- А что с ними делать? - спросил Андрей Петрович. - Чи до борщу, чи на
ничь? Человек удивленно прислушался.
- Это по-украински, - пояснил Дмитрий Дмитриевич. - Когда, спрашивает он,
их глотать можно? С едой или перед сном?
- Безразлично, - ответил Человек.
- Так нужно, проверить, - сказали за столом. - А что после такой таблетки
произойдет?
- Одной таблетки достаточно, чтобы ребенок навсегда остался ребенком...
Старик превратится в человека зрелых лет...
- Простите, Дмитрии Дмитриевич, а сами вы уже бессмертны?
- Знаете что? - сказал неожиданно Коля. - Знаете что? Возьмите меня для
опыта! Да, меня... Я это съем. - Он указал на зеленые таблетки. - А через
год, если я не буду меняться, вы все убедитесь...
- А это идея, - сказал кто-то. - Но только опасно...
- Нет, нет, - торопливо заговорил Коля. - Я очень быстро меняюсь. Вы
только подумайте, прошлый год я был на четыре сантиметра ниже...
- Год ждать, - проговорил Дмитрий Дмитриевич. - И потом, ты же хотел,
кажется, еще вырасти?
- Не нужно мне больше расти, - сказал Коля, - если не нужно расти, то я и
не буду расти... - Он протянул руку, взял одну из таблеток и, прежде чем
кому-нибудь пришло в голову его остановить, отправил ее в рот. У него
мгновенно закружилась голова, зеленая пена выступила на губах.
- Воды! Скорее воды! - закричали за столом. Дмитрий Дмитриевич ринулся на
кухню, где ему набрали прямо из крана стакан теплой воды, и побежал назад.
Коля лежал на сдвинутых стульях, зрачки в его глазах дрожали у переносицы.
Все стояли притихшие, испуганные...
- Что там? Что там случилось? - спрашивали за соседними столиками.
- От духоты, наверно?
Коля медленно стал приходить в себя. Его запястье крепко стиснул Человек,
и по его сосредоточенному лицу было видно, что он считает пульс...
Через несколько минут Коля поднялся. Сотрудники заторопились на ученый
совет. Колин поступок произвел на них впечатление. Все притихли, каждый
углубился в свои мысли. Коля собрал оставшиеся зеленые конусы с тарелочки,
задумчиво на них посмотрел и сунул в карман куртки...
КОНЕЦ КАРЬЕРЫ ПШЕНИЧНОГО
Совет еще не начался. Наталья Степановна возилась с высоким черным
креслом, стараясь подвинуть его поближе к столу президиума. Пшеничный
торопливо отдавал какие-то приказания.
- Что произошло? - спросил Андрей Петрович. - Что случилось?
- Ах, Андрей Петрович, - бросилась к нему Наталья Степановна, - вы уж
оставьте ваши колкости, резкости, только на сегодня оставьте! Ужас какой,
какой ужас!
- Но все-таки в чем дело?
- Старик едет! Наш... академик Коршунов. Вот что! Нам сейчас позвонили,
что он никаких врачей слушать не хочет, ему подали машину, и он к нам
едет... Он, оказывается, прочел повестку, а там про это бессмертие. Он
прочел и заволновался, говорит: "Что бы там ни говорили, а этого я
пропустить не могу: я, кажется, у них все-таки директор"...
Пшеничный вошел в зал, быстро прошел к своему столу.
- Рассаживайтесь, товарищи, скорее рассаживайтесь, нам нужно срочно,
совершенно срочно принять выработанную нами резолюцию...
- Как так? - тихо сказал Андрей Петрович и смутился.
- Продолжайте, - потребовал Пшеничный, устремив на Андрея Петровича
пронизывающий взгляд.
- И скажу. - В голове Андрея Петровича, где-то пол лобной костью,
разлилась боль, заныл глаз. Эта боль посещала его в минуты волнения с
детства, и сейчас он ей обрадовался и еще больше испугался. - И скажу! Все
скажу. . - Потом, потом! - замахал руками Пшеничный.
В зал мелкими медленными шагами входил маленький высохший старичок. Его
белая как лунь голова непрерывно кивала. "Старика" подвели к креслу и
усадили.
- Наталья Степановна, - вполголоса сказал Пшеничный, - вот вам ключ, там у
меня в столе коробочка с его леденцами лежит...
- Не беспокойтесь, - дребезжащим голосом сказал "Старик", - не нужно
беспокоиться.
Леденцы были принесены на голубом стеклянном подносе от графина с водой.
- Прошу вас, продолжайте совет, - сказал "Старик".
- Я прошу слова, - сказал Андрей Петрович и подчинялся.
- Совет принял следующее решение, - не обращая внимания на Андрея
Петровича, сказал Пшеничный. - Мы отвергаем предложение группы авторов.
Нам, товарищи, не нужно это бессмертие, которое...
- У вас же просят слова, - едва слышно сказал "Старик", и Пшеничный, не
окончив фразу, нервно пододвинул "Старику" поднос с горкой леденцов и
запинаясь сказал:
- Кушайте, пожалуйста, кушайте...
- Я, - сказал "Старик", - очень заинтересовался первым вопросом повестки
дня... Наконец-то, наконец-то в поле зрения нашего института попадают
действительно большие, можно сказать, грандиозные вопросы. - "Старик"
замолчал, пососал леденец и твердо указал на Андрея Петровича сморщенной
рукой. - Даю вам слово, уважаемый, даю.
- Нам принесли интересную мысль, и все не так просто, как изображает здесь
Павел Александрович. Давайте разберем эту мысль по существу... Пусть она
неверна, но за одну только необычность ее нельзя отклонять! Я уверен, что,
если бы принести проект охотничьего ружья пещерным людям, они подняли бы
его на смех...
- Согласен, хе-хе-хе, - засмеялся "Старик", отправляя в рот очередной
леденец. - Пещерные люди ужасно смеялись бы, ужасно...
- Мы не должны отвлекаться, не должны. - Пшеничный звонко постукивал
карандашом по подносу с леденцами. - Не должны... Почему вы, - обратился
он к Коле, - тянете руку вверх? Вы просите слова?
- Да, - сказал Коля, - прошу.
- Дайте ему слово, дайте, мы хотим выслушать авторов! - зашумели
сотрудники.
- Говорите, - выдавил из себя Пшеничный.
- Мы ничего плохого не хотим, мы просто хотим, чтобы все люди были
бессмертными, всегда сильными, всегда молодыми. Так много нужно сделать...
Мы хотим, чтобы весь мир стал другим, лучшим... Вот эти таблетки, - Коля
раскрыл ладонь: на ней лежали полурастаявшие от человеческого тепла
зеленые конусы, - вот они. Человек говорит, что одной таблетки хватит на
всю жизнь, навсегда. Вот... - Коля подошел к столу президиума и положил на
поднос один из конусов.
- Мы благодарим вас за ваше содержательное выступление, - едва приметно
улыбнулся Пшеничный. - Для вашего возраста очень, очень дельно... Мы
объективные люди и во избежание кривотолков попросим выступить первого
автора... - Директор посмотрел в повестку. - Человека... Здесь, простите,
не опечатка? Может быть, Человекова?
Человек вскочил на ноги и заговорил; заговорил негромко, опустив голову.
Все повернулись к нему с любопытством. Его голос, нарастая в силе,
казалось, шел со всех сторон; было похоже, что заговорили столы и стулья,
тонко зазвенело, запело стекло в окне. Сотрудники переглянулись - в шуме
столовой они не обратили внимания на его голос.
- В мире, откуда я, в моем мире такие заседания, записанные в ампулах,
хранятся в специальных музеях, их изучают, показывают детям, как вы
изучаете наконечники каменных стрел. - Человек расстегнул ворот
гимнастерки; теперь его голос гремел, как могучий поток, как лавина
камней. - Я хочу, чтобы вы жили вечно! Мне говорил Коля, что вы стараетесь
не думать о смерти, что здесь ничем не поможешь, что всегда так было и так
будет... Но разве вы всегда умели стрелять и печатать книги, строить дома
и рыть шахты? Что было бы с вами, если бы все люди говорили так, как вы?
"Не было, но будет!" Потому что вы сами этого хотите, потому что этого
хочу и я, мне это нужно. А вам я сокращу на пять веков путь исканий,
потерь и заблуждений, каждому из вас и всем вместе...
- Вы сказали, что в мире, откуда вы? - Павел Александрович поискал глазами
начальника отдела кадров, и тот, выбравшись из дальнего угла и спотыкаясь
о ноги сидящих на клеенчатом диване, остановился в дверях. - Да, да, я не
ослышался! Вы сказали о мире, откуда вы пришли! А откуда вы пришли? Откуда
вы явились? Кто вы? Иностранец? Англичанин? Француз? Или, может быть, вы
бедуин? - последнее слово Пшеничный произнес с каким-то особенным
оттенком. Он сам, стесняясь кого-нибудь спросить, пересмотрел массу
географических карт в поисках страны бедуинов, которая, естественно,
должна была называться "Бедуиния", и, не обнаружив ее на карте, взял эту
национальность под сомнение. - И потом, раз вы из другого мира, может
быть, там разбираемое изобретение давно уже известно? Прекратите, Дмитрии
Дмитриевич, жестикуляцию!
- Да, в моем мире это всем известно. У нас все живут столько, сколько
хотят...
- Так вы не являетесь истинным автором изобретения?! Ваш паспорт! - резко
сказал Пшеничный.
- У него... - начал было объяснять Дмитрий Дмитриевич.
Но Пшеничный отмахнулся:
- Не с вами, не с вами разговаривают! Как его пропустили в институт?
- Его вписали в мой пропуск, - сказал Коля. - У него нет паспорта.
- Вообще нет паспорта? Это очень интересно... - Пшеничный кивнул
начальнику отдела кадров, и тот быстро выбежал в коридор. - Вы забыли,
Дмитрий Дмитриевич, забыли, что авторские свидетельства выдаются только
гражданам Советского Союза, что иностранцу выдается патент, а патенты мы
не обсуждаем.
- Не вижу разницы, - сказал Дмитрий Дмитриевич, - не вижу!
- Нет, это ужасно, - сказал Пшеничный, - ужасно! Мы делились своими
высококвалифицированными заключениями черт знает с кем! Это моя
оплошность, моя вина, я объявляю выговор начальнику отдела кадров. Вам,
товарищ Михантьев, тоже выговор, третий по счету, если мне не изменяет
память. Я должен быть требовательным к себе, должен! Совет окончен!
Решения мы не примем!
В наступившей тишине явственно раздался голос заместителя директора по
хозяйственной части:
- Но, Павел Александрович, мы... мы сами могли бы стать бессмертными...
Заместитель директора остановился, глаза, его уставились на дверь: там
стоял смущенный милиционер в полной форме; из-за его плеча выглядывал
начальник отдела кадров,
- Вот этот гражданин, - начальник отдела кадров пальцем указал на
Человека, - совсем без паспорта.
Милиционер удивленно спросил Человека:
- У вас действительно совсем нет паспорта?
Дмитрий Дмитриевич и Коля стали наперебой объяснять милиционеру
сложившуюся ситуацию, и они втроем вышли в коридор.
Милиционер сказал:
- Пройдемте, - и вышел из института первым.
Авторы поплелись за ним. Сотрудники, прильнув к стеклам, наблюдали их
бесславный уход.
- Да ведь мы сами, сами могли бы стать бессмертными! Как это нам в голову
не пришло?
- Мы? - сказал Пшеничный и в задумчивости так сильно укусил оправу очков,
что лязгнули зубы.
- Хе-хе-хе, - вдруг рассмеялся "Старик". - Круты вы, батенька, не помню
вашу фамилию...
- Пшеничный, - подсказал Павел Александрович. - Вот, вот, Пшеничный, круты
вы... Ученый совет нужно проводить без милиционера... Да, да... Получается
несозвучие, диссонанс, диссонанс получается... между возможностями
института и тем направлением, которое придает ученому совету товарищ... не
помню вашу фамилию...
- Пшеничный! - в один голос сказали сотрудники.
- Да, да, Пшеничный... Это напоминает одну рыбу, забыл как ее название...
а, рыбу слон...
Зал задрожал от смеха, даже Пшеничный сдержанно засмеялся негромким, сухим
смешком.
У "Старика" в уголке глаза сверкнула маленькая слезка.
- Я оговорился, - сказал он, - только оговорился... Я хотел сказать:
рыба... рыба сом. Да, и вы все похожи на этого сома. У него могучие
мускулы, а плавников почти нет, и лежит он себе в тине всю свою жизнь...
"Старик" протянул руку к подносу с леденцами, нащупал зеленый конус,
который положил Коля, и поднес его к глазам.
- Мне, - сказал он, - хе-хе... уже терять нечего... Слабеет память. Я его
съем, съем его... - И с этими словами "Старик" отправил в рот конус
Чел&века.
Зал застыл, все с любопытством следили за тем, как "Старик" старательно
разжевывает пилюлю.
- Очень приятное ощущение, - сказал "Старик", - вы можете мне
позавидовать... И если бы разобрались в сути дела, то все, все могли бы
получить по такому угощению, хе-хе-хе...
И здесь произошло совершенно неожиданное. Смех "Старика", слабый, еле
слышный, постепенно креп, голос его становился все звучнее, насыщеннее,
громче. И через секунду "Старик" хохотал совсем "молодым" смехом.
- Что с ним?! - закричали сотрудники. - Смотрите! Что с ним происходит?
Густой румянец прилил к щекам "Старика"; казалось, что его морщины
разгладились, а когда по его белоснежной бороде побежала от корней волос
черная полоса, сомнения исчезли: конус был не выдумкой. "Старик" на глазах
становился молодым! Вот он стал на ноги и осторожно попробовал их
выпрямить... И ноги выпрямились! "Старик" уставился на свои руки, на
которых вместо ссохшейся, морщинистой кожи теперь была молодая, чуть
розовая кожа... А лицо! Вздох пронесся по залу. Это было не его лицо - это
было лицо молодого человека; ему можно было дать не больше тридцати лет,
если бы его не старила густая борода, теперь уже почти целиком черная,
только на самом конце клинышка бородки белел островок седины.
- Зеркало! - громко и властно сказал "Старик", и только сейчас сотрудники
вспомнили, что он не "Старик", а академик Коршунов, смелый ученый и
энергичный организатор, веселый и. напористый человек.
Наталья Степановна вытащила из своей сумки маленькое зеркальце и протянула
его "Старику".
- Я молод! - закричал он. - Молод! Слышите?! Друзья! Я не могу прийти в
себя от счастья... Это драгоценные листики, - сказал он, отбирая у
Пшеничного заявку Человека, - драгоценные. И наш институт непременно
займется этим вопросом.
- Но мне кажется, что... - начал было Пшеничный. Но академик Коршунов его
прервал:
- А мне кажется, товарищ Пшеничный, что в этом институте все-таки я
директор. И с сегодняшнего дня считайте, что я вернулся из отпуска-..
- Э, нет! - воскликнул Пшеничный, быстрым, как молния, движением вырвав
заявку Человека из рук академика. - Нет, нет! Еще нужно доказать, все
доказать! Вам нужно уйти на покой. По старости, по старости...
- Но я молод... Черт возьми, я ужасно, ужасно хочу есть, не просто есть, а
ужасно... Я молод, великолепно себя чувствую. Мы еще поработаем,
товарищи...
- А ваши документы! - Теперь Павел Александрович уже кричал. - А ваши
документы, ведь вам за девяносто, за девяносто! За девяносто!
- Да, моим документам за девяносто, а мне, мне двадцать пять!
Зал разразился громом аплодисментов. Разгневанный Пшеничный выбежал из
зала заседания.
Долго еще шумели сотрудники, а потом допоздна горел свет в зале, и Наталья
Степановна все носила и носила папки с делами и отчетами за прошлые
годы... Академик Коршунов время от времени хватался за голову и говорил:
- Вот проходимец, вот проходимец этот Пшеничный!.. А вы, Наталья
Степановна, завтра же разыщите этих авторов. Завтра же, слышите?
КУБИК
Есть между утренним и вечерним приемами час, когда в отделении милиции все
затихает. Исчезают прописывающиеся, выписывающиеся и взволнованные
подростки с новенькими паспортами; разбегаются хохотуньи-комендантши с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг