территории тир и баню, то сразу же попадал в число любимцев нового районного
вождя...
Бусыгин невзлюбил Чистякова с самого начала: Валера оплошал и опоздал
на церемонию знакомства нового первого с аппаратом. В тот день Чистяков
участвовал в открытии интервыставки "Роботы в быту", говорил спич и поэтому
оделся соответственно - в отличную импортную велюровую "тройку" с
аристократически зауженными плечами. "Тройку" прикупила ему Лялька, сначала
врала, что в "Березке", а потом случайно выяснилось: костюмчик ранее
принадлежал покойному эмвэдэшнику, но поносить его он так и не успел...
Чистяков вошел в конференц-зал в тот самый момент, когда БМП начал свою
тронную речь, громя коррупционеров и перерожденцев, променявших первородство
социалистической идеи на чечевичную похлебку личной благоустроенности. И тут
словно талантливая иллюстрация к гневным словам нового босса на пороге
возник Валера, в своем унаследованном костюме, с красным супермодным
галстуком, сам чем-то похожий на фирмача или советского перерожденца.
Бусыгин на мгновение замолк, надломил бровь и сказал: "Когда я работал
учителем, то за пятиминутное опоздание вызывал родителей! В следующий раз
позвоню вашему тестю!"
Честно говоря, Валерий Павлович подобиделся, но не придал тому случаю
должного значения, надеясь верной службой наладить отношения с крутым шефом.
Чистяков, как, впрочем, и весь аппарат, приходил в восемь - уходил в десять,
забыл про уик-энды, ловил и исполнял каждое пожелание Бусыгина и однажды,
услыхав, будто первого греют массовые народные действа первых лет революции,
устроил на площади перед райкомом гигантскую манифестацию с символическим
сожжением чучела бюрократа застойного периода. И только однажды, когда
снимали с работы заведующего роно, Чистяков, который и привел его на это
место, робко заметил, что так можно и совсем без кадров остаться... БМП в
ответ ничего не сказал и только глянул с нехорошим любопытством. Непонятно,
почему Бусыгин до сих пор не тронул Валерия Павловича по-настоящему? Может
быть, чувствовал, что к нему неплохо относится город, или не хотел, чтобы
молва увязала уход Кутепова с мгновенным падением его молодого и хорошо
зарекомендовавшего себя зятя, а возможно, БМП просто еще не подобрал в своем
медвежьем углу человека, достойного быть секретарем в столичном райкоме,
впрочем, вероятнее всего - Валеру просто оставляли напоследок, как
приберегают в тарелке самый большой пельмень...
А пока БМП все вопросы, которые курировал Чистяков, замкнул на себя,
телефоны в Валерином кабинете молчали как мертвые, и сотрудники опасливо
обходили кабинет опального секретаря стороной, точно он недавно скончался от
СПИДа, а санэпидемстанция еще не успела продезинфицировать помещение.
Чистяков переживал трудное время. Выписалась из больницы Людмила
Антоновна, а летом Николая Поликарповича долбанул инсульт. Он, чтобы
заслужить прощение жены, ввязался в строительство садового домика, добыл
благодаря оставшимся связям десять кубов "вагонки" и складировал на участке,
а когда приехали шабашники обшивать домик, то "вагонки" на месте не
оказалось - свистнули, подогнали грузовик, покидали в кузов и увезли в
неизвестном направлении, потоптав к тому же все посадки. "Я его понимаю!
Разве можно спокойно смотреть, как разворовывают страну?" - молвил дядя
Базиль, выходя из палаты, где лежал Кутепов. У тестя отнялась правая рука, а
вместо слов получалось теперь какое-то слюнявое гуканье. Вернувшись домой,
Николай Поликарпович часами сидел на тахте, поглаживая действующей рукой
перламутровый бок своего любимого баяна. Лялька забросила диссертацию и
спиритизм, ходила за отцом, как за маленьким, и несколько раз заговаривала с
Валерием Павловичем про то, что хочет вынуть спиральку и еще раз попробовать
с ребенком, а если не получится, взять кого-нибудь из детского дома...
Как-то раз после совещания секретарей в буфете горкома к Чистякову
подсел со стаканом чая Убивец, расспросил про здоровье тестя, рассказал
анекдот про город Чмуровск, где ни хрена нет, даже антисемитизма, а потом,
между делом, сообщил, что у БМП с городским руководством был о нем, Валере,
очень странный разговор и что вроде бы Бусыгин получил- таки "добро" на
устранение Чистякова. "Не зевай! Скоро эта сенокосилка и до тебя доедет!"
В тот вечер Валерий Павлович возвращался домой своим ходом. Машину он
дал Ляльке - свозить тестя в кооперативную поликлинику: от четвертого
управления Кутепова открепили, а участковый врач может поставить только один
диагноз: "жив - мертв". Чистяков, оказывается, совершенно отвык от
суетливых, толкающихся, потных сограждан, которые, плюхнувшись рядом на
прогалину дерматинового диванчика и усаживаясь поудобней, как-то по-куриному
двигают задницами; он отвык от этого дурацкого предупреждения "Осторожно,
двери закрываются!", воспринимающегося теперь в некой глумливой связи со
всем тем, что случилось с Валерием Павловичем за последнее время.
Напротив Чистякова сидел какой-то зачуханный мужик в лоснящемся зеленом
костюме с вызывающим среднетехническим "поплавком" на лацкане. Но рядом с
этим чучелом стояла очаровательная девчушка, темноволосая, голубоглазая, с
белым упругим бантом на макушке. Он, видимо, папаша, нудно наставлял ее, а
она, видимо, дочь, послушно кивала и гладила по костлявой руке. А потом они
стали как бы мириться И сцепили мизинцы - маленький, розовенький и длинный,
крючковатый, с желтым загибающимся ногтем... При виде этого ногтя Чистякову
стало тошно, он выскочил на остановке, дождался другого поезда, но поехал не
домой, а к дяде Базилю, с которым и напился до полного собственного
изумления.
Благодаря многолетнему опыту Валерий Павлович очнулся и подключился к
происходящему в самый нужный момент. Бусыгин читал вслух очередную записку:
"Михаил Петрович, почему же раньше у нас не было таких острых конференций, а
только одни занудные собрания?"
- А вот этот вопрос - прямо секретарю райкома партии по идеологии
товарищу Чистякову. Полагаю, на ближайшем пленуме мы поспрашиваем его... А
он нам ответит! Наш принцип в кадровой политике, товарищи, такой: не умеешь
работать по-новому- уходи!..
Пока БМП произносил этот приговор, Валерий Павлович равнодушно
разглядывал страницу своего еженедельника, на которой красовалось дважды
подчеркнутое слово "Надя" с жирным знаком вопроса. Потом Чистяков скосил
глаза на листок, лежавший перед Мушковцом,- на нем был изображен очень
странный кузнечик, скорее всего какой-то мутант: яйцеклад зазубрен, как
пила, передние лапы похожи на скорпионьи клешни, а челюсти огромны и
кровожадны...
Василий Иванович и Валерий Павлович обреченно переглянулись, а Бусыгин
тем временем уже рассказывал про то, как борется против использования
служебных машин в личных целях. В частности, сегодня вечером все работники
аппарата райкома, включая и самого БМП, разъедутся с конференции своим
ходом, а не на традиционных черных "Волгах"... Заодно проверят работу
муниципального транспорта! Зал устроил овацию.
- Нравится? - тихо спросил дядя Базиль, имея в виду нарисованное
кузнечикоподобное чудовище.
- Роскошно! - отозвался Чистяков.
- Я, знаешь, в детстве здорово рисовал... Мне даже советовали в
"Строгановку" поступать...- вздохнул Мушко-вец.
Конференция закончилась почти в одиннадцать часов вечера. Но Бусыгин
еще спустился в зал и продолжал отвечать на вопросы в гуще масс, как это
теперь стало модно.
- На работу завтра не проспите?- тепло шутил он.
- Не проспи-им! - радостно отвечали люди. БМП окружили плотным кольцом,
смотрели на него с обожанием, а он удовлетворенно улыбался, подобный
председателю колхоза, сфотографированному на фоне выращенного им небывалого
урожая. Сотрудники аппарата сбились поодаль и, терпеливо удерживая на лицах
гримасы умиления, ждали, когда же народ отпустит своего первого секретаря.
- А вы рано просыпаетесь? - спрашивали люди.
- В шесть! - отвечал БМП.
- Ого!
- Час занимаюсь физкультурой по старославянской системе. Потом бегаю от
инфаркта. В восемь на работе.
- Молодец...
Вдруг какая-то глупенькая девочка с сахарорафинадного завода протянула
Бусыгину свой пригласительный билет и робко попросила автограф. БМП в ответ
добродушно рассмеялся, сказал, что он не кинозвезда, а скромный партийный
функционер, но автограф дал - и тут же десятки рук протянули ему свои
глянцевые картонки с золотым тиснением... Смущенно пожимая плечами, БМП
принялся надписывать бесчисленные пригласительные билеты.
- Вот это популярность! - Рядом с Чистяковым стоял Убивец и нежно
наблюдал происходящее.- Любимец публики. К нам и то телевидение не ездит...
- Да-а... Теперь .вот так...- неопределенно ответил Валерий Павлович.
- Давай-ка, Валера, я тебя домой подброшу! - предложил Иванушкин:- Ты у
нас теперь безлошадный. Заодно и поговорим!
Чистяков заколебался: конечно, Убивец зря не подойдет - есть у него
какая-то важная информация, но, с другой стороны, вот так запросто уйти во
время небывалого единения БМП с народом - это откровенная демонстрация
неуважения, совершенно лишняя для Валерия Павловича в его нынешнем
положении...
- Брось! - заметив его сомнения, сказал Убивец.- Тебе это больше не
нужно...
- Не понял,- похолодел Валерий Павлович.
- Поехали-объясню...
- Хорошо,- решился Чистяков.- Машина у служебного?
- Да.
- Хорошо... Я сейчас.
Он торопливо пошел, почти побежал в фойе. Свет там был уже погашен,
стулья поставлены на столы ножками вверх. Только в подсобке мерцал огонек, и
было видно, как толстая буфетчица, слюня пальцы, пересчитывает выручку. Надя
стояла на том же месте, где еще совсем недавно имелся стенд "Досуг в
районе", разобранный и унесенный сотрудниками отдела пропаганды.
- Прости меня за настырность...- увидев Валерия Павловича, начала Надя.
- Ну, о чем ты говоришь! Просто у меня сейчас трудное время...
- Да, я слышала...
- Слышала?! - дрогнул Чистяков и понял: если вопрос о снятии секретаря
райкома дошел уже и до школьных учителей, дела его действительно ни к
черту...
- Я слышала, как тебя Бусыгин критиковал,- объяснила она.
- А-а... Тебе нравится Бусыгин?- спросил Валерий Павлович.
- Нет. Он упивается властью. Это плохо кончится...
- Для кого?
- Для всех. Людьми может управлять только тот, кому власть в тягость.
В фойе ввалилась ватага дружинников. Из-за нехватки мест народ стихийно
перетащил стулья из буфета в зал, и вот теперь их возвращали на место.
Завхоз показывал, куда ставить, и громко ругал самовольство активистов,
однако, заметив Чистякова, замолк и принялся сосредоточенно пересчитывать
стулья, за которые нес материальную ответственность.
- Надя,- тихо проговорил Чистяков.- Не волнуйся. Я все устрою...- Он
замялся, соображая, стоит ли говорить, какой ценой достанется ему это
несчастное койко-место в Нефроцентре, но, подумав, решил не говорить.
- Спасибо, Валера...
- Я тебе позвоню на следующей неделе. Раньше не получится.
- У нас нет телефона,- забеспокоилась Надя.
- Тогда позвони мне ты. В среду. Ладно?
- Спасибо, Валера!
- Выше голову, товарищ! Скоро восстанет пролетариат Германии!
- Ты знаешь,- вдруг какой-то жалобно-радостной скороговоркой начала
Надя,- Дима роскошно играет в шахматы. У него второй мужской! Представляешь?
- Какой Дима? - не сообразил Чистяков.
- Дима...- пояснила она.- Мальчика зовут Дима!.. Когда, запыхавшись,
Валерий Павлович выскочил на улицу и очутился возле черной "Волги" с
представительным мосовским номером на бампере, Убивец, уже сидевший рядом с
шофером, посмотрел на Валерия Павловича с той грустной сердечностью, которая
в отношениях между людьми их уровня означала: а мог бы и не заставлять себя
ждать! Когда они выруливали из внутреннего дворика ДК "Знамя", Иванушкин
попросил водителя проехать через Новокузнецкую, чтобы подбросить домой
секретаря райкома партии.
Улицы оказались совершенно пустынными, и просто не верилось, что всего
три часа назад они были запружены плотным, неостановимым потоком словно бы
прущих на нерест автомобилей. Мелькали мимо освещенные, но уже бесхозные в
эту пору стеклянные милицейские будочки. Водитель включил приемник, отыскал
среди эфирного воя и скрежета "Маяк" - передавали симфоническую музыку.
Чистяков подумал, что, уйдя из райкома, станет жить нормальной человеческой
жизнью, накупит ворох классических пластинок, будет каждый вечер их слушать,
особенно Чайковского и Сен-Санса. Он никогда не понимал по-настоящему
музыки, но догадывался, что она примиряет с жизнью. А БМП, конечно, отдаст
Валере это койко-место для Димы, обменяет на заявление по собственному
желанию. Как будто в партии бывает оно, собственное желание!..
- После отчета на бюро горкома Бусыгин тебя уберет,- спокойно, как
что-то само собой разумеющееся, сообщил Убивец.- Наш не хотел тебя отдавать,
но ты же понимаешь!..
- Понимаю...
- Куда пойдешь?
- Не знаю...
- Возвращайся в науку.
- Куда? Ты смеешься.
- Поможем. Допустим, проректором к нам, в педагогический. А?
- Спасибо за заботу.
- Долг платежом...- отозвался Убивец и осторожненько спросил:- Дошло до
нас, БМП вместо отчета хочет по горкому долбануть?! От имени и по поручению
ширнар- масс...
- Он со мной не советуется.
- Вестимо. С нами тоже. Товарищ не понимает...
- Объясните.
- Пробовали. Не понимает.
- Странно,- пожал плечами Валерий Павлович,- он как будто с вашим
вместе учился?..
- Мы с тобой тоже вместе учились,- улыбнулся Иванушкин.- А почему бы
тебе не выступить на бюро? Расскажешь, как он в районе кадры гноит...
- Сами вы, конечно, не знаете?
- Знаем. Но объективная информация с места - совсем другое дело. От
тебя нужна лишь принципиальная оценка.
- Пугнуть его хотите?
- Немножко. Для профилактики.
- У тебя есть выход на Нефроцентр?
- Нет. На твой район вообще никаких выходов нет. Только через БМП...
В это время музыка закончилась и начались последние известия,
сводившиеся в основном к тому, где и сколько посеяли, выплавили, пошили,
сковали, собрали, изобрели, скосили... Куда только все девается? Потом
директор какого-то завода стал с классовым остервенением ругать смежников. В
заключение посетительница кооперативного кафе восторженно рассказывала, что
впервые в жизни обедала за столом, застеленным чистой скатертью!
- Выступишь? - снова спросил Иванушкин.
- Я подумаю...
- Подумай. Елисееву, между прочим, скоро на покой. Через полгодика
новый ректор понадобится...
Чистяков дурашливо отдал честь отъезжающей черной "Волге" и вошел в
подъезд своего дома. Стеклянная стена служебной комнатки была наглухо
задернута розовой занавеской - консьержка опять болела. Лифт стоял с
разверстыми дверями и словно специально поджидал Валерия Павловича. Кнопки
пульта оказались оплавленными и закопченными, а на полированной текстуре
гвоздем нацарапали: "Номенклатура е..." Второе слово, отпричастное
прилагательное, было написано вполне грамотно, а вот в первом имелось ' две
орфографических ошибки. Раньше ничего подобного в их респектабельном доме не
случалось!
Лялька оставила записку: ночует сегодня у родителей, так как "вагонку"
нашли в соседнем садово-огородном товариществе, и тестю на радостях снова
стало плохо. Далее она сообщала, что в холодильнике жареная печенка, в шкафу
спагетти и что "Лялюшонок" целует Чистякова в ушко... На столе, рядом с
запиской, лежали две новенькие книжки "Спортивные игры в семье" и "Диатез у
детей". Жена в последнее время одержимо скупала все издания, рассказывающие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг