Мишель! Мои друзья.
- Каких еще тех самых? - недоуменно спросил Уваров.
- Это я разыгрываю. Нюансы. Не обеднеешь от помпы, - заговорщицки
подмигнул. - Ты же помнишь, люблю подурачиться.
Комната напоминала эллипс. В закруглении, против входа, по стенам,
облицованным золотисто-фиолетовым пластиком, - обтянутые красным бархатом
диваны. Перед ними овальный стол, уставленный вазами с фруктами, блюдами и
тарелками с закусками. Масса разнообразных по форме и цвету бутылок.
Справа большой экран кассетного телевизора с подключенным
видеомагнитофоном. На полу пушистый сине-зеленый, как морская волна,
ковер.
На диване в непринужденных позах мужчина, и три девушки. От Уварова не
ускользнуло - девушки очень молоды и красивы. Блондинка, шатенка и
брюнетка. Волосы белокурой падали до пояса крупными пепельными кольцами. У
шатенки струились до плеч, отливая старой медью. Черненькая подстрижена,
как хорошенький озорник мальчишка. Мужчина, длинный и тощий, с унылым
висячим носом и безбровым лицом, восседал между шатенкой и брюнеткой. Он,
очевидно, собирался закусить и застыл с вилкой в руке и открытым ртом.
Звучала тихая приятная мелодия. Голубоватым облачком плавал душистый
табачный дымок.
Едва они появились - музыка оборвалась, и присутствующие разразились
приветственными возгласами, если бы встречали самых близких и желанных
друзей.
- Прошу любить и жаловать! - воскликнул Ветлугин и простер обе ладони.
- Представляю, Мишель, - сделал паузу. - Эрика!
Блондинка встала и вызывающе тряхнула водопадом волос.
- Габи!
Поднялась шатенка и присела в книксене.
- Кэрол!
Вскочила брюнетка. Сверкнула черными глазами.
- А это - Джорджи!
Длинноносый поперхнулся, заерзал и уронил вилку. К удивлению Уварова,
когда он выпрямился, то оказался совсем невысоким. Просто творец наградил
его весьма продолговатым туловищем и короткими ногами.
- По-русски они ни бум-бум, - прошептал на ухо Ветлугин. - Можешь
говорить что угодно, если нужно по секрету. А открыто - по-английски, ты
же прекрасно изъясняешься. Видишь, никаких барьеров: ни словесных, ни
прочих. Они народец современный - все естественно, как в матушке природе.
- Он обернулся к сидящим за столом.
- Прошу потчевать моего сводного брата и нашего дорогого гостя, как
принято у нас. Девочки! Ну что же вы, милые?
Эрика подоспела первой. На ней было легкое открытое платье какого-то
переливающегося апельсинового оттенка. Подол от пояса вниз рассекали по
бокам разрезы, открывающие длинные ноги в черных чулках. С улыбкой она
подала Уварову пузатую рюмку. Он машинально взял и пригубил. Рот обожгло
крепким коньяком. Уваров сморщился и поставил рюмку на стол. Девушка нежно
обвила его шею руками. Пахнуло ароматом французских духов и теплом. По его
губам мазнули ее губы.
- Браво! - Ветлугин захлопал в ладоши. - Оскоромили монаха.
Примеру Эрики последовали Габи, одетая в бордовое платье с блестками, и
Кэрол, словно змея, затянутая в зеленовато-серебристое трико.
Уваров почти не пил. Так, от случая к случаю и лишь легкие вина. Сделал
еще пару малюсеньких глоточков. Зажмурился и скривился.
Ветлугин метнул быстрый взгляд на своего дружка, дернул головой. Тот,
закрытый спиной толстяка, всыпал в высокий бокал какой-то белесый порошок.
- На! Охолонись! - Ветлугин протянул Уварову бокал с прозрачной и
пузырящейся жидкостью. - Амброзия - напиток богов, прямо с Олимпа. Не
кривись - это совершенно безалкогольное.
Уваров выпил до дна. Сразу почувствовал себя легко и беззаботно,
захотелось смеяться. По телу помчались тысячи мелких, щекотливо
покалывающих искорок.
- Как? - Ветлугин пристально взглянул ему в глаза. - Выпьешь - и на
небесах! В объятиях всех ангелиц рая. На еще, не стесняйся.
Уваров осушил второй бокал. Стало веселее, невесомее, восторг
переполнял душу.
- Садись. - Ветлугин указал на место меж Эрикой и Кэрол. - С ними не
соскучишься. Девочки, развлекайте, голубушки.
- Мне надо бежать, спасибо вам, - сказал неуверенно Уваров. Язык
отяжелел и заплетался.
- Успе-е-ешь, радость моя. - Ветлугин взмахнул рукой, показывая часы. -
И пяти минут еще не прошло. Давайте лучше выпьем.
- Мне достаточно, - возразил Уваров и закрыл: рюмку ладонью. Веселье
так и распирало его, рвалось наружу. Ничего подобного он раньше не
испытывал. Все казались милыми и родными. Даже постное лицо Джорджи вроде
обрело осмысленное выражение. - Простите, но мне пора. - Улыбаясь,
попытался встать. Голова кружилась, очки соскользнули в салат. Что-то
залопотал и грудью повалился на стол, будто ухнул в липкую и вязкую
пучину.
Ветлугин приподнял ему веко. Жестом изобразил взмах рефери на ринге.
- Готов. Аут. Джорджи - шприц! Девки, за работу! Жива-а-а.
Девушки бросились к Уварову. Ветлугин и Джорджи отодвинули от дивана
стол и начали устанавливать видеомагнитофон...
С неимоверным трудом Уваров разлепил словно склеенные веки. В висках и
затылке чугунными шарами по булыжникам перекатывалась громыхающая боль.
Малейшее движение вызывало тошноту. Губы запеклись. Пересохший язык распух
и царапал небо. Перед глазами пелена, словно смотрел сквозь кисею в
каких-то крапинках. Он лежал совершенно голый на широченной деревянной
кровати. Привстал. К горлу подкатил ком. Огляделся мутным взглядом. Душно.
Пахнет приторным и терпким. На теле испарина.
Комната - его гостиничный номер. Из кресла у журнального столика
возникла какая-то тень. Поколебалась. Приняла очертания человека. Уваров
узнал Ветлугина.
- Отошел? - Донеслось будто эхом издалека. - Хлебни содовой, полегчает.
- Подал ему стакан.
Дрожащей рукой Уваров взял и выпил, клацая зубами о стекло.
- Задал ты мне забот, радость моя. - Ветлугин присел на кровать. -
Намучился с тобой выше горла.
- Как я здесь очутился? Мне что, было плохо? - Уваров свесил ноги,
прикрывшись простыней. - Который час?
- Двенадцать без малого.
- Двенадцать? - Уваров вскочил. По голове словно ударили молотком.
Хрипло крикнул. - Мы же договорились в пять...
- Да, двенадцать, - перебил Ветлугин внушительно. - И сегодня
двадцатое.
- Ну и что? При чем тут число? - В голове прояснялось медленно.
- А то! Встретиться твоя милость должна была восемнадцатого. Поезд
ушел. Референт, надеюсь, доложил шефу о том, что ты не явился. А папаша
сообщил дочке, и сейчас оба в загородной обители поминают, как мне мнится,
не совсем добрыми словами своего незадачливого зятька и женишка. - Он
злорадно усмехнулся.
- Вы с ума сошли! - В голосе слышался ужас. - Этого не может быть! - Он
бросился искать одежду. - Вы думаете, что говорите? Шутки и розыгрыши
неуместны.
- Хе! Думаю ли я? А вот ты, любезнейший, видно, нет. Взгляни на часы,
они же у тебя с календарем.
Уваров бросил взгляд на циферблат и убедился - Ветлугин прав. Сердце
опустилось куда-то вниз, перехватило дыхание.
- Где костюм? - Его мелко трясло.
- Сядь и не гоношись. Торопиться некуда. Время вспять не течет -
сделанного не воротишь. Сядь! - толкнул его в грудь.
Уваров беспомощно плюхнулся на кровать.
- Ты тут такого навытворял, что не до одежды. - Ветлугин встал,
прошелся по комнате и остановился против Уварова, засунув руки в карманы,
выпятив круглый живот, обтянутый кремового цвета жилетом.
- Что я навытворял? - Внутри похолодело, лоб вспотел, во рту появилась
горечь. Надел выскальзывающие из пальцев очки.
Ветлугин снова налил содовой и сунул стакан чуть ли не в лицо Уварову.
- Отхлебни. Мозги прочистит, понадобится шевелить ими крепко. Пей и
успокойся.
- Расскажите наконец, что случилось? Я ничего не понимаю. - Он выпил
содовой. Слегка полегчало. Потер виски ладонями.
- Не волнуйся и положись на меня. Теперь я твой единственный друг и,
если хочешь, союзник и надежда. Не нервничай - вывернемся. Помогу охмурить
твою Мэри и ее батюшку. Все утрясется. Понял?
- Ничего не понял. Что в конце концов случилось? - Голос противно
сорвался. - Я вас спрашиваю?
- Третьего дня мы пили на брудершафт и лобызались будто неразлучные
сиамские двойняшки. - Он скривился. - Хочешь держать дистанцию? Это не в
твоих интересах, радость моя. Но я не стану подобно твоему отцу орать и
возмущаться. Выставлять тебя за дверь. - Он опустился на край кровати.
Сказал ехидно: - Я слышал, будто Уваровы из купеческого сословия?
- При чем тут сословие? Объясни!
- А при том, что, вероятно, порода сказывается. Вел ты себя прямо как
эдакий петушистый ухарь-купчик, ошалевший от свалившегося на него
сказочного наследства после почившего в бозе отче-прасола. Не перебивай! -
прикрикнул грубо, заметив, что ему хотят возразить. - Помалкивай и внемли.
- Достал сигареты и закурил. Выпустил Уварову дым в лицо. Тот поморщился и
попытался разогнать его ладонью.
- Пригласил нас в отдельный кабинет шикарного ресторана. Поназаказывал
сверхдорогих деликатесов и выпивку. Два дня резвился как шелудивый щенок.
Сотенные купюры разбрасывал словно пахарь зерно.
- Этого не может быть! - закричал Уваров. - У меня не было наличных.
Вернее, имелось немного, а также чек на тридцать тысяч на акции. Где они?
Чек - все, что у меня оставалось.
- Не знаю, не знаю, - Ветлугин состроил гримасу. - Никакого чека не
видел. А прихоти твои оплатил я. Да-да. Влетело мне в кругленькую сумму.
Еще бы, "Мартель", шампанское "Мадам Клико", зернистая икорка.
- Это ложь! - Голос опять сорвался. - Вранье. Я не мог сделать ничего
похожего. Ты подстроил и подло обокрал, как мерзкий карманный воришка.
- Заткнись и слушай, раз ни черта не помнишь! - Ветлугин выплюнул
сигарету на ковер. - Если кто тебе и поможет, так это я. Так что не
ерепенься и не привередничай, чистоплюй.
Уваров тяжело опустился на кровать. Ноги подгибались, часто стучало
сердце, он задыхался.
- Мы встретились в баре "Небеса". Ты уже был неможаху. Молчи! С тобой
три девицы - дорогие жрицы любви.
- Какие девицы? Ты спятил?
- Не знаю, не знаю. - Ветлугин словно не слышал возражений. - Заказал
отдельный кабинет. Пригласил нас и их. Я был с приятелем - есть свидетель.
Стоило твое хлебосольство солидных денежек. Я расплачивался, ты оказался
гол как сокол. Уразумел?
- Клянусь, я совершенно не знаком ни с какими девушками!
- Не клянись, бог накажет. Полюбуйся. Кто с ними развлекался? Я или
твое благородие? - Он повернулся к столику и включил видеомагнитофон.
Засветился экран. Сначала показалось: на нем какой-то клубок
извивающихся обнаженных тел. Затем Уваров. Цепенея от ужаса, различил трех
девушек и... себя. Да-да, это был он. Глаза прикрыты. На лице идиотская
ухмылка, изо рта слюни. Изображение хлюпало, стонало и взвизгивало. Не
веря глазам, Уваров потянулся к экрану. Да, это, несомненно, он.
- Убедился? Но это цветочки. Заключительный аккорд был вообще
сногсшибательным. Вероятно желая разделить удовольствие с близкими, ты
стал требовать, чтобы я немедля отослал столь пикантные сюжетики твоей
Мэри. Я, разумеется, отказался, чем и спас...
- Врешь! Негодяй! - Уваров бросился на Ветлугина. - Ты подстроил! Я
тебя задушу!
Ветлугин в испуге отшатнулся, заслоняясь ладонями. Истошно вскрикнул. В
комнату вбежал здоровенный детина. Скрутил Уварова и прижал к кровати.
Ветлугин отряхнул костюм и зловеще усмехнулся, оскалив зубы. Процедил:
- Все, мистер Уваров, несостоявшийся муж и компаньон. За оскорбление
того, кто собирался тебя спасти, ты поплатишься, неблагодарный цыпленок.
Когда-то твой отец вытурил меня из дому. Оскорбили, видите ли, его
моральные принципы. За деяния папочки ответ держать тебе. Долго я ждал
этой минуты. До-олго. За каждым твоим шагом следил. Все выведал и
вычислил. Ты преуспевал. Теперь хватит, давай-ка делиться твоей фортуной
по-братски. Понял? На размышление пять минут. Или станешь беспрекословно,
не рыпаясь, выполнять, что прикажу, или тотчас отправлю известные тебе
картиночки твоей девке и ее отцу. Решай, радость моя.
- Мне нечего решать. Я даже не желаю разговаривать с вами. А Маше
объясню, и она поймет...
- Объясню! Поймет! - перебил Ветлугин и передразнил. - Да тебя туда и
на порог не пустят, наивный кутенок. Можешь быть уверен, я приму меры.
Советую не выпендриваться, а передо мной извиниться. Прощу, не
злопамятный. Тем более дальнейшие аферы начнем прокручивать вместе, будешь
моим напарником. С твоей нареченной и тестем я утрясу - комар носа не
подточит, не впервой. Ты устроишься в его фирму и станешь поставлять мне
кое-какую информацию. Уж я знаю, куда ее сплавить, само собой не за так.
За подобное выкладывают солидные деньжата. Сейчас это называют
промышленным шпионажем, а по мне весьма доходным бизнесом. И мы с тобой...
- Никаких дел у меня с вами быть не может. Так и знайте! - Уваров
вытянул шею и плюнул в его самодовольно ухмыляющуюся физиономию.
- Ах так, - прошипел Ветлугин и вытерся платком. - Ничего-о. Об этом
пожалеешь. Кре-епко пожалеешь. Мы тебя обломаем как миленького, небо с
овчинку покажется. На карачках приползешь, мокасины мне лобызать будешь.
Где-то внизу, под окнами, надрывно и тревожно провыла сирена
полицейского автомобиля...
- Негодяй отправил Машеньке кассеты и подписал как письмо от меня.
Ничего не подозревая, она включила видеомагнитофон... Маша была слабенькой
и тем более болела. Она умерла от сердечного приступа... Так я лишился
любимого человека, средств к существованию и цели в жизни... Где у вас
туалет? Мне нужно умыться.
- Направо. В конце коридора. Вас проводить? - Фрэнк заботливо поддержал
его под локоть.
- Не стоит. Найду. - Он вышел.
Несколько минут над столом висело гнетущее молчание. Затем раздался
голос доктора:
- В клинику его доставили ночью, в мое дежурство. Вскрыл вены на обеих
руках. Еле удалось спасти. Теперь отрабатывает за лечение. А подонок
Ветлугин скрылся. Видно, почувствовал - если попадется ему на глаза,
несдобровать.
- Давайте соберемся завтра, - предложил Грег. - Сегодня разговора не
получится. Бедный парень, я ему искренне сочувствую. Утром отправлюсь к
старому знакомому, поговорю относительно денег, попрошу в долг. Будет и
реальная основа для дальнейших планов.
4. ВИЗИТ К ГАНГСТЕРУ
В подсиненном небе хлопьями мыльной пены плавали облачка. Верхние этажи
пунцово поблескивали отраженным в стеклах окон солнцем. Непродолжительный
дождик прибил пыль. Над мокрым асфальтом поднимался легкий парок. Он
смягчал запах бензиновой гари, от нее еще не першило в горле и не зудело в
носу. В мутных ручейках вдоль тротуара кружились клочки бумаги, окурки,
кожура апельсинов. Пахло прелыми фруктами и дымом. Взвизгивали жалюзи
витрин, хлопали двери, перекликались с хозяйками разносчики молока и
газет.
В небольшом сквере среди чахлых деревьев стоял аккуратненький оранжевый
автофургон. Из репродуктора на его крыше осипший голос призывал вступать в
армию спасения. От чего собирались спасать - разобрать было невозможно:
поблизости почти с такого же микроавтобуса неслись призывы, требующие
запретить атомное оружие.
В широкой подворотне приткнулись передними колесами, будто
принюхивались друг к другу, три блестящих никелем и красной эмалью
мотоцикла. Владельцы их, одинаковые, как близнецы, прыщавые худосочные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг