столкнулся с Человеком, поверил...
- С человеком?
- Да, я забыл перед вами извиниться... Тот больной, который был у вас, вы,
конечно, имели из-за него. кучу неприятностей...
- Больной! - В голосе Бориса Федоровича зазвучали непонятные нотки. - Я не
хочу об этом говорить. Я врач, медик; мой удел - живое. Будем говорить о
живом.
- О живом?
- Ах вот как? Вы еще и прикидываетесь?
- Прикидываюсь?! Объяснитесь! Человек принес нам бессмертие...
- Бессмертие? - Борис Федорович рассмеялся. - Полно, Дмитрий Дмитриевич,
не валяйте дурака! Бессмертие! Ваш Человек, конечно, бессмертен.
Бессмертен, как камень!
- Камень?!
Борис Федорович пожал плечами и ушел, а Дмитрий Дмитриевич все еще
растерянно стоял в коридоре. Какое-то чувство подсказывало ему, что в
словах Бориса Федоровича была глубокая, пока скрытая от него правда.
Чьи-то шаги раздались в коридоре. К Дмитрию Дмитриевичу подошел человек в
белом халате.
- Я рентгенолог, - сказал он. - Здравствуйте, меня прислал Борис
Федорович... Вы, кажется, физик? Вот, не угодно ли рентгенограмму. -
Григорий Матвеевич вынул из конверта темный прямоугольник пленки. - Ничего
не понимаю, - сказал Дмитрий Дмитриевич. - Разве вы не в курсе дела? - Я
сказал Борису Федоровичу, что Человек... - Ах, Человек!.. Понимаете ли,
Борис Федорович навел у него целый ряд отклонений от нормы... Какая-то
игра природы, так нам всем вначале показалось... Стоял вопрос лишь о том,
чем вызваны подобные изменения. Какое-либо заболевание, или мы имеем дело
с прирожденными аномалиями. Мы. попытались сделать снимок. Два раза
подносили к трубке, но, едва больной - ваш Человек, как вы его называете,
- приближался, начинался разряд, будто в результате сильной ионизации. Мы
вначале думали, что осталась поверхностная проводимость на цилиндре
трубки. Протерли спиртом - опять та же картина... Кассету я ему подложил
под голову, но могу гарантировать, что под лучом она не была ни секунды,
потому что трубка не держала и тридцати киловольт. Про кассету я забыл,
совсем забыл, но мой лаборант, человек очень внимательный, проявил и ту
пленку, что была под его головой. Вот эта пленка, вы ее держите.
Они прошли в рентгеновский кабинет, и Дмитрий Дмитриевич, наложив пленку
на ярко освещенное матовое стекло, взял из рук рентгенолога лупу.
- Смотрите, смотрите, вы физик и сразу все поймете. Я, вообще говоря,
думал, что вам все известно, а Борис Федорович и сейчас так думает.
"Подшутил надо мной Дмитрий Дмитриевич, говорит, а я еще консилиумы
устраивал..."
Дмитрий Дмитриевич всмотрелся в поверхность пленки. В трех ее местах были
крупные черные звезды с бледными пятнами посередине, а между ними - сеть
тонких темных линий с какими-то шарообразными узелками... Через лупу было
видно, что от каждого такого узелка отходят всё новые и новые, еще более
тонкие нити.
- Фотография в его собственном излучении, - сказал Дмитрий Дмитриевич.
- И излучении, обладающем большой проникающей способностью, что-нибудь
вроде гамма-лучей.
- Вот почему он вызывал ионизацию вокруг рентгеновской трубки... Но
позвольте! - вскричал Дмитрий Дмитриевич. - Ведь это радиомонтаж!..
- Теперь вам понятна реакция Бориса Федоровича? Он лечит, ищет, волнуется,
беспокоит очень занятых людей, а это нечеловек, это НЕ ЧЕЛОВЕК...
- Я не знал... Так это нечеловек!!! - Дмитрий Дмитриевич выбежал из
кабинета, побежал через вестибюль. - Все ложь! - повторял он. - Нет
бессмертия, и нет Человека! Есть кукла, манекен, робот!!!
АНТИХРИСТ СЕРАФИМА ЯКОВЛЕВИЧА
- Ну и ругался же, Борис Федорович, - говорил Серафим Яковлевич, - ну и
ругался же... Одно, говорит, спасение, что ни имени, ни фамилии, ни самой
болезни у них не значится... Ну и задаст же он Дмитрию Дмитриевичу...
Чем ближе они подходили к дому, тем больше отставал Коля от Человека и
Серафима Яковлевича. Еще с тех пор, когда Человек был в клинике, Коля не
виделся с Леной, и сейчас он и хотел и боялся встречи.
- Пришли, - сказал Серафим Яковлевич. - Вот он, мой дом.
Две большие сосны росли у калитки, сам дом был в глубине участка. Серафим
Яковлевич перекинул, через забор руку, сдернул щеколду и, не открывая
калитки, громко крикнул:
- Лена! Леночка! Как Ласточка, привязана? - Странное имя для собаки, -
сказал Коля. - Ласточка...
- Собака... - усмехнулся Серафим Яковлевич. - Это у меня не собака, а
универсальная тварь....Лена, как Ласточка? - снова закричал он.
- Ласточка привязана, - донесся голос Лены. - Иди, бойся!
- Гости, гости какие у нас, Леночка! - говорил Серафим Яковлевич,
осторожно пробираясь по посыпанной золой дорожке. - Да ты привязала ее,
Леночка? На террасе зажегся свет, и Коля с замирающим сердцем поднялся по
ступенькам и, протягивая руку, сказал:
- Здравствуй, Лена. Ты меня не забыла?
- Что ты? Как я могла забыть светило науки?!
- Ленка, перестань, - строго сказал Серафим Яковлевич. Он явно осмелел,
когда очутился на террасе. - Чаю давай нам, готовь нам чай...
- Сейчас, - ответила Лена и ушла на кухню. Коля увязался за ней. Лена
достала стаканы,, включила электрический чайник, а Коля все еще не решался
заговорить.
- Помой руки и нарежь хлеб, - сказала Лена. Коля покорно пошел к
умывальнику.
- Понимаешь, Лена, мне осталась одна "пятерка"... Я, понимаешь, сдаю
экзамены в самый интересный институт. Я буду физиком, теперь я совершенно
уверен в этом. Остался последний экзамен - физика, а по физике я никогда
меньше "пяти" не имел. И все!
- Не брызгайся, вот возьми полотенце... Хлеб в кастрюле...
- Лена! Ты знаешь?.. У нас в классе было восемнадцать девочек, а в
соседнем еще больше...
- Ровней, ровней режь хлеб. И что же?
- Из них никто, ни одна так не нравилась, как ты... - Ты мне тоже очень
нравишься, Коля.
- Лена!
- Что, Коля?
Коля проглотил комок в горле, зажмурился и сказал:
- Лена, я... я тебя люблю...
- Я тоже очень тебя люблю... Вот ключ, открой, пожалуйста, банку.
Коля озадаченно посмотрел на нее:
- Лена?!
- Да, да, я тебя тоже очень люблю...
- Так нам нужно пожениться!
- Ну конечно, а как же иначе...
- Ты смеешься надо мной!
- Совершенно не смеюсь. - Лена вручила Коле поднос и, подперев щеку рукой,
грустно сказала: - Я ведь тоже много думала... И кто меня замуж возьмет,
кому я нужна? Может, иной раз думаю, найдется какой-нибудь дурачок, а тут,
гляди, физик!..
- Лена!!!
- Иди, иди вперед. Смотри-ка, уже покрикивает.
- Ты мне не веришь?
- Ты сам себе не веришь. Разве может такой солидный человек, специалист...
Осторожней - поднос! - Лена быстро подхватила поднос и отобрала его у Коли.
- Тогда вот что, пойдем в кино, - предложил Коля.
- Хоть на край света! Но в кино... не знаю... поздно уже...
Они вышли на террасу. По всему было видно, что летом жизнь дома
переносилась сюда. Сюда был вынесен обеденный стол, здесь же в углу стояли
сложенные раскладушки. Серафима Яковлевича не было.
- Входи, входи, уважаемый, - донесся из сада его голос.
По ступеням террасы поднялся мужчина со страшными шрамами на лице. За ним
поднимался Серафим Яковлевич.
- Вот он, охотничек-то, - говорил он, словно хвастаясь. - Вот все и
собрались. - вся палата, и все живы и здоровы.
Охотник поправил своей единственной рукой пиджак, сползавший с правого
плеча, и молча сел за стол. Серафим Яковлевич повозился у шкафчика
красного дерева, покряхтел, поставил на стол графин с какой-то зеленоватой
жидкостью.
- А мне этого нельзя, - сказал Коля, показывая на графин. - У меня завтра
экзамен...
- Одна рюмочка не помешает, смелей будешь... Да, дорогие мои гости, унесли
мы, можно сказать, ноги. С выздоровлением!
Все выпили. Охотник - с наслаждением, смакуя; Коля - с гримасой
отвращения; Человек, как и обычно за столом, попросту плеснул в рот
содержимое рюмки и с какой-то недоброй усмешкой посмотрел на жадно
закусывающего Серафима Яковлевича.
- Позвольте за вами поухаживать, - сказала Лена и положила Коле на тарелку
кусок холодца.
- Вот, пожалуйста, - заговорил Серафим Яковлевич, вытирая рот бумажной
салфеткой, - пожалуйста. Девушка за парнем ухаживает. Да когда это было
такое?! В наше время вокруг иной барышни хвост кавалеров был. По шесть,
семь лет за ней ухаживали, да все тонко, обходительно так, а теперь? Раз -
в кино, два - в загс, и, глядишь, - семья! "Обеспечьте нас, пожалуйста,
площадью, мы семья"... Да что говорить, давайте еще по одной...
- Мне не нужно наливать, - быстро сказал Коля, прикрывая рюмку рукой.
- Неволить не буду, - ответил Серафим Яковлевич, чокаясь с охотником и
Человеком.
- Чтоб была не последней, - глуховато и не совсем разборчиво сказал
охотник.
- Последняя, не последняя, а конец близок, как ни взгляни. Раньше как? Бог
видит, бог все видит, от него не спрячешься! А сейчас? Ничего не боятся...
Вот, к примеру, ты, Коля. Ты чего-нибудь боишься?
- Я? - удивился Коля. - А чего мне бояться?
- А бога?
- Я в него не верю...
- Так, а милицию ты боишься?
- Нет, совсем нет, а что?
- Погоди - Бога не боишься, милицию тоже не боишься; так тебе море по
колено: что левая пята захочет, то и будешь делать?! Понравилась тебе вещь
какая, что тебя остановит? Или убить кого захочешь...
- Я милицию не боюсь, потому что я делать ничего такого не собираюсь. Ни
воровать, ни убивать. И пример ваш неудачный. Ради вещи? Да нет такой
вещи, ради которой я на воровство пошел бы.
- Как так? Ну, если там золото или камни драгоценные, мануфактура какая...
Ну, раньше тот, кто в бога не верит, - возьмет, а тот, в котором страх
божий имеется, - не возьмет.
- А я не возьму. Нет, Серафим Яковлевич, не возьму. Ну скажите, зачем' мне
это золото? Другое дело, если оно ничейное, так его нужно государству
отдать, оно на него завод построит, или школу, или институт. Да и раньше
страх этот ваш божий побеждали. И грабили, и убивали, и все было,
- Ты это брось, это неправда!
- Да, неправда, а Ленский расстрел? А Девятое января? Сколько там царь
народу убил? Что же он был, неверующий? Да сколько других кровопийц
было... Легко что-то и часто страх божий забывался... Да весь наш класс
возьмите - никому ваше золото не нужно! Мануфактура...
- Дед, - вмешалась Лена. - Тебя послушать, так религия все на свете
изобрела. И любовь, и верность, и честность...
- Правильно, правильно! - обрадовался Коля. - . Так и выходит.
- Страшные вещи вы говорите, страшные. И будет, будет за это наказание...
Придет на землю Антихрист;
близко время - не за горами...
- Дед, постой, это же глупости, как же ты веришь?
- Верю я, верю! Да когда же это было, чтоб чужой удаче радовались? Чтобы
чужому помогали? Сами не везде концы с концами сводим, а где у кого
заболит, там мы со своей кашей: нате, возьмите, не жалко... Наводнение,
голод, мор, пожар - всюду мы тут как тут...
- Вот вам и справедливость, а я тут слушал вас, - сказал Коля. - Только
себе, да за пазуху...
- Кто такой Антихрист? - спросил Человек.
- Антихрист? Трудно сказать... Человек он, это доподлинно известно, и
будет чудеса творить, в общем, к концу света он и появится. Бог его за
грехи наши на нас пошлет, и никто ничего с ним сделать не сможет. Еще по
рюмочке, мужички, давайте. Так ты, значит, охотничек, к своим
возвращаешься? И чем же заниматься надумал?
Охотник молча положил к себе на колени ружье, с которым пришел Серафим
Яковлевич, и, упираясь в ствол локтем, а в приклад культей, спрятанной в
рукаве пиджака, переломил его.
- Дай патрон, - сказал он.
Лена вытащила из патронташа новенький с блестящей шляпкой патрон и
протянула его охотнику. Тот тщательно вогнал его в ствол.
- Пойдем, посмотришь, - усмехнулся он. Они вошли во двор. Прозвенел
трамвай, осветив две высокие сосны возле калитки. За трамвайной линией
домов не было. Сонная ворона сидела на сосне; она была хорошо видна на
фоне освещенного городом неба. Охотник вскинул левую руку с ружьем и
выстрелил. Ворона,. роняя перья, рухнула вниз.
- Вот так будешь стрелять, тебе внучка спасибо скажет, много дичи набьешь,
- сказал охотник.
- Ах, чтоб тебя разорвало! - Серафим Яковлевич, смеясь, толкнул охотника в
грудь. - Так вот для чего ты табуретку левой рукой по часу на весу держал!
Так знаешь что? Так я тебе это самое ружьишко... подарю, вот что! Бери,
вчера только купил.
Охотник прижал ружье к груди, поклонился.
- Спасибо... большое спасибо. Помнить буду. Однако не возьму, на зверя не
подойдет... Спасибо.
- Ладно, ладно - Серафим Яковлевич махнул рукой. - Владей!
Лена засмеялась:
- Правильно, дед. Какой уж из тебя охотник... С коровой справиться не
можешь!
- С Ласточкой? - спросил Коля.
- Свирепая корова, - оправдываясь, сказал Серафим Яковлевич. - Поверишь,
как теленка у нее отняли, никого близко к себе не подпускает. Чисто собака
цепная. Только Ленку и слушается...
- Вот вышел дед раз во двор... - Лена вздохнула. - А она и разыгралась...
- Хватит! - Серафим Яковлевич стукнул кулаком по столу. - Ступай чай неси,
балаболка! Корова, правда, что надо. Вот так я и в больницу попал.
Они вновь сели за стол. Лена принесла кипящий чайник.
- Поживем и с Ласточкой, - сказал Серафим Яковлевич. - Все равно конец
света близок.
- Не будет, никогда не будет конца света, - замотал головой Коля. - Да и
как это - конец?
- Ну, все провалимся в тартарары - подпол, значит, - объяснил Серафим
Яковлевич.
- Опять заводишь, дед? - сказала Лена.
- Да, всему конец, сгорим или вот солнце погаснет!
- А мы новое солнце зажжем, - сказал Коля, - новое.
- Это ты оставь, а то у меня терпению тоже конец подойдет.
- Почему? Те реакции, которые идут на Солнце, - . термоядерные реакции...
- "Реакции, реакции, реакции"!.. Тьфу! Возомнили! Вот в этом все дело!
Возомнили себя в силе бога! Летаете там - летайте, я сам вот телевизор под
икону поставил, на самом святом месте. Стрелы огненные освоили - ладно! Но
что богово - то богово! Я до сих пор помалкивал, а теперь взбунтуюсь!
- А ведь бог. терпенья просит, - тихо сказала Лена.
- Смеетесь над стариком, смеетесь! Ишь, солнце зажигать! Бог создал Землю
и Солнце, Луну и звезды, бог один, он же в судный день все и погасит.
- Конца света не будет, я в этом давно разобрался, - сказал Коля. - Мы
умрем, наши дети будут жить...
- Коля! - удивленно сказал Человек. - Ты что, забыл?
- Ах да, правда, я сам-то не умру, да это к делу не относится.
- Не умрешь? - Серафим Яковлевич опешил. - Да как же так?
- Меня Человек ради науки сделал бессмертным.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг