давайте выпьем за русский народ! Знаете, когда все это началось, я думал,
через год, максимум через два нас всех на вилы поднимут. Ничего подобного.
Наоборот, сын трудового народа Толик меня и охраняет. За народ!
- Нет, за это я пить не буду.
- Почему?
- Из принципа...
- Бросьте! "Человек с принципами" - это всего лишь щадящий синоним к
слову "неудачник"...
- Значит, "беспринципность" - всего лишь синоним к слову "преуспевание"?
- Вы со всеми такой вредный или только со мной?
- Нет, не со всеми. Но если бы народом был я...
- Я бы давно уже был на вилах! - засмеялся Павел Николаевич. - Какой вы
злой! Вы, наверное, просто бедный? Но за ненависть мы пить не будем.
Выпьем за любовь! Вы допускаете, что такой мерзавец и мироед, как я,
способен испытывать это чувство?
- Отчего ж не допустить! Самых трогательных романтиков я встречал в
зоне, когда писал очерк к двухсотлетию Владимирского централа.
- Романтика? При чем тут романтика? Любовь добывается из такого же
дерьма и грязи, что и деньги. Ее так же, как деньги, легко потерять.
Может, когда-нибудь люди будут на кредитных карточках копить не баксы, а
любовь...
- Ого! Вы не пробовали сочинять? - довольно ядовито спросил я.
- Пробовал. Даже литературную студию при МАТИ посещал. Стихи писал...
концептуальные. Прочитать?
- Потом. А сейчас больше не сочиняете?
- Нет. Знаете, бизнесом, творчеством и любовью у человека ведает одна и
та же часть мозга, поэтому среди хороших поэтов не бывает хороших
бизнесменов. И наоборот. Кстати, влюбленный бизнесмен тоже не жилец...
Вы-то бизнесом пробовали заниматься?
- Никогда.
- И не пытайтесь! Я знал одного сценариста. Он с нефтью связался, да
еще втюрился в кинозвезду... Страшная история - нашли с чеченским кинжалом
в сердце.
- Я, кажется, читал об этом в газетах...
- В газетах? - Он посмотрел на меня с упреком. - Вы читали, а я
хоронил...
Давайте все-таки выпьем!
Вино, как и следовало ожидать, оказалось замечательным. Некоторое время
мы сидели молча. Я отогнул краешек накрахмаленной занавески: мелькающие
столбы отмеривали проносящуюся за окнами ночь.
- Знаете, иногда хочется все бросить, спрятаться в деревне и по
вечерам, слушая сверчка, написать книгу...- мечтательно произнес Павел
Николаевич.
- О чем?
- О дерьме.
- Из которого все добывается?
- Да. У меня очень много сюжетов. Хотите, я подарю вам один? Настоящий!
Не из газет.
- Спасибо, но у меня своих сюжетов достаточно.
- Ленивы и нелюбопытны... А потом еще на читателя жалуетесь!
- Я не жалуюсь... Читатель всегда прав. Критики - другое дело. Учитывая
тематику вашей будущей книги, я тоже могу вам дать несколько сюжетов о
критиках...
- Да ладно уж... Ничего я никогда не напишу. Мне бумагу марать так же
опасно, как сценаристу торговать нефтью... Слушайте, а вы когда-нибудь на
заказ писали?
- Конечно. Двум маршалам мемуары сочинил. При советской власти за это
неплохо платили. Не то что сейчас...
- Отлично. - Павел Николаевич от возбуждения взъерошил рукой волосы, и
сединок у него оказалось даже больше, чем показалось мне вначале. - Я
заказываю!
- Что вы заказываете? Меня?
- Не надо так шутить. Это не смешно. Вы прекрасно понимаете, что я хочу
заказать. Но я не знаю, что может выйти из моего сюжета - рассказ,
повесть, роман... О гонораре не беспокойтесь. Я не жадный.
- Погодите, может быть, мне ваш сюжет еще и не понравится...
- Опять привередничаете!
- Но ведь и вы заключаете не каждую сделку из тех, что вам предлагают,
- возразил я.
- Ленивы, но изворотливы. Давайте лучше выпьем!
- За что?
- Теперь ваш тост.
- Тогда - за ту часть мозга, которая не может одновременно заниматься
бизнесом и творчеством!
- И любовью! - добавил Павел Николаевич.
- А ваш сюжет про любовь?
- Конечно! А про что же еще?!
Он засмеялся, и на его щеках снова возникли ямочки.
2. ГАВРОШ КАПИТАЛИЗМА
- Ну, не знаю. - Я невольно улыбнулся в ответ.- Может, про первичное
накопление!
- Об этом тоже можно целую книгу написать! Эпопею о гаврошах русского
капитализма... О тех, кто был ничем, а стал всем!
Павел Николаевич полуприлег на диван, явно устраиваясь для
обстоятельного повествования. Я подложил под спину подушку и приготовился
слушать. Перестук колес напомнил мне вдруг стрекот оставленной дома
пишущей машинки.
- А у вас бывает так, словно вы смотрите на себя со стороны, как на
актера, играющего роль? - спросил он.
- Бывает... У психологов есть даже какой-то специальный термин для
этого ощущения...
- Во-от! Вы знаете, мне долгое время казалось, что я просто играю
главную роль в мыльной опере про богатых, которые плачут, смеются, жрут,
трахаются и занимаются прочей жизненно важной чепухой. Мне казалось, вот
сейчас закончится очередная сцена, вырубятся "юпитеры" - и костюмер
заберет у меня тысячедолларовый смокинг, а бутафор отгонит в студийный
гараж мой "джип". Я переоденусь в потертые джинсы, свитерок и курточку из
дубеющего на морозе кожзаменителя, сяду в синий троллейбус, подберу с
затоптанного пола более-менее свежий билетик (чтобы в случае чего
отовраться от контролера) и поеду в институтскую общагу. Там какая-нибудь
старшекурсница, уже успевшая сходить замуж, родить, развестись и отправить
ребенка к маме в родной Гадюкинск, нальет мне водчонки, накормит яичницей
с крупно нарезанной колбасой, а затем, если соседки ушли, мы поскрипим
немного на узкой казенной кровати: я буду терпеливо гоняться за оргазмом
по закоулкам своего безотзывного после алкоголя тела, а она - страстно
шептать в мое ухо: "Только не в меня! Только не в меня!!"
Женщины моей юности делились на вменяемых и невменяемых.
А вечером, натолкав в сумку учебники и конспекты, я побегу на Ходынку -
сторожить авиационный музей под открытым небом. "А что там сторожить?" -
спросите вы. Понятное дело, первый сверхзвуковой истребитель на себе не
утащишь и даже отвинчивать нечего - все, что можно, уже открутили. Главная
задача - не допустить превращения вертолетных кабин в сортиры, потому что
стремление нагадить в любом плохо освещенном замкнутом пространстве -
видовая особенность человека разумного.
За это мне полагалось сорок рублей в месяц. А еще в нехолодное время
года за пятерку можно было в большой грузовой вертолет пустить бездомную
парочку - покувыркаться на брезенте, постеленном поверх вороха пахнущего
бензином московского сена. Плюс повышенная стипендия. Я был отличником.
Почти отличником.
Если сложить все вместе, то выходило совсем неплохо. А иначе
иногороднему студенту в Москве не прожить.
Собственно, с этого большого грузового вертолета, оборудованного под
шалаш любви, и начался мой бизнес. А поскольку большинство отечественных
самцов, как и первые лимузины, могут работать только на спирте, мы с
напарником стали запасаться водкой и продавать ее посетителям с ночной
надбавкой. Дело процветало - мы благоустроили еще пару вертолетов и Ил-14,
а водку на поддельные талоны закупали ящиками. Охраняли нас от
неприятностей - разумеется, не бесплатно - милиционеры из соседнего
отделения.
Начальник музея, отставной авиационный руководитель, брал с нас
натуральный налог девочками и помалкивал... Замечательное, романтическое
время, когда разбогатеть можно было так же неожиданно и легко, как
подцепить триппер. Это, кстати, с начальником музея вскоре и произошло.
Нет, он не разбогател.
Разбогател я!
Не улыбайтесь! Я знал людей, которые становились миллионерами за
несколько месяцев, а в конце года уже беседовали о вечности с могильными
червями. Главное - уметь урвать свою сосиску у рассеянного и вечно пьяного
дяди Вани... Если Америка - это дядюшка Сэм, то Россия - дядя Ваня... Но
украсть - только начало, надо еще уметь делиться. Так делиться, чтобы
самый большой кусок сосиски доставался все-таки тебе! Мой напарник
делиться не умел - и его давно уже нет в живых.
- Заказали?
- Боже мой, ну почему приличным людям так нравится ботать по фене?
Заказали, пришили, забили стрелку... Прямо какая-то эпидемия!.. Не
знаю...
Может, и заказали. Ушел из дому и не вернулся. Нет, я тут ни при чем...
Я вообще против насилия! Не верите? В общем-то правильно делаете... Бизнес
- производство грязное и вредное. Но не все так просто. Когда это
началось, урвали прежде всего крутые и матерые... И мы, совсем еще
зеленые... Люди вроде вас, господин писатель, привыкли просчитывать каждый
свой шаг и чих - поэтому они опоздали.
Представьте себе большой склад, набитый добром, - в него заложена бомба.
Первыми, еще до взрыва, приезжают на склад и хапают те, кто эту бомбу
заложил.
Потом хре-е-енак - и добро валяется под ногами. Вы будете ходить вокруг
да около, будете бояться милиции, КГБ, общественного мнения, суда истории
и так далее. А пацаны примчатся на скейт-бордах и все расхватают... Ну что
вы так смотрите на меня? Вам ведь не социализм жалко, вы просто злитесь,
что именно вам ничего не досталось. Но это История так распорядилась, а
злиться на Историю лучше всего в психушке под наблюдением врачей...
- Это, значит, История вынудила вас устроить в вертолете бордель? -
полюбопытствовал я, глядя в глаза Павлу Николаевичу.
- Она, она, собака... При социализме на общегосударственном уровне
ставился эксперимент по одомашниванию секса, а он, гад, все равно в лес
глядел. На этом я и срубил свои первые бабки. Но бордельный бизнес меня
никогда не привлекал. Я начал с того, что за сравнительно небольшие взятки
и на сравнительно законных основаниях арендовал по соседству с авиамузеем
вышку для прыжков с парашютом.
Она тогда никому не была нужна. Ошалевший народ, вдруг потеряв все, что
нажито непосильным трудом, прыгал с балконов вниз головой. А тут вышка!
Просто никому в голову не приходило, что в Москве найдется куча людей с
деньгами, которые, обожравшись в кабаке, натрахавшись в сауне и заскучав,
захотят прыгнуть или хотя бы поблевать с этой самой вышки. Мне пришло в
голову, и я организовал кооператив "Земля и небо". Не догадайся я -
догадался бы кто-нибудь другой. Не подбери я - подобрал бы кто-нибудь
другой.
Бизнес, как и настоящая любовь, захватывает целиком. Я ушел из
авиационно-технологического института с четвертого курса. Особенно
радовался этому преподаватель кафедры научного коммунизма Плешанов, с
которым я всегда спорил на лекциях, а однажды даже сказал, что марксизм -
это попытка осмыслить жизнь не с помощью мозговых извилин, а с помощью
прямой кишки! Меня чуть не исключили из комсомола. Великая была
организация! Поскреби нынешнего российского миллиардера - найдешь или
комсомольского функционера, или активиста. Моя парашютная вышка была
филиалом спортивно-массового отдела райкома комсомола, а первым
чиновником, получившим от меня взятку в конвертике, был секретарь райкома
Серега Таратута. Вторую взятку, но уже не в конверте, а в кейсе, я дал его
папаше - начальнику управления гражданской авиации.
Так появился "Аэрофонд".
Я, кстати, потом решил все-таки закончить институт. Знаете, эдакий
рудимент советского воспитания: без диплома чувствуешь себя как порядочная
женщина, отправившаяся в театр без трусиков под юбкой. Сначала я пытался
учиться честно:
каждому экзаменатору вручал конверт с баксами, а они мне зачетку с
"пятеркой".
Потом мы под ручку выходили из институтской проходной. Любимый
профессор шел на автобус, а передо мной шофер предупредительно распахивал
дверцу "джипа". Жаль, что Плешанова я в институте уже не застал. Он к тому
времени опубликовал нашумевшую статью "Крылья ГУЛАГа" и стал большим
человеком у демократов.
Но игра в образцового экстерна мне, впрочем, быстро надоела, да и
времени не хватало. Кончилось тем, что я проплатил оборудование новой
институтской лаборатории, выдал всему профессорско-преподавательскому
составу премии к Новому году. Оставалось спонсировать ремонт личной дачи
проректора по науке - и получить диплом. Дешевле, конечно, было купить
подделку, но я в ту пору еще верил, что однажды стану президентом этой
страны. Мы все в это верили... Нам тогда сказали: "Парни, можно все!"
Обманули, как всегда. Казалось, главное в жизни - это больше и выше!
Оказалось, главное - это просто в очередной раз отбиться от прокуратуры и
бандюков. Отбиться и уцелеть.
Странное время! Вы знаете, зачем я ездил в Питер? Давал показания. Как
свидетель. Пока как свидетель. Это с одной стороны. А с другой, я
член-корреспондент Международной авиационной академии, хотя институт так и
не окончил. Из-за Большого Наезда: не до дипломов было - еле жив остался.
С тех пор все никак не соберусь... Потом, на человеке ведь не написано,
что у него незаконченное высшее, и в банкомат, между прочим, засовывают
"кредитку", а не диплом... Что вы улыбаетесь? Мой "Аэрофонд" - одна из
самых заметных времянок на руинах советской авиации. У меня деловые
отношения с пятнадцатью странами...
Возьмите справочник "Кто есть кто в мировой авиации". Откройте букву
"Ш" и найдите фамилию "Шарманов" - тогда вам станет все ясно...
- Вы, кажется, говорили, что ваш сюжет про любовь, - упрекнул я.
- А я вам о чем рассказываю! - Павел Николаевич от обиды даже вскочил с
дивана. - Просто иначе вы не поймете, откуда взялась на мою голову
Катерина...
3. СМОТРИНЫ
...Мне постоянно приходилось мотаться за границу - переговоры,
соглашения о намерениях, подписание контрактов. Некоторое время я всюду
таскал с собой бывшего военного переводчика, преподававшего в моем
институте сразу три языка.
Полиглот и горький пьяница, он надирался уже в полете. Обычно
стюардесса, совершив к нему полдюжины ходок с бутылкой виски, в конце
концов не выдерживала и, махнув рукой, оставляла бутылку в его полное
распоряжение. Когда я орал на него, он оправдывался тем, что на трезвую
голову с трудом понимает даже по-русски, не говоря уже о прочих языках. Но
не это было главной неприятностью - взяв свою дозу, переводил он
великолепно. Дело в другом: бизнесмен на переговорах без эффектной
помощницы всегда вызывает сочувствие, переходящее в недоумение. Серьезный
контракт без красивой секретарши подписать просто невозможно, как нельзя
его подписывать шариковой ручкой за десять центов.
Поначалу мои партнеры снисходительно относились к переводчику,
вообразив, будто я голубой, которому вдобавок еще нравятся пропитые и
прокуренные отставные военные. Однажды один добродушный женственный
армянин, переехавший из России в Штаты лет пятнадцать назад еще мальчиком,
долго наблюдал за тем, как мой переводчик хлещет виски, будто пиво, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг