но звездный разведчик Роули был его братом. И Хенк помнил пилота Роули.
И он помнил свой сад. И помнил белую розу.
Другое дело, что он, Хенк, не помнил, не мог вспомнить - где и от кого
"Лайман альфа" получила Преобразователь... Может, это действительно
протозиды? Может, это они усовершенствовали его корабль?
"Но тогда, - невесело усмехнулся Хенк, - они могли усовершенствовать и
меня..."
15.
Он присел на крошечной полянке, осторожно раздвинув руками низкие
металлические кустики. Сухо блеснула рыжая кислая почва, мелкие пылинки
суетливо разбежались по магнитным силовым линиям, и Хенку безумно захотелось
увидеть настоящую земную почву - влажную, жирную, расползающуюся под
пальцами, всю в темных пятнах от догнивающих листьев.
Он услышал, как искрит металлическая трава под мощными обтекателями
шагающего к нему человека.
- Зачем вы ходите за мной, Петр? - спросил он, не оборачиваясь.
Челышев не ответил, присел рядом на корточки.
- Есть новости, Петр?
- Есть, Хенк. И не очень добрые... У меня на руках расчеты Местинга. Я
получил их от Арианцев.
- Кто он, этот Местинг?
- Арианец. Его истинное имя труднопроизносимо. Мы упростили его:
Местинг.
- Он расчетчик?
- Он великий расчетчик, Хенк.
- Что же он сообщил?
- Он подтвердил то, о чем мы догадывались: если протозиды дойдут до
квазара Шансон, Крайний сектор обречен. Обречен океан Бюрге, обречены сами
Арианцы, обречены Цветочники... Тебе их не жаль, Хенк?
- А вы жалели меня?
- Я - Охотник, Хенк. Я один из тех немногих, кто не имеет права на
жалость. Я радуюсь тому, что в ближайшее время на Симму прибудет тахионный
флот Арианцев, радуюсь тому, что мы, может быть, убережем от гибели сразу
трех членов Межзвездного сообщества. Эта радость мешает, мне жалеть
протозид, так же, как мешает мне жалеть тебя... Ведь ты даже не мир, Хенк,
даже не его подобие. Почему ты не хочешь согласиться с этим?
- Да потому, что я помню себя, Петр!
- Это ложная память, Хенк. Она внушена тебе.
- Но она моя! Она моя, Петр!
Хенк поднял голову.
В диком пепельном небе Симмы широко раскинулись косматые, как бы
вздутые ветром, шлейфы полярного сияния. Квазар Шансон возмущал ионосферу
Симмы, и раскаленные цветные полотнища раскачивались, как занавес,
скрывающий гигантскую сцену. Что там, на этой сцене? Что там происходит
такое, что даже Охотник Челышев, безжалостно отторгая Хенка от человечества,
обращается за помощью все же к нему - квазичеловеку?..
Но в любом, случае Хенк был против Охоты.
Если он и встретится с протозидом, выиграть от этого должны не просто
Цветочники, Арианцы или океан Бюрге. Десять цивилизаций, объявляющие вне
закона одну, далеко не всегда правы...
Выиграть должны все!
В том числе протозиды!
Хенк встал и сверху взглянул на Челышева:
- Когда я могу стартовать?
И Челышев облегченно перевел дыхание:
- Через час. Курс для твоего компьютера практически рассчитан.
16.
Хенк не хотел запираться в своей комнате, но и металлические заросли
ему надоели.
Он выбрал третий вариант - бар.
Арианцы, как всегда, остались на высоте. Увидев Хенка, они дружно
поднялись и молча удалились из бара. При всем унынии, написанном на их
слишком правильных псевдолицах, им нельзя было отказать в гордости.
Красноречивый жест Арианцев прекрасно вписался в заснеженную панораму
полярных льдов, медленно разворачивающихся на голубом течении антарктической
бухты. Далекие призрачные массы дышали тоской и холодом. Такой же тоской
дохнуло на Хенка от уходящих Арианцев. Тоска. Льды. Холод... Унылые
родственники Цветочников не хотели простить Хенку ни одного из его прошлых
или будущих прегрешений.
"А ведь они похожи на протозид!" - пришло ему в голову.
Конечно, он имел в виду не внешнее сходство. Он, кстати, не знал, как
по-настоящему выглядят Арианцы. Кажется, что-то вроде рыб, толстых красивых
рыб. Нечто столь же невинное, как темные запятые протозид, равнодушно
пожирающие пыль Космоса.
Люке у стойки, Ханс у климатизатора - оба они демонстративно не
замечали Хенка. Но над стойкой возвышался красавчик Хархад, и он сразу ткнул
длинным пальцем в высокий табурет:
- Это место свободно.
Рядом было двадцать таких же, но Хархад ткнул именно в это - оно было
ближе к нему.
- Люке! - попросил Хенк. - Два титучая.
- Твой счет заморожен, - сухо ответил бармен. - Это был не счет, а
сплошная липа. Из-за тебя я влетел в убытки.
- Подай нам титучай! - вмешался Хархад.
Ханс старательно не замечал Хенка.
- Интересно, - спросил Хенк. - Как выглядят Арианцы в натуре? - и сам
почувствовал двусмысленность вопроса.
Впрочем, никто не собирался ему отвечать. Бармен машинально встряхивал
миксер, Ханс копался в пульте климатизатора. Льды медленно таяли, уходили за
горизонт. Вспыхнула на мгновение панорама большого земного города,
высветился дико участок неба, прожженный снизу взбесившимся пульсаром. Ханса
все это не устроило. Он крутил верньеры, пока в бар опять не хлынула душная
волна тропического воздуха. "Ханс, наверное, с юга..." - подумал Хенк. Но
джунгли, построенные воспаленным воображением лишившегося работы звездного
перегонщика, весьма отличались на сей раз от тех, в жуткой мгле которых
совсем недавно блуждали несчастные заблудшие призраки. Нечто вроде вросшего
в болото ананаса подперло стойку, по стене разметались рубчатые ветви
кладофлебусов, а поперек бара, залитого лужами цветущей рыжей воды, легла
гигантская цикадоидея. Она рухнула совсем недавно: толстый ствол с
конической почкой на вершине еще не потерял панциря из листовых черешков,
плотно упакованных в лохмотья, весьма похожие на старый войлок. На дальнем
конце цикадоидеи, в сплетении мощных уродливых корней, хищно затаился
полутораметровый мозопс, с коротких лап до бронированной головы заляпанный
сырыми лишайниками.
- Убрал бы эту тварь, Ханс, - раздраженно покосился бармен.
Ханс не ответил.
- Тебе следовало бы подучить геологическую историю Земли, Ханс, -
посоветовал Хенк. - Сплошная эклетика! Ты смешал вместе несколько разных
эпох.
Что бы ни произнес Хенк, все звучало двусмысленно. Лишь мозопс хриплым
дыханием одобрил его совет.
- Минут через двадцать, - сообщил Хархад, - твоя Шу получит расчеты...
- Я бы предпочел получить собственный курсопрокладчик и звездные карты.
- Ишь, какой мудрый со звезд! - очнулся вдруг Ханс. - Потянуло к
друзьям? К этим безмозглым тварям?
Он, конечно, имел в виду протозид.
- Друзья всегда друзья, Ханс, - Хенк не думал отмалчиваться. - Я
горжусь своими друзьями, как бы они ни выглядели.
- Протозидами! - это прозвучало, как ругательство.
- Что вы делаете на Симме, Ханс? Почему не вернетесь домой?
Ханс презрительно рассмеялся. Он не собирался вступать в беседу с
обероном-иксом. Он, Ханс, мог комментировать слова оберона, он мог язвить
над обероном, но вступать с ним в беседу, отвечать на его вопросы... нет!
- Ханс! - негромко, но официально заметил Хархад. - Что бы на Симме ни
происходило, Хенк - наш гость.
Но и это прозвучало двусмысленно.
Как заведенный, чавкал, возился в корнях мозопс. Грязные капли
плюхались в воду, мозопс судорожно зевнул.
- Омерзителен! - сказал Ханс, не глядя на мозопса. - Он омерзителен! Но
он наш! Он с Земли! Он дышал нашим воздухом, ползал по нашим болотам...
- Вы действительно испытываете ко мне отвращение, Ханс?
Ханс резко вскочил, и Хархад поднял, голову, готовый вмешаться.
- Я бы мог убить тебя, псевдо-Хенк! - выдохнул Ханс. - Ты ждешь, ты
вслушиваешься, ты пытаешься вызвать нас на откровенность, а где-то рядом,
благодаря твоим друзьям, три древних цивилизации уже поют отходную! Ты более
чужд нам, чем эта тварь! - он ткнул кулаком в сторону мгновенно затаившегося
мозопса. - Зачем ты пришел к нам? Кто тебя звал? Зачем ты натянул на себя не
свое тело?
- Если любовь к своему, Ханс, предполагает ненависть ко всему чужому, я
предпочту остаться чужим.
- Заткнись! - заорал Ханс. - Космос берет людей, мы к этому привыкли.
Но зачем он одаривает нас псевдолюдьми? Когда я впервые погнал пылевые
облака в район твоих тварей, мой брат мне сказал: "Зачем тебе это? Пусть они
сдохнут, эти твои первичники! Они же чужие! Им на все наплевать! Они никогда
никому не помогли, им все равно - кто ты. Ни одно разумное существо не
полезет по своей воле к Стене, а они только там и вертятся! Это же дохлая
зона! - сказал мне брат. - Там все давно вымерло от радиации, холода,
гравитационных флуктуаций и пустоты! В таком дохлом месте даже они долго не
продержатся!.." И он был прав, мой брат. Было ошибкой прикармливать тех, кто
несет с собой только смерть!
"Первичники... Дохлый сектор... Ни одно разумное существо не полезет по
своей воле к Стене..."
Хенк чувствовал: он на краю разгадки.
"Первичники... Дохлый сектор..."
Хенк улыбнулся и посмотрел прямо в глаза сразу оторопевшему Хансу.
- Уверен, Ханс, - повторил он слова Челышева, - придет время, и ты сам
захочешь пожать мне руку.
- Не руку! - пришел в себя Ханс. - Не руку! - с омерзением поправил он
Хенка. - Конечность! Какую-нибудь псевдоподию!
"Первичники... Дохлый сектор..." - Хенк не слышал Ханса. Хенк встал.
Он не напомнил Люке о шляпе. Он сам найдет Шу шляпу - на Земле. Он
торопился к Шу. Она его поймет! Хенка обжигала догадка.
Бармен только что приготовил напиток и толкнул высокий бокал к Хенку.
Лед в бокале мелко, жалобно зазвенел. Настоящий прозрачный лед, не
какая-нибудь подделка. Такое ценится во все времена. Как бы Люке не
относился к Хенку, прежде всего он был профессионал и дело свое делал
честно.
Он быстро шагая к выходу, расплескивая башмаками рыжую доисторическую
лужу. Он боялся упустить кончик нити, случайно подброшенный ему Хансом.
17.
Он сидел перед экранами Шу, озаренными неярким, но живым светом. Мысль
о том, что он покидает Симму, и, может быть, надолго, может быть, навсегда,
ничуть его не тревожила. Он понимал Петра Челышева: таких, как он, в любом
случае следовало держать как можно дальше от этой планетки, затерянной на
краю Вселенной. "Впрочем, - усмехнулся он, - не такая уж она затерянная!.."
Если раньше про Симму помнили в основном связисты да звездные перегонщики,
сейчас к ней приковано внимание всех крупных цивилизаций Межзвездного
сообщества. Все они внимательно ждут сообщений Челышева, все внимательно
следят за передвижением протозид.
А протозиды не останавливались.
Крошечные, булавочные очаги невероятных масс описывали сложные кривые,
сходящиеся в едином центре - в сфере квазара Шансон. "Вселенная, - вспомнил
Хенк свои слова, - это такая большая штука, что ее не так-то просто
сломать!"
Похоже, протозиды так не думали...
На всех трех экранах крутились, как акробаты, быстрые узкие колонки
цифр. Хенк сравнивал цифровые данные с графикой - все совпадало. Шу
оставалась умницей. "Она обижается на меня, я не знаю, что думать о ней, но
она все равно умница. Она всегда была умницей и всегда была... добрее
землян..."
"Добрее землян..." - он сразу же отбросил эту мысль, постарался ее
забыть. Эта мысль его пугала.
Низко выли вакуумные насосы - уснувшая аппаратура "Лайман альфы"
возвращалась к жизни. Вместе с аппаратурой пробуждался и Хенк. На корабле он
ни от кого не зависел, на корабле он чувствовал себя самим собой. Впервые за
много лет мысль об одиночестве не огорчила Хенка, но он тут же поймал себя
на том, что вполне сознательно медлит, тянет время...
Экран Инфора ярко вспыхнул. Диспетчер уставился на Хенка с откровенной
неприязнью:
- Как у тебя?
- Норма.
- Начинаем отсчет. Готовься.
Хенк внимательно вслушивался в тревожный стук метронома.
Этот стук означал: через пять минут он, Хенк, покинет Симму - Этот стук
означал: через пять минут он, Хенк, потеряет всякую надежду вернуться на
Землю... Эта мысль его подстегнула:
- Где Петр?
Вспыхнул еще один экран, Хенк увидел озабоченное лицо Челышева.
- Петр! У меня есть еще одна просьба... - Хенк помедлил, но Челышев,
кажется, не собирался его прерывать. - Запросите Землю... Я хочу знать...
- Хенк запнулся, но заставил себя закончить начатую фразу: - Я бы хотел
знать: растет ли в моем саду безымянная белая роза? Узнать это несложно,
если Центр свяжется с Управлением Енисея.
Диспетчер и Челышев переглянулись. Диспетчер криво ухмыльнулся. "Ты
недешево обходишься Земле..." - вспомнил Хенк.
- Все линии сейчас заняты, - ответил Челышев. - Мы эвакуируем архивы
станции, кроме того, через каждые десять минут я даю на Землю общую сводку.
Я попробую через Цветочников, обычно они не отказывают. Правда, эта
формулировка: сад, роза... Будет нелегко, но я тебе обещаю.
- Это следует сделать быстро, сейчас!
- Хорошо, Хенк.
- У меня все, - Хенк глянул прямо в голубые холодные глаза Челышева. -
Я постараюсь сделать все, что смогу.
- Для кого? - не выдержал все же диспетчер. - Для людей?
- Для протозид тоже!
18.
Луч локатора жадно щупал пространство. Редкие звезды, входя в обзор,
слепили глаза, Хенк тут же стирал их разрядчиком. Весь левый экран занимала
Стена. Исполинская стена тьмы, в которой не было. ни искорки, ни пылинки.
Исполинская стена тьмы, лишенная пространства и времени. Вечное и бескрайнее
Ничто.
"Гибель Крайнего сектора... Миры, рушащиеся друг на друга... - с
усмешкой подумал Хенк. - А может, это еще не все, может, прав арианец
Фландерс, и протозиды действительно способны взорвать всю Вселенную?.."
Он ясно представил, как это может быть.
Одновременные взрывы квазаров, галактик, шаровых скоплений,
разбросанных по всем Крайним секторам, чудовищный гравитационный удар по
расширяющейся Вселенной... Катастрофическое уменьшение, свертывание
пространства, катастрофическое возрастание масс... Впрочем, на той же Земле,
в глубинах Внутренней зоны, даже столь грандиозная катастрофа зафиксирована
будет не сразу. Пройдут миллионы лет, фон излучения будет оставаться
практически прежним. Лишь когда Вселенная, сжимаясь, сократится до одной
сотой нынешнего объема, ночное небо над Землей вспыхнет, станет таким же
теплым, как дневное сейчас. Еще через семь-десять миллионов лет наследники и
преемники нынешних землян увидят небо над собой невыносимо ярким. Молекулы в
атмосферах планет и звезд, даже в межзвездном пространстве, начнут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг