И они вернулись на Ямайку, где по-прежнему сияло необычно чистое небо.
Период чистого неба, однако, вскоре закончился, еще два дня дул
приятный северный ветер, затем возобновились еле заметные, моросящие дожди
и вообще все вошло в норму - даже головные боли у мамутов почти прошли.
Аугусто в эти дни, как и предполагал сделать раньше, устроил себе
небольшой отдых и предпринял круиз над Ямайкой. Его бесколеска в
сопровождении истинно королевского эскорта обогнула всю планету и посетила
оба материка: Западный и Восточный. Путешествие показалось Аугусто
довольно скучным. Его не взволновали ни ставшие его собственностью океаны,
безмятежные, как лужи, ни тайная, скрытая облаками и джунглями жизнь,
кипевшая на материках.
Но Аугусто особых впечатлений от путешествия и не ждал - он просто
отдыхал, купался в блаженном, безмятежном ничегонеделании. Если верить
покойнику Федеру, скоро на Западном материке ожидались большие перемены -
"затравочная" зона уже начала свою экспансию. Облака и ветер со временем
должны были перенести споры новой жизни и на Восточный материк. Но это со
временем - для этого нужны годы, если не десятилетия. А пока... пока
небольшой участок в несколько сотен квадратных километров, пригодных к
комфортной жизни для человека, - вот все, чем располагал Аугусто на
Ямайке.
Но это были весьма симпатичные квадратные километры. Федер со своей
командой очень хорошо здесь все устроил. Конечно, думал Аугусто, следовало
все-таки настоять на своем и пригласить специалиста по парковым зонам,
чтоб все было похоже на пейзажи курортных планет, которые Аугусто очень
любил. Немножко цивилизовать этот уголок совсем бы не помешало. Но это
можно будет сделать и в будущем, а пока ему необыкновенно нравилось и то,
что он здесь видел. Хищники вели себя вполне прилично и без повода на
людей вроде не нападали - им вполне хватало другой еды. Зато сколько
острых ощущений получаешь, прогуливаясь по "затравочной" зоне этаким
помещиком, обязательно с тросточкой и в шлеме от всякой летающей и
падающей с ветвей пакости; прогуливаешься этак и натыкаешься вдруг на
роскошнейшего тигра какого-нибудь, сопящего на черных корневищах черт его
знает какого дерева. Он, этот тигр, а может, и не тигр, но что-то очень
похожее, лениво открывает глаза, сонно тебя оглядывает, вздыхает шумно и
снова, мерзавец, засыпает. Воняет от него, само собой, как от самого
паршивого козла, даже погуще, но красив, сволочь, - сразу видно, кто в
этих краях царь зверей.
Или еще вот эти... кожистые, с рогом вместо носа. Пробежит, вихляя
задом, прошелестит мимо, коротко прошипит в твою сторону на ходу;
страшная, говорят, зверюга - сначала проглотит, а уж потом разбираться
станет, съедобен ты или нет. Обезьяна какая-то, что-то из их породы. Но
опять-таки без повода не полезет.
А ты идешь себе, тросточкой помахиваешь как ни в чем не бывало, по
бокам телохранители, звуки разные слушаешь, а звуки здесь удивительные,
особенно когда дождь...
Аугусто откровенно наслаждался жизнью на причесанном уголке Ямайки. Но
каникулы, которые он себе устроил, быстро подходили к концу, и в один
прекрасный с моросящим дождичком день пришла к нему долгожданная весть от
информатора Пинто Слански из службы межпланетной навигации. Слански
сообщил, что охраняемый караван с грузом питья из Санта-Зугилло и с двумя
тоннами необработанной костяной крошки от "Процион"-ГМБХ приближается и
надо бы подготовить ему теплую встречу в одной из ранее намеченных точек.
Аугусто, вздохнув, оплатил счет, засел со своими матшефами - так после
смерти Антона он стал звать свою не очень многочисленную, но вполне
толковую интеллекторную братию, - быстро разработал и утвердил план
захвата, а тут как раз подоспел крупный заказ на эрогенную бижутерию, от
которой Аугусто уже и не чаял избавиться.
Поскольку налет на караван по времени совпадал с отгрузкой бижутерии,
пришлось торговцев звать на Ямайку, чтоб забрали товар собственным
транспортом. Вообще-то это было против правил, установленных Аугусто,
который решил полностью запретить посещение Ямайки чужими транспортниками,
но, во-первых, контрагенты были давними знакомцами Аугусто, слишком во
многом преступном повязанными с ним; во-вторых, это уменьшало расходы и
увеличивало прибыль; ну и, наконец, в-третьих, Аугусто очень хотел
похвастаться своей новой резиденцией - совсем не мешало лишний раз
поразить возможных противников своей силой. В конце концов, правила
устанавливал он, а значит, он мог их и отменять. Подумаешь, правила!
В тот же день почти весь флот Аугусто умчался к Четвертой трассе в
пиратский набег, а наутро прибыли гости - шесть пузатых транспортников и
шикарный "Макдонелл-Одетта" последнего выпуска.
Визит затянулся часа натри: эрогенная бижутерия - что нитроглицерин.
Это товар хрупкий и очень чувствительный к тряске, ее следует перегружать
крайне осторожно, следует также соблюдать массу разных диковинных правил,
установленных, к сожалению, не Аугусто. В любой другой обстановке Аугусто
страшно бы при этом нервничал и, уж конечно, лично проследил бы за
перегрузкой от начала и до конца. А так он эту ответственную миссию
поручил Киямпуру и отправился показывать гостям свою новую резиденцию.
Гости цокали языками, говорили комплименты и откровенно завидовали, чем
доставили Аугусто массу давно не испытанного удовольствия. Мамуты, у
многих из которых возвращались неизлечимые приступы мигрени, выглядели в
большинстве своем мрачно, торопились поскорее скрыться с глаз долой, чтобы
в одиночестве постонать - желательно лежа.
Перегрузка прошла без приключений, деньги перекочевали из рук в руки, и
торговцы отбыли.
Дождь как раз кончился. По опыту Аугусто уже знал, что часов десять -
пятнадцать влажность увеличиваться не будет, потому приказал устроить себе
постель в джунглях, неподалеку от поселка, оставил при своей персоне
четырех охранников, отослал прочь Киямпура и, всласть поболтав с Ноблесом,
с невыразимым удовольствием растянулся на походном диване.
Облачность чуть-чуть разошлась, кое-где стали даже видны звезды.
Аугусто лениво подумал о том, что надо бы дать приказ интеллектору
составить звездную карту, а то какая же мало-мальски приличная планета
может обойтись без звездной карты своего неба. И под успокаивающие звуки
ямайского леса - бульканье, взвизгивания, завывания, какие-то гулкие рыки
- Аугусто уснул. Ничто его в ту ночь не тревожило - загадки, которые задал
ему Федер и которые нет-нет, да и рождали тревогу и неясные предчувствия
неясной беды, Федер же в конце концов с собой и унес.
Это была последняя безмятежная ночь Благородного Аугусто. Потому что
наутро вернулся флот.
25
Анастасий Вент-Фро, командующий этим пиратским отрядом, в нормальном
состоянии больше всего похожий на крепко сжатый кулак, выглядел сейчас
так, будто сию секунду хлопнется в обморок. Лицо его было серым, руки
буквально повисли, он пошатывался и бубнил под нос оправдания.
- Ты понимаешь, что ты натворил? - бушевал Аугусто. - Ты хоть
соображаешь, в какое дерьмо ты окунул меня, всех нас?
- У меня не было ни одного ш...
Стараясь успокоиться, Аугусто брякнулся в кресло, крепко сжал веки, но
и секунды не выдержал, снова вскочил, забегал.
- Ты не хабара лишил нас, подонок-сволочь-подлец, черт бы с ним, с
хабаром, как-нибудь проживем. Если бы ты напал на них и провалил дело, все
бы сказали: "Ну бывает, ну провалил Аугусто, даже и у него неудачи бывают:
Надо бы к нему приглядеться, может, кончается Аугусто, но скорее всего это
обычная неудача, от которой никто из налетчиков не застрахован". Вот что
они сказали бы, сволочь-подонок-гадина, они бы ни уважения ко мне, ни
страха не потеряли! А теперь?
- Я сделал все, что...
- Теперь все папы будут хохотать надо мной. Теперь они шепчутся и
хихикают. Теперь они говорят друг другу, что Аугусто послал своих людей на
захват каравана, но у тех болела головка, и они решили немножко полежать в
постельке. Что у них уже кишка тонка для обычного налета. Они друг другу
говорят, что Аугусто совсем сдал, что пора к нему принимать меры. Ты хоть
понимаешь, мерзавец-идиот-сука, что надо было умереть, но взять этот
караван?!
Почувствовав, что наступила пауза, в которой он может вставить хоть
слово, Вент-Фро с трудом приподнял взгляд от пола, умоляюще прижал руки к
груди и, морщась, быстро и испуганно заговорил:
- Мы действительно умирали от этой боли, дальше одного звездного
перегона никак невозможно было удалиться, это я вам правду говорю, это
так! Мы честно старались, Аугусто! Мы уже что только не...
- Бесполезно с ним, - с досадой заключил Аугусто. - Киямпур, убей его!
Киямпур убил его и сноровисто поволок тело из комнаты.
Очень скоро Аугусто предстояло узнать, что убийство было Анастасию
Вент-Фро не наказанием, а наградой. Самым страшным наказанием для него
было бы остаться на Ямайке и жить дальше.
Вент-Фро не был виноват в провале захвата. Он понял, что ничего не
получится, почти сразу после того, как флот стартовал. С каждой секундой
пути от Ямайки, с каждым километром удаления от нее мамуты начинали все
сильнее страдать от головной боли. Первый переход пришлось перепоручить
интеллекторам, потому что пилотов просто невозможно было заставить
выполнять команды. Многие из них, не говоря уже о членах боевых групп, к
моменту первого перехода потеряли сознание.
Тогда Вент-Фро решил было временно усыпить весь персонал, да и сам
немного поспать, а пилотирование перевести на полную интеллектику, однако
флагманский интеллектор предупредил его, что, по всей вероятности, не
сможет впоследствии вывести никого из состояния комы - если хоть кто-то
еще к концу пути останется жив. Ибо потерявшие сознание мамуты начали
умирать. Голова у Вент-Фро болела с такой сумасшедшей силой, что он уже
почти ничего не соображал. Но он все-таки внял предупреждению.
Тогда Вент-Фро решил добираться до места захвата продольными галсами,
методом "шаг назад - два шага вперед". Это был весьма утомительный и
пожирающий массу горючего метод, но сначала казалось, что он сработает.
Как только был отдан приказ двигаться назад, мамуты почувствовали
невыразимое облегчение. Следующий перескок вперед на расстояние, вдвое
превышающее перескок в обратную сторону, принес, конечно, новую боль, но
Анастасию показалось, что боль куда терпимее. Интеллектор быстро провел
расчеты, и оказалось, что таким ходом они еле-еле успевают к ближайшей
точке засады. Точка эта была не слишком удобной, мамуты Аугусто ее не
любили, поскольку, как правило, именно здесь караванщики были бдительнее
всего - ведь именно здесь был самый опасный для караванов отрезок
Четвертой трассы, именно здесь совершалось большинство нападений.
Однако и этот путь оказался отрезанным. Следующий реверсный ход не
принес никакого облегчения. Боль толкала мамутов назад, к Ямайке.
Вент-Фро прекрасно понимал, чего ему Следует ожидать от Аугусто в
случае такого позорного возвращения. В какой-то момент он даже решил не
возвращаться вообще и начать скитания на собственный страх и риск. Но
такая мысль в больной, мало что соображающей голове Анастасия задержалась
не больше чем на секунду.
Головная боль тем временем усиливалась. Ямайка, словно черная дыра, все
мощнее тянула к себе мамутов. Скоро они уже не могли не то что продираться
вперед, но даже оставаться на постоянном расстоянии от планеты.
Предчувствуя неизбежное, Вент-Фро приказал флоту возвращаться домой. Ему в
буквальном смысле слова некуда больше было деваться. Оставалось надеяться
на чудо, но в чудеса Вент-Фро никогда не верил.
Аугусто приказал убить Вент-Фро просто со злости - он понимал, что тот
ни в чем не виноват. Наконец загадка разрешилась. Федер все-таки оказался
не из тех, кто умеет прощать. Он отомстил. Аугусто еще не знал, как именно
устроил Федер ловушку с головной болью. Понимал только, что эту загадку
следовало немедленно разгадать. Аугусто предчувствовал ловушку еще более
страшную, хотя страшное, собственно, уже произошло. Он был заперт на
Ямайке и пока не видел способа отсюда выбраться.
А это означало прекращение всех операций. Это означало нарушение как
минимум четырех контрактов, по каждому из которых за нарушение полагалась
смерть. Проклятый Федер зачеркнул все, к чему Аугусто стремился, без чего
жизнь теряла для него всякий смысл. Та вершина, на которую Аугусто
взбирался, была очень трудной для восхождения, но слететь с нее можно было
при первой же, пусть даже мельчайшей ошибке.
Аугусто очень любил риск, но одновременно очень не любил неустойчивых
положений. Он знал, что добиться устойчивости - денег, власти, всеобщего и
безусловного признания - можно в преступном сообществе только одним
способом. Следовало пройти весь путь до вершины, ни разу не споткнувшись,
а уж там, добравшись до самого верха, взлететь к небу, оставить всех этих
людишек с их злобой, аферами, подлостями далеко внизу. В переводе на
практический язык это означало для него только одно - построить
собственную империю. В мире, который чертовски надежно поделен, это было
почти невозможно. Следовало сделать тогда новый, дополнительный мир,
агрессивно взаимодействующий с остальным, но внутрь себя никого не
пропускающий. Эта империя должна была начаться с Ямайки. Теперь же Ямайка,
по крайней мере до тех пор, пока не удастся снять с нее посмертное
заклятие Федера, стала для Аугусто единственным миром, миром, которым все
для него закончится.
Главное, что у самого у него голова ни капельки уже не болела!
Нет, сдаваться он, само собой, не собирался - еще чего! Он очень
обозлился, он взъярился, он впал в бешенство, но с ума он отнюдь не сошел.
Он остался тем же Аугусто Благородным, который в одиночку за четыре часа
перебил трех шелковых королей, который придумал трюк, ставший новым словом
в пиратском бизнесе - "человек-экран-человек", он рассчитывал будущие
убийства с помощью интеллекторов, он, в конце концов, пришел на свой
собственный эшафот, когда эти суки-мерзавцы-сволочи надумали учинить над
ним товарищеский суд Геспера Линча, а потом тыкал своих собственных
палачей в лужи их же собственной крови и заставлял униженно просить
прощения и скорой смерти. Нет уж, Аугусто совсем сдаваться не собирался.
Всего опаснее Аугусто, когда его зажимают в угол.
Все, что ему надо было для начала, - это решить две задачи. Во-первых,
понять, каким образом удалось Федеру устроить ловушку с головной болью и
как можно попытаться найти из нее выход, и, во-вторых, понять, за каким
чертом Федеру понадобилось избавить от головной боли его самого -
Благородного Аугусто. Интеллекторы были задействованы, они искали отгадки,
от Аугусто же требовалось то, в чем он был всегда силен - интуиция,
прозрение, неожиданный ход.
Ничего такого, правда, на ум, точнее, в подсознание Аугусто не
приходило. Нужен был мозговой штурм.
- Ноблес! Ноблес! - позвал он нового приближенного. С самого начала это
сочетание - Аугусто Ноблес - ему понравилось, показалось, что сама судьба
диктует сближение с ним, да и сам паренек был умен, умел и, более того,
понимающ. Но звать его собственным именем казалось для Аугусто кощунством
- он начинал паренька любить и звал его теперь только по второму имени
Ноблес.
Киямпур ревниво перекосил свою античную рожу - он уже строил планы
устранения соперника, этого с виду робкого, всегда улыбчивого, на все
согласного сопляка-ублюдка-жлоба.
- Сейчас позову.
Но мозгового штурма не получилось. Пришла новая беда - вернулись
транспортники с эрогенной бижутерией. Их тоже затянула ловушка головной
боли.
Транспортники эти не были уничтожены при подходе к Ямайке только
потому, что у наблюдателей тоже были сильные головные боли. Транспортникам
просто повезло. Они совершили посадку на Ямайку без уведомления. И
головная боль у них почти прошла в момент приземления.
Через десять - пятнадцать минут в доме Аугусто шла серьезнейшая
разборка.
Два главных торговца в ультимативной форме потребовали от Аугусто
ответа на простой вопрос:
- Что происходит, черт побери?!
Ловушка Федера схватила их довольно быстро, почти сразу же после
старта, но им потребовалось много времени, чтобы понять, что они в
ловушке. Заминка в понимании уменьшила штат их сотрудников на всех
кораблях с сорока шести до шестнадцати. И это им, конечно, очень не
нравилось.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг