каким-то непонятным стервозным восторгом. Мне стало окончательно ясно: без
нее дело не обошлось.
Атташонок, наскоро попрощавшись, ринулся в посольство за инструкциями.
Как я понял позже, для него в эту минуту было важно добиться, чтобы из
Москвы не присылали комиссию, а все разбирательство доверили ему. Иначе -
прощай скучный Лондон и белый китель! Катерину я отправил вместе с ним -
Для сбора информации.
И то, как он, поколебавшись, согласился взять ее с собой, окончательно
убедило меня в том, что они тут в мое отсутствие времени зря не теряли. Но
нет худа без добра - зато у меня теперь свой человек во вражеском логове.
Я знал одного эамминистра, который специально подкладывал свою юную
секретаршу вышестоящим товарищам - и та вместе с начальственной спермой
собирала секретную околоправительственную информацию. Теперь он уже
вице-премьер, и кому нынче подкладывает свою секретутку - можно только
догадываться! И все-таки Катька - стерва...
Но на ревность времени не оставалось - я сломя голову помчался в отель,
где разместилась наша делегация. Все участники событий, кроме руководителя
полетов, были в сборе и расположились вокруг журнального столика так,
будто ничего особенного не случилось. Судя по остаточному объему жидкости
в квадратной бутыли, они уже прилично хватанули казенного спирта -
медицинская помощь им все-таки понадобилась. Один из катапультантов, Федор
Иванович Базлаков, миниатюрный мужичок с седеющим ежиком, потренькивал на
гитаре. Второй, Витя Вильегорский, молодой еще парень с румяным лицом
отличника боевой и политической подготовки, полулежал на диване. Оба они
были почему-то в тренировочных костюмах нашей олимпийской сборной. Рядом
устроились несколько хмурых механиков. Когда я вошел в штабной номер-люкс,
вся компания грустно и нестройно запела под гитару:
Не скоро поля-я-я-ны Травой зарасту-у-у-т...
А город подумал, А город подумал, А город подумал - Ученья иду-у-у-т!
- Ну, ребята, - выдохнул я, не зная, с чего начать.
- Что - ребята? Это, Шарманов, все твоя сучка-секретарша! - рявкнул
Базлаков. - Таких к авиации близко подпускать нельзя!
Как впоследствии выяснилось, он и был главным виновником столкновения:
передал ведомому, что газует, а сам вдруг сбросил обороты.
- Ладно тебе, все бывает, - рассудительно отозвался Вильегорский. -
Живы - и слава Богу!
- Что значит "все бывает"? Говорю тебе - ведьма! Если б она меня не
сглазила, разве бы я подставил задницу? Скажи, Семеныч!
- А то... - предусмотрительно уклонился от участия в споре асов пожилой
"механ".
- Обломками никого не стукнуло? - робко спросил я.
- Не слышно пока...
Базлаков, набычившись, разлил спирт по стаканам. Они с Витьком
чокнулись и переглянулись, как племенные кобели-медалисты, подравшиеся
из-за случайной болонки прямо на смотровой площадке. А я вдруг подумал о
том, что, если бы в аэропорту не поправил атташонка, это был бы
действительно их последний полет. Но вслух об этом говорить не стал:
психика у людей после аварийного катапультирования обычно налаживается
только через несколько дней, и любое неосторожное слово может привести к
самым неожиданным последствиям. К очистительному мордобою, например. Я
просто предложил выпить за главного конструктора катапультных кресел. Тост
вызвал буйный восторг.
Выпили. Отдышались.
- А где Перов? - полюбопытствовал я.
- Стреляться пошел, - сообщил Базлаков.
- Куда?
- В салон...
- Зачем же вы его отпустили?
- А у него все равно пистолета нет, - успокоил Вильегорский.
Потом оказалось, что руководитель полетов Перов тоже был виноват в
случившемся. Вместо того чтобы неусыпно наблюдать за пилотажниками и
руководить ими по рации, он уединился в комфортабельном Ту-134, некогда
носившем по свету министра гражданской авиации, и пил коньячок, который
ему подавала смазливая стюардесса в юбчонке, едва прикрывающей клитор. Так
и профукал ЧП...
- За судьбу! - предложил Базлаков, снова разлив по стаканам спирт.
Выпили.
Отдышались.
- Из Москвы еще не звонили? - осторожно по-. интересовался я.
- Ну конечно, - насупился Семеныч. - Они пока там не договорятся, кого
подставить, не позвонят...
- Я предлагаю тост! - провозгласил Вильегор-ский, не поднимаясь с
дивана.
- Какой?
- Против ведьм!
- Это как?
- А вот так! Обычно пьют за дам. И стоя. А я предлагаю выпить против
ведьм!
Мужчины пьют сидя или лежа...
Выпили. В какой-то момент мне почудилось, что дыхание уже не вернется
никогда. Воротилось...
- А вот ты мне лучше скажи, Витька, - ехидно начал Базлаков, -
продашься ты или нет?
- Нет!
- Врешь!
- Честное партийное.
- А где твой партбилет?
- Дома, в тумбочке...
- На груди надо носить, нехристь!
- А я и носил, пока партия была...
Покуда они пререкались, "механы" рассказали мне, что, выбравшись из
катапультного кресла и еще ничего не соображая после удара, Вильегорский
достал из кармана летного комбинезона пачку "Винстона", зажигалку и
закурил. А рядом оказался какой-то расторопный телеоператор из CNN. В
общем, готовый, не придуманный рекламный ролик получился. Около Витька еще
врачи суетились, а ему уже принесли факс с предложением от фирмы
"Винстон". И он обещал подумать.
- Продашься!
- Никогда!
- За непр-р... за непр-р... за непр-родажность! - с третьей попытки
возвестил Базлаков.
Выпили...
В свой номер я добирался, держась за стены. И еще минут десять
простоял, упершись лбом в дверь и пытаясь проникнуть ключом в замочную
скважину. После того как я с размаху плюхнулся на кровать, мне еще долго
казалось, будто я падаю и падаю куда-то вниз. Но мозг, что интересно,
работал при этом совершенно ясно и четко. Спирт есть спирт...
С самого начала моего бизнеса у меня не было, если не считать Большого
Наезда, о котором я вам еще расскажу, такой крупной неприятности. Аварии,
конечно, случались, но чтобы потерять в один день две боевые машины, два
МИГа...
Они хоть и были на балансе ВВС, но выделили мне их для парада благодаря
моим личным отношениям с главкомом.
- Смотри, Павлик, - предупредил он, подписывая разрешение. - Боевую
технику тебе доверяю!
Еще бы не доверять, если за мой счет он уже объехал самые дорогие
мировые курорты, да еще я заплатил за обучение его племянника в Сорбонне.
Но теперь главком вряд ли сможет меня отмазать. Вся надежда на атташонка,
которому по целому ряду причин комиссия из Москвы тут, в Лондоне,
совершенно не нужна. Я даже представил себе, как этот породистый щенок уже
поднял на ноги всю московскую родню, обширную и всепроникающую, точно
раковая опухоль в четвертой стадии. Я отчетливо представил себе, как
папа-маршал трезвонит по телефону правительственной связи и, шутливо
матерясь, просит... А как ему откажешь? У него большие заслуги перед
демократией. В 91-м, когда он был еще генерал-лейтенантом, его почти уже
отправили в отставку: дочь - сестра атташонка, - будучи на стажировке в
Штатах, выскочила замуж за профессора, работавшего, как и все тамошние
профессора, на ЦРУ. Победа Елкина над Горбатым была для генерал-лейтенанта
единственным спасением - и он старался так, что лампасы жгутом
заворачивались. Наверное, атташонок уже и родственничку пожалился в
Вашингтон, а если оттуда в Москву звякнут и скажут - комиссию уж точно не
пришлют и больших разборок не будет. Да и не захотят они никаких разборок.
Если начать настоящие разборки, то фонарей в Москве не хватит...
Так что комиссии, скорее всего, не будет. Но это только полдела. Теперь
нужно прикинуть, сколько придется отвалить тому же доверчивому главкому и
другим недоверчивым дядькам, чтобы это столкновение не отразилось на
участии "Аэрофонда" в салоне Ле Бурже через три месяца... Но это если нет
жертв и разрушений... Если, не дай Бог, кого-нибудь прибило или покалечило
обломками МИГов - мне конец. Не слышно пока... Возможно, роковую для меня
информацию хитроумные англичане пока придерживают... Большая политика! Но
как раз это и должна была выяснить моя неверная секретарша. Прикидывая в
уме убытки и недоумевая, куда задевалась Катька, я уснул...
7. СТРАШНАЯ МЕСТЬ
Проснулся я от наждачной сухости во рту и разрывной боли в затылке.
Разлепил веки - ив темноте уловил звуки нежной борьбы и тихие голоса,
доносившиеся из прихожей. На мгновение мне показалось, что в результате
злоупотребления протирочным спиртом слуховые функции организма перешли
теперь от ушей к глазам. Я в ужасе зажмурился - но звуки не исчезли:
- Ну все... Иди! - тихо настаивала Катерина.
- Подожди! - умолял мужской голос. И я узнал Вильегорского, еще недавно
предлагавшего тост против ведьм.
- Тебе после катапультирования много нельзя! - убеждала моя любимая
секретарша. - Ты должен себя беречь!
- Я абсолютно здоров!
- Ты уверен?
- А почему ты спрашиваешь?
- Ну все-таки... С такой высоты! Я думала, ты разбился, даже
заплакала...
- Из-за меня?
- Из-за кого же еще?
- А мне показалось, что тебе Базлаков нравится...
- Глупенький.
- Пойдем ко мне!
- Нет, сладенький, хорошенького понемножку... Он проснется и будет
сердиться...
- Не проснется - он у тебя пить не умеет!
- Не будем рисковать. Ты же не хочешь, чтобы я осталась без работы?
- А завтра?
- До завтра дожить надо. Иди баиньки!
Во тьме проскворчал долгий прощальный поцелуй, и щелкнула дверь. Потом
из ванной донесся шелест душа. Я сжал кулаки и затаился в широкой
молодо-женской кровати, как в засаде. Но, выключив воду и пошуршав
одеждой, Катька тихонько вышла из номера.
Вот шалава!
Спать уже не хотелось, а хотелось расправы, но унизиться до того, чтобы
бегать искать ее по чужим койкам, а потом пинками гнать неверную
секретаршу на глазах у всех в номер для молодоженов, я не мог. Гордость,
не позволяла... Чтобы как-то отвлечься, я включил ночник, сжевал таблетку
аспирина, запив ее четырьмя стаканами воды, и, дожидаясь Катькиного
возвращения, стал на бумажке прикидывать, кому и сколько придется
заплатить, чтобы уж точно попасть в Ле Бурже. Список был составлен, а
Катька все не возвращалась. И я предался невеселым воспоминаниям.
В первый раз моя всеотзывчивая помощница попалась с Толиком. Через
полгода после того, как она разгромила кадры турецкого МИДа и пришла в
"Аэрофонд", ко мне на прием по какой-то укоренившейся, видимо, еще с
парткомовских времен привычке заявилась жена моего телохранителя. Она
жаловалась, что Толик, отец троих детей, совсем отбился от семьи. При
выяснении подробностей обнаружилось, что отбился мой телохранитель скорее
все-таки не от семьи (зарплату он продолжал отдавать и уроки у детей
проверял), а от брачного ложа.
- У него появилась другая женщина! - плача, доложила несчастная супруга.
- Откуда вы знаете?
(Я подумал, что, если бы у Толика появился мужчина, было бы гораздо
хуже!)
- Подслушала... по телефону. По параллельной трубке.
- Здорово! - Я был искренне удивлен тем, что бывшие сотрудники "девятки"
попадаются так же банально, как и обыкновенные мужики. - Он ее
как-нибудь называл? По имени или еще как-нибудь?
- Нет.
- А она его?
- Сла-а-денький, - зарыдала женщина.
- Ясно. Идите домой. Растите детей. Больше это не повторится. И
рекомендую вам прочитать книжку "Постельные принадлежности. Брак и
гармония". Она сейчас везде продается...
Мне надо было сообразить еще тогда, после пикника в лесу. Я сам, идиот,
попросил телохранителя показать свое мастерство - и он всадил из пистолета
в дерево четыре пули - одна в одну. Катька хлопала в ладоши, и на ее лице
появилось выражение хищного восторга. У нее всегда появлялось такое
выражение, если ей кто-нибудь нравился. А как у них потом сладилось,
догадаться несложно:
машина всегда заезжала сначала за телохранителем, а потом за Катькой,
если она ночевала дома, а не у меня... Толик поднимался к ней, а шофер
ждал и потом врал мне, что попал в пробку. Обслуга всегда договорится,
чтобы напакостить хозяину.
Шофера я выгнал. А Толику ничего специально говорить не стал - просто
через несколько дней, когда он делал мне в сауне массаж, я пошутил в том
смысле, что нанимал его телохранителем, а не телорасхитителем...
- Я уволен? - хмуро спросил он.
- Ну почему же? Наоборот, считай, что мы теперь с тобой родственники.
Но больше этого делать не надо. Никогда.
- Понял.
- А теперь еще раз правую лопаточку! Что-то ломит...
Катерину же я вызвал в кабинет якобы для устного перевода и, когда она
опустилась на колени, впервые дал ей пощечину. С оттяжкой!
- Это что-то новенькое? - удивилась она и побледнела.
- Догадалась, за что?
- За что?
- Если не отстанешь от охранника...
- Выгонишь?
- Убью.
- А-а... Прости, Зайчуган, я больше так не буду!
Я простил. Если бы мне стало известно, что она и Толика тоже называет
"зайчутаном", я выгнал бы ее уже тогда - и не было бы ни взорвавшихся
МИГов, ни всего остального. Впрочем, женщину, в кулаке у которой зажата
твоя игла, выгнать не так-то просто!
...Услышав, как снова открывается дверь номера, я еле успел выключить
свет и затаиться в своей двуспальной арабской засаде.
В прихожей блудливо завозились.
- Ты мне делаешь больно! - вскрикнула Катька.
- А ты не уходи! - Я узнал голос Базлакова.- Мне понравилось.
- Неужели?
- А я тебе понравился?
- Безумно! А правда, что ты называл меня ведьмой?
- А ты и есть ведьма. Давай вернемся!
- Нет, скажи, вы в самом деле из-за меня столкнулись?
- А из-за кого же? Если бы ты на меня так перед вылетом не смотрела,
неужели я бы на вводе в петлю стал обороты сбрасывать?! Я же думал, ты с
Витькой...
- Бедненький...
- Пошли!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг